Хранитель [Сара Ланган] (fb2) читать постранично

Сара Ланган Хранитель

Мрак этого дома поглотил лучшего из нас.

Зло этого города пробралось и в наши жизни.

Брюс Спрингстин

Пролог Сюзан

Они знали Сюзан Мэрли. Видели, как она карабкалась на вершину Ирокезского холма в рассветные часы или окунала обмотанную веревкой палку в загрязненную Мессаланскую реку — в ожидании рыбы, которая никогда не выплывет. Некоторые замечали, как поздним вечером она стучала в окна закрытых магазинов и бумажной фабрики «Клотт», когда все рабочие давно ушли. Ее даже можно было застать на пороге дома, в котором Сюзан провела детство. Она звонила в дверь, словно надеясь, что кто-то откроет.

Сюзан была хорошенькой — кудрявые светлые волосы, голубые глаза, маленькое детское тело, нежные черты, — но своей красотой она не вызывала ни зависти, ни желания. Сюзан не обладала даром обольщения и была, пожалуй, слишком хрупкой. Возможно, именно поэтому, едва завидев ее на улице, люди останавливались и наблюдали затаив дыхание, словно дети, впервые попавшие на кладбище.

К девятнадцати годам Сюзан Мэрли перестала разговаривать. Она не благодарила кассира, покупая в любимом супермаркете недельную «дозу» красных «Мальборо» и томатного супа; на воскресном служении в католической церкви Пресвятой Богородицы она садилась на последний ряд, и соседям не приходилось ждать от нее пожелания мира; даже на улице, когда друзья семьи, радостно сигналя, проезжали мимо на своих «шевроле» и «субару», она не махала им в ответ рукой.

Таинственное молчание девушки постоянно обсуждали — за семейными ужинами и в вестибюле здания муниципалитета по окончании ежемесячного собрания. Из рассказов учителей и старых друзей удалось частично восстановить ее печальную историю. В попытках разобраться начертили карту домов, мимо которых Сюзан проходила во время ночных прогулок, но выяснилось только, что она делала большой круг по городу, и с каждым разом кольцо сужалось.

По слухам, она часто посещала бар «У Монти», где хлестала водку с джином, знакомилась с мужчинами и тащила их в свою постель. В роли партнеров выступали сельские гости, случайные туристы и даже самоуверенные мальчики из Бедфорда. Соседи внимательно следили за всеми, кто приходил в квартиру Сюзан, и вскоре пронеслись сплетни о женатом Дэнисе Мэрдоке, смазливом красавце Джонатане Бэгли и о вечно пьяном Поле Мартине. Все они выходили с черного хода и направлялись к машинам, припаркованным в другом квартале.

Некоторое время разговоры велись только о ней. «Вы видели вчера Сюзан Мэрли?» — спрашивали они друг у друга по телефону. «Да, на кладбище, — говорил один, — она лежала на спине с пучком травы во рту. Страшная картина. Причем в тридцать градусов мороза!..» Ему отвечали: «Дэнни Уиллоу советовал ей сходить к врачу — отказывается. Неудивительно — в чем можно убедить человека, пока он вены не перережет!»

В городе было немало пропащих душ: беспробудных пьяниц и женщин, прятавших побои на лице под тональным кремом. Но даже эти потерянные люди знали меру своему поведению. Они не разгуливали ночью по городу словно призраки, не озирались по сторонам, вызывая страх у прохожих. Они просто жили, молча выставляя напоказ жалкое существование. «У всех свои раны! — читалось в их глазах. — У кого-то не бывает черных полос?! Сюзан Мэрли! Что в ней такого особенного? Вот бедная Маргарет Макдермот одна растит троих дочерей! А Бернард Макмуллен, прижитый на стороне?» Эти люди не жаловались: они привыкли довольствоваться имеющимся и где могли находили свое счастье, поэтому были чрезвычайно раздражены поведением Сюзан. Больше всего им не давало покоя ее молчание, вынуждавшее проявлять любопытство.

С годами странности Сюзан перестали вызывать былой интерес. Бумажная фабрика «Клотт» пришла в упадок и почти закрылась. Каждый жил своей жизнью, решал мелкие бытовые проблемы, а посему было принято негласное решение оставить Сюзан в покое. Постепенно разговоры о ней сошли на нет, и если кто-то видел ее ночью, то не трубил об этом весь следующий день. Перестали ломать голову над загадочными прогулками и бросили обсуждать ее любовников — о ней говорили только как об очередной выжившей из ума, обреченной девушке. Возможно, алкоголичке. Печально, конечно, но такие вещи случаются, и никто не любит их признавать.

В конце концов Сюзан превратилась в тень, безликий образ, изредка появлявшийся в их мыслях. Если ее видели, то вскоре забывали, как она выглядела, во что была одета, — в памяти оставался только неприятный осадок от встречи, чувство пустоты и одиночества. Никто больше и словом не обмолвился об этом, никогда… но если они замечали ее у своих домов ночью, в лесу или рядом с бумажной фабрикой, странная девушка пристально смотрела им в глаза и насмешливо улыбалась. В страхе люди отворачивались, пытаясь отвлечься мыслями о житейских проблемах. Казалось, Сюзан чем-то их заразила. Все