Людмила Анатольевна Сурская

Первый же человек, которому я дала прочитать своё сочинение, сказал: 'В нём столько боли и любви, что захлёбываешься счастьем'. А начиналось всё в реанимации кардиологии. Бледная умирающая женщина на больничной койке. Обширный инфаркт с отёком лёгких, усугублённый анемией. Последняя ночь. Она знает, что до утра ей не дожить. Слышала разговор персонала. Знают об этом и её родные, готовясь к неминуче надвигающемуся концу. Уверены и борющиеся до конца за её жизнь врачи. Тоскливо смотрят на проверяющую капельницу и поправляющую на ней кислородную маску медсестру её глаза, прося громче включить тихо льющуюся из приёмника музыку. Та качает головой - нельзя. 'Мне теперь всё можно, хочу умереть с музыкой, - пытается шутить она'. Необычный голос певца будоражит едва тлеющую жизнь, не давая угаснуть. Всю ночь, час за часом, она вслушивалась в голоса певцов, льющиеся из приёмника, пытаясь услышать поразивший её голос вновь. Радовалась, когда это удавалось. На утро она встала на ноги, захотев увидеть солнце и услышать ещё раз этот голос. Чуду радовались родные и удивлённо пожимали плечами врачи. Случившееся с ней трудно объяснить. Она выкарабкалась, нагло и непонятно уйдя из лап Костлявой. Отвалявшись сколько положено по медицинским меркам в больнице, первое, что сделала, - это купила все музыкальные записи какие только нашлись в городе с группой, чей солист пел в ту ночь голосом, вырвавшим её из могилы. С утра до вечера проигрывая эти записи, смертельно надоевшие её родным, потихоньку поправлялась. Странное для всех прослушивание привело к непредсказуемому результату. На бумагу полились строчки, переполняющие голову, душу жаждой жизни и нежностью, собираясь в романы. Романы, которые легко читаются, не давая отчаиваться и скучать.