Дурак [Евгения Владимировна Чуприна] (fb2) читать постранично

Чуприна Евгения Дурак

Евгения Чуприна

Дурак

Пьеса

Действующие лица:

Венечка - небедный художник по имени Гена.

Мадмуазель - бутылка кефира.

Мадам - бутылка французского вина, хорошей выдержки.

Эльза - нищенка, гениальная поэтесса, белая горячка.

Действие 1.

Скамейка. две лужи, справа и слева. Над ними - две лампы на длинных проводах. На скамейке сидит интеллигентный, но помятый человек в очках. В окружении двух дам.

Мадам: Угостите даму сигареткой.

Венечка: Вот, такое вы курите? (Достает пачку "Примы" без фильтра).

Мадам: Именно это! (Обращаясь к Мадмуазель) А почему вы не курите? Вам что, не нужно худеть?

Мадмуазель: Понимаете, есть такие женщины, которые стараются все время нравиться мужчинам, все делают для этого, а я думаю, что главным все-таки в женщине, видите ли, должна быть душа, а не тело, а поэтому...

Мадам: Понимаю. (Враждебно закуривает).

Венечка: Дорогие дамы, не ссорьтесь. Нужно, чтобы вы мне посоветовали... В моем дипломате лежат две бутылки. Одна из них содержит в себе кефир, а другая - старое французское вино. У меня скоро родится сын. Я решил начать новую жизнь. Что я должен выпить и должен ли пить вообще? Пить? Или не пить? - Вот, собственно, в чем вопрос.

Мадам: А что ты пил раньше?

Венечка: А что я не пил? Всего попробовал: водку, вино, коньяк, шампанское, одеколон, туалетную воду (причем, прямо из бачка), духи французские, та еще бодяга, не пейте никогда!; ликер, спирт, лак для ногтей, всякие растворители, клей нюхал, ацетон в голову втирал. Я не говорю про медикаменты, ведь это все-таки лекарства.

Мадам: Как может человек, пивший благородные напитки, опуститься до клея?

Венечка: Не опуститься, а снизойти. Почувствуйте разницу!

Мадам: И знать не хочу!

Мадмуазель: Надо же, такой хорошенький мужчина, а туда же! Почему мне все время так везет на наркоманов? Вчера уже одного встретила... так он тоже был гомосексуалист. Я к нему, как к человеку, а он! Еще удивлялась, чего руками не лезет. Я и так, и так , а он не лезет и не лезет... а как я замолкла, он сразу же убежал. Никакого сочувствия! Люби кого хочешь, но если ты родился мужчиной, а девушка падает в обморок... фи! Как можно!

Мадам: Может, на тебя так влияет твоя работа? ты кто: химик, медик?

Венечка: Я художник. Я в морге работаю.

Мадмуазель: Так, я пошла. (Остается).

Мадам: Ясно. Ну и что ты там рисуешь? Или ты делаешь из трупов инсталляции? Да-да, помню, у вас в стране когда-то было модно делать инсталляции из живых людей. Теперь, при демократии, живые люди бесплатно не даются. Ага! Так это искусство перекочевало в морги! Понимаю!

Венечка: Ну, зачем так брутально? Никаких инсталляций я не делаю, зачем! Ни при каком режиме надругательство над трупом не будет искусством. Нет, я их просто бальзамирую, это так называется. Бальзамирую! Косметику им навожу, чтоб хорошенькие были, как куколки, чтоб родным приятно было смотреть! И за одну бальзамацию, между прочим, получаю от 20 гринов, что при средней загруженности в месяц составляет...

Мадмуазель: Бедный, это же так трудно! (Прижимается к нему). И что ты, говоришь, недавно женился?

Венечка: Нет, откуда вы взяли?

Мадмуазель: Вы сказали, что должен родиться сын, так я и подумала... (Венечка и Мадам с соболезнующим видом переглядываются).

Мадам: А откуда вы, собственно, взяли, что сын? Почему не дочка? Неужели, это сразу так заметно?

Венечка: Нет, еще совсем ничего незаметно. Просто в прошлый раз был сын, в позапрошлый - тоже. И раньше всегда... Привык, наверное.

Мадмуазель: Это все дети от первого брака?

Мадам и Венечка смотрят на нее с циничным изумлением.

Венечка: И правда, я должен бы хоть раз жениться. Но их было так много, и они мне ничего не говорили про это, даже не намекали. А я сам вовремя не понял, что им надо, зеленый был, глупый... А сейчас уже, наверное, поздно. Да и к тому же, несправедливо выйдет, будто я одной отдал предпочтение, а других, может лучших, унизил. (Грустно глядит на свой ботинок).

Мадам: Не нужно этих жертв! Не надо ни на ком жениться! Боже упаси. Зачем унижаться до уровня автомата, тем более, в таком благородном деле, как сладострастие. Вот мы сейчас пойдем ко мне, выпьем старого французского вина, включим хорошую музыку, разумеется, тоже французскую (какую же еще?), потанцуем, побеседуем про литературу, про музыку, про театр, про инсталляции, про Фрейда... Вам нравится теория Фрейда?

Венечка: Нет.

Мадам: Вы, наверно, шутите. Ха-ха! Теория Фрейда ему не нравится! Ха-ха! Ну, придумал!

Венечка: Я серьезно.

Мадам: Не может быть! Она должна вам нравиться! Это же такая прелесть! Она так все объясняет, это так пикантно... Вот об этом-то мы у меня и побеседуем.

Мадмуазель: О! Я сейчас поняла! Ты должен немедленно бросить пить! Попробуй доказать всем, что ты - мужчина... человек. Я требую! Мы сейчас выпьем этот кефир и пойдем... куда-нибудь. (Тянет его за рукав). Ну пойдем, пойдем отсюда, потому что я тут уже не могу! Здесь где-то рядом находится энергетический вампир! Ох, мне сейчас станет плохо... (Венечка привстает).