Единство. [Эвальд Васильевич Ильенков] (fb2) читать постранично

Единство — (греч. μονάς, лат. unitas), — такая взаимосвязь определенных предметов, процессов, которая образует целостную систему взаимодействия, внутренне устойчивую в изменениях и в то же время включающуюся в более широкую систему, в конечном счете, — в составе бесконечного во времени и пространстве мира. Материализм усматривает единство мира, единство всех многообразных явлений в их материальности, принимает его как факт, доказываемый всей историей познания и деятельности людей. Идеализм же истолковывает единство явлений лишь как идеальное единство, т. е. как продукт целесообразной деятельности субъекта (отдельного человека или абсолютно духа, бога).

Ранняя античная философия принимает единство мира и знания как самоочевидный и не требующий доказательств факт, как исходную предпосылку всех построений. Всеобщее единство явлений усматривается здесь в том, что все наблюдаемые человеком вещи и сам человек происходят из одного и того же материального первоначала, представляют собой различные видоизменения одних и тех же стихий или сочетания одних и тех же частиц. Всеобщее первоначало как основание и сущность единства явлений мира усматривается, как правило, в чем-то определенно телесном, чувственно воспринимаемом (вода, воздух, огонь и т. д.). Согласно Демокриту, единство мира, воспринимаемое чувствами, имеет свою основу в единстве, в одинаковости состава любой вещи — в атомах; мышление толковалось как род движения атомов огня. Пифагорейская школа заложила основы количественно-математической интерпретации единства, односторонне-нумерическую толкованию единства. Элейская школа (Парменид, Зенон), а вслед за ней Платон делают акцент на чисто логической стороне вопроса. Платон видел главную трудность не в том, чтобы понять и принять как единство, так и множество, а в том, чтобы понять, как единое существует во многом, а многое — в едином. При этом единое отождествлялось, в конце концов, с бестелесной идеей, а многое — с чувственно данным многообразием. Аристотель, пытаясь сочетать традиции античного материализма с моментами идеалистической диалектики Платона, насчитывает несколько значений понятия единства. Единство, причем единство «по существу», свойственно вещи, если она «непрерывна», или если у частей — одна материя, или вещи принадлежат к одному роду, или если у вещей определения их сущности неотличимы друг от друга. Стараясь найти всеобщее определение понятию единства, Аристотель склоняется к пифагорейско-платоновской традиции, определяя «…сущность единого — в том, что оно известным образом представляет собой начало числа»^[1], однако, что «по числу одно [образуют] те [вещи], у которых материя одна»^[2]. При этом все, что едино «по числу», необходимо едино и «по виду», т. е. обязательно предполагает качественное тождество вещей, а обратной зависимости нет: «…то, что едино по виду, не все едино по числу»^[3].

Наиболее остро проблема единства встает в философии Нового времени как проблема единства мышления и действительности. В ходе многовековой борьбы материализма и идеализма постановка этого вопроса принимала самые разнообразные формы (например, единство бога и человека в богочеловеке, и т. д.). Подлинное ядро проблемы обнаружилось в споре о том, где находится основание единство теоретического знания: в единстве, т. е. во всеобщей связи материальных явлений, или же в имманентной природе познавательных способностей субъекта. Материалисты (Спиноза, Дидро, Гольбах, Фейербах) усматривают единство мира в его материальности, а единство знания (системы представлений и понятий) толкуют как проявление этого универсального единства в сознании, как его отражение.

Кант, отказываясь решать вопрос о единстве явлений вне сознания, сводит проблему единства к проблеме единства субъекта, усматривая в «единстве апперцепции» «трансцендентальную» основу единства знания, т. е. толкует категорию единства прежде всего субъективно-психологически. Гегель, подвергая критике «психологизм» Канта, пытается истолковать единство как универсально-логическую категорию, приложимую также и к вещам вне сознания. Однако единство вещей вне сознания принимается в расчет лишь постольку, поскольку оно толкуется как продукт деятельности абсолютного мышления, и потому только как идеальное единство. «Мышление продуцирует единство и таким образом оно продуцирует само себя, ибо оно есть единое»^[4]. Гегель отказывается от понимания единства как простого абстрактного тождества (или одинаковости) вещества или строения (форм) вещей и толкует единство как конкретное тождество явлений, т. е. как единство различного и противоположного. Такое единство осуществляется, согласно Гегелю, лишь путем их превращения друг в друга, как переход, и притом как переход противоположностей, постоянно совершающийся