Инициатива (СИ) [Chaturanga] (fb2) читать онлайн

— Почему он не приходил?

Люциус прошел по древесной живой цветущей лестнице наверх, в лиственную беседку, но там было пусто. Смех раздался словно совсем рядом, но волшебник знал, что если оборачиваться на звук, игра продлится еще долго, поэтому он прошел беседку насквозь и поднялся еще выше.

— Как высоко забрался mannas! Не упади, друг!

— Как быстро ты соскучился, десяти лет не прошло!

Люциус, проклиная возраст — пусть это не было заметно, все же он колдун, но тело предательски начало стареть и уставать — прошел по тонкому переходу, стараясь не смотреть вниз, но на последнем шаге координация подвела, и он качнулся. И в тот же миг его за запястье схватила рука с длинными тонкими пальцами, сжала сильно, словно они были выточены из камня. Люциуса втащили на дэлонь.

Лесной король смотрел на Люциуса спокойно, руку его не отпускал. Волшебник воспринял это по-своему и наклонился, чтобы коснуться губами пальцев короля, но тот его удержал, по-прежнему молча.

— Прости, — шепнул Люциус. — Я был ослеплен страхом.

Таур продолжал хранить молчание, рассматривая лицо Люциуса, и тот опустил голову. Это он сказал Волдеморту о сидхе, он проводил ставшего послом МакНейра в золотой древесный дворец. МакНейр молчит, и три года в Азкабане были для него чем-то сродни гарантии, что эти три года он точно будет жить; вообще-то его осудили на десять и выпустили только после того, как тот сказал, что на свободе вряд ли проживет и день. Как только он вышел, к нему пришел Малфой, но даже не успел договорить, чтобы тот молчал о местонахождении дворца лесного короля, как из темноты выступил тонкий силуэт, и звонкий голос пообещал, что разглашение тайны станет последним, что МакНейр сделает в жизни. Малфой шепнул, что еще придет, рванулся за принцем — если бы тот не хотел, Люциус его никогда бы не догнал, но тот ждал его.

— Я не сержусь, Люциус, — принц настолько стремительно убрал стрелу назад в колчан, что Люциус услышал свист от его движений.

— Люциус? — волшебник вздрогнул, как будто его ударили. — Ты теперь так меня называешь?

Принц долго молчал, потом сжал плечо мага и, приблизив свое лицо к его, шепнул:

— Я не сержусь, Мэлфой, — он сделал паузу и продолжил. — Мой отец… немного разочарован. Он скоро успокоится.

— Скоро? — горько спросил Малфой. — Сколько мне будет лет, когда он захочет меня видеть, сто? Сто пятьдесят? Я могу умереть раньше, чем он подумает обо мне без злости.

— Тогда мы будем рады видеть твоего сына, — спокойно ответил сидх. — Не переживай, Мэл. Эта размолвка не более чем на двести лет, пустяк.

— Я смертен, — еще раз напомнил Люциус.

— Мы помним, — улыбнулся принц. — Потому ты вошел в лес, когда сбежал с битвы.

— Мы были там одни, — сквозь зубы проговорил Малфой. — Лес был пуст.

— Я был рядом с тобой, — принц чуть наклонил голову. — Ты был растерян, когда не увидел никого из нас, но я мог дотянуться до тебя рукой. Ни одна темная тварь не смела приблизиться к твоей семье, а ты знаешь, в лесу их немало. Если ты не видишь чего-то, то это лишь потому, что ты человек, а не потому, что этого нет на самом деле.

— Если твой отец когда-нибудь вспомнит обо мне, скажи, что моя главная ошибка — это вина перед ним и твоим народом, — Люциус машинально дотронулся до кольца с белым камнем на пальце — символ дружбы сидхе и рода Малфой.

— Мне придется говорить это постоянно, потому что таур не забывает тебя, — возразил принц. — Если будет беда, лес примет тебя.

Лесной король смотрел на волшебника нечитаемым взглядом, пальцев не разжимал, кланяться ему не позволил. Люциусу стало совсем тоскливо, но король вдруг отступил на шаг и повернулся к стоящему за его спиной столику с вином.

— Я предложу тебе воды, — голос у короля был ниже, чем у прочих эльфов, но все равно нечеловечески звонкий. — Выпив вина, ты останешься на моей дэлони навсегда и не сможешь спуститься на землю.

Люциусу показалось, что его тело становится легче от внезапно пропавшей тревоги. Взяв кубок из рук короля, он привычно сел с ним рядом на низкую скамейку из услужливо изогнувшегося ствола дерева, и вода показалась ему самым вкусным напитком из всех, что он когда-либо пробовал.

— Мое прощение не отменяет последствий, — король пригубил вино, не сводя взгляда с Малфоя. — Письмо позабавило меня. Я не приду в министерство, — он неправильно произнес незнакомое слово, — но побеседовать с dh’oine нужно. Кажется, они не понимают сути и ведут себя как хозяева дома, хотя их едва ли впустили в конюшню. Жизнь этой beanne, что посмела отдавать мне приказы, удачно выпала на время совета, мы все здесь и можем потратить несколько мгновений на объяснения. Ты устроишь эту встречу, Mel.

— Если хочешь, я сделаю ее жизнь невыносимой, — пожал плечами Люциус.

— Северус придумал новый яд, и ты попробуешь его на ней? — поинтересовался король. — Новое оружие?

— Старое, как человеческая цивилизация, — гордо отозвался лорд Малфой и кровожадно улыбнулся. — Ты не знаешь. Имя ему — бюрократия.

Гермиона сидела перед Эдвардом, сжимая кулаки от злости. Она только что весьма эмоционально рассказала, что Малфой, вернувшись от короля или таура, как его называл Драко, заявил, что тот согласен принять ее и выслушать ее просьбы. Дабы сэкономить столь ограниченное для смертных время, король сказал, что придет не один, и посоветовал Гермионе также прийти со всеми теми, кто занимается взаимодействием со Старшей расой, потому что объяснять все по нескольку раз никто не намерен. И… вы же официальный представитель людей? Вы утверждены правительством? Нет, не министром магии Британии, что вы, это все равно что муравей что-то требовал бы у небесных светил. Вы уполномочены мировым людским правительством, мисс Грейнджер? Ах, нет мирового правительства… как вы живете, мисс, даже сидхе знают, что такое ООН и магическая конференция в ее системе.

— Ничего он не знает, — горячилась Гермиона, сразу поняв, кто решил оторваться на ней за все, прикрывшись лесным королем. — Это все Люциус. Ты представляешь, Малфой ведь в магловском мире акционер газовых компаний, и когда у него все его галлеоны собрались взять на штрафы, но все перевел в доллары, вложил в ценные бумаги, и выяснилось, что брать у него нечего! Магловские ценные бумаги не подлежат аресту, даже нельзя заставить его заплатить, если у него нет на руках денег. Конечно, у него нет! Мэнор по закону не отобрать, как и родовые артефакты, и единственное, что он может отдать — это метла его сына и парадные мантии.

— Ты думаешь, ситхи ничего не знают про магловский мир? — спросил Эдвард.

— Сидхе, — поправила Гермиона и, не выдержав, захихикала. — Ситхи — это из того фильма, который мы смотрели. Откуда им знать? Представляешь, Малфой-младший сказал, что их четыре народа в одной расе. И живут они миллион лет.

— Сказки, — неловко махнул рукой Эдвард, а зеленые глаза его тем временем внимательно всматривались в лицо Гермионы. — Что теперь будешь делать?

— Пойду к министру, — пожала плечами она. — Тот к магловскому министру. Тот в ООН. Сделаем так, чтоб на конференции подмахнули, не глядя: кому там интересны сидхе, их и не видел никто.

— А чего вы хотите? — спросил Эдвард, задумчиво потирая тонкими пальцами подбородок. Гермиона неодобрительно посмотрела на его длинные ногти. Никак она не могла отучить его от некоторых привычек: Эдвард напрочь отказывался стричь свой рокерский хвост, избавиться от ногтей и перестать носить уродливую пластинку, которая заставляла его стесняться своей улыбки и немного шепелявить. Как дочь стоматологов, Гермиона с трудом переносила этот древний ужас, но Эдвард порой проявлял удивительное упрямство.

— Мы? — переспросила Гермиона.

— В частности, ты. Министерство магии. Что вы скажете Старшей расе?

— Ну… мы разработаем программу…

— Представь себе, что я король одного из народов сидхе, — перебил Эдвард. — Какой-нибудь… какие там есть?

— Короли всего у двух, — рассмеялась Гермиона. — Давай ты будешь второй, король народа Ольх. Только серьезно!

— Предельно серьезен, — Эдвард откинулся на спинку кресла, сел ровнее и распустил волосы, так что те укрыли его до локтей, потом произнес отрешенно. — Что вы хотите, люди?

— Соблюдения законов, — сразу сказала Гермиона. — Есть правила торговли, есть установленные места для этого, наркотики запрещены, чтобы спасти жертв, необходимо выдать тех, кто их распространяет, властям…

— Что сделают с ними власти? — перебил Эдвард.

— Посадят в Азкабан.

— За что? — он посмотрел прямо в ее ошеломленные глаза. — Первое правило торговли — в ней участвуют минимум двое. Торговля добровольна, нельзя принудить к торговле. Вина покупающего равна вине продающего.

— Это не так, — возразила Гермиона. — Что ты говоришь, они не будут так рассуждать!

— Откуда ты знаешь? — улыбнулся Эдвард. — А вдруг у сидхе свои законы? И вы их нарушаете?

— Но министерство…

— А у сидхе короли.

— У министерства есть аврорат, их можно вынудить сотрудничать, — разговор Гермионе нравился все меньше. — Они пришли в наш магический Лондон, значит, им надо принимать тот образ жизни, который здесь устоялся.

— Насколько я помню, десять лет назад была война, — заметил Эдвард. — За десять лет что-то устоялось?

— Десять лет — большой срок, — сердито сказала Гермиона. — Давай прекратим. Король из тебя никакой, а я еще не написала документ, который буду обсуждать.

Эдвард поднял руки, сдаваясь, но весь его вид говорил о том, что разговор еще не окончен. Гермиона игнорировала как могла, но не вынесла.

— Что.

— Ничего, — Эдвард сжал губы.

— Эдвард, просто скажи, что ты думаешь?

— Я не понимаю, как ты видишь эти… переговоры. Ты придешь…

— Мы придем, — прервала Гермиона. — Естественно, я буду не одна. Авроры, министры, может, члены Визенгамота.

— И все они поместятся к Малфою в дом, — фыркнул Эдвард.

— Откуда ты знаешь, что мы будем встречаться у Малфоя? — нахмурилась Гермиона.

— Ты сама сказала, — отмахнулся Эдвард. — В самом начале. Так вот, мне кажется, они еще ограничат количество людей, которое можно будет взять на встречу.

— Но не качество, — Гермиона улыбнулась. — Уговорим Снейпа, он все же один из лучших, да и министр боец. Что уж говорить про Роше, говорят, он оживший кошмар всего Лютного. И Малфои — они люди, и если что-то пойдет не так, они встанут на сторону людей.

Эдвард кивал, соглашался и поздравлял, но тонкое сверло беспокойства ввинчивалось Гермионе в висок, и она никак не могла понять, что же именно так ее волнует.

Она ни слова не говорила о месте переговоров.

— Снейп, Северус, сейчас вступил в права наследования, носит имя Северус Принц, мастер зелий, маг высшей категории, владеет искусством дуэли, невербальными заклинаниями, заклинанием патронуса, особый талант — легиллименция, — заунывно читал бумаги светловолосый сидх, сидя на стуле в просторной ванной комнате.

Перед зеркалом в паре метров от него стоял Эдвард, но если бы Гермиона увидела его сейчас, она бы поседела от ужаса. Длинные черные прямые волосы не скрывали острых ушей, а зубы, которые тот чистил, глядя на себя в отражение, были ровными, длинными и острыми, без клыков, и их было явно больше тридцати двух. Сидх прополоскал рот и перевел взгляд на сидящего позади него компаньона.

— Роше, Вернон, — продолжал читать тот. — Лучший аврор континента, по происхождению француз, мать наполовину вейла, что на нем почти никак не отразилось, но живет дольше людей и обострены чувства. Охотник на эльфов.

— На aen Seidhe, — уточнил «Эдвард».

— На эльфов, — возразил первый. — Не забывай о том, что это наши братья. От aen Straede с прибудет Элронд.

— О, нет, — взвыл сидх. — Почему он?!

— Потому что он владыка эльфов пути, — напомнил светловолосый эльф. — Эредин, мы с тобой и Ге’эльс сопровождаем короля Ауберона. Куда ты?

— Хочу пройтись, — Эредин потянулся. — Без этого идиотского гламура с нормальными зубами.

— Не надо, — сидх оторвался от своих бумаг. — Ты и так сегодня сказал лишнего о доме Мэлфоя.

— Я надену шапку, — Эредин брезгливо поморщился. — Даже если Гермиона увидит меня, мало ли, сквибы могут ходить по магическому Лондону. Не волнуйся, мамочка, — ехидно добавил он.

— Я не волнуюсь. Aen Elle поразительно похожи на aen Straede, — сидх поднялся, подошел к Эредину и развернул его спиной к себе, собрал его волосы в косу так, чтобы закрыть кончики ушей. — Большинство из нас спокойно живет среди людей, хотя за Элрондом и его народом мы точно не угонимся. А aen Woed — словно aen Seighe: и те, и другие живут в лесах, и пусть народ Трандуила древнее, эльфы гор и холмов не уступят им в искусстве битвы.

— Король говорил, как будут приниматься решения? — Эредин повернулся и перехватил кончик своей косы из рук сидха. — Оно будет общим?

— Трандуил говорил с Мэлфоем, Мэлфой станет посредником, и он в принципе — его adan, но Ауберон настаивает на том, чтобы решения принимались самостоятельно.

— Как они вообще… ты же знаешь лесных эльфов, — Эредин завязал волосы из ниоткуда появившейся лентой. — Даже с Йорветом встретиться, если он не хочет этого сам, практически невозможно, если, конечно, вы не Вернон Роше. Мэлфой — друг королевской семьи. Как так вообще получилось, Креван?

— Несколько веков назад, наслушавшись сказок, юный принц сбежал из леса, — сидх собрал свои бумаги и снова уселся на стул. — Dh’oine тогда были еще более невежественны, чем сейчас, и его приняли бы за нечисть или проклятого и убили бы, но один adan заметил его раньше прочих, спрятал у себя дома, а ночью отвел назад в лес, и так принц привел во дворец человека. Король предложил человеку награду, и тот попросил, чтобы эльфы взяли его дитя. «Мой сын одержим дьяволом, — сказал он. — Так говорят. Это неправда, но отстаивать истину ценой жизни своего ребенка я не хочу». «Да будет так», сказал король Трандуил, и сидхе забрали его, даровали ему новое имя Melfole, и он жил как сидх, думал как сидх и владел магией, пусть и другой природы. В то время собирался совет, и король Трандуил отправился в путь, взяв с собой принца и воспитанника, а назад вернулся только с принцем. Melfole остался: гуляя однажды, он встретил другую mannas. Чтобы показать дружбу с сидхе, он даровал своему сыну эльфийское имя и основал род Малфоев, передавая знание о Старшей расе своим детям, те — своим. Когда совет собрался вновь, и aen Woed появились в Англии, принц играл с юным Абрахасом Малфоем, как когда-то с основателем его рода. Люциус… сильно провинился, открыв знания о сидхе Волдеморту, и Трандуил даже не хотел видеть его, но потом появилась эта твоя из министерства…

— Она не моя, Креван! — перебил Эредин. — Мы тянули жребий, кто будет разведчиком, — он передернулся. — Хорошо еще, после переговоров все вскроется, и мне не надо будет с ней проводить время.

— Dh’oine настолько плоха? — тонко усмехнулся Креван. Эредин передернулся, поправил человеческую рубашку. Ему было неудобно в такой одежде, кожу раздражали швы, но если уж он хотел выйти в город, приходилось соответствовать. У aen Elle всегда были лучшие воины и разведчики, и Эредин считался первым среди всех. В паре с ним работал Креван, достающий информацию и придумывающий сценарии встреч, задачи перед их группой и отчетность оформлял третий сидх по имени Ге’эльс, он же представлял их перед королем Аубероном и заменял самого короля народа Ольх время отлучек и охоты. Народ Ольх первым освоил жизнь в городах-призраках: как другие города имели свои магические части, так и в этих были эльфийские. В то же время сидхе этого народа спокойно взаимодействовали с людьми в случае необходимости, могли жить, не привлекая к себе внимания, когда наступала опасность или надо было добывать сведения — как Эредину сейчас.

— Она… для них, может, и ничего, но… — Эредин поморщился. — Она не женщина в полном смысле этого слова, ее внешность не радует взор, она не поет, специально делает так, чтобы мужчины ее не желали. Еще громко говорит и смеет меня не просить, а что-то просто говорить, чтобы я это сделал.

— Их так воспитывают, — пожал плечами Креван. — У них даже суд однажды женщина возглавляла. А у маглов так вообще женщина королева.

— В Долине Цветов aen Seidhe на континенте тоже проводили эксперименты, — припомнил Эредин. — И теперь Йорвет кошмарит Лондон, потому что назад ему хода нет.

— Ты считаешь, он был прав? — поднял брови Креван.

— Эта эльфийка с сущностью dh’oine отдала эльфов, детей Старшей расы, на суд людям! Даже если бы Йорвет лично всех в Долине вырезал и плясал на могилах, его нельзя было отдавать dh’oine. Убила бы сама, я бы и слова не сказал. Но теперь, благодаря изоляционистской политике магической Британии, у Йорвета есть шанс сделать здесь хоть собственное государство, — он самодовольно усмехнулся, словно сам собирался его создать.

— Aen Scoia’tael? — Креван наклонил голову, насмешливо глядя на Эредина снизу вверх. — И если лесные эльфы принадлежат чащам, горные — холмам, странники — морю, народ Ольх — равнинам, то эти будут принадлежать криминалу. Эредин, — проговорил он, поняв его мысли. — Мы нейтральны в этом вопросе.

— Нейтралитет — это бездействие! — отозвался Эредин горячо. — Я знаю, что делать.

— Посвяти меня, — Креван посмотрел на свои руки, на кафель на полу — куда угодно, только не на Эредина, чтобы тот не понял, насколько его волнует вопрос, насколько ему интересно.

— Я не хочу кого-то ввязывать, пока все не реализуется, — ответил сидх. — Чтобы в случае провала никого не потопить. Король мне благоволит.

Креван подавил вздох: теперь он точно знает, что Эредин уверен в своем начинании и его успехе и хочет получить все лавры единолично. Впрочем, это было ожидаемо: Эредин давно хотел чего-то большего, чем слава лучшего разведчика.

========== Глава 2. Переговоры ==========

Гермиона еще раз оглядела всех магов, который собираются присутствовать на переговорах с сидхе, кроме, конечно же, Малфоев, которые предоставили мэнор и свои услуги в качестве хозяев и модераторов встречи. Золотое гриффиндорское трио в полном составе, за пять лет помолодевший в тонусе от постоянной охоты на одного особо наглого сидха Вернон Роше, министр магии Кингсли, Луна Лавгуд, Ремус Люпин как представитель вполне довольных своим новым положением магических тварей и Северус Снейп. Точнее, Принц.

— Как ты его затащил? — шепнула Гарри на ухо Гермиона.

— Пригрозил вручить орден в министерстве, — отозвался Поттер. — Там будет Скиттер, которая уже десять лет пытается взять у него интервью. К тому же он с нами будет как представитель Отдела Тайн.

— Разве ОТ не пришлет кого-то… менее ангажированного? — нашла подходящее слово Гермиона.

— У них есть еще один вариант, — хмыкнул Гарри. — Руквуд. Он как раз отсидел, вышел месяц назад из Азкабана.

— И его сразу приняли в Отдел Тайн?!

— На прежнюю должность руководителя ОТ, — кивнул бывший избранный.

— Говорят, только его и ждали. Как там они выразились? — повернулся к ним Рон. — То, что сотрудники делают за стенами Отдела Тайн, не их дело — Отдел Тайн не лезет в личную жизнь и не контролирует досуг. Быть Пожирателем смерти — досуг. У меня иногда чувство, что мы могли сходить на выборы и проголосовать против Волдеморта, и он бы сам ушел.

Гарри фыркнул и поскорее отвернулся: с каждым годом их подвиг казался все мизернее и ничтожнее, Малфои поднялись на теме сидхе, и Люциус, этот ненавистник маглов, все свои средства вложил именно в магловский мир и стал еще богаче, Руквуда выпустили и сразу взяли назад на престижнейшую должность Невыразимого, а Луну взяли через пять лет попыток, Рона завернули на квиддиче, да и Джинни звезд не хватает. Когда говорят о Волдеморте, маги младшего поколения едва заметно закатывают глаза и вздыхают, мол, ну вот, сейчас он мне опять расскажет о войне. Аристократы, когда начинаешь говорить о событиях десятилетней давности, переглядываются и поджимают губы. Исправно ходят в аврорат, подтверждая свою восстанавливаемую с нуля репутацию, но так брезгливо морщатся, когда им напоминают, что скулы сводит. Уизли, ставшие богатыми — вся семья героев — тем не менее не вошли в круг. И не стремились вроде набиться в друзья тем же Малфоям, Ноттам, Диггори и прочим, но Гарри с удивлением осознавал, что разделение на факультеты после школы действует только в отношении Гриффиндора. Тот же Малфой, оказывается, общается не только со слизеринцами, а вполне весело проводит время в компании той же Чжоу, отец которой работает с Люциусом в магловском мире по паре направлений. Младший брат Седрика Диггори и Теодор Нотт — лучшие друзья. Даже Луна и Гринграсс уживаются в Отделе Тайн, и только Гриффиндор оказался словно в изоляции. Нормальные герои всегда идут в расход… Даже Гермиона отчаялась найти кого-то в волшебном мире и встречается теперь со сквибом из Лондона, Рон после Гермионы вернулся к Лаванде, и теперь они то сходятся, то расходятся: альтернатив немного у обоих. Никто не хочет сосуществовать с героями прошлого, все хотят поскорее забыть то, что было десять лет назад, а они — живое напоминание.

Вернон Роше достал портал, и в следующий миг все маги оказались в поместье семьи Малфой. Гермиона сразу же узнала зал из своих кошмаров: темный, несмотря на высокие потолки и громадные окна, теперь он отличался и больше походил на Большой зал Хогвартса: гобелены, своды, даже столы и лавки. Малфой распорядился поставить три стола: два круглых для обсуждений и один между ними длинный и узкий — чтобы стороны обменивались мнениями. Гермиона поняла, что не только она побывала порталом в Америке: зал для магических конференций при ООН был обставлен также, только круглых столов было шесть по числу магических союзов. Завидев прибывших, находившийся в зале Драко гордо задрал подбородок так, что Гермиона подумала, как ему, наверное, неудобно смотреть.

— Добро пожаловать, — недобрым голосом поприветствовал Драко. — Мы счастливы, что столь значимое событие произойдет в стенах дома рода Мэлфой.

— Где остроухие? — не ответив на приветствие, спросил Вернон, оглядевшись.

— Сидхе прибудут ориентировочно скоро, — издевательски отозвался Малфой, скривил губы, глядя на Роше, потом посмотрел на Рона. — Прошу господ авроров вести себя… адекватно.

— На что намекаешь, хорек? — Рон шагнул к нему.

— Пусть на что хочет, на то и намекает, — сказал Роше. — Где сортир в этом доме? Парниша, проводи, — он бесцеремонно схватил остолбеневшего от такого поведения Малфоя и вывел его в первую попавшуюся дверь, толкнул спиной на стену. — Не думай, что я не в курсе, за какую команду играет твой папаша, — прошипел он в лицо Драко. — Будет засада — ты погибнешь первым, а твоему папаше я оторву самое дорогое, чтоб род прервался. Отвечай на вопросы быстро и коротко. Где остроухие?

— Пока не прибыли, — просипел Драко. — У них свое понятие времени!

— Так, я не объяснил, ты не понял. Ответы должны быть еще и понятные.

— Они приходят, когда сочтут нужным! Для них день — как для нас минута, мы обговорили время, но они приходят когда хотят.

— Где твой отец?

— Он проверяет, чтобы все было готово, — ответил Малфой, сглотнув от волнения. — Домовиков не должно быть видно или слышно, мы не могли нанять людей, поэтому все приходится делать самим. И… — он вдруг схватил Роше за рукав, нащупав под тканью рукава лезвие и дополнительную палочку в чехле. — Не советую. Сидхе чувствуют металл, они могут подумать, что засаду готовите вы сами.

— Тут будут «белки», — хмыкнул Роше. — Я перед ними никогда не появлюсь без оружия.

— Это переговоры, — напомнил Драко.

— Это, — Роше оттянул воротник и продемонстрировал красные рубцы, которые, если присмотреться, складывались в написанное эльфийской вязью имя, — тоже были переговоры. Первые и, как я думал, последние.

Он отпустил Драко, и тот передернулся, потом отлепился от стены и одернул пиджак, возвращая себе прежний вид. Вернувшись в зал, он увидел, что маги расположились за одним из круглых столов, и подошел к ним.

— Не обязательно все время сидеть здесь, — сказал он. — Для вас есть комната, в которой вы можете провести время, пока не явились сидхе. Я скажу вам, когда они прибудут.

— Мы подождем, — поджал губы Гарри.

Ждать пришлось долго, первые сидхе появились только к вечеру, когда маги уже успели заскучать и переругаться от волнения: открылась дверь, и на пороге возник среднего роста эльф, среднего для сидхе, так он был чуть выше долговязого Рона. Маги удивленно посмотрели на строгий костюм, похожий на траур Драко, завязанные в низкий хвост темные волосы. Сидх был до неприличия похож на обычного человека, и когда он заговорил, речь его была чистой, без тени типичного для нелюдей акцента. У него был акцент — американский.

Люциус Малфой возник сразу, словно аппарировал в зал перед гостем, но без хлопка, чуть поклонился. Сидх поднял руку и положил ему на плечо.

— Рад встретить столь известного среди нас человека, — проговорил эльф. — Таур темного леса рассказывал другим о потомках Melfole. Как тебя зовут?

— Люциус, — Малфой повторил его жест и чуть повернулся к Драко, тот мгновенно подскочил к нему. — Мой сын и наследник рода Малфой, Драко. Неужели обо мне слышали даже aen Straede?

— Мне рассказывал и Кэрдан Корабел, он знал Николаса Мэлфоя, — сидх оглядел вставших из-за стола волшебников. — Мое имя Элронд. Кэрдан хотел бы присутствовать сам, все же впервые таура вызвали на ковер, — он совершенно не по-эльфийски рассмеялся. — Но я обещал ему сохранить в памяти лицо Трандуила и дать взглянуть. Скажи мне, величайший волшебник, — обратился он снова к Люциусу. — Как ты умилостивил Трандуила? Отвез ему свой винный погреб? Вы же и так были в размолвке.

— Величайший волшебник — Альбус Дамблдор, — шепнула Гермиона на ухо Гарри, желая разрядить обстановку, но Элронд услышал.

— Сомневаюсь, что Альбус Дамблдор, кем бы он ни был, сможет унять гнев таура, — он посмотрел на Гермиону. — Это и супруга его могла через раз. А Люциус провинился, потом пришел к нему в лес, потом оправдывал всех людей. Скажи, Мэлфой, как тебе удается?

— Скажи, как тебе удается знать все? — спросил в ответ Люциус. — Ты видишь меня впервые, но знаешь лучше прочих.

— Почему Мэлфой? — вырвалось у Рона.

— Принц приходил ко мне, когда ты навещал Трандуила, — сказал Элронд Малфою и посмотрел на Рона. — Melfole — имя воспитанника таура, который потом основал род Малфоев, но мы сохраняем в нашей памяти значение: mel — милый, прелестный, красивый, fole — тайна. Таур хранил прекрасную тайну от злых людей и любопытных эльфов, мы узнали только через несколько веков! Кто-то еще прибыл? — он внезапно сменил тему.

Словно в ответ ему появился патронус Нарциссы и сказал, что на территорию Малфой-мэнора вступили aen Seidhe.

— Я давно не видел их, — заметил Элронд. — Кто сейчас правит в Долине Цветов?

— Здесь вовсе не Долина Цветов, — выдохнул Люциус, и Гарри понял, что Драко и его отец становятся возле Роше таким образом, чтобы в случае чего сбить его с ног и или спасти, или не дать ему самому напасть.

О вражде Роше и «белок» ходили легенды. После эпического провала в клубе, после которого Вернон потерял выход на Иорвета, последний окончательно слетел с катушек. Решив, что он и так личность пропащая, которую никогда не реабилитируют, он провозгласил, что будет добиваться положения своего народа силовым путем. Ушли в прошлое старые-добрые методы запугивания и рэкета: Иорвет окончательно переквалифицировался в террористы и на любой ограничивающий декрет министерства против сидхе отвечал взрывами, захватами и прочим беспределом. Вернон Роше был единственным, кто не впадал в ступор при виде бешеного скоя’таэля и мог не только приложить его заклятием посильнее, но даже однажды выследил, был в его пещере, после чего Иорвет окончательно перебрался в Запретный лес, и отныне тот для школьников стал закрыт категорически, хотя детей он никогда не трогал. Иорвета, который умудрялся проскочить мимо охраняющих Запретный лес сутки напролет авроров, ловили, отправляли в Азкабан, но он дотуда ни разу не доехал. Когда он в первый раз не исчез при аппарации, а остался на месте, и когда все его сопровождающие появились на берегу около тюрьмы, Иорвет спокойно выбрался из здания аврората и пошел домой: стражи порядка исчезли вместе с его оковами. Так выяснилось, что сидха нельзя аппарировать, по крайней мере без его на то желания. Второй раз он перебил конвой и угнал фестрала. В третий — дал в челюсть самому Вернону Роше, приложил его затылком о стену, и только смягчивший удар шаперон спас министра от бумажной волокиты. После четвертого Роше заподозрил, что несмотря на все уверения, что это не так, магией сидх все же владеет, и стал вести себя осторожнее, хотя раньше говорил подчиненным кидаться на него, все равно он магический импотент. Вернон был специалистом узкого профиля — точеного, с едва заметной горбинкой на переносице, в обрамлении темных прямых прядей, отрезанным коротко вопреки традициям сидхе. Гарри как-то спросил, как именно Роше выяснил столько подробностей жизни и характера Иорвета, который несмотря на множество арестов в общей сложности в аврорате и дня не провел, и имел удовольствие лицезреть покрасневшие скулы непрошибаемого француза. И вспомнил, что его операция пять лет назад провалилась потому, что Роше сам «приручал» Иорвета; интересно, как именно проходило приручение. В голову Поттеру пришла шальная мысль, что, кажется, сейчас у него появилась возможность спросить у эльфа лично.

— Вернон Роше! — воскликнул Иорвет, появляясь в дверях. Гермиона едва его узнала: за четыре года он обзавелся шрамом на пол-лица, закрывающей глаз повязкой, пером феникса за ухом (как он его достал?) и кольчугой, той самой, что пропала из особняка Вудов — реликвия времен Основателей, защищающая не только от удара мечом, но и от любого заклятия, кроме Авады. Впрочем, как показал опыт, от Авады Кедавры Иорвет уклоняется мастерски. — Последние пять лет командовал особым отрядом и возглавлял аврорат. Служит короне Англии. Лично отвечал за усмирение Вересковой долины. Охотник на эльфов. Убийца женщин и детей! Дважды награжден медалью за отвагу.

Роше смерил его взглядом и оскалился, он не любил, когда ему напоминали о Вересковой долине и геноциде, который там учинили среди сидхе, в числе которых, как потом выяснилось, не было ни одной «белки», только оседлые мирные эльфы; после такого у Иорвета появилась армия, даже самые умеренные взялись за оружие:

— Йорвет, — издевательски произнес Вернон. — Самый обычный выродок!

— Да что ты, самый обычный, — не умолк эльф и вдруг медленно провел языком по кончикам своих пальцев и облизнулся, громко дыша полной грудью. Киаран, его сопровождавший, покатился со смеху, а Роше на удивление затих и отвернулся. Иорвет подошел к Элронду.

— Приветствую, владыка Элронд, — он прижал руку к груди и чуть наклонил голову. Голос его и манеры изменились моментально, словно не он только что провоцировал главу аврората.

— Здравствуй, Йорвет, — Элронд внимательно и быстро осмотрел его и Киарана, отмечая потрепанную, но прочную и удобную одежду воинов, ножи на поясах. Иорвет и Киаран были как братья, похожи внешне, если бы не увечье, одеты одинаково, но на поясе Иорвет носил сорванные нашивки специальных отрядов, которые обычно носили командиры. У него находился даже особый трофей — нашивка боевого подразделения Отдела Тайн: у Роше был период отчаяния, когда он обратился за помощью к Невыразимым, но и те с Иорветом не справились. Из-за них он потерял глаз, но теперь и мстил в сто раз более отчаянно за собственные боль и страх. Он знал, что Отдел Тайн привлек именно Роше; Роше был виновен, по его мнению. Роше был должен ему сильную боль и панический ужас, и Иорвет этот долг прощать не собирался.

Элронд уселся за круглый стол и принялся вести светскую беседу с Киараном, а Иорвет, развернув стул, уселся прямо напротив Роше и паскудно ухмыльнулся.

— Зубы лишние, белка? — нервно спросил Вернон.

— Ты считал? — вкрадчиво поинтересовался в ответ Иорвет и обвел языком ровный ряд зубов.

Он знал. Четыре года Вернон доказывал ему, что он ошибся, приняв за правду искусную игру, но сидх словно мысли его читал. Как в первую встречу, когда Киаран прикрыл его тем, что сказал, будто он танцор в его клубе, Иорвет несколько удивленно протянул, закинув тонкие сильные руки ему на плечи и глядя в лицо Вернону тогда еще двумя зелеными глазами: «Не вре-ешь…»

Вернон в тот момент сам опешил, неужели эльф с вечно юным лицом поверил, что международно прославленный аврор влюблен в него, нищего остроухого террориста? Несмотря на то, что в нем текла кровь вейл, Роше никогда не был подвержен порокам, свойственным этой магической расе — он не знал умеренности лишь в алкоголе и работе, больше у него не было страстей. Пока не встретил эльфа с ехидной ухмылкой и не по-эльфски шальными глазами. Сначала он решил, что это фисштех, который «белки» принесли в магический мир, но нет, Иорвет не употреблял, у него и без наркотиков крыша поехала давным-давно.

— В камере тебе пересчитают, — не остался в долгу Роше. Гермиона возмущенно посмотрела на француза: вот так просто говорит об избиении заключенных в тюрьме? Это же неправильно!

Они продолжали ждать до самой ночи, а когда уже стемнело, в зале появилась Нарцисса Малфой. Сидхе мгновенно встали и поклонились ей, как Люциус кланялся Элронду: статус супруги друга лесного короля делал ее среди сидхе значимой фигурой. Нарцисса предположила, что самое время отправиться отдохнуть в гостевые спальни. Малфой-мэнор зачарован так, что до конца переговоров его нельзя покинуть, а те, кто не приглашены, попасть в него не могут.

— Что?! — взвился Роше.

— Я в курсе, Вернон, — прервал его министр. — Это единственное, что удержит от кровопролития в случае неудачи. Лорд Малфой не должен расплачиваться за добрую волю, с которой он согласился помочь уладить распри между расами.

Судя по торжествующей улыбке Драко, Малфои совершенно не беспокоились.

— Так странно, — Луна подошла к Гермионе и посмотрела на нее расфокусированно. — Я здесь не была десять лет, ничего не изменилось, но мне больше не страшно.

— Так Волдеморта больше нет, — тихо ответила Гермиона, которую не покидало чувство тревоги. — А Малфои — вполне себе респектабельные граждане.

— Мы не нуждаемся в твоей оценке, — протянул Драко, возникая рядом. Гермиона увидела, что Люциус отделился от них и вместе с сидхе ушел в боковой коридор. Нарцисса остановилась перед несколькими дверями.

— Здесь ваши спальни, — она повернулась к магам. — Располагайтесь с удобством. Спокойной ночи.

— Ты что, тоже с нами? — Рон с усмешкой повернулся к Драко.

— Грейнджер, можно тебя на минуту? — не ответив, Драко повернулся к Гермионе и, не дожидаясь ответа, вышел в перпендикулярный проход. Роше внезапно подтолкнул ее вслед за ним, а сам бросился в комнату, доставая из кармана телефон и включая связь с «жучком», который он успел прицепить на мантию, когда коснулся Гермионы. Иорвет приучил его использовать все средства, потому что сам не гнушался воровать в мире маглов, а о его снайперской винтовке, стреляющей зачарованными пулями, легенд ходило не меньше, чем о нем самом. Гарри вошел в комнату вслед за ним, подтянулись Рон, министр и Снейп с Люпином. Луна, оказывается, пошла за Гермионой.

— Не ходишь без группы поддержки? — послышался насмешливый голос Драко.

— Гермионе неуютно в твоем доме, — сразу сказала Луна. — Мы все знаем, почему. Не надо шутить, Драко.

Прямолинейность Лавгуд перестала ставить в тупик ее друзей, которые привыкли, но Драко Малфой ей другом не был, потому смешался.

— Что ты хотел? — смилостивилась Гермиона.

— Знать, чего люди будут требовать, — Малфой развел руками. — Я должен понимать, к чему готовиться. Если вы хотите поставить их в позицию как вампиров и оборотней, то это бесполезно. Лучшим вариантом будет разделение и посольства…

— Посольства предлагали, — перебила Гермиона холодно. — Этому не бывать. Мало ли чья земля это была раньше. Мы все сделали, а они хотят просто пользоваться чужим трудом. Когда входят на территорию магического Лондона, пусть соблюдают наши законы. Мы же, выходя к маглам, стараемся не выделяться? Почему они так не могут делать?

— Я понял, — тускло сказал Малфой. — Но ты же помнишь про декреты? Им запрещено появляться на улице после девяти вечера, иначе арест; в магическим транспортом они пользуются, только если остались свободные места. Дополнительные налоги, если они что-то покупают или продают. Если кто-то хочет нанять сотрудника-сидха он должен написать письмо в твой департамент, что он не нашел никого из людей и оборотней, кто бы подошел ему на эту должность! Это самые дискриминационные законы! О них сейчас знают младшие народы старшей расы, полностью на себе прочувствовали только aen Seidhe, но завтра-послезавтра прибудут короли, и даже если их это не касается, они не позволят столь несправедливому отношению продолжаться.

— Читала я про твоих aen Seidhe, — даже по голосу Гарри понял, что Гермиона зло прищурила карие глаза. — Про Долину Цветов и Долину Огненной Земли. Йорвет изгнан отовсюду, он — изгой в мире сидхе, ему некуда деваться, и он решил отыграться на магах. Он убил эльфийку, которая полюбила человека, открылась ему и рассказала о Старшей расе.

— Он убил всех, кто знал, хотя не должен был, — отозвался Драко. — Но это дело сидхе. Судить его — дело Старшей расы. Не надо было отдавать его ни магам, ни маглам.

— Он преступник, — настаивала Гермиона. — Почему мы, люди, должны обращаться с ним не как с преступником?

— Его преступления — дело aen Seidhe, — повторил Драко.

— Он стал преступником и для нас. Скольких он убил?

— Никого безвинного, — быстро сказал Малфой.

— У нас нет смертной казни, — напомнила Грейнджер.

— Поцелуй дементора в разы милосерднее, — издевательски сказал Драко. — Напоминаю, не он пришел к вам. Вы призвали его. Йорвет не один, с ним ушла почти треть aen Seidhe из Долины Цветов, это целый народ. Вы первыми назвали их тварями, приравняли к опасным животным — да, я об оборотнях. Скажешь мне про Люпина — иди спроси моего крестного, был тот животным, когда чуть его не загрыз, или нет, и если нет, то тем хуже для него. Вы поставили их на одну ступень с вампирами, только не учли одного: вампиров мало. А aen Seidhe гораздо толерантнее вас, они найдут общий язык с многими: представь, что к Йорвету примкнут вампиры? Оборотни — не все такие ручные, как ваш. Гоблины — или ты думаешь, что все работают в Гринготтсе и нет диких, угнетенных? Вы открыли ящик Пандоры. Хоть для вида попытайтесь его закрыть.

— Что ты предлагаешь? — Гермиона выдержала настолько долгую паузу, Роше даже подумал, что накрылась аппаратура. Малфой вздохнул и начал давно заготовленную речь:

— Йорвета изгнали только из Долины Цветов, даже Огненная Земля готова принять его назад, если он захочет вернуться. Если его народ, да, я говорю его народ, «белки», скоя’таэли, называй как хочешь, будут в безопасности, прекратится и его терроризм. Нужно отменить дополнительное налогообложение, комендантский час, практику Азкабана за любое правонарушение, открыть Хогвартс, в конце концов. Детей сидхе рождается мало, чародеев среди них и того меньше, но сам факт покажет равноправие. Среди сидхе много искусных лекарей, а вы их даже лечиться не пускаете, не то что лечить. И да, надо открыть посольство — пусть в нем будут эльфы других народов: м… они договорятся с братьями и уладят конфликты. Закон будет общим, но суд будет для сидхе отдельным, и если…

Он, наслаждавшийся своим планом, вздрогнул и как-то растерянно умолк. Гермиона смеялась и никак не могла удержаться.

— Что? — разозленно спросил Драко.

— Ты что, действительно думаешь, что кто-то на это пойдет? — еще смеясь, проговорила Гермиона. — Малфой, у них нет заклинаний. У них нет ничего. Сидх — это значит грязный оборванец с парой преступлений на совести и под фисштехом. Они террористы! Ты говоришь про aen Seidhe, но вообще-то все, кто здесь, ведут себя опасно, они опасны! Этот Элронд из эльфов-путешественников, да, он другой, он из Америки, там свои правила, города-призраки и так далее. Но те, кто здесь, aen Seidhe, aen Woed, aen Elle — или они все ничем друг от друга не отличаются и ведут себя одинаково, или в наш мир пришли одни только aen Seidhe. Они недоговороспособны. К ним даже Директива по обращению с немагической частью общества не относится, потому что они не полуволшебные разумные существа, а хуже вампиров.

— Тогда зачем ты это все начала? Ты это все начала!

— Потому что мы ставим условия их существования, — просто сказала Гермиона. — Хотелось бы, чтобы они это понимали.

— Ты не понимаешь, с кем вы связываетесь, — прошипел Драко почти на парселтанге.

— Понимаю, — Гермиона спокойно посмотрела на него. — Когда я была в Америке, мнеподсказали, как связаться с Долиной Огненной Земли. Колдовстворец… почему у них такая продвинутая алхимия? Ах да, у них преподают сидхе, в аврорате России тоже служат сидхе — как грозно звучит. Но их пять на всю огромную Россию. Если не знать, что в Долине Огненной Земли их восемьсот, в Долине Цветов — полторы тысячи, то словосочетание «народ гор и холмов» заставляет прямо трепетать. Но сидхе ничтожно мало, их всего тысяч десять на весь мир. Если они хотят жить, здесь, у нас, то им придется принять те правила, которые здесь существуют. Меньшинство не будет диктовать нам, как жить. Особенно то меньшинство, которое, если постараться, можно уместить в клуб «Скоя’таэль».

— Почитай старые легенды, — Малфой сжал зубы. — И ужаснись.

— Сказки плохи тем, что в них много героизма и мало истины, — ответила Гермиона, развернулась и ушла. Как она бесилась, когда поняла, что сидхе — вовсе не многочисленный народ, не страшная сила. «Белки», попадавшиеся Роше, уже были на ты со всем авроратом; сначала думали, что это невезучие, а потом поняли, что их просто мало. Как эльфы по-другому воспринимали время, так они по-иному видели себя. Они не народы — хорошо если общины. Иорвет опасен, но не всесилен. Сама Гермиона устала: она сама попыталась решить проблему сидхе, довела ее до пика, а когда оказалось, что она раздута и преувеличена, сорвалась. Она сделала ту ошибку, которой в свое время избежал Гарри: когда у него была возможность решать чужие судьбы, он не стал отыгрываться, хотя многие из бывших соратников отвернулись от него за милосердие. Он простил Малфоев и закрыл глаза на финансовые махинации Люциуса, на которые тот пошел, чтобы сохранить состояние, хотя мог бы только слово сказать, и всю семью отправили бы в Азкабан, никто бы не возразил, такая тогда была у Поттера власть. Он настоял на десяти годах заключения для Руквуда и МайНейра, чтобы те могли продолжить древние рода. Жена и дети Рабастана Лестрейнджа не подверглись никаким преследованиям, хотя старший сын имел метку. Он больше не боялся, потому был способен на милосердие; Гермиона же мстила за испытанный ею страх. Гарри, слушавший весь этот разговор, понимал это, но не осуждал; друзей ведь не осуждают, верно? И когда Гермиона вошла в комнату, обнял ее, незаметно сняв жучок, и ничего не стал говорить.

Луна посмотрела на Драко и осторожно коснулась его плеча:

— Ты не расстроишься еще сильнее, если я спрошу? — тихо сказала она.

— Нет, — Малфой покачал головой. — Что?

— Почему ты говоришь про людей — вы, а не мы?

Гарри проснулся внезапно и уставился на окно, находившееся прямо перед его кроватью. На соседней сопел Рон — они решили не разлучаться, а ночевать как в старые добрые времена. Осторожно, чтобы не разбудить друга, Гарри пробрался к окну и выглянул наружу: в свете магических огней сновали на метлах два силуэта. Гарри надел очки и не поверил своим глазам: Малфой и, кажется, его отец выписывали немыслимые повороты в воздухе, догоняли друг друга и снова разлетались, как блестящие стрекозы, сияя в волшебном свете белыми длинными волосами.

Эльфийский принц замер в воздухе, остановив метлу.

— Что? — Драко подлетел к нему, перекинул обе ноги на одну сторону, сидя теперь на метле как на перилах.

— Там человек, — сказал сидх. — В окне.

— Рыжий или черный? — спросил Малфой, вздыхая.

— Белый, — нахмурился эльф.

— Волосы рыжие или черные?

— Черные.

— Это Поттер, — снова вздохнул Драко.

— Давай его позовем, — принц, не дожидаясь ответа, стрелой понесся к окну и замер перед самым стеклом.

Гарри отшатнулся от неожиданности, видя перед собой не Люциуса, но светловолосого эльфа в зелено-коричневом одеянии. Эльф жестами показал, чтобы Гарри открыл окно.

— Хочешь полетать? — спросил шепотом эльф, и позади него остановился Драко, с кислой миной держа в руке запасную метлу. Поттер кивнул и выбрался на карниз.

— Я Гарри Поттер, — Гарри протянул руку, думая, что эльф, летающий на метле, знает человеческий этикет. Эльф посмотрел на его ладонь недоуменно, потом представился сам:

— Леголас Трандуилион.

— Драко Мэлфой, — издевательски поклонился Драко. Леголас несколько мгновений смотрел на него, потом улыбнулся и, не говоря больше ни слова, пригнулся к древку и помчался со всей скоростью.

Гарри не мог за ним угнаться. Эльф выписывал немыслимые финты, которым позавидовал бы любой профессиональный игрок, в какой-то момент пролетел сквозь струи фонтана так быстро, что замочил лишь рукав, а под конец снизился и покатился по траве и остался лежать так, раскинув руки. Малфой к удивлению Гарри поступил точно также, только в фонтан не полез, а когда упал, пристроил голову на руку, чтобы удобнее было смотреть на звездное небо. Гарри сел рядом с ними и тоже посмотрел наверх.

— Первые эльфы после пробуждения лежали и смотрели на белый свет звезд, — сказал Леголас. — С тех пор мы считаем его самым красивым.

— Ты прибыл на переговоры? — спросил Гарри.

— Да, — Леголас повернулся к нему. — Я сопровождаю отца, — он перевел взгляд на Драко и вдруг перекатился к нему и обнял. Гарри почувствовал себя лишним, глядя, как пальцы его бывшего школьного недруга вплетаются в платиновые пряди эльфа. — Мне так жаль, что Люциус вырос так скоро, — Леголас коснулся тонкими пальцами щеки Драко. — И ты. В прошлый раз ты был мне по плечо, а я ведь даже не успел соскучиться.

— Это было семнадцать лет назад, — отозвался Драко, и Гарри вдруг почувствовал невероятную печаль в его голосе. Потому что они оба поняли: Леголас не скучал.

Они поднялись и прошли в тот дворик, куда перенес портал Драко и Гермиону для разговора с Люциусом, но там не было пусто: три фигуры в длинных одеяниях склонились друг к другу, так что светлые волосы разных оттенков переплелись, и о чем-то беседовали. Гарри осмотрелся — как только они появились, из тени выступили два силуэта. Гарри всего раз видел Рудольфуса Лестрейнджа, но почему-то сразу вспомнил о нем.

— Здравствуй, Эредин, — поздоровался Леголас и повернулся к второму, крепко сжал его плечо. — Креван, как я рад тебя видеть.

Увидев и узнав Гарри, Эредин неприятно усмехнулся, но ничего не сказал, только многозначительно посмотрел на Кревана. Поттер заметил, что на этих эльфах камзолы и сапоги, хотя прочие одеты менее богато и вычурно. Он еще раз огляделся и с удивлением понял, что одна из фигур, что беседовали, не обращая внимание на прочих — это Люциус Малфой, почти не отличимый от эльфа в свете колдовских огоньков.

— Хочешь полетать, Эредин? — спросил Драко и протянул ему метлу. Тот скривился, но взял. Гарри сразу отдал свою Кревану, и когда все три эльфа взмыли в воздух, повернулся к Малфою.

— Я слышал твой разговор с Гермионой, — напрямую сказал он. — Но не пойму, что надо сделать?

— Декреты, Поттер, это первое, — тоскливо отозвался Драко, даже не разозлившись, что его подслушивали. — Вы второй раз делаете как Дамблдор, повторяете его ошибку, считаете, что все правильно, если вам хорошо. Не аристократы привели Гриндевальда, они подключились потом. Первое, что сделали сначала Гриндевальд, потом Волдеморт — отправились за вампирами и оборотнями, потому что тем было нечего терять. Йорвету нечего терять. Представь себе, всем эльфам будет нечего терять — вы утонете в собственной крови.

— Это угроза?

— Предупреждение. Министерство уже сделало себя врагом сидхе, и если не исправить все сейчас, эти переговоры станут объявлением войны.

Гарри посмотрел на эльфийских королей и Люциуса; как назло, лицом к нему стоял именно Малфой, поэтому двух других он разглядеть не мог, но отчетливо замечал полупрозрачную тонкую руку эльфа, лежащую на груди волшебника. Поттер прекрасно знал Люциуса Малфоя и не любил его. Он был всегда красив, даже на фотографии в Пророке, где он сидел на тюремной койке, избитый, с кое-как подлеченным глазом. На нем не был заметен возраст: все маги, которых знал Гарри, менялись с течением времени, кроме Люциуса и Дамблдора. Даже Снейп постарел и выглядел теперь на сорок магловских лет, а не на тридцать, каким он его увидел в первый день учебы. Люциус же выглядел как брат собственного сына, немудрено, что Гарри издали спутал Леголаса с ним.

Вдруг он подумал, что Леголас помнит Люциуса совсем маленьким. Каким он был? Как Малфои рассказывают своим сыновьям, что их род — друзья сидхе, но надо молчать и хранить секрет. Драко Малфой, хвастун каких мало, в школе был нем как рыба, хотя пару раз спалил своего отца, неуемно похваляясь им. Может, Малфои приносят клятву сродни Непреложному Обету?

— Нет, — Драко даже рассмеялся. — Конечно нет. Мне просто сказали, что если я проболтаюсь, Леголас больше никогда не придет. Поверь мне, я так его обожал, что готов был на что угодно. А годам к четырнадцати уже понял, что есть тайны, которые дороже жизни.

— Когда после битвы за Хогвартс… вы пропали, — осторожно начал Поттер. — Вы ведь были у сидхе?

— Да, — кивнул Малфой. — Все представители моего рода имеют особый дар: право просить защиту. Отец не знал, чем кончится война, но не мог рисковать.

— А если бы Волдеморт победил? — спросил Гарри.

— Наверное, мы бы остались, — задумчиво проговорил Малфой. — Стали бы жить как сидхе, а поколений через пять-десять пришли бы вновь. Или нет. Не знаю.

— Ты не должен бояться лесов, — Гарри сел на бортик фонтана. — Но когда мы на первом курсе ходили туда, ты испугался.

— Очень испугался, — фыркнул Драко, садясь с ним рядом. — Настолько, что дразнил Лонгботтома и прятался, чтобы он меня искал и звал. А потом уже с тобой увидел вампира. Не знаю, как там на Гриффиндоре, но нас декан всегда учил: видишь вампира — ори и убегай, потому что они плохо переносят громкий звук и никогда не погонятся за добычей, это ниже их достоинства.

— А как же Директива по обращению с немагической частью общества? — усмехнулся Гарри. — Где вампиры обязуются…

— Преступники есть везде, — перебил Драко. — Я должен каждому директиву читать и говорить, что-то, что он делает, противоречит указам?

— Но насчет Йорвета ты делаешь исключение, — возразил Гарри. — И хочешь, чтобы мы договорились с террористом.

— Есть такая вещь, — задумчиво протянул Малфой. — Наверное, на Гриффиндоре ее тоже считают темной и запрещенной, но ты, наверное, слышал. Называется здравый смысл. Можно сказать в лицо всем сидхе, что по закону они не имеющие полных прав твари, которые должны благодарить за каждый прожитый день, подтвердить слова Йорвета о существующей войне, сделать Йорвета героем и знаменем революции под лозунгом борьбы за гордость Старшей расы, а Йорвет своим девизом сделает: «Я ж вам говорил». Если его тут прижмут, вернется в Долину Цветов, на Огненной Земле ему и так рады, и вы получите воюющий с вами народ aen Seidhe, который пассивно поддержат первые народы и активно — aen Elle. А можно включить мозги, хотя, может, это уже противоречит какому-нибудь новому указу министерства, объявить амнистию, выпустить сидхе из Азкабана и дать им абсолютно равные права с волшебниками.

— Взбунтуются вампиры и оборотни, — заметил Поттер. — И вейлы. Молчу про гоблинов.

— Вот мы и приходим к политике Темного лорда, — усмехнулся Драко. — Процветание в изоляции. Реализовывалось убого, но Волдеморт на своей шкуре прочувствовал, что такое нарушение Статута и последствия. Подожди! Не перебивай, дай мне договорить. Почему Волдеморт был против маглорожденных и, раз тут нет Грейнджер, грязнокровок? Потому что их существование — нарушение закона. Маглы знают о магии, хотя должен знать только премьер-министр и король. То есть, королева. Все остальные уравнены в правах. Сочетание разумности и магии автоматически делало гражданином магической Англии. Между прочим, не Волдеморт это выдумал, это вполне себе работающая модель, только она у нас не пошла, потому что… потому что. Кстати, ты должен понимать лучше прочих, — он посмотрел на Гарри. — Как твоя семейка относилась к твоей магии?

— И где же это работает? — фыркнул Поттер, задетый тем, что Волдеморт, оказывается, порой думал как он сам.

— Авроры невыездные… — протянул Малфой. — Ну да. Увольняйся, Поттер, а то так мир и не посмотришь. А вообще ты работаешь под началом Вернона Роше, у которого мать вейла, а отец… он сам хоть знает хоть, чей он сын? Чей бы ни был, он полноправный гражданин магической Франции. Во Франции проще найти полугоблина или полувеликана, чем полумагла.

— Ты предлагаешь революцию в стиле Волдеморта, — заметил Гарри.

— Назови ее прогрессом во имя равенства, и можно печататься, — фыркнул Малфой. — Сила в магии, Поттер, а не в людях, как ты не поймешь-то. Магия будет жить, даже если не станет ни одного волшебника. Она будет в вейлах и вампирах, в оборотнях и сидхе; они гораздо ближе нам, чем маглы. Грейнджер в силу своей семьи это не понимает, Уизли — в силу тупости, о, не смотри на меня так — хоть кто-то из рыжих задумывался над любым абстрактным вопросом? Кроме твоей жены, не потому ли ты на ней и женился? Хотя если б ты женился на Уизеле, я бы отрицал твое существование.

— Потому что он парень? — Поттер поднял брови, вспоминая, как Драко и Леголас катались по траве, да и сейчас лорд Малфой с двумя эльфами чуть ли не целуется.

— Потому что он Уизел, — отрезал Малфой. — Весь ваш Орден Феникса при создании приносил клятву «не думать никогда ни при каких обстоятельствах»?

— Один человек не может перевернуть мир, — поджал губы Гарри. — Особенно когда у него срок до завтра.

— У Волдеморта получилось, — пожал плечами Драко. — Он создал Пожирателей смерти в один вечер, а когда протрезвел, было уже не повернуть назад.

Гермиона спустилась в давно знакомый уже не столь пугающий зал чуть раньше, чем было обговорено, но знакомый ей Элронд уже сидел за столом, беседуя с незнакомым белокурым сидхом. Элронд теперь выглядел более по-эльфийски, сменив магловский костюм на укороченный камзол и накинув сверху темно-синий балахон из ткани, похожей на шелковый бархат. Сидх повернулся к Гермионе и чуть наклонил голову, приветствуя. Но не встал.

— Принц Леголас, — представил его Элронд. — Aen Woed. Гермиона Грейнджер, Министерство Магии.

— Отдел регулирования магических популяций и контроля над ними, — закончил за него Леголас. — Наслышан.

Гермиона села рядом с Роном, которого Гарри притащил ни свет, ни заря, и тихо поздоровалась с обоими. Снейп сидел в углу с еще одним эльфом, и их было не оттащить друг от друга, так жарко они спорили. Жарко в исполнении Снейпа — это тихо и почти не шевелясь, но зато вперившись черными глазами в почти аквамариновые глаза сидха. Гриффиндорцы одновременно представили, как Снейп принимает теоретическую часть экзамена и выслушивает ответы именно с таким видом.

Одна из дверей открылась, все повернулись в сторону вошедших и потому не увидели, как мгновенно и страшно побледнела Гермиона. На пороге появился высокий черноволосый эльф в темно-красном камзоле, быстро пересек половину зала и остановился перед тем столом, за которым планировалось вести двусторонние переговоры разных рас.

— Эредин, aen Elle, — представился он и прямо посмотрел на помертвевшую Гермиону. — С представителем Министерства мы знакомы.

— Гарри Поттер, аврорат, отдел по противодействию особо тяжким преступлениям.

— Рональд Уизли — тот же отдел.

— Dh’oine отправили на переговоры боевиков, — широко оскалился Эредин, демонстрируя ровный ряд одинаково острых зубов. — Предусмотрительно, как хорошо, что среди сидхе почти все присутствующие — воины, — он повернулся в сторону сидящих за столом эльфов. — Какая потрясающая возможность! Не окажете ли мне честь, принц?

— Когда? — спросил Леголас. — И на чем?

— Что угодно. Без луков и метательных ножей. Уверен, Мэлфой предоставит нам зал.

Гермиона примерзла к стулу. Эдвард, которому она доверяла, многое рассказывала, зная, что его никак не касаются проблемы магического мира, оказался ее противником на переговорах! Вот откуда он знал про особняк Малфоев. Она судорожно вспомнила все, что говорила ему за время их отношений. Черт, сама предупредила его, что придут обученные боевой магии волшебники. Эдвард-Эредин уселся на стул и потянулся, задрались рукава, показывая татуировки на запястьях. Гермиона их видела, но все списывала на субкультуру — и длинные волосы, и татуировки, даже декоративной длины ногти.

Не только Элронд интегрировался в мир маглов. Она сама, специалист, не заподозрила парня, с которым встречалась три месяца, не распознала иллюзию, даже не подумала о вероятности, что у эльфов могут быть такие разведчики! Она, как и прочие, обо всех судила по Иорвету, когда увидела Элронда — посчитала его исключением, а тут…

Двери снова открылись, и в зал вошел король.

Это точно король, никто не сомневался ни секунды. Встали Элронд, Эредин и Леголас, приподнялся, демонстрируя уважение, даже Иорвет, споривший со Снейпом сидх вскочил и склонился в поклоне. Вошедшего эльфийского короля поддерживал под локоть сидх в камзоле, похожем на эрединовский, но темно-бежевом, волосы у него едва доставали до плеч и казались пепельными, бесцветными, как и у собеседника Снейпа. Король шел как во сне, казалось, он ничего не видит. Его глаза, мутные и блуждающие, похожие на расплывшиеся капли перетекающей ртути, показывали, что их обладатель или болен, или неизмеримо стар. Но телосложение у него было юное: камзол плотно охватывал тонкую талию короля, подчеркивал плоские запястья, прямые волосы, явно седые, оттеняли проваленные скулы. Король медленно опустился на кресло и уставился прямо на Гарри, но тот понимал, что сидх не видит его. Рядом с королем мгновенно возник Эредин, заглянул ему в лицо, словно молчаливо спрашивая о чем-то. Гермиона заметила затаенную в уголках его губ усмешку и поняла — король aen Elle здесь всего лишь декорация, куда важнее тот, кто его привел, сам Эредин и третий, с которым первые двое обменялись многозначительными взглядами.

— Король aen Elle Ауберон Муиркетах, — провозгласил сопровождавший его сидх и затем представился сам. — Ге’эльс, наместник.

Он был похож на короля настолько, что Гермионе на миг пришло в голову, что они могут быть родственниками, но Ге’эльс вскинул на нее глаза, и она увидела неестественный для человека бронзовый оттенок. Король словно спал с открытыми глазами, казалось, что еще немного, и зрачки вытекут ему на щеки ртутными слезами. Собеседник Снейпа тихо подошел с другой стороны и встал слева от кресла короля в той же позе, что и Эредин.

— Креван Эспане аэп Каомхан Маха, — представился он. — Советник.

Судя по тому, как фыркнул Эредин, у Кревана не было никакой нужды представляться полным именем, даже короля представили короче. В зал вошли министр и Люпин, поприветствовали эльфов и своих соратников, заняли места за круглым столом, все время поглядывая на сидхе. Вдруг встрепенулся Снейп и почти выбежал из зала. Ему недоуменно посмотрели вслед, но потом услышали ругань на французском и отчаянный вопль на Старшей речи, грохот, мощный удар и тишину. Через минуту в зале появился злой Роше, поправляя перекрученную перевязь, за ним Снейп, а чуть позже вошли Иорвет и Киаран, и первый просто лучился довольством.

— Что не поделили? — поинтересовался Гарри.

— Чувство субординации рядового аврора по отношению к главе аврората! — рявкнул Роше. Иорвет что-то проговорил на Старшей речи, и эльфы разулыбались, поглядывая на людей, Эредин даже рассмеялся, и только король остался безучастен.

— Понял, принял, — Поттер даже поднял руки, понимая, что нарываться сейчас не стоит. Роше отвернулся, а Гарри поглядывал на Ауберона — это он вчера ночью говорил с Люциусом, положив похожую на полупрозрачного белого паука ладонь ему на грудь. И совсем не выглядел умирающим, как сейчас.

— Где Луна? — спросил Рон, и тотчас, словно в ответ на его вопрос, в той же двери, через которую пришел король Ольх, появились Драко и Луна, о чем-то говорившие друг с другом. Высокий Малфой забавно наклонялся к девушке, едва доходившей ему до плеча, но Гермионе и Рону стало отнюдь не смешно. Страшно подумать, Малфой и Лавгуд!

— Прежде чем вы хоть что-то скажете Луне, у меня две новости, — сказал Гарри, поняв, что надо подругу спасать, Гермиона, может, и промолчит, но вот Рон точно нет. — Первая, вчера ночью мы с ним катались на метлах. Вторая — он, кажется, по парням. И еще третья, — добавил он торопливо, когда заметил округлившиеся глаза друзей, — первые две никак не связаны друг с другом.

— А ты умеешь выкрутиться, — хмыкнул Роше, едва удерживая смех. — Я буду отправлять тебя на пресс-конференции, Поттер. Заслужил.

Последними в зал вошли Люциус и король aen Woed, отец Леголаса. То, что это король, было ясно до того, как Люциус представил его как таура Трандуила, потому, что на голове у него красовалась рогатая корона, непонятно как удерживающаяся на гладких волосах. Король был немного выше Люциуса и казался намного моложе него. Он холодно поклонился Элронду, отдельно поприветствовал Ауберона и Иорвета, остальных начисто проигнорировал и уселся рядом с королем Ольх.

— Начнем, — Люциус встал так, чтобы его было видно всем. Драко замер рядом с ним. — У собравшихся здесь ряд претензий друг к другу, и настал момент, когда необходимо привести ситуацию к решению. Здесь владыки народов сидхе и уполномоченные представители британского и международного магического сообщества…

— У нас никогда не было конфликтов с другими магическими сообществами, — перебил Эредин. Креван дернул его за рукав, но тот только отмахнулся. — Отстань, Авалак’х. И магловскими тоже!

— Что вы тогда делаете в единственном настроенном против вас уголке земли, — Вернон Роше скрестил руки на груди. — Мазохизм? Или вся ваша гордость — это создавать себе проблемы и потом их пытаться преодолеть?

— Мазохизм и другие пристрастия — это ты в зеркало посмотри, — подал голос Иорвет.

— Ты, главное, не посмотри ненароком, а то еще окочуришься сам и лишишь меня удовольствия, — отозвался француз.

— Лишать тебя удовольствия… — протянул сидх. — Какие формулировки.

— Этот остров издавна был местом проведения советов, — проговорил Трандуил. — Этой традиции больше лет, чем первым поселениям людей на нем.

— Мир меняется, — сказал Кингсли. — За то время, пока вы не проводили советов, здесь появилось государство. Народ. И этому народу принадлежит эта земля. Что значит «не было конфликтов»? Вы ни с кем не общались.

— Это не так, — вмешался Люциус. — Aen Seidhe являются одним из народов магической России, и Долина Огненной Земли — столица, а не резервация. С Долиной Цветов сложнее…

— Ты не знаешь, что там происходило! — взвился Иорвет. Киаран поджал губы. — Даже если ты друг сидхе, это не значит, что ты, человек, способен понять!

— Йорвет, никто из нас не обвиняет тебя здесь, — ровно проговорил Креван. — То, что ты делаешь и делал — забота сидхе, а не людей. Но ты не прав в отношении Люциуса. Таур Трандуил уверен в своих друзьях.

— Пока те не сдают его за сомнительную выгоду, — окрысился Иорвет. — Я убивал за меньшее, Люциус.

— Я не ты, — жестко ответил Трандуил, даже не повернув головы. — Не сравнивай себя со мной. Сколько тебе лет, двести? Mel — мой друг больше тысячи лет.

— Это люди, — напомнил Иорвет. — Люди разные, они быстро умирают. Ты знал его предка, ты продолжаешь тот разговор, который начал с другим.

У Гарри мурашки побежали от этих слов, и он невольно посочувствовал Малфоям. Конечно, дружба человека с сидхе — это невероятно, но понимать, что все предки воспринимаются ими как один человек, ужасно. Роше рядом с ним сверлил взглядом Иорвета, и как всегда было неясно, о чем думает главный аврор.

— Ситуация с магловским судом в России была… неудачной, — согласился Люциус. — Решение отдать это дело на откуп людям… непродумано. Но это не единственный пример. Взаимодействие с маглами растет, особенно в последние годы.

— Когда Кэрдан был в Исландии, он пришел в магловский суд и добился изменения направления строящейся трассы, — добавил Элронд. — Сказал, что это повредит тысячелетней культуре эльфов, которых могут видеть только посвященные.

— Он в суде сказал, что он эльф?! — опешила Гермиона.

— Нет, он сказал, что он эколог. А Киаран, когда жил в Долине, поставил доску с надписью, что тем, кто выбрасывает здесь мусор, дадут по морде лесные эльфы.

— Мне было сто двадцать, — оправдался Киаран.

— Тем не менее, — продолжил Люциус. — Пока вы не открыли для себя существование сидхе, вы не замечали опасности. Но когда узнали о них, то приняли сразу такие законы, которые не оставили эльфам выбора, кроме как жить вне их. Aen Elle покупают себе родословные в Германии и носят магические маски, а на aen Seidhe, у которых нет таких средств, вы просто устроили облаву. Лишив их возможности жить по закону, вы обвиняете их в его нарушении.

— И чего же вы хотите? — спросил Люпин. — Я имею право задать этот вопрос. Я ведь тоже вроде как угнетенный.

— Вампир? — спросил Эредин и тотчас получил тычки с двух сторон от Авалак’ха и Ге’эльса и шипение в оба уха: «Это оборотень, невежда!»

— Оборотень, — подтвердил Люпин. — Единственное отличие в положении сидхе и оборотней — это комендантский час, но тут вопросы к вам, почему сорок процентов насильственных преступлений приходится на вашу расу.

— Потому что мы защищаемся, — отозвался Иорвет. — Преступление против сидхе приравнено к нанесению ущерба, в случае убийства эльфа наказание как за убийство фамилиара. Наши женщины красивы. Безнаказанность после того, что произошло в Вересковой долине, показала, что такое dh’oine.

— Что произошло в Вересковой долине? — спросила Гермиона, повернувшись к Гарри.

— Расскажи ей, Роше, — голос Иорвета звенел от напряжения. — Раньше я взрывал резиденции и лаборатории так, чтобы никто не пострадал, кроме ваших кошельков. А что сделали вы? Вы вырезали всю долину. Меня там не было. Я там никогда даже не бывал.

Гермиона посмотрела на Эредина, который уставился в пол, волосы закрыли его лицо.

— Это была ошибка, — сквозь зубы прошипел Роше.

— Ошибка? Тогда почему ты отказался дать мне список тех, кто принимал в этом участие?! Я пришел к тебе, я сказал, что кроме тех, кто это сделал, не погибнет никто. Я даже их семьи бы не тронул. Что ты мне ответил?

— Я и сейчас могу тебе повторить, — Вернон наклонился вперед. — У меня нет списка, это был произвол! В тайне от меня! Я не знаю, кто это сделал!

— Конечно, — Иорвет эмоционально взмахнул рукой и издевательски проговорил. — Вернон Роше не знает. Не знает, кто ослушался его приказа, кто устроил геноцид! Там были дети. У нас мало детей, мы бережем их, и в Вересковой долине они росли… там были только женщины и дети. Тебя ослушались — а ты не разогнал аврорат к чертям, не пересажал их в Азкабан, хотя в Париже ты избил министра магической безопасности, когда тот что-то нарушил и потребовал от тебя это прикрыть. А здесь ты не наказал за убийство!

— Мы на самом деле не знаем, кто это устроил, — шепнул Гарри Гермионе. — И… мне это до сих пор в кошмарах снится. Они подвесили женщин, разрезав им животы, а детей скинули кучей и… как бы сказать…

— Не говори, — прервала Гермиона. — Меня сейчас стошнит.

— Так что, оборотень? — спросил Иорвет. — Расскажи мне о черной неблагодарности сидхе по отношению к святому министерству.

— Почему никто не говорит об этом? — одновременно спросили Трандуил и Снейп.

— Потому что выяснится, что в войне с сидхе виноват вовсе не Иорвет, — тихо сказал Креван. Гермиона повернулась к министру, тот нервно глянул на нее в ответ:

— Что? Что я могу? Мы не знаем, что вырезал Вересковую долину, у нас нет никаких зацепок!

— А откуда известно, что это авроры? — спросила Грейнджер.

— Нашли палочку, одна из эльфиек перед смертью описала форму. Она не могла нигде встретить авроров, да и врать ей не было смысла.

— С веритасерумом проверяли?

— У авроров в базовую подготовку входит обучение сопротивлению, а профи могут создать подложные воспоминания, — ответил Гарри. — Бесполезно.

— Тогда чего вы хотите? — министр сел прямее, глядя прямо в глаза Иорвету. Короли и Элронд переговаривались о чем-то на Старшей речи, потом слово взял эльф-путешественник.

— Амнистия для всех скоя’таэлей без исключения, — проговорил он. — Мы разберемся с ними сами и уведомим вас о решениях, точно также как вы расследуете дело о Вересковой долине и сообщаете нам, кого и как наказали. Затем отмена ограничений. Нам недостаточно послаблений: или все, или ничего. Если так случится, сидхе на территории магических городов будут соблюдать ваш закон и будут лечить ваших магов от проклятий, против которых вы бессильны. Подобная модель уже работает на территориях Американской Магической Конфедерации и Тридевятого царства…

— Тридевятого царства? — переспросил Рон.

— Магическая Россия, Рон, — закатила глаза Гермиона. — Ну что ты, в самом деле?

— …почти то же во Франции и Германии. Что скажете?

Гермиона посмотрела на Кингсли, тот покачал головой и ткнул пальцем в нее. Пообещав себе проклясть его так, чтобы ни один сидх не справился, Гермиона поднялась Элронду навстречу и перешла за стол переговоров: до этого они переругивались, сидя за своими.

Элронд, Иорвет и эльфийские короли расположились напротив Гермионы, Кингсли, Гарри и Люпина. Сначала хотели отправить Снейпа, но тот глянул так, что стало ясно, переговоры — не его стихия.

Гермиона сложила руки перед собой и начала.

— Отдел регулирования магических популяций и контроля над ними поддерживает связи с магическими народами и обособленными группами, — сказала она. — Сидхе можно подвести под классификацию магических народов, хотя и с натяжкой, и отменить такие ограничения, как комендантский час и запрет на работу в таких учреждениях, как больница святого Мунго. Но тем не менее, все применимые к другим магическим народам декреты и директивы останутся в силе.

— А это… — Элронд нахмурился. — Я не силен в британском магическом законодательстве, у нас расовой сегрегации в магическом мире не было никогда.

— Запрет покупать недвижимость, если хоть один из соседей против, запрет на работу, если есть сотрудник-человек в альтернативе, запрет использовать магический транспорт, если только нет свободных мест и людей, на них претендующих, обязательство отмечаться о перемещениях в аврорате, дополнительные налоги, платная медицина, запрет на ведение семейного дела без особого разрешения, запрет на формирование сообществ больше девяти особей, получение разрешения на рождение детенышей, — выдал Киаран из-за спины Элронда. — Я ничего не упустил? Формулировки точные.

Ауберон медленно поднял голову и посмотрел на Гермиону.

— Магия… — проговорил он. — В таких существах как вы. Это ли не оскорбление, не насмешка? — он тягуче повернулся к Люциусу и подал ему руку. — Проводи меня в сад, Люциус, я развлеку себя беседой с твоей женой. Мне неприятно видеть их, — он поднялся на ноги в полной тишине и повернулся к Эредину. — Какая самоотверженность, Эредин, какая выдержка. Я восхищен. Сколько…?

— Три с половиной месяца, ваше высочество, — бодро отрапортовал сидх.

— Я восхищен, — повторил король. — Мне надо подумать. Мало наград, достойных тебя.

Вместе с Люциусом он покинул зал, и место отца занял Драко, бросил взгляд на сидхе aen Elle, но Ге’эльс отрицательно покачал головой; Эредин скалился так, что казалось, еще немного, и у него треснут губы.

— Перерыв, — объявил Малфой. — Можете отдохнуть, обсудить…

Трандуил с грохотом отодвинул стул и встал, повернулся к Иорвету и спросил, остались ли дети у aen Seidhe. Иорвет покачал головой: самым младшим по тридцать, мужчины в Азкабане теряют способность иметь детей, а эльфийки, любящие лишь раз, остаются со своими бесплодными мужьями. Дети рождаются на Огненной Земле, их там даже довольно много, но из Долины Цветов ушли все молодые, ушли с ним — и теперь те, кто воспротивился покорившейся людям Энид ан Глеанне оказались на грани гибели.

— Тебе надо было прийти ко мне, — Трандуил взял Иорвета за подбородок, провел пальцем по пересекающему щеку уродливому шраму. — Сними платок, я скрою твое увечье.

— Не надо, — Иорвет откинул голову назад, уходя от прикосновения. — Если бы это вернуло мне зрение… а красоваться мне не перед кем.

Трандуил поджал губы и повернулся к Роше.

— Ты виновен в его увечье? — спросил он спокойно.

— Косвенно, — хмыкнул Роше и качнулся на стуле, упершись ботинком в позолоченную резьбу. — Я спустил на него Отдел Тайн, их боевой отряд.

— Тридцать два трупа, трое пленников, — добавил Иорвет. — Отдел Тайн претензий не имеет, я тоже считаю этот вопрос закрытым.

Переговоры шли уже третьи сутки, и за это время вскрывалось все больше отвратительных подробностей, о которых Гермиона не подозревала; не знали и сидхе. Эредин, с которым она чуть ли не свадьбу мысленно играла, заявил, что не ожидал, что его информатор из министерства (он милосердно не раскрыл имени) будет столь откровенен. Aen Elle осуществили разведку и поделились данными со всеми, кроме aen Seidhe, с которыми контакт был потерян, но обо всем не знал никто. О Вересковой долине что-то мельком слышали, Гермиона знала о том, что были совершены какие-то преступления, но она понятия не имела, что там всех вырезали, к тому же с такой нечеловеческой жестокостью.

Ауберон испытывал отвращение к людям почти на физическом уровне. Он старался находиться так, чтобы не чувствовать их запаха, не видеть их по мере возможностей, ни в коем случае не касаться. Люциус был исключением, но это, похоже, его мало радовало. Элронд пришел в изумление, когда узнал о том, что происходит на острове, и никак не мог поверить, что все настолько ужасно. Появляясь в Британии только на совет сидхе, aen Straede никогда не пересекались с местными магами, а среди маглов Элронд считался просто богатым иностранцем. Трандуил же в какой-то момент, как и Гермиона, счел противоположную сторону недоговороспособной. Случилось то, чего опасался Драко и не смог избежать. Гарри Поттер понял это раньше прочих, но все равно еще пытался.

— Вы загадили реки, — монотонно перечислял король aen Woed. — Пришли в лес, в котором я живу во время советов, и развели в нем пауков. Построили свой проклятый замок.

— Построили? — переспросила Гермиона. — Но его построили Основатели! Вы предъявляете нам обвинения во всем, что сделали маги в Англии за всю историю?!

— Ты не маг? — спросил король.

— Я маг… волшебница.

— Мы не в Англии?

— В Англии, но…

— Мы позволяли вам играть в этом мире в хозяев, — тихо продолжил сидх. — Но вы пришли к нам со своими глупыми войнами, назвали нас магическими тварями, а потом решили, что наше милосердие — это слабость. Мы первые — вы лишь младшие братья. Не переходите дорогу нам.

— Когда была война, вы знали об этом, — проговорил Гарри с болью и отчаянием: ничего уже было не спасти. Эти переговоры войдут в историю как начало новой войны. — Столько людей погибло! Вы могли бы просто уничтожить Волдеморта, остановить его, если вы такие сильные! Почему вы этого не сделали? Он ведь также оскорбил вас, вы были внесены им в ряды магических тварей, а не нами!

— Зачем делать за смерть ее работу? — король Трандуил посмотрел на Поттера синими глазами. — Сколько бы жил этот истинный сын вашего мира — столетие? Два? Это всего лишь мгновение в жизни эльфа. Я терпелив. И я подожду. Мне не нравятся те люди, с которыми я говорю, и я закрою глаза, чтобы не видеть их, а когда открою, снова двинутся континенты. Мне все равно, Гарри Поттер. Вы не существуете для меня. Я все сказал.

Ауберон тем временем говорил на Старшей речи с Ге’эльсом, Авалак’хом и Эредином, и когда закончил, последний выступил вперед, выпрямившись во весь рост, глаза его сияли торжеством:

— Народ Ольх встанет на защиту мира от вас, — сказал он, глядя в лицо Гермионе. — Вы захватчики. Вы паразиты. Будь вас больше, мы сокращали бы ваше число и контролировали число опасных тварей, но вас, магов, и так немного. Ваши войны между собой эффективно сокращают ваше число, но они сами по себе разрушительны, поэтому я… — тут голос его сорвался от переполняющего все его естество счастья, — …открываю Дикую Охоту снова. Бойтесь. Сидите тихо, и мы промчимся мимо.

Согласно кивнул Ауберон. Иорвет дождался, пока он договорит, и обратился прямо к Роше.

— Мы пришли, движимые любопытством, мы хотели быть друзьями всю вашу недолгую жизнь, — проговорил он. — Но вы вернули нас с небес на землю. Роше, с чего все началось? Неужели с министерской резиденции? С того, что насилие над эльфийкой оценили в порванное платье. Ты не убиваешь меня, потому что знаешь о том, что я прав. Я не убиваю тебя, потому что ты знаешь, что я прав.

Креван едва удержался, чтоб исконно человеческим жестом не ударить себя по лбу. Чертов Эредин! Как он не догадался? Дикая Охота, вот чем грезил лучший разведчик, устав носить чужую личину. На миг ему пришло в голову, что именно Эредин и устроил резню в Вересковой долине, зная, что это заставит даже всегда нейтрального Трандуила прийти в ярость, но он отмел эти мысли. Теперь нельзя так думать. Эредин теперь король Дикой Охоты, нет нужды гадать, кто стал сейчас следующим претендентом на престол, когда уставший от жизни король все же решит покинуть землю — сидхе умирали по собственному желанию или насильственно, никак иначе.

— Не мы пришли на чужую землю, а вы на нашу. И мы об этом помним, — Трандуил сказал это и повернулся к Эредину. — Мне не по нраву Дикая Охота, и когда придет время, ты снова снимешь черные доспехи.

Эредин быстро кивнул. Элронд молча смотрел на свои руки и ничего так и не сказал.

— Да будет так, — прошептал Ауберон, и Люциус в молчании закрыл лицо руками.

Гермиона Гренджер, ведущий сотрудник Отдела регулирования магических популяций и контроля над ними, крайне недовольная названием своего департамента, в третий раз взялась за перо и в третий раз положила его назад. Рука не поднималась вписать имя и фамилию того человека, к которому она собиралась обратиться за помощью. Неужели нет никого в Британии, кто может разрешить те проблемы, в которые они сами влезли с головой? Этот приезжий специалист еще и плату требует немереную, придется делать заем в Гринготтсе, а гоблины, негласно симпатизирующие сидхе, мало того, что предупредят, так еще и заломят ставку такую, что вся страна обеднеет. Но делать что-то надо, особенно сейчас, когда Гарри Поттер уволился — Джинни писала, что они сейчас во Франции, но она не рассказывала подробностей, впрочем, Гермиона ее понимала. Не скажет же она семье, что прогуливается по Парижу в компании не только супруга, но и Драко Малфоя с невестой. Рон только свыкся с мыслью, что хорек голубой, жаль будет его расстраивать. Вернон Роше все еще возглавляет аврорат, только теперь не слыхать сравнений с Грюмом: после того, как вроде как непрошибаемый француз отпустил попавшегося Иорвета — никто не поверил в синяк на всю скулу, так мог бить только тот, кто очень не хочет попортить лицо — восторги в его сторону поутихли. Министр ушел в отставку после того, как Дикая Охота похитила его дочь, сожгла дом, а Эредин прислал открытку, где написал, что вернет мисс Кингсли через пятьдесят лет, то есть, совсем скоро. Рон без Гарри совсем угас; их отношения расстроились после того, как Гарри собирал подписи, чтобы возобновить расследование произошедшего в Вересковой долине по инициативе аврората, и Рон отказался подписывать. И одного голоса не хватило, чтобы начать распутывать сложный клубок причин и следствий. Ужасное, ужасное время. Гермиона собравшись с духом, твердой рукой вписала имя в документ, и тот сразу растаял под ее ладонями, чтобы возникнуть на столе перед сидевшем в баре человеком с седыми длинными волосами, завязанными в неаккуратный хвост. Тот, глядя на министерскую бумагу, залпом допил пиво, развернул и прочитал уведомление о том, что Министерство магии Британии просит оказать свои услуги по избавлению от Дикой Охоты господина Геральта с соответствующей оплатой и наградой в виде Ордена Мерлина первой степени в случае успеха.

— Геральт, — предупредительно проговорил Роше, сидевший напротив. — Я тебя позвал, но не забывай про мое условие.

— Жить будет, — вздохнул Геральт. — На цепь его посади.

— Пытался, — вздохнул Роше. — Он так не выживает.

— Не будет Охоты, они опять за него примутся, — Геральт выпрямился и потянулся, разгоняя кровь.

— Он уйдет на Огненную Землю, — Роше заглянул в свою пустую чашку. — Я чуть наизнанку не вывернулся, но нашел доказательства, что авроров не было в Вересковой долине. Пока не узнал, кто именно там был, но… этот ненормальный согласился уйти, когда не станет Дикой Охоты. Ты знаешь, они и на aen Seidhe нападают.

— Как мне узнать твоего милого? — фыркнул Геральт.

— Пошел ты. Он мне не милый, просто… чувствую ответственность за идиота, — Вернон тем не менееусмехнулся. — Одноглазый, на половину рожи такой шрам, что ночью трусами не отмахаешься. Красная повязка, в кармане дудка. Начнет толкать телегу про гордость aen Seidhe — точно он, не ошибешься.

— Ну и вкусы у тебя, — мурлыкнул в новую чашку пива Геральт, глядя на аврора желтыми глазами нечисти.

— Кто бы говорил, — отозвался тот. — Меня уже четыре раза по тревоге поднимали, мол, по Лондону гуляет Беллатрикс Лестрейндж. Пусть твоя Йен даст мне выспаться хоть день.

Геральт хотел пошутить, что она ему ночью не дает высыпаться, в отличие от чокнутого рошевского сидха, но еще раз вспомнил, как Роше примчался к нему и едва ли не в одних портках заставил рыскать по всему Лондону, когда было подозрение, что Иорвет попался Дикой Охоте, и промолчал. Может, и не самая здоровая на голову, но у Роше любовь.

— Если он на меня нападет, я ударю его по лицу, — предупредил Геральт.

— Посильнее тогда, вдруг мозги на место встанут, — попросил Вернон, помолчал и добавил. — Но не в глаз.

Это точно любовь.

========== Add. 1. Белые начинают и выигрывают (AU к 5 книге) ==========

Комментарий к Add. 1. Белые начинают и выигрывают (AU к 5 книге)

Как бы разворачивались события, если б Люциус воспользовался своим правом и обратился к друзьям своей семьи в день возрождения Волдеморта? Протянул бы руку помощи лесной король? Разгадал бы Северус Снейп тайну рода Малфой? И почему все думают, что у Люциуса Малфоя неудачный брак?

Когда только что возродившийся Волдеморт сорвал маску с одного из прибывших по зову метки Пожирателей смерти, Гарри, сходя с ума от головной боли, сам удивился тому, насколько его поразил ужас, появившийся в глазах мага, теперь мало напоминавшего самоуверенного сиятельного лорда Малфоя. Волдеморт тоже это заметил и насмешливо спросил, отчего Люциус так невесел, неужели, став отцом, он теперь всех встречных мальчиков сравнивает со своим сыном? И припомнил, как совсем давно, еще во время первой магической, Малфой стал давать слабину. Кого-то отцовство делает мужчиной, а его превратило в тряпку.

На миг Гарри почудилось, что гордец Люциус сейчас не стерпит оскорблений и проклянет восставшего вождя чем-то фамильным, но Малфой склонил голову, как жертвенный ягненок, не отрывая взгляда от Поттера, и тот внезапно вспомнил Драко, то, что он видел его на трибунах перед тем, как вошел в лабиринт; тогда Гарри еще не понимал, что Люциус влез в его воспоминания, чтобы посмотреть, в порядке ли его сын.

Оказавшись с телом Седрика перед лабиринтом, Гарри вскинул голову, чтобы посмотреть на Дамблдора, но встретился взглядом с Люциусом снова. Тот появился в суматохе прямо позади своего сына, схватил его за плечо и исчез менее, чем за одно мгновение, но Гарри заметил, что на том уже нет черной мантии Пожирателя, а обычная, расшитая. Гарри хотел крикнуть про Малфоя, но Дамблдор прижал его лицо к своему плечу, и Гарри наконец заплакал.

Потом он, конечно, рассказал, что видел Малфоя в ближнем круге, но услышав это, члены Ордена Феникса, куда Гарри попал в конце лета, только вздохнули, отводя глаза: все и так это знали, но что можно противопоставить одному из богатейших магов магического сообщества, к тому же если министерство считает возрождение Темного лорда больной фантазией эксцентричного директора и его «приспешников»? Гарри чувствовал себя подавленным и преданным: все, что он делал, оказывалось бессмысленно — члены Ордена Феникса и так знали куда больше него, и он не мог отделаться от мысли, что только мешает. Поняв это, Артур Уизли специально для него сказал, что лично будет приглядывать за тем, что творит Малфой, и добавил, что очень благодарен Гарри за то, что напоминает об этом: все же Волдеморт особо выделил Малфоя, напомнил ему о сыне и тем самым дал понять, что Люциусу стоит опасаться за единственного наследника.

— Что делает Люциуса самым опасным из всех Пожирателей смерти, — заметил Снейп.

— Даже хуже тебя? — фыркнул Сириус, поглядывая на печального Гарри.

— Лорд может приказать ему что угодно, и он выполнит, — презрительно сказал алхимик. — Тебе не понять, что такое ответственность главы рода, но у Люциуса один сын, который, опять же благодаря тебе, обязан продолжить рода Малфой и Блэк, то есть, стать отцом не менее двоих сыновей. Лорд… попирает давние порядки. Может угрожать даже Драко.

— Теперь что, жалеть хорька? — шепотом спросил Рон, подслушивающий вместе с близнецами и Гермионой. — Так Люциус и второй раз оправдается, когда Тот-кого-нельзя-называть опять откинется. Угрожали сыночка убить, что я мог сделать, два рода без наследника… Визенгамот будет рыдать.

— Сомневаюсь, что в новом Визенгамоте будут вникать в такие проблемы, — пророчески сказала Гермиона.

— Артур, следи особо за Малфоем, — сказал Грюм. — Чтоб я знал все, особенно о том, ездил ли он во Францию.

— Почему Франция? — удивился Гарри. — Он разве француз?

— Британец в Мерлин знает каком поколении, — отозвался знаменитый аврор. — Но я смотрел историю его рода: во время смут Малфои всегда исчезали в Аргонском лесу. Если он хоть посмотрит в сторону континента, я должен знать.

— И что тогда? — ехидно спросил Снейп.

— Я свяжусь с Верноном Роше, — сказал Грюм. — И скажу, что в его обожаемую Францию проник нежелательный элемент. По сравнению с Роше, над страной которого нависает проблема, даже Гриндевальд покажется уравновешенным и спокойным собеседником, он Малфоя по полу раскатает.

Неделя прошла в напряженном ожидании хоть каких-то новостей, но Люциус затаился, Пожиратели не высовывались, подтверждая легенду Министерства магии о том, что ничего не произошло, но в пятницу Артур явился на Гриммо с таким видом, словно видел самого Волдеморта, спокойно закупающегося в Косом переулке.

— Что? — испуганно прижала руки к необъятной груди Молли.

— Люциус… — Артур помедлил, подбирая слова. — Решил проблему с единственным наследником рода.

Напряженное молчание было ему ответим, и он продолжил:

— Лорд Малфой сегодня узаконил бастарда.

У Сириуса вылетела чашка из руки, и он произнес то, что повергло в шок всех членов Ордена Феникса:

— Бедное дитя…

Люциус вместе с Драко переместился в совершенно не знакомое младшему Малфою место, но тот сразу понял, куда они направляются, и сердце его забилось радостно. Он скучал, он так скучал! В Аргонском лесу они виделись последний раз, и с тех пор Драко мечтал о новой встрече, но отец на все просьбы качал головой, и лишь раз в мэноре побывали эти высокие гости.

Лорд Малфой одним движением сорвал с себя мантию и бросил ее на землю, опередил сына и с легкостью, не присущей людям, едва коснувшись рукой ветки, взлетел на дерево. Драко только проводил его взглядом; он никогда не видел, чтобы отец вел себя как те, кто его воспитывал.

Люциуса, когда ему было пять, его собственный отец привел в Аргонский лес и на шесть лет оставил у сидхе в лесном королевстве: род Мэлфой, как его называли эльфы, считался дружественным тауру. Отец родоначальника рода, который сейчас возглавлял Люциус, много столетий назад встретил тогда только родившегося десятилетнего принца и укрыл его от возможного преследования, ночью отвел в считавшийся темным и нечистым лес и в качестве благодарности за спасение маленького сидха попросил лесного таура забрать его сына, у которого обнаружились магические способности. Таур согласился, дал человеческому дитя эльфийское имя Melfole, растил и воспитывал так, как растил и воспитывал собственного сына. Потом сидхе отправились на территорию современной магической Британии, и там колдун встретил ведьму и оставил бессмертный народ aen Woed, но остался другом эльфов, передав этот статус своим потомкам. Прощаясь с любимым приемным сыном, таур сказал, что все потомки Melfole могут просить о помощи в лесу. Прошли века, эльфийское имя превратилось в Мэлфой, люди стали произносить Малфой, но время сидхе текло медленно, поэтому, оказавшись в лесу, где aen Woed жили во век совета эльфов, Люциуса встретили теплые улыбки, звонкие голоса, на все лады повторяющие имя его предка. Драко успел заметить, как на ветку дерева рядом с его отцом легко приземляются два сидха, но тотчас перед ним самим словно из ниоткуда появился улыбающийся эльф с длинными светлыми волосами и положил одну руку ему на плечо, вторую прижал к его щеке.

— Меня зовут Драко, Леголас, — напомнил он, глядя в синие глаза эльфа, зная о том, что сидхе воспринимают всех из рода Малфой как одного человека: они умирают слишком быстро, чтобы к ним можно было привыкнуть.

— Я помню, — шепнул принц. — Ты так быстро вырос, словно прошло сорок лет!

Прошло почти шесть, но Драко теперь был с ним практически одного роста, не смотрел из-под локтя и без труда смог сам сжать его плечо. Они замерли, давая понять друг другу, как скучали, точнее, как скучал человек; сидхе не способны на это чувство. Краем сознания Драко слышал, как отец говорит с эльфами на Старшей речи, Драко сам не смог сразу переключиться, но Леголас прекрасно говорил на английском, пусть и с сильным акцентом и певучими интонациями. Именно подражая ему, Драко приобрел манеру растягивать слова. Несмотря на то, что он был полностью поглощен встречей с принцем и не блистал знанием Старшей речи, Драко услышал слова, которые произнес Люциус:

— Я прошу aen Woed и таура Трандуила о помощи.

Смолкли звонкие голоса; головы сидхе склонились: из-за ширмы темных деревьев показался король лесных эльфов. Драко торопливо наклонился, сохраняя в памяти появление Трандуила — настоящий король, неспешные, нечеловечески плавные движения, на голове живая цветущая корона. Сейчас май, и имя короля означает «цветущая весна» — у сидхе празднования. Почему же отец просит о помощи?

— Здравствуй, Мэлфой, — король остановился перед деревом, на котором стоит Люциус, и не смотрит вверх. — Спустись.

Люциус неуловимо мягким движением соскользнул вниз и замер перед тауром.

— Я не просил бы за себя, — сказал он, глядя в синие глаза бессмертного. — Прошу, как встарь, принять моего сына под сень вечных дубов.

— Что? — вырвалось у Драко.

— Избавь его от магического договора с Хогвартсом, — продолжал Люциус, словно не слыша; Трандуил нахмурился, услышав о школе, Леголас встревоженно посмотрел на Драко. — Пусть будет здесь, под твоей рукой. Я приведу ту, с кем он сговорен, и пусть здесь родятся его дети.

— Ты не числишь себя живым, Мэлфой, — произнес Трандуил. — Почему мое дитя решило, что властно над собственной смертью?

Драко вцепился в Леголаса так, что человеку стало бы больно.

— Ты не знаешь? — едва слышно спросил принц, Драко мотнул головой.

— Он возродился, — тихо сказал Люциус и опустил взгляд. — Он призвал меня и сказал, что Драко… делает меня слабым. Это так. Пусть мой сын останется с тобой, а я…

— Молчи, — прервал таур, и голос его стал ледяным. — Я знаю о твоей глупости.

— Помоги, — шепнул Люциус. — Он — Мэлфой. Его старший сын тоже будет Мэлфой.

— Я возлюбил тебя, а не идею дружбы с родом Мэлфой, — Трандуил смерил мага гневным взглядом. — Как мой сын возлюбил твоего. Ты для меня не потомок и предок, не фрагмент великого рода, а Люциус. Я знаю твое имя и помню твои мысли. Я не стану жертвовать тобой ради Драко.

— У меня не получится защитить его, — Люциус оглянулся на прислушивающихся к их разговору Леголаса и Драко. — Не могу оставить дома, потому что мой дом — больше не мой бастион. Моя метка позволит Темному Лорду проникнуть туда, где нахожусь я сам. Он может клеймить моего сына. Он…

— Он этого не сделает, — просто сказал король, и Малфой мгновенно ему поверил. — Драко, подойди.

Леголас легонько подтолкнул Драко в спину, когда понял, что у того ноги онемели, и в конце концов сам подвел его к сидху, встал рядом, но чуть позади, давая Трандуилу осмотреть наследника рода с головы до ног.

— Любой из рода Мэлфой может прийти в лес и попросить о защите и помощи, и он получит ее, — сказал таур без улыбки, совершенно отстраненно. — Ничего не бойся.

Возвращение лорда Малфоя в родной мэнор порталом стало неожиданностью для его леди, которая ожидала, что супруг аппарирует во двор, как всегда, а не появится посреди зала в сопровождении сына и принца сидхе.

— Добрый вечер, Леголас, Люциус, Драко, — спокойно произнесла она, стараясь не поддаваться панике. Люциус перед своим исчезновением ничего ей не сказал, но так красноречиво побледнел и схватился за предплечье, что она несколько часов места себе не находила. Драко должен быть в школе. Леголас последний раз посещал мэнор, когда наследнику было десять.

Леголас наклонил голову, приветствуя Нарциссу. Он помнил их знакомство: Люциус, посвятивший свою жену в особый статус рода Малфой, на следующий же день после свадьбы представил ее принцу, выполнявшему роль посланника таура. Леголас тщетно пытался не думать о том, что Люциусу двадцать один, а его супруге семнадцать, в то время как он в свою очередь в десять лет считался среди сидхе чуть ли не новорожденным. Маленькая жена Мэлфоя смотрела на сидха огромными распахнутыми светло-голубыми глазами, повторяла явно выученные фразы на Старшей речи о чести, оказанной ей — теперь она друг сидхе и будет хранить тайну Старшей расы, никому никогда ни при каких обстоятельствах не раскроет, о том, как она рада встрече с араненом лесных эльфов.

— Я говорю по-английски, — сказал Леголас, когда заученные слова кончились. Нарцисса явно не знала Старшей речи, Люциус сам написал текст, сказал, что значит каждое слово, проговорил, и она учила как стихи — Леголас оценил старания. Ему нравились люди из рода Мэлфой. А когда родился Драко, он испытал любовь, доселе не посещавшую его сердце.

— Цисс, — беспомощно проговорил Люциус, и Нарциссе стало еще страшнее. Люциус лишь четырежды за всю их совместную жизнь показался ей растерянным и слабым: когда едва не умер от истощения, решив покрасоваться Адским пламенем, когда она увидела его метку, когда у нее отошли воды, а камин в Мунго был заблокирован из-за боязни перед авроратом, и когда его забирали на допрос, и никто не знал, удастся ли ему выкрутиться. И вот теперь снова.

— Что случилось, Люциус? — Нарцисса взяла себя в руки и подошла к мужу, заглянула в лицо, стараясь выглядеть спокойной.

— Он возродился, — Люциус смотрел ей в глаза с таким выражением, которое она, зная его лучше, чем себя, не смогла прочесть. — Я попросил помощи у aen Woed.

Нарцисса посмотрела на Леголаса. Волдеморт снова здесь, это ужасно, это страшно, но в прошлый раз и без помощи Трандуила Малфои справились. Теперь Люциус решил перестраховаться. Эльфы не могли отказать, так почему же Люциус так мнется, словно ему стыдно сказать?

— Лорд дал мне понять, что для моей… эффективности будет использовать единственного наследника рода Малфой, — продолжил Люциус. Вот тут Нарциссе стало дурно. В какой-то момент незадолго до своего развоплощения Волдеморт угрожал ребенку. Это светлая сторона думает, что лишь избранным и детям пророчеств грозила опасность; на самом деле Паркинсону, который готов был сорваться и уехать в Америку, недвусмысленно намекнули, что если он хоть дернется, у рода останется только наследница. Леди Малфой помнила, как утешала подругу, уверяя, что это лишь фигура речи, и ничего старшему брату Панси не угрожает. Теперь это относилось к ее единственному сыну, и она прекрасно понимала, почему тогда, шестнадцать лет назад, бедная женщина никак не могла успокоиться.

— Я защищу Драко, — вступил в беседу Леголас. — Я поеду с ним в Хогвартс. Пусть Люциус скажет, что я его сын.

Слезы, появившиеся на ресницах Нарциссы Малфой, мгновенно высохли от истинно блэковского гнева. О, теперь она поняла: не гнева Темного Лорда боялся Люциус, а собственной супруги. Таур велел сыну оберегать Драко, сопровождать его в Хогвартсе, а когда Люциус только заикнулся о невозможности тайно проникнуть в школу, Трандуил махнул рукой и небрежно сказал, чтобы Люциус представил Леголаса как своего сына. Но это в лесу среди сидхе можно говорить что угодно, а в Лондоне нужны документы, подтверждения, пойдут слухи, ведь все знают, что у Нарциссы только один ребенок, значит, другой сын Люциуса — бастард. И теперь лорду Малфою придется всем заявить, что он не только неверен своей жене и имеет ребенка на стороне, но еще и ставит всю магическую общественность и ее — Нарциссу Блэк! — перед фактом, что считает это нормальным.

Весь Лондон лет двадцать назад умилялся прекрасной паре: Люциус Малфой и Нарцисса Блэк! Похожие друг на друга утонченные аристократы относились друг к другу с такой нежностью, что, глядя на них, умилялись даже враги. Всем было известно преклонение Люциуса перед женой и репутация рода Малфой: они любят лишь однажды. А теперь все это перечеркнет ложь о бастарде. Они станут как все — почти у всех лордов есть темные истории, тайные семьи и прочее, но они… они были волшебством любви в мире магии, а теперь придется от этого отказаться.

Нарцисса сжала зубы. Драко, зато он будет в безопасности под присмотром сидха, его не тронет ни Темный Лорд, ни министерство в случае поимки Люциуса. Она видела, как сражаются сидхе, знала, что ее муж — один из сильнейших магов как раз благодаря жизни в лесу среди бессмертных, которые научили его двигаться так, что он легко может увернуться, атаковать левой рукой и владеет почти всеми видами холодного оружия. Никто не причинит Драко вреда, и собственная репутация показалась леди Малфой ничтожной платой за жизнь любимого ребенка. Пускай за ее спиной говорят что хотят; Люциус готов ради нее и ее сына на все, король и принц лесных эльфов помогут, что бы она делала, останься они с Люциусом один на один против Волдеморта?

— Благодарю тебя и твоего отца, Леголас, — Нарцисса поклонилась принцу и глянула на Драко. Тот еще не осознал всей глубины проблем и улыбался так счастливо, словно наступили все праздники разом.

Леголас, по меркам сидхе еще юный, а оттого слишком импульсивный, любопытный и непослушный, пребывал не в меньшем восторге, чем Драко Малфой. Во-первых, он не понимал, каково Нарциссе смотреть на него: вспыльчивая из-за блэковской ревности Нарцисса не показывала, что ей тяжело видеть юношу, не ее сына, который называет Люциуса отцом. Иногда Леголас забывался, и тогда лорд слышал в свою сторону давно привычное Mel, но Леголас старательно входил в роль. Во-вторых, его интересовал мир магов: Люциус несколько раз брал его с собой в Министерство магии для того, чтобы оформить ему документы, к тому же как огня избегал кровной проверки, стандартной в случае узаконивания и введения в семью бастардов, но здесь всегда подозрительный лорд Малфой твердил, что Леголас — его сын, а если не его, то это уже его проблемы, он сам знает лучше, просто выдайте ему уже бумаги, чтобы он успел устроить мальчика в Хогвартс.

Неизвестно, кто опешил больше, Альбус Дамблдор, на стол которого легло письмо-извещение из Министерства магии о появлении второго сына лорда Малфоя с припиской о необходимости срочного зачисления его на пятый курс Хогвартса, или Том Реддл, которого обрадовали верные соратники новостью, что затаившийся Люциус, которого он с таким удовольствием унизил, видимо, слишком близко к сердцу воспринял угрозу в адрес единственного наследника рода, а посему сделал ход конем и явил миру своего бастарда. И тут изумились все: разница в возрасте детей Люциуса, согласно документам, составляла меньше полугода. Миссис Паркинсон, узнав о новостях, без предупреждения аппарировала в Малфой-мэнор, чтобы утешить наверняка раздавленную такими новостями подругу. Волдеморт впервые за долгое время подумал о Люциусе с уважением: не каждый маг решится обидеть женщину из семьи Блэк, Рудольфус, говорят, с другими ведьмами даже не здоровался от греха подальше, пока леди Лестрейндж не начала ревновать его к мужчинам. А Люциус… он не казался человеком, способным вынести блэковский гнев, но мало того, что женился на Нарциссе, так еще и изменял ей и бастардов родил! А еще говорят — Гриффиндор для храбрецов. Воплощенное опровержение стереотипов, подумал Темный лорд, представил себе, как Малфой говорит супруге, что отныне его наследник — это не ее сын, и передернулся. Пожалуй, не стоит больше провоцировать лорда Малфоя.

— Почему ты его жалеешь? — спросил Гарри у Сириуса, когда чашка была восстановлена, а члены Ордена Феникса несколько успокоились. — Это же Малфой.

— Я не Драко жалею, — поморщился Сириус, — а Нарциссу. Уж не знаю, за что, но она Люца обожала всегда, а его если за что и можно было уважать, так за его отношение к Цисс. А тут, оказывается, почти в одно время от него родили двое…

— Малфои разведутся? — спросила Гермиона. — Измена ж.

— Магический брак с лордом нерасторжим, к тому же, по древним законам, лорд может иметь столько бастардов, сколько пожелает, если жена не ставит ему условия перед заключением брака. А Цисс наверняка и подумать о так не могла. Он был так в нее влюблен! Говорят, Малфои любят один раз.

— Проклятие? — заинтересованно спросила Грейнджер, и Сириус покачал головой:

— Характер…

Слухи сотрясали магический Лондон, но всем изданиям Люциус заплатил, чтобы никто о новом отпрыске пусть и самого богатого рода не писал. Гермиона, Гарри, Рон и Джинни гадали, как же выглядит новый Малфой, до конца августа, когда пришло время отправляться за покупками к школе.

— Если не хочешь, можешь остаться дома, — в который раз сказал Люциус супруге, которая перед магическим зеркалом накладывала на себя, кажется, все косметические чары, которые только знала. Она перед свадебной церемонией так не старалась. Нарцисса выглядела еще привлекательнее, чем обычно, платье было роскошным, прическа невероятно сложной, что явно говорило Люциусу: Нарцисса чувствует себя расстроенной. Чем тяжелее у нее на душе, тем идеальнее она выглядит. Люциус вздохнул и поправил несуществующую асимметрию ее тяжелого ожерелья.

— Люциус, я знаю правду, поэтому мне все равно, — неживым голосом ответила Нарцисса, внимательно следя за тем, как жемчужно-розовая помада покрывает ее губы. — Что думают какие-то грязнокровки и нищие завистники — это их забота.

Тем временем в другой комнате Драко и Леголас заканчивали приводить себя в порядок. Сидх завязал волосы в хвост так, чтобы скрыть кончики ушей, чары иллюзии на нем практически не держались, и теперь засовывал в рукава камзола узкие лезвия, с которыми никогда не расставался. Люциус дал ему одну из палочек, что хранились в Малфой-мэноре, все они одинаково молчали в руке эльфа, но колдовать позволяли, пусть магический потенциал у Леголаса был слабый, и потому сидх предпочитал чувствовать себя вооруженным другими средствами. Драко тоже облачился в эльфийский камзол на магловские брюки и рубашку и уговорил Леголаса сделать также, чтобы не привлекать внимание.

— Камзолы не привлекут? — усмехнулся сидх, которого все происходящее забавляло. Людские ботинки казались ему тяжелыми и слишком жесткими.

— Маги и не такое носят, — фыркнул Драко. — Все лучше, чем мантии, надоели уже.

Они встретились с четой Малфоев во внутреннем дворике, откуда можно легко аппарировать. Нарцисса уже хотела было взять за руку сына, чтобы переместиться вместе с ним, как Леголас обратился к ней:

— Как мне тебя называть, Нарцисса? Люциуса я называю отцом, но не могу быть рожденным тобой.

— Зови меня как раньше, — ответила леди Малфой и, не дожидаясь мужа, прижала к себе Драко и исчезла.

— Она чувствует печаль, — сказал Леголас, глядя на то место, где они только что стояли, и повернулся к Люциусу. — Почему?

— Теперь многие будут думать, что я неверный муж, — отозвался Люциус и добавил, зная, что сидхе почти не касаются друг друга. — Чтобы аппарировать, мне надо взять тебя за руку.

— Среди людей это же нормально, — не понял Леголас. — Николас Малфой был женат дважды.

— Он один на весь род, — отозвался Люциус сухо. — Мэлфои воспитаны сидхе, потому мы любим лишь раз.

— Но ты не изменял Нарциссе, она это точно знает, — все равно Леголас не мог постичь.

— Она понимает, но другие будут думать так, потому она расстроена, — вздохнул Люциус и добавил. — Женщины…

Леголас впервые оказался среди такого количества волшебников, до этого он был с Люциусом в Министерстве и общался с комиссией, которая оформляла его как законного сына лорда Малфоя, но там было всего пятеро, а сейчас Леголас оказался в настоящей толпе. Драко, разулыбавшись от его растерянности, потянул его за собой:

— Родители отдельно, мы отдельно, — пояснил он. — Встретимся через пару часов возле банка, отец пришлет Патронус, — Драко махнул рукой Люциусу и взявшей его под руку Нарциссе и потащил Леголаса в книжный.

Как ни странно, там было меньше народу, чем в целом на улице. Леголас взял в руки первую попавшуюся книгу и пробежал глазами первую строчку: говорил по-английски он прекрасно, но вот читал медленно, привыкнув к эльфийской вязи. Драко тем временем левитацией собирал нужные учебники в двойном экземпляре и отправлял их в корзину.

— Мне нужны еще книги, — сказал Леголас на Старшей речи и подождал, пока Драко поймет, переведет и составит ответ:

— Какие?

— Про людей, — ответил принц. — Я не все спрашиваю у тебя, но надо знать, как ведут себя человеческие лорды.

— Дома есть книги о воспитании наследников, — припомнил Драко, которого Люциус воспитывал так, что у него не оставалось никаких сомнений, что он ведет себя как истинный лорд, хотя это было и не так. Драко хотел еще что-то добавить, но в книжный вошло гриффиндорское трио.

Поначалу Гарри, Гермиона и Рон подумали, что Драко разговаривает со своим отцом: его собеседник стоял спиной, между лопатками спускались завязанные в хвост светлые волосы, но, заметив взгляд Драко, он обернулся, и гриффиндорцы увидели тонкое бледное лицо, даже женственные черты, да и сам незнакомец был уже Люциуса в плечах и талии, такой же стройный, как младший Малфой. Люциус, предпочитавший многослойные одеяния и мантии из плотной ткани со складками, всегда казался фигурой массивной, только лицо и худые пальцы выдавали истинное телосложение.

— Это твои знакомые, Драко? — спросил Леголас, не осведомленный о природе взаимоотношений Драко с однокурсниками. Младшему Малфою казалось стыдным посвящать тысячелетнего эльфа в мелкие школьные разборки, особенно после того, как тот рассказывал о расколе единого эльфийского народа, о резне на кораблях и войнах за самоцветы — Драко с тех пор не мог нормально себя чувствовать рядом с Трандуилом: таур старше континента. Пауза затянулась.

— Они тоже на пятом курсе, — сквозь зубы проговорил Драко. — Но они гриф…

— Я сам составлю мнение, — прервал Леголас, оглядывая их. — Добрый день. Мое имя Леголас Абрахас Мэлфой.

— Мэлфой? — переспросил Рон.

— Один из вариантов произношения, — буркнул Драко. Ему решительно не нравилось то, что делает Леголас. Он его друг, его род дружественен сидхе.

— Гарри Джеймс Поттер, — подумав, представился Гарри, и тут Драко возликовал: Леголас не знает рукопожатий, для того, чтобы поздороваться, он кладет руку на плечо и сжимает пальцы. Как хорошо, что он еще не прочел книг об этикете! Сидх непонимающе посмотрел на протянутую руку Гарри, потом на него самого; со стороны выглядело точным повторением сцены отвергнутого рукопожатия Драко на первом курсе. Рон и Гарри покраснели, Гермиона гневно поджала губы.

— Увидимся на алхимии, — со всем ехидством произнес Драко, взмахом палочки отправляя корзину с учебниками на прилавок. Рядом с ним сразу же появился домовик-библиотекарь дома Малфоев, готовый забрать книги и перенести в мэнор. Леголас шагнул за ним, и в спину им обоим раздались слова Рона:

— Что, хорек, даже папаша разочаровался в тебе настолько, что решил завести нового наследника?

Драко замер, не донеся руку до кошелька. А ведь все так и подумают: поняв, что наследник не достоин, Люциус, как глава рода, не нашел иного выхода, кроме как узаконить старшего бастарда и передать ему права. Ведь даже если Уизли, который далек от проблем наследования, думает так, что уж говорить о всем Слизерине? Такое бывало. Род Малфой редко может похвастаться более чем одним наследником, потому этот вопрос не поднимался, но в родах вроде Блэков назначение следующего главы рода становилось причиной чуть ли не войн, и все средства шли в ход: заклятия, яды, даже магловское оружие и способы.

Держа подрагивающую палочку наготове, Драко медленно повернулся:

— Уизли, ты словарь нашел, а там увидел слово «наследник»? — поинтересовался он. — Предатели крови разве знают, кто это такие?

— Решения лорда Мэлфоя — дело лорда Мэлфоя, — вмешался Леголас, и сделал все еще хуже. — О них не должен говорить тот, кто стыдится даже назвать свое имя.

— Я не стыжусь! — воскликнул Рон, вспыхнув.

— Когда я назвал свое имя, лишь один ответил мне, — Леголас чуть наклонил голову, разглядывая стоящих перед ним людей, остановился на Роне. — Не назвавшись, ты попытался оскорбить моего брата. Уважу твою трусость. Ты останешься для меня безымянным.

Драко плохо знал законы сидхе и их обычаи, но про имена помнил: даже врагам называют свое имя. С точки зрения Леголаса, Гермиона, не называвшая своего имени, но и не участвовавшая в разговоре, просто не желает заводить знакомство; Гарри Поттер — все ясно, они представились друг другу, и если Избранный сейчас разозлен оскорбительным пренебрежением к своей персоне, Легоас не видит ничего особенного. Но Уизли… не сказал, кто он, задал вопрос, оскорбил семью — Леголас сразу же записал его не во враги, но в недоброжелатели точно. Драко отправил домовика в мэнор и вышел, уведя Леголаса за руку.

— Теперь ты тоже расстроен, — заметил сидх.

— Тоже? — вяло спросил Драко. — А кто еще расстроен?

— Нарцисса, — сразу ответил Леголас. — Она смотрит на меня и представляет, что я действительно сын Люциуса. Теперь ты смотришь на меня также. Я не занимаю твое место, Драко, я не могу этого сделать. Я учил говорить твоего деда, чье имя я сейчас ношу. Я держал на руках твоего отца, когда он только появился на свет, и помогал родиться первому наследнику рода Мэлфой.

— Да, но… теперь все, как Уизел, будут думать, что я не наследник, — Драко искоса глянул на сидха; тот, если судить только по внешности, не походил на Люциуса, но нечеловеческая пластика, свойственная Люциусу, очаровывающая, гипнотическая, сразу же бросалась в глаза у обоих. Сам Драко больше пошел в блэковскую породу, отличаясь немного женственной красотой лица, он оставался почти болезненно худым. Леголаса тоже можно было бы принять за девушку; но только не Люциуса. И грация в сочетании с мужественной внешностью делала главу рода Малфой неотразимым. Драко вздохнул. — Ты даже похож на него больше.

— Это из-за волос, — чуть улыбнулся Леголас.

— Нет, из-за всего, — возразил Драко. — Я больше Блэк, чем Малфой, а отец… он больше сидх, чем человек.

Леголас рассмеялся весело и звонко, запрокинув голову и закрыв глаза. Раньше Драко никогда не видел, чтобы эльфы смеялись. Трандуил издевательски улыбался, сам Леголас тоже, но искренне и по-доброму, а сейчас сидх хохотал на всю улицу, и оборачивались прохожие, понимая, что смеется герой последних бурных сплетен: новый наследник рода Малфой. Он ведь старше Драко, вы слышали? Не может быть, чтобы Люциус ввел его в род просто так… Говорят, ему угрожали смертью единственного наследника, вот он и страхуется. Вы видели Нарциссу? Лица нет на леди…

— Если захочешь, то можешь пожить в лесу, — отсмеявшись, проговорил Леголас. — И тоже станешь больше сидхом, чем человеком.

— Зачем ты сказал ему так? — напустилась Гермиона на Рона; у Драко был такой вид, что ее пронзила острая, неожиданно болезненная жалость. Она представила себе, что ее собственные родители говорят, что она не оправдала ожиданий, поэтому они завели себе еще одного ребенка, который не разочарует, а ты останешься запасным вариантом. Судя по тому, каким представлялся окружающим Люциус, он так и сделал. — Малфой ведь даже ничего еще не сделал!

— А что мы, ждать будем? — фыркнул Рон. — Этот новый Малфой еще хуже предыдущего. А Люциуса видели последнее время, может это он сам как-то омолодился?

— Они не похожи, — возразила Гермиона.

— Похожи, — хором сказали мальчики.

— У него другое лицо, наверное, он похож на свою мать.

— У Люциуса и любовница наверняка блондинка, — хмыкнул Рон. — Чтобы не спалиться на волосах. Приходит Люциус домой, Нарцисса ему: почему волосы на мантии белые? А он — это мои. Или твои. Она: а почему женскими духами пахнет, почему кружевной пояс от чулок в кармане? А он опять: а это все мое.

— Не смешно, — отрезала Гермиона. — Почему все на Гриффиндоре ржут, что Люциус похож на женщину? Вообще не похож.

— Похож, — снова вместе сказали Гарри и Рон и рассмеялись.

Люциус и Нарцисса Малфой передвигались в тишине; при виде их смолкали разговоры, люди отводили взгляды, но украдкой смотрели. Есть ли следы слез на глазах Нарциссы? Чувствует ли Люциус вину? Разрушилось ли их даже по меркам волшебного мира сказочное счастье? Плачут ли богатые?

— Все ради Драко, — шепнул Люциус Нарциссе, когда они заходили в банк: возрождение и размолвки — это одно, а традиция дарить гоблинские украшения на каждую годовщину первого свидания — это другое, никуда не деться. День свадьбы они не отмечали, но дата, когда Нарцисса получила первый поцелуй, а Люциус — первую пощечину, оставалась святой. Люциус застегнул на шее жены цепочку и глянул через зеркало ей в глаза.

— Мы Мэлфой, — сказал он на Старшей речи. — Нам все равно, что за нашей спиной говорят dh’oine. Ты имеешь право сидеть в присутствии короля aen Woed и называть его по имени. Тебе ли печалиться оттого, что о тебе сплетничают по ошибке знающие пару заклинаний отбросы?

— Они меня жалеют, — через силу проговорила Нарцисса, и Люциус замер на полуслове, не зная, что и сказать. — Но все ради Драко, — добавила леди, повернувшись к мужу. — Леголас не позволит и волосу упасть с его головы.

В Хогвартс-экспрессе в вагоне Слизерина было напряженно и тихо. В Хогвартс ехал взрослый узаконенный бастард Люциуса Малфоя, которого на вокзале вместе с родным сыном провожали лорд и леди Малфой. Новоявленный наследник отличался тигриной грацией отца, подражанием его облику, невероятно красивым лицом и нежеланием прикасаться к окружающим его предметам. Прощаясь с Нарциссой, Леголас поднял ее руку и почти коснулся губами ее пальцев — Нарцисса едва удержала улыбку: за последние дни в мэноре Леголас углубился в человеческий этикет и смотрелся так забавно, соблюдая все правила, что в конце концов она сама принялась его обучать, но сидх продолжал путать приличные жесты разных стран и эпох. Впрочем, иногда это отдавало особым шармом.

Но не когда он, прежде чем сесть в поезд, поцеловал Люциуса в щеку. Лорд опешил настолько, что выронил трость, и Нарцисса едва успела подхватить ее магией, прежде чем вместе с аксессуаром не раскололся и авторитет ледяного Малфоя. Драко издал неописуемый звук, отвернулся к поезду и увидел, что все, все смотрят на Леголаса и его отца. Ну что ж, их ждут новые сплетни о том, что Люциус любит бастарда гораздо сильнее законного сына. Им не понять, что тут имел место быть отеческий поцелуй со стороны Леголаса, которым он напутствует маленького Люция не попадать в неприятности с другими малышами вроде Волдеморта, пока его нет рядом.

Панси поймала Драко, когда тот вышел в коридор на минуту, обняла и шепнула, что все понимает, что ее отец знает, Темный лорд угрожал Люциусу, но не надо злиться, ведь это на благо рода. А если он станет младшей ветвью — то это даже лучше, меньше забот и ответственности, можно не жить в старом мэноре, жениться на ком хочешь и чувствовать себя свободным. Драко от такого немного удивился, но поблагодарил, а Панси добавила, что теперь он может выявлять идиотов очень просто: кто будет потешаться над потерей статуса, тот и есть кристальный чистый идиот. И спросила, не обижает ли его новоявленный старший брат.

— Пойдем, я вас познакомлю, — решился Драко и завел Панси в купе.

Панси Паркинсон никогда раньше не видела близко Люциуса Малфоя, тот беседовал с ее отцом, но всегда находился или в отдалении, или стоял так, чтобы его лица не было видно. Непосредственный контакт с Малфоем был столь же редким, как непосредственный контакт с министром: все знали, что, побыв в течение пяти лет представителем магической Британии на магической конференции при ООН, лорд Малфой загордился настолько, что счел приемлемым для себя игнорировать собрания друзей и потенциально выгодных знакомых ради увеселительных прогулок по лесу в одиночестве или в компании супруги, которая ради такого случая пошила себе мужской костюм. Богатым и влиятельным людям прощаются многие чудачества: род Малфой, никогда не замеченный в любви к гербологии, произвел главу, который только и знал, что в свободное время пропадать в чащах. Паркинсоны, считавшиеся роду Малфой друзьями, видели сиятельного лорда от силы раз шесть в год. И теперь, глядя на новоявленного наследника, Панси не могла решить, похож он на Люциуса или нет. Тот сидел неподвижно, потом вскинул голову, выпрямился и поменял позу.

Те же тягучие и одновременно быстрые движения, что и у Люциуса. Что и говорить, настоящий наследник и, как бы Панси ни любила Драко, более… подходящий на роль главы рода Малфоев.

— Меня зовут Леголас, — представился тот, голос у него был звонкий, сильный, но акцент неприятно резанул слух.

— Панси, — представилась слизеринка. Он не назвал фамилию, она ответит взаимностью. Леголас. Имя выбивается из традиций, но созвучно с именем Люциус; Драко гораздо больше Блэк, чем Малфой. Панси удивилась тому, как Драко смотрит на новоявленного брата, отнявшего у него все: такой искренней привязанности она не наблюдала даже между близнецами. Она подумала, что ее капризный однокурсник с извечным «я папе пожалуюсь» гораздо более силен духом, чем ей всегда казалось.

Леголас никому, кроме нее, не понравился: прочие слизеринцы отнеслись к нему настороженно, не поняв истинного отношения Драко, которого на факультете любили. Но новый Малфой — он упорно говорил Мэлфой, оправдывая каким-то историческим искажением произношения и углубляясь в легенды — этого словно не замечал: он упорно штудировал Историю Хогвартса для малышей.

— Почему ты читаешь детскую книгу? — спросила Панси, подсаживаясь к Леголасу. Драко тем временем раскладывал карты и ожесточенно спорил с Ноттом.

— Я не учился в школах, отец давал мне все знания, — негромко ответил Леголас, сразу же закрыв книгу и повернувшись к ней, незаметно увеличив расстояние между ними, чтобы не касаться рукой ее локтя. — Экзамены для зачисления на пятый курс я сдал экстерном специально собранной комиссии магов соответствующего уровня. Но считаю необходимым изучить сведения о месте, в которое направляюсь для обучения.

Как странно он говорит, подумала Панси. Акцент, непривычная манера — как будто читает.

— Я думаю на другом языке, — сказал Леголас, когда Панси осторожно спросила его об этом, но на каком именно, не сказал.

В Большом зале церемонию с Шляпой Леголас не проходил: основываясь на оценках и личностных характеристиках, комиссия рекомендовала его к зачислению на факультет Слизерин, поэтому, появившись в Хогвартсе, он сразу же занял место рядом с Драко и тотчас поймал на себе внимательный взгляд декана. Леголас знал о Северусе: Люциус рассказывал, еще учась в Хогвартсе, что у них на младшем курсе учится мальчик, который по непонятным причинам одним своим существованием провоцирует гриффиндорцев на издевательства. Люциус его даже на проклятия проверил, но ничего не нашел. Леголас не понимал, как можно травить существо одного вида с тобой, потому не сочувствовал.

Драко научил его сочувствию. Сколько раз на протяжение веков Леголас сталкивался с тем, что кто-то из рода Мэлфой чувствует боль, обиду, страдает, но никогда не понимал и потому давал холодные и разумные советы, но когда однажды четырехлетний Драко, не послушавшись, пошел за ним в Аргонском лесу и, неправильно выстрелив из лука, сорвал тетивой кожу с пальцев, Леголас взял его на руки и ощутил… нет, не его боль, но его обиду на произошедшее. Понял, что Драко хотел доказать ему, что уже достаточно вырос, чтобы следовать за ним, но у него не получилось, и теперь по щекам у него катятся слезы не потому, что больно и кровь, а потому что Леголас помог, но не пожалел. Леголас сдал ребенка Нарциссе и вихрем понесся к отцу, думая, что случайно применил осанвэ, чтение разума, к мальчику насильно, подавил его своей властью и силой, но Трандуил объяснил, что это лишь сочувствие. Возможность чувствовать чужую боль как свою, взятая на себя добровольно.

— Ты чувствуешь это? — спросил Леголас.

— Melfole заставил меня почувствовать это впервые, — задумчиво проговорил король. — Теперь… пожалуй, Люциус. Он отличается от многих adan рода Мэлфой, возможно, потому с ним сложнее. Я жду от него мудрости вечных, он каждый раз меня разочаровывает, но я лишь люблю его сильнее. Постичь это мне не под силу, потому я принимаю это.

Леголас попробовалпредставить, что издеваются над Драко, и гнев и печаль наполнили его душу. Он медленно поклонился декану, похожему на сидхе младших народов Старшей расы, и отвернулся, следя за тем, как ведут себя за столом другие. Кто-то говорил с соседями, кто-то молчаливо смотрел в тарелку. Леголас заметил, что за соседним столом сидят студенты с книгами, и никто не общается с ними, и понял, что сделает в следующий раз.

Северус Снейп не находил себе места. Двое Малфоев на одном курсе его факультета — это перебор. Люциус был ему другом в течение многих лет, и ему бы в голову не пришло, что тот скрывает бастарда. А в том, что новый ученик — бастард Малфоя, сомнений не оставалось: когда-то давно Северус оказался в зале предков рода Малфой и видел три портрета, подписанных отчего-то, как показалось Северусу, по-арабски. На портретах были изображены основатель рода и двое, как их назвал Люциус, покровителей, видимо, старших братьев или других родственников основателя: тонкие черты, удивительные яркие глаза — казалось, такого совершенства лицо достичь не может, но теперь рядом с Драко сидел словно сошедший с одного из портретов. Возродилась древняя порода, подумал Снейп, потому мальчик выше ровесника Драко. Мало того, что Люциус обезопасил род, обретя еще одного наследника, так еще и ввел в семью сильного волшебника; Северус не сомневался в том, что Леголас по уровню выше среднего мага, хотя не был знаком с его результатами: независимая комиссия сочла ненужным осведомлять декана и директора об успехах нового ученика.

Тем удивительнее стал первый день, когда на уроке трансфигурации Леголас справился едва ли не хуже всех учеников, шокировав не только свой факультет, но даже гриффиндорцев во главе с Минервой. Если бы Драко в последний момент не колданул исподтишка, он бы вообще не смог выполнить задание. Помогло то, что братья сидели за одной партой. Конечно же, маневр Драко заметили ученики, но не сдали его, зато на перемене снова началась ссора:

— Чем все же провинился хорек, раз его сменили на бездарность?

Леголас даже не повернулся — а он стоял полубоком, но обидчика мгновенно схватила за ворот сильная рука и, тот мог бы поклясться, приподняла над полом, прежде чем резко опустить вниз. Гриффиндорец уставился на черные ботинки, пребольно стукнувшись коленями и локтями.

— Мистер Малфой, что происходит?! — к ним уже спешила декан. Леголас, не позволяя ученику подняться с колен и удерживая его рукой у пола, поднял голову:

— Воспитание, — это было первым словом, который услышала Макгонагалл от Леголаса; сразу же акцент показался ей красивым, но слишком резким. — Моего брата нельзя обзывать.

— Кхм-кхм, — раздался позади Леголаса голос нового преподавателя Защиты. — Вероятно, юный лорд счел оскорбление слишком тяжким, — медом полилось адвокатское выступление Амбридж. — К тому же до сего года он был на домашнем обучении. Вероятно, он просто не знаком с правилами школы… Отпустите студента, юный лорд.

Леголас повиновался, мельком глянул на Драко и понял, что тот не понимает поведения оправдывающего его преподавателя. Видимо, он все же поступил неправильно. Надо было сказать сначала, что Драко нельзя обижать, а он не сдержался.

— Я прошу прощения за свою несдержанность, — сказал Леголас, подняв гриффиндорца на ноги. — Сначала я должен был предупредить. Не надо оскорблять моего брата.

Если Амбридж и рассчитывала на то, что Леголас замолвит за нее словечко перед отцом, то именно в этот момент ее надежды пошли прахом. Она поняла, что не понравилась ему; он попросил прощения у гриффиндорца, поправ вековые традиции противостояния; он демонстративно не обратил на нее совершенно никакого внимания, взял сумку и направился на следующий урок. Вечером Леголаса к себе вызвал его собственный декан.

— Минерва сообщила мне, что ваши успехи, мистер Малфой, неприятно поразили ее, — сказал он, дождавшись, пока Леголас усядется напротив него. — Вам необходимо уделять ей больше внимания.

— Иллюзорная магия дается мне с трудом, — ответил Леголас сразу.

— Иллюзорная? — переспросил Снейп, рассматривая ученика. Что-то в нем было странное, и дело не только в мягких движениях, а во всем облике. У декана появилось чувство, что он говорит с древним старцем, а не мальчиком шестнадцати лет. Глаза у Леголаса были такие, словно он живет уже века в этом мире.

— Трансфигурация есть материальная иллюзия, представление одного предмета как другого, — ответил Леголас. — С магией роста, взаимодействия и создания не будет сложностей.

— Роста и создания?!

— Алхимия — это взаимодействие, руны и чары — создание, рост — гербология и магические существа, — ответил Леголас.

— Кто вас этому учил? — прищурился декан, понимая, что Люциус и магические теории — вещи еще менее совместимые, чем Поттер и покой. Люциус практик и интуит, он половину заклинаний не знает и машет палочкой, желая определенного результата, а все думают, что перед ними великий невербал. Сильный потенциал и загадочная физиономия на экзаменах всегда гарантировали ему высший балл, поэтому ни о каких теориях речи идти не могло.

— Никто, — немного удивился Леголас. — Я так сказал. Позвольте мне уйти, я хотел бы найти брата.

Снейп отпустил Леголаса в гостиную факультета, а сам задумался снова. Люциус не мог научить такому, учение о назначении похоже на теории древнего востока, магическая Индия, может быть, Китай, магическая Аравия… кто его мать? Почему именно в бастарде возродилась древняя порода? Люциус так испугался за свой род, что, как обмолвился Паркинсон, чуть сознание перед Волдемортом не потерял, а потом почти сразу нашел своего бастарда и узаконил.

Нет, что-то не связывается. Северус слишком хорошо знал своего друга, чтобы поверить в то, что он изменил Нарциссе. И еще, он когда-то давно спрашивал — ни у одного рода нет покровителей. Что значит покровитель? Защитник? Может… нет, это слишком нереально. Или…? Леголас не похож на обычного человека, более того, он не похож на человека. Быть может, покровитель — это дух, приобретающий воплощение, когда роду грозит опасность? Потому он все время стремится быть рядом с Драко, сегодня едва ли не магловскую драку устроил за одно обидное слово. Голем? Фонило бы темной магией. Хотя сейчас любая родовая магия отнесена к темной, да и выглядит Леголас слишком живым для голема. Выращенный совершенный гомункул? Может быть, но там необходимо зелье, а Люциус и алхимия еще менее совместимы, чем Люциус и магические теории. Малфой хорош в чарах, астрономии, ментальной магии и математике, и два последних предмета позволяют ему оставаться одним из лучших бизнесменов, умеющим облапошить даже гоблинов, да так, что те только через два дня понимают, что их обвели вокруг пальца. Кроме Снейпа у Люциуса нет достойных алимиков, которые готовы варить зелье, способное послужить путевкой в Азкабан. Северус на всякий случай проверил память — нет, ничего не стирали, а Люциус не настолько специалист, чтобы изменить воспоминания менталисту без швов и склеек.

Кто вы такой, мистер Малфой?

На уроке алхимии Леголас привычно встал в пару с Драко. Они прекрасно сотрудничали, зелье Мидаса получилось лучшего качества по свойствам — опущенный в него лист стал словно из металла, напоминающего золото, но, заглянув в котел, Снейп понял, что понятия не имеет, что в нем. Зелье выглядело как едва заметно окрашенная в голубой вода: никакой матовой поверхности, никакой пленки. Не был бы алхимиком высшей категории, не заметил бы.

— Что это? — тихо спросил Снейп, подняв взгляд на Леголаса.

— Драконий яд, — ответил Леголас и снова посмотрел на Драко, словно ища подсказки. — Вы не назвали зелье, написали на доске, но… я все еще плохо читаю по-английски, особенно написанное от руки, по ингредиентам и цели я понял, что сегодняшнее задание — драконий яд. Зелье, превращающее в подобие золота любой органический материал.

— Почему яд? — спросил сзади Нотт.

— Потому что похож на воду, свойства ткани восстанавливаются через несколько минут, и объяснить причины смерти в дальнейшем невозможно, — спокойно сказал Леголас.

Студенты отступили от Малфоев. Всегда алхимики пользовались уважением напополам с брезгливостью, поскольку власть имущие ценили их чаще не как лекарей, а как отравителей. Теперь же будущий лорд Малфой продемонстрировал свой страшный талант.

— Гриффы от тебя теперь шарахаться будут, — фыркнул Драко, которого все происходящее невероятно веселило. — Ты видел морду Поттера? Наверняка представил, как я ему со злобным хихиканьем в стакан драконий яд капаю.

Гербология сделала пятый курс Слизерина фаворитом: в руках Лгеоласа расцветали растения, мандрагоры не кричали, даже дьявольские силки терлись о его руки, как котята, и тянулись за ним из теплицы, когда тот уходил. Профессор Спраут назвала Леголаса друидом, но вместо того, чтобы оскорбиться, Малфои переглянулись и заулыбались. На уроках Защиты от Темных искусств Леголасу приходилось тяжко: он все еще с трудом читал на английском, но хотя бы не приходилось колдовать. Худой мир между ним и Амбридж закончился тогда, когда профессор принялась обсуждать превосходство магов — она не выделяла, чистокровных или нет — над другими магическими расами, такими как гоблины, кентавры, вампиры и эльфы.

На последнем слове возмущенно подняли голову Гермиона и — неожиданно — Леголас.

— Она не о сидхе, — шепнул Драко на Старшей речи.

— Она говорит о превосходстве людей, — сквозь зубы проговорил Леголас.

— Леголас, мы — Мэлфой, мы…

— Именно, — перебил Леголас и поднял руку.

— Да, мистер Малфой? — сладким голосом спросила Амбридж.

— Вы сказали о превосходстве магов над другими расами, — проговорил Леголас. — Не затруднит ли вас объяснить, в чем заключается превосходство?

— Конечно, — Амбридж решила, что наследник решил потешиться за счет реакции гриффиндорцев и не могла отказать ему и себе в удовольствии. — Во-первых, превосходство магов состоит в осознанном управлении магией. Владея палочкой мы, тем не менее, от магии не зависим, мы ей управляем. Магические расы потому и называются таковыми, поскольку магия поддерживает в них жизнь. Если в мире не будет магии, они умрут. Мы — нет.

— То есть, станем маглами, — фыркнул Рон.

— Минус пять баллов за неуместный комментарий, мистер Уизли! Нет. Вопрос в осознанности. Маги могущественнее гоблинов, кентавров, вейл, поскольку магия — их дар, а не инстинкт. Магический потенциал гоблина составляет три единицы по шкале Эверарда, в то время как средний силы маг — это пятнадцать. Вейлы, наиболее приближенные к магам — восемь. В то время как естественное магическое воздействие вейл — это инстинкт, животный инстинкт, направленный на достижение безопасности: самец должен защищать свою самку. То есть, магические расы — это паразиты. Вампиры паразитируют на крови, эльфы — на магии.

— Домашние эльфы, — уточнил Драко на ухо Леголасу. — Домовики. Ты их видел.

— Оборотни больше животные, чем отдающие себе отчет существа, — продолжала профессор. — Феи, вымершие к началу этого века, как вейлы, но их магический потенциал еще ниже… Дружба с не-магами невозможна, поскольку одно общение с подобными существами можно сравнить с посещением зоопарка. Недаром они живут кто в озерах, кто в лесах — и никак иначе. Рожденные от магических рас волшебники перенимают пороки низших существ, в принципе, связь мага с магическим существом можно приравнивать к скотоложству.

Драко вцепился в Леголаса уже открыто, но тот не дергался, продолжая смотреть на Амбридж спокойно и почти равнодушно. Гермиона не сводила глаз с него: странный Малфой, очень странный. Но никто кроме нее и Драко не понял истинной природы чувств Леголаса, подумав, как и Амбридж, что он хочет поиздеваться.

— Я так не думаю и никогда не думал, — напомнил Драко Леголасу, когда они выходили из класса.

Думал. Просто сидхе всегда были для него исключением. Слова про скотоложство не шли из головы: Леголас практически не владеет магией, если уж считать, то его рейтинг едва ли достанет вейл, но это вовсе не значит, что он уважает или любит его меньше! Но ведь маги считают маглов животными именно из-за отсутствия магии, неужели это значит, что… нет, не значит. Проклятая Амбридж. Драко смотрел на Леголаса в Большом зале и гостиной и понимал, что тот ведет себя не как волшебник. Магия только на уроках, блистает он на алхимии и гербологии, где не надо хвататься за палочку. Нет, так продолжаться не может. Малфой решительно подошел к Леголасу, вынул из его рук книгу и сказал, чтобы взял палочку и шел за ним.

Создавая Отряд Дамблдора и выбирая для тренировок Выручай-комнату, Гарри и подумать не мог, что его желание совпадет со стремлением другого человека, поэтому встреча ОД в полном составе с братьями Малфой оказалась полной неожиданностью для всех. Поттер и Драко замерли друг напротив друга, нацелив палочки, ученики ОД тоже насторожились.

— Их всего двое, — напомнил Рон.

— Они нас видели, — сквозь зубы проговорил Гарри.

— Отряд Дамблдора? — Леголас чуть наклонил голову, глядя на лист бумаги в руках Гермионы. Та стояла у самой стены, между ними было метров десять, она всегда отличалась убористым почерком. — Директор проводит дополнительные занятия?

Драко прищурился, продолжая сверлить Поттера взглядом.

— Ай-ай, Потти, как нехорошо нарушать директивы, — пропел он. — Еще и директора подставил…

— Что вы делаете? — спросил Леголас в пространство.

— Учимся, — ответила Гермиона. — Нам не хватает уроков.

— Разве мы не делаем того же? — Леголас повернулся к Драко и опустил его руку. — Пойдем, здесь много места для тренировок. Они не помешают нам.

— Ты не понимаешь, они все нарушают! — запальчиво сказал Драко. — Амбридж…

Упоминать Амбридж было ошибкой. Глаза Леголаса потемнели, он молча развернулся и направился к противоположной стене вытянутого зала; тот удлиннялся по его желанию. Драко выругался и последовал за ним.

Несмотря на жаркий спор, где часть ОД доказывала, что ничего делать при слизеринцах нельзя, а другие возражали, мол, мало ли для чего они учат, еще не знаем, что сами слизни там тренируют, порешили на том, что лучше места не найти. К тому же новый Малфой, похоже, плюет вообще на всех, ему все равно, кто перед ним. И Амбридж не любит. Враг моего врага — мой друг. А Драко…

— Нет, я не буду пробовать на тебе Аваду! — раздался возмущенный голос. Студенты замерли и медленно повернули головы в сторону Малфоев. — А если не так? Если ты умрешь? И что, что Круцио не подействовало тогда, может, я просто не хочу, чтоб тебе было больно!

— Чем они там занимаются? — тихо спросил Рон.

— Видимо, тем же, что и мы, — вздохнул Гарри. — Начнем с Экспеллиармуса.

Сначала Драко только презрительно фыркал и брезгливо отворачивался, потом поглядывал, чем там занимаются Поттер и его компания, а однажды, когда Гермионе не хватило спарринг-партнера, предложил свои услуги, и пока Гермиона растерянно смотрела на него, приложил ее невербальным заклинанием ватных ног. С тех пор негласно участвовал в поединках, вымещая всю злость; он решил, что несмотря на идиотское название, Поттер просто создал подпольный дуэльный клуб. Такой был на Слизерине с попустительства декана, но потом выпустился Маркус Флинт, и инициатива умерла. Дуэльные клубы пользовались уважением в чистокровных семьях, Люциус за стаканом мог с ностальгическим вздохом вспомнить бурную молодость. Противником Драко был неприятным, но зато бороться с ним — все равно что пройти испытание боем.

— А почему ты не участвуешь? — как-то спросила Гермиона у Леголаса, который, прислонившись к стене, ждал, пока Драко вволю наиграется.

— Я сражаюсь по-другому, — сказал тот и повернулся к ней. — Впрочем, это могло бы быть интересно. Бейся против меня в полную силу.

Он отошел на несколько метров, развернулся и пошел на нее, отбросив в сторону палочку. Гермиона, ощутив неясный страх, атаковала — мимо, мимо, он двигается быстро, словно скользит, уклоняется от лучей, вот он в шаге от нее, из рукавов вылетают два лезвия длиной с предплечья и замирают в миллиметре от горла и живота Гермионы.

— Ого, — шепотом в полной тишине сказал Гарри, с неприязнью вспомнив, что Люциус двигается похоже. Неужели он тоже так умеет? Почему же так боялся на кладбище, всадил бы Волдеморту нож в печень и зажил бы припеваючи дальше.

— Научи, — жадно попросила Гермиона.

— Нет, — покачал головой Леголас.

— А меня? — усмехнулся Драко, предвидя ответ.

— Да. Ты же Мэлфой.

Незаметно для всех, Малфои стали неотъемлемой частью процесса обучения. И если поначалу еще боялись, что они сдадут их, то потом заметили, что Драко называет их собрания дуэльным клубом, а предавать дуэльный клуб — величайший позор. Помимо поединков Гарри пытался заниматься обучением, но потом Выручай-комната, видимо, сама поняла, что преподаватель из него так себе, потому подсовывала учебный материал сама: то появлялись макеты дементоров, то чучела условных противников, то гас свет, и приходилось концентрироваться не только на противнике и борьбе с ним, но и на поддержании света над собой. Заканчивалось все одинаково: абсолютный победитель против Леголаса без палочки. Леголас откладывал лук и стрелы, которые предоставляла ему Выручай-комната, отходил от мишеней и препятствий, с которыми тренировался, и доставал свои ножи. После того, как он пригвоздил стрелами за мантию к противоположной стене одного из студентов Райвенкло, заикнувшегося, что средневековое оружие против мага ничего не значит, авторитет его возрос до небес.

— Наложи на меня заклятие, — сказал Леголас, повернувшись к Поттеру. Тот сосредоточился, но ожидаемых па Леголас отплясывать не стал. — На меня не действуют заклинания.

— Аква Эрукто, — Драко направил на него палочку, и Леголас в секунду вымок до нитки. — А говоришь, не действуют.

— Ты воздействовал не на меня, — выплюнув воду, ответил Леголас. — Ты направил уже сотворенное заклинание в мою сторону. Но на меня не подействуют Аларте Аскендаре, которое подбрасывает объект вверх, или, например, Асцендио, вытаскивающее из воды. Когда объект я, заклинание не действует. Потому я и хотел проверить Аваду.

— А Гоменум ревелио? — спросила Гермиона.

— Ищу человека? — усмехнулся Леголас. — Нет, точно не подействует.

Однажды Выручай-комната подготовила для своих регулярных гостей боггартов. Леголасу было любопытно узнать, чего именно боятся дети: пауки, профессор Снейп, страшные магические и не только животные, но ничего по-настоящему ужасного. Решив, что такого быть не может, что боггарт считывает лишь очевидные страхи, Леголас легко шагнул вперед, когда подошла его очередь. Наверное, это будет гигантский паук или сколопендра, водятся такие твари в Аргонском лесу…

Перед ним оказались две фигуры, одна лицом — это был Люциус Малфой, настолько живой, что Леголас чуть не шагнул к нему, чтобы коснуться его плеча, вторым оказался Трандуил, он стоял спиной к Леголасу, и он видел длинные волосы и одеяние с шлейфом. Люциус смотрел на него, потом перевел взгляд на Леголаса, и слезы потекли по его лицу. Он не смог ничего сказать и закрыл рот ладонью; он всегда так плакал, с детства, не издавая ни звука. Ученики, наблюдавшие за боггартом, нервно переглянулись, узнав лорда и не понимая, кто рядом с ним.

— Драко умер, Леголас, — бесцветно произнес Трандуил, не поворачиваясь. Драко, стоявший позади Леголаса, громко охнул и прижал ладонь к губам отцовским жестом. — Ты не уберег его. Род Мэлфой прерван из-за тебя. Живи с осознанием этого, пока небо не падет на землю.

Драко оттолкнул застывшего Леголаса в сторону, и боггарт изменился, сжался, но не успел обрести четкой формы: Малфой произнес заклинание, развеивающее боггарта, а не превращающее, и бросился к Леголасу.

— Ничего со мной не случится, — сказал он на Старшей речи, схватив его за руки, и плевать, если кто услышит.

— Не случится, — подтвердил Леголас. — Я не позволю.

— Если хочешь, я не буду играть в квиддич, — Драко перешел на английский, только подумав слово «квиддич».

— Ты будешь делать все, что тебе нравится, — отозвался принц, едва касаясь кончиками пальцев его щеки. — Это лишь мой страх, Mel, не будущее.

— Кто это был, Малфой? — спросила Гермиона и вдруг мучительно покраснела, поняв, что, скорее всего, видела Люциуса и мать Леголаса. Ну и женщина. Выше самого лорда, Люциус стоит, касаясь ее плечом — очевидно, отношения между ними далеко не закончены. Почему-то негласно считалось, что Люциус вытащил непонятно из какого уголка Лютного своего бастарда, отмыл, научил чему-то за пару месяцев, из-за чего тот постоянно выглядит чужеродным элементом не только на собственном факультете, но и в Хогвартсе как таковом, а теперь очевидно, что его мать, судя по мантии, вовсе не так проста.

— Ты заметила? — шепнул Рон. — У нее на поясе меч!

О боггарте студенты молчали. Во-первых, понимали, что переходить дорогу лучшему боевику, именно боевику, маглорожденные сравнивали Леголаса с членами Гильдии убийц, не стоит, во-вторых, у многих боггарты были личными. Тем не менее, об увиденном шептались в гриффиндорской спальне, и директор не мог проигнорировать слухи. Леголаса пригласили в кабинет за горгульей.

Не успел сидх устроиться в кресле напротив Дамблдора, как в кабинет вплыла розовым шаром Амбридж. Снейп, присутствовавший как декан при разговоре, начал дышать ртом и смотреть в сторону, чтобы не взорваться. Леголас следил за ним заинтересованным взглядом. Люди так делают, когда появляются те, кто им не нравится?

— Директор Дамблдор, — сладко начала Амбридж, встав за креслом Леголаса и положив руку ему на плечо. Принц медленно перевел взгляд на короткие пальцы. — Вы вызвали к себе ни в чем не повинного мальчика! Позвольте поинтересоваться, что вас побудило?

— Леголас Малфой — единственный ученик, который поступил сразу на пятый курс, не проходя обучения в других школах, — спокойно объяснил Дамблдор. — Я хочу спросить его, как он чувствует себя в Хогвартсе.

— Уверена, что так и есть! — торжествующе сказала Амбридж. — Но нельзя проводить подобные беседы с наследником без присутствия главы рода, потому я взяла на себя смелость связаться с лордом Малфоем.

Люциус вышел из камина с выражением брезгливой злости на лице, но стоило ему пересечься взглядом с Леголасом, как губы его на миг сложились в улыбку.

— Что натворил мой наследник, раз его вызвали к директору? — поинтересовался Люциус, а дальше о Леголасе забыли: Малфой вцепился бульдогом в то, что его никто не уведомил о беседе с наследником, Амбридж поддакивала, наступая на то, что не у всех учеников родители столь бдительны, Снейп страдал от бессмысленности происходящего, остро понимая, что Люциус, следуя магловскому выражению, устраивает цирк. Он осторожно прикоснулся к разуму друга, понимая, что в пылу светской беседы тот может этого не заметить, но в тот же миг перед ним вырос Леголас, и впервые на его памяти тот был зол.

— Осанвэ без позволения? — поинтересовался он холодно, и разум Северуса словно окружила ледяная лента. — Аванир. Я закрою сознание Люциуса от тебя.

Люциус вдруг замолчал и прижал пальцы к виску.

— Что ты сделал, Леголас? — спросил он.

— Я закрыл твой разум от всех, — отозвался Леголас, холодно глядя на Северуса. — Никто не принудит тебя к осанвэ. То же я сделаю с Драко.

— Люциус, я прошу прощения, — сказал Снейп. Вообще-то Люциус никогда не предъявлял претензий, он сам был менталистом и знал, что проще считать мысли собеседника и выстраивать ход беседы в зависимости от желаний оппонента, чем тратить уйму времени на выяснение, но Леголас выстроил такой щит в чужом разуме за мгновение, что Северус предпочел не спорить с ним. А еще мысленно посочувствовал Люциусу: теперь Лорд, который не пробьется через такой щит, будет в сто раз подозрительнее относиться к источнику своих финансов.

Под конец своего визита Люциус заглянул в подземелья, чтобы увидеться с сыном и переговорить с деканом. Драко и Леголас чинно сидели в гостиной, украдкой вздыхая, что не могут пойти в Выручай-комнату, а Северус… Северус поинтересовался наиболее мерзким тоном, как чувствует себя Нарцисса, зная теперь, что не является матерью наследника.

— Это не касается тебя, — отозвался Люциус беззлобно.

— Если бы это был твой сын — конечно, — проговорил Снейп. — Но ведь это не так, верно?

— Ты считаешь, что меня обманули? Подсунули мне липового наследника? — Малфой откинулся на спинку кресла, поглядывая на Снейпа.

— Нет, — отозвался тот. — Считаю, что ты пытаешься всех обмануть, и тебе почти удалось. Как это делается? Что-то вроде подраздела некромантии?

— Не понимаю, о чем ты.

— Леголас — не твой сын, — припечатал декан Слизерина. — Он твой предок.

— Интересная гипотеза, — согласился Малфой и задумчиво почесал кончик носа. — Бриллиант коллекции сплетен о моей семье. Встанет рядом с версией о том, что Нарцисса — моя единокровная сестра, а в роду Малфой кровь вейл. Но нет, как бы мне ни импонировала твоя версия, Леголас — лишь последствие моей непозволительной слабости.

Отряд Дамблдора накрыли именно тогда, когда Драко и Леголас скучали в гостиной, опасаясь, что Люциус зайдет попрощаться, поэтому директор покинул школу со скандалом и при свидетелях. Люциус, опровергая тезис, что давно вырос и больше не злится на директора, по-гиеньи хихикнул и перенесся порталом в Министерство, дабы сполна насладиться скандалом. Началось единоличное правление Амбридж.

Драко и Леголас теперь, когда Выручай-комната оказалась для них закрыта, пропадали в Запретном лесу. Гарри видел однажды, как наследник рода Малфой сидит на дереве, покачивая ногами, а Драко, удивив неожиданным умением, забирается к нему. На факультете Малфои стали держаться особняком: не участвовали в инициативах Амбридж, потому что Леголас ее не переносил, все свободное время словно прятались.

— Не знаю, как вы думаете, но по мне понижение пошло хорьку на пользу, — заявил как-то Рон. — Дамблдора нет, я думал, он совсем станет невыносимым, а нет, только ходит хвостом за своим братом.

Минерва как-то сравнила Малфоев с братьями Лестрейндж: Рабастан также заглядывал в рот Рудольфусу, не отходил от него ни на шаг, но Северус не мог с ней согласиться. Он сейчас, после побега заключенных из Азкабана, мог видеть братьев, знал, что, возможно, лишь они могут ответить на его вопрос и разрешить сомнения, но не рисковал спросить. Не хотел снова подставлять Люциуса, которому и так досталось, когда Волдеморт понял, что больше не может прочесть его мысли даже при всем желании.

— Мой сын Леголас — менталист, — едва не умерев от Круцио, наконец сказал Люциус. — Он выстроил стену в моем разуме.

О, как возненавидела его Беллатрикс после этих слов! Она пришла в ярость, когда узнала, что сын ее сестры — больше не наследник рода, но поделать ничего не могла: Люциуса ценили, несмотря ни на что, сама Нарцисса не жаловалась. Беллатрикс пыталась расспросить Нарциссу о пасынке, но та лишь твердила, что он — достойный будущий глава рода, умный и почтительный мальчик.

Драко узнал о возвращении Пожирателей и сказал Леголасу. Тот решил, что ему необходимо поговорить с Люциусом, потому Малфои пробрались в кабинет Амбридж, где стоял единственный камин со связью, которая не прослушивалась. Они не учли того, что вмешательство в каминную связь потенциально создает накладки, поэтому, когда в ходе обращения в Малфой-мэнор они увидели лицо Сириуса Блэка, Драко сделал очевидный вывод, что надо сделать. Он атаковал, благо знал немало нехороших проклятий, способных поразить через каминную сеть. Блэк в долгу не остался, Леголас хотел оттащить Драко от камина, но в тот момент дверь в кабинет раскрылась, от заклинания Сириуса коврик сбил обоих Малфоев с ног, и они рухнули в огонь, Драко в последний момент задел ногой ящик с летучим порохом, превращающий каминную связь в каминный переход, и опрокинул его на них обоих.

— Ты что натворил? — взвыл Снейп так, что примолк даже портрет Вальбурги. — Голову снимут всем нам! Ты хоть предупредить мог?!

— Так сотри память, ты ж легиллимент! — орал в ответ Блэк. Привязанные к магически укрепленным стульям Малфои молчали и следили взглядами за теми, кто находился в комнате.

Когда они выкатились из камина в особняке на прощади Гриммо, на Драко сразу навалился Сириус, а Леголаса, о навыках которого рассказывал Гарри, скрутил Люпин. Дезориентированный из-за перемещения сидх не успел среагировать, когда на него обрушился оборотень, реакция у него была куда быстрее человеческой, поэтому Леголас даже не успех выхватить свои ножи: Ремус потом нашел их, когда на всякий случай обыскал обоих пленников. Сириус, прижав ладонь к наливающейся чернотой скуле, вызвал Снейпа, сказав, что на Орден напали, тот явился незамедлительно, но вместо как минимум Сивого и Беллы увидел собственных учеников. Которые уставились на него, открыв рты. Драко очнулся первым:

— Будь проклят тот день, когда мой отец подал тебе руку, предатель! — крикнул он.

— Они меня видели, — вслух проговорил Снейп и медленно повернулся к Сириусу.

Скандал был такой, что гремели окна, а эльф подобрался поближе и наслаждался. Снейп шипел, что Сириусу проще самому заавадиться, потому что в плену у Ордена два наследника древнего рода, и Люциус разнесет весь Лондон по кирпичику, Нарцисса поможет, Белла тоже в стороне не останется, а Лорд спустит с поводка всех боевиков, как же, святая миссия спасения рода верного соратника от беглого преступника! А теперь и отпустить их никак нельзя, потому что они видели его, а он ничем не может им помочь, и все легенды пойдут прахом: каким бы он ни был агентом, он должен всех убить и освободить мальчиков, а почему он этого не может сделать, а, псина тупая? Дементор из тебя не радость, а мозги высасывал?! Сириус в ответ орал, что стереть память — раз плюнуть, а вообще можно купить Малфоя за его род, раз уж у него разом пропали два наследника. Северус вспомнил, что Леголас — менталист. Блэк — что так и думал, Нюниус ничего не умеет.

Леголас оглох от криков. В лесу всегда тихо, Драко привык с ним разговаривать почти шепотом, на уроках в Хогвартсе почти всегда царил порядок, а теперь у него над головой искрила магия двух разъяренных колдунов, раздавались крики, а самого его Люпин сильно приложил затылком об пол, когда связывал.

— Эй, — Драко, насколько мог, свесился со своего стула, попытался заглянуть Леголасу в лицо, но длинные волосы свесились и закрыли, не давая Драко понять, что с ним. — Эй, Леголас!

Люпин оттолкнул спорщиков в разные стороны и присел перед Малфоем, осторожно развел пальцами упавшие на лицо пряди и наколдовал стакан воды, поднес к его губам.

— Если с ним хоть что-то произойдет, я уничтожу все, что ты любишь, — Драко посмотрел в лицо крестному, перевел взгляд на Сириуса. — Мне стыдно быть твоим кровным родственником. Я рад, что твой род прерван.

— Убьешь самого себя, Драко? — усмехнулся Снейп, стараясь не показывать, насколько ему больно слышать такое от мальчика, которого он растил.

— Я не знаю вас, — ответил Малфой. — Я с вами не знаком.

— Они подстерегали меня, когда я говорил с Гарри, — еще взвинченно проговорил Сириус. — Были какие-то помехи, а потом я увидел их, и малфоиш сразу приложил меня каким-то проклятием, до сих пор в глазах двоится.

— Пить надо меньше, — отозвался Драко.

— Нельзя держать их связанными, — Люпин поднялся на ноги. — Я запру их в комнате.

— Чтоб они нас прирезали, Лунатик? Драко — Блэк, ему могут подчиняться комнаты.

— Они дети! Леголас… я слишком сильно ударил его, — повинился Ремус. — Он так вырывался, что я не рассчитал.

Снейп нацелил палочку в лицо Леголасу, но снова подал голос Драко:

— На него не действуют заклинания, — сердито сказал он. — Никакие вообще. Так что засунь свою палочку себе в…

— Нужно место без магии, — решил Сириус. — Лунатик, возьми эту блондиночку болезную, а я племянничка и…

В этот момент Ремус развязал стягивающие Леголаса веревки, и Сириус не успел договорить. Леголас взлетел, буквально взлетел, едва коснувшись ногами края стола, оттолкнулся от стены и сбил Сириуса с ног мгновенно, одновременно успел схватить со стола один из своих ножей и метнуть в Люпина: лезвие глубоко вошло в плечо. Сириус даже не успел ничего предпринять, как оказался лежащим на столе, а кончик второго длинного узкого ножа подрагивал, касаясь его ресниц.

— Разница между нами в том, — спокойно проговорил Снейп, прижимая к себе спиной крестника. — Что тот, кто в моих руках, тебе дорог, а тому, кого держишь ты, я всей душой желаю смерти. Мне не будет жаль, если ты убьешь его.

Леголас молча глядел на него, пока оборотень пытался вытащить из плеча нож. Гладкая ручка скользила из пальцев, не давая взяться за нее как следует.

— Обмен? — наконец проговорил Леголас. — Я отдаю его, ты отдаешь мне Драко.

Снейп кивнул, и Леголас тотчас выпустил Сириуса. Драко бы крикнул ему, что его обманывают, но декан успел наложить Силенцио. Сидх спустился со стола, совершенно не обращая внимание на Сириуса больше, и шагнул к Драко, даже руку к нему протянул.

— Как тебя только на Слизерин распределили с такой доверчивостью, — усмехнулся Сириус, подобравший палочку Люпина и наставивший на Леголаса: в тот же миг перед ним зависло множество ножей. — Заклинания не действуют, но нож — не заклинание.

— Его зачислили, а не распределяли, — холодно сказал Северус, еще сильнее сдавливая руку Драко; он держал его за локоть, запястья его еще были связаны за спиной. — Где в твоем доме место без магии, Блэк?

— Темница, — пожал плечами владелец дома. — Вперед, благороднейший из наследников, — Сириус подтолкнул Леголаса в спину. — И ножик свой оставь.

— Отныне я никогда не буду верить таким, как вы, — спокойно произнес Леголас и вогнал нож в стенку шкафа по самую рукоять. — Лишь род Мэлфой достоин доверия.

— Вот Темный лорд и доверяет, — фыркнул Сириус. Они спускались по лестнице, и Блэк, помня о сломанной ступеньке, уже потянулся подхватить Леголаса, еще не хватало, чтобы он тут в темноте упал и голову разбил, но наследник легко перешагнул и еще предупредил брата. Видит в темноте, удивился Блэк.

Леголас вошел в камеру первым, огляделся. Сириус зажег палочкой несколько светильников, а Снейп в это время втолкнул вслед за Леголасом Драко, захлопнул дверь и запер ее на ключ. В следующее мгновение Леголас уже развязал руки Драко и снял с себя камзол с разрезанными до локтей рукавами, укутал его в него, оставшись в рубашке.

— А ты? — на Старшей речи спросил Драко.

— Мы не мерзнем, — с улыбкой ответил сидх, подвел Малфоя поближе к свету и осмотрел его лицо. Он делал все так, словно из-за решетки на них не смотрели двое магов. — Когда они уйдут, ты ляжешь спать, а я подумаю, как нам отсюда выбраться.

Снейп с трудом извлек из плеча Люпина оружие наследника и остмотрел на свету, потом подумал и решил, что рану следует зашить. Обычная регенерация оборотня почему-то не действовала на эту рану, хотя нож не был серебряным. Сириус тем временем пытался вытащить второй нож из шкафа сначала руками, потом заклинанием, потом психанул и приказал Кричеру, но и тот не справился. Наконец Люпин поднялся со стула, поблагодарил Северуса и надел свитер, но замер, глядя на валяющиеся на полу школьные мантии.

— Ты отвел их в подземелье? — спросил он у Сириуса.

— Ага, там одна камера осталась с нормальным замком, — кивнул тот и продемонстрировал ключ.

— Дай его мне, — Люпин вырвал его из его руки. — Там же холодно! Они дети. Ты — ладно, но Северус, это же твой крестник! Дети твоего друга!

— Бывшего друга, — фыркнул Сириус. — Что, Снейп, совсем никого не осталось?

Люпин вошел в спальню Регулуса и сорвал с кровати покрывало и одеяло, подумал, залез в шкаф и вынул оттуда чистые, пусть и запыленные рубашки и теплые жакеты. Может, немного не по размеру, но зато все целое. Он спустился вниз под возмущенное: «Это моего брата!», ответив что-то вроде: «Для твоего же племянника», и высветил ярким Люмосом все подземелье.

Малфои устроились вместе на одной узкой лежанке, и Леголас обхватил руками Драко, не давая ему прижаться спиной к холодной стене. Люпин открыл ключом дверь и вошел внутрь. Леголас открыл глаза и мгновенно напрягся.

— Я принес одеяла, — тихо сказал оборотень, заметил взгляд пленника на дверь и добавил. — Если ты попробуешь сбежать, у тебя одного это получится.

Леголас поджал губы и осторожно разбудил Драко и сел, глянув на оборотня снизу вверх.

— О-о, бывший профессор, — ухмыльнулся Драко. — Совесть замучила?

— Да, — кивнул Люпин. — Вы дети. Вы не должны в этом всем участвовать, и я считаю, что… Сириус неправильно сжег все мосты. Мог бы сам подстроить ваш побег и усилить защиту, а теперь… что уж теперь.

— Чье это? — напряженно спросил Леголас, поднимая черный жакет.

— Регулуса Блэка, — отозвался Ремус.

— Единственный достойный из братьев Блэк и после смерти готов помочь племяннику, — пафосно проговорил Драко, меняя рубашку. Леголас неуловимым жестом выскользнул из своей — и Люпин опешил, увидев татуировки по всему телу. Арабская, как ему показалось, вязь, узоры, геометрические знаки, резкие, асимметричные, но все равно неуловимо гармоничные. Леголас застегнулся и надел удлиненный жакет, потом вскинул взгляд на Люпина.

— Я не убью тебя однажды, — ровно произнес он и отвернулся, расстилая покрывало на кушетке.

Этой ночью Гарри Поттеру приснился кошмар, в котором Волдеморт убивал Сириуса. Не у кого было спросить, что на самом деле происходит, Снейпа не было в замке. Амбридж, поймавшая их при попытке связаться через безнадзорный камин и попавших на злобного эльфа, недовольного еще и тем, что в темнице спит тот, кто должен будет продолжить род Блэк, повелась на ложь Гермионы об оружии. Уже возвращаясь из леса без Амбридж, Гарри, Гермиона и Рон вдруг столкнулись с бледным как бумага лордом Малфоем, который шел навстречу им от замка.

— Где мои сыновья, — прошептал он так тихо, что Гарри, которого он схватил за воротник, скорее прочел это по губам, чем услышал.

— Я не знаю, — честно ответил он.

— Он был с вами в идиотском дуэльном клубе, — продолжил Люциус и вдруг неуловимо выхватил палочку, упер Гарри в горло. — Скажи, или я облегчу задачу Темному Лорду.

— Я не знаю, — повторил Гарри и вдруг вспомнил, как делал Сириус, когда ему надо было подтвердить свои слова. — Клянусь магией! Люмос. Нокс.

Люциус мгновенно выпустил его, отодвинул в сторону и двинулся в сторону Запретного леса. Рядом с ним мгновенно материализовалась Нарцисса в мужском наряде, похожем на форму Невыразимых, и взяла его за руку; лорд и леди Малфой повернули друг к другу головы, что-то сказали, кивнули и исчезли.

— Я думал, из Хогвартса нельзя аппарировать, — сказал Гарри, глядя им вслед.

— Может, порталы… — протянула Гермиона, но в тот же момент к ним подлетел патронус Луны и сказал, что Отряд Дамблдора готов пойти за Гарри Поттером хоть в министерство, хоть на край света. Но лучше не пойти, а полететь, правда же?

— Их нет в Хогвартсе, — проговорил Малфой, глядя на безупречное лицо лесного короля. — Ни Драко, ни Леголаса. Гобелен показывает, что Драко жив, но…

— Леголас никогда не оставил бы Драко одного в руках врагов. Это значит, что он или мертв, или тоже похищен, — Трандуил легко соскочил со своего рогатого трона и прошелся по дэлони, потом резко замер и, бросив «ждите здесь», соскользнул по стволу дерева вниз, на другой уровень. Люциус наконец посмотрел на Нарциссу и сел на деревянный пол дэлони, вытянув вперед ноги. Тело, напряженное до предела, слушалось с трудом, болело сердце после трех десятков аппараций. Нарцисса опустилась рядом, обняв его руку. Они не знали, сколько просидели так без движения, застыв в страхе и горе, но вернулся Трандуил. Взгляд Люциуса скользнул по фигуре короля, и он в изумлении заметил два длинных меча и металлические пластины на камзоле лесного владыки.

— Я недооценил врага, — тихо сказал король. — Мы пойдем с тобой за наследником рода Мэлфой и араненом aen Woed.

— Мы? — переспросил Люциус, вскакивая и протягивая руку жене. — Ты пойдешь со мной и ради моего сына откроешься магам?

— Спустись, — вместо ответа велел король. — Сидхе aen Elle предпочитают ходить по земле.

Люциус за несколько мгновений спустился с дэлони, тело прекрасно помнило, как передвигаться по эльфийским постройкам, если их так можно назвать, остановился перед тремя незнакомыми эльфами из другого народа и поклонился, по обычаям сидхе прижав ладонь к груди и потом протянув руку вперед и вниз.

— Великая честь идти в бой вместе с детьми Старшей расы, — проговорил он.

— Честь для нас видеть своими глазами Melfole, а не только слышать о нем, — отозвался один из сидхе, высокий ичерноволосый, его грива спускалась почти до пояса, укрывая золотое шитье на алом камзоле. — Эредин, военачальник aen Elle, — представился он. — Мы знаем тебя и твое имя. Со мной Карантир.

Второй воин, одетый в похожий красный камзол, коротко кивнул. Он чем-то походил на Эредина, но волосы у него были по плечи, лицо казалось более юным. Но в руках он держал посох, такой же находился и в руках третьего сидха. Третий казался старше всех, несмотря на обычную для сидхе красоту и вечную молодость. Светлые волосы напоминали о королевской семье aen Woed, но на этом сходство заканчивалось; даже синие глаза его были совершенно другими, а серо-бежевое одеяние делало его похожим на ожившую мраморную статую.

— Мое имя Креван, — проговорил светлый сидх. — Король aen Elle видит будущее, он сказал нам, где искать ответ на вопрос куда пропал сын таура. Я и Карантир — чародеи, мы перенесемся туда.

— Aen Elle счастливы помочь своим братьям и роду Мэлфой, — добавил Эредин. — Dh’oine решили, что могут делать что хотят. Пора указать им место.

— Цисс, будешь держать щиты, — Люциус повернулся к Нарциссе и взглянул ей в глаза. — На всех.

— Я Блэк и Малфой, — отозвалась Нарцисса. — Пока я стою на ногах и держу палочку, вам не будет грозить ни одно заклятие.

— На сидхе не действует людская магия, — заметил Креван. — Там, где противник — объект заклинания, мы даже не почувствуем.

— А Авада Кедавра? — спросила Нарцисса.

— Это заклинание разрывает душу и тело, — ответил Креван. — Сидхе цельны и менее… хрупкие, чем люди.

— Посмотрим, что сможет какая-то палка против эльфийских мечей, — Эредин оскалил острые зубы. За спиной Люциуса и Нарциссы появился лесной король.

— Что увидел Ауберон в будущем? — тихо спросил он Кревана.

— Место, где будут те, кто знает ответ, — ответил сидх и поднял руки, образовывая над головой дыру в пространстве. В Отдел Тайн невозможно попасть аппарацией или простым порталом, не созданным непосредственно в Отделе, но магия сидхе кардинально отличалась от магии людей, поэтому огромный сверкающий круг появился между Гарри Поттером и лордом Волдемортом.

Последнее время Том Реддл не узнавал Люциуса Малфоя. И дело не только во внезапном признании бастарда, спокойной после этих новостей как под Империусом Нарциссе, шедевре ментальной защиты, из-за которой Малфоя теперь даже Круциатус брал через раз — Люциус словно был со всеми и одновременно не здесь, слушал слова о превосходстве магов как-то вполуха и то и дело куда-то пропадал. А когда Волдеморт решил отправить рейд Пожирателей Смерти в министерство за пророчеством, Люциус не явился на зов метки, и никто не мог понять, как ему это удалось. Чувствовавший всех своих подчиненных лорд на месте Малфоя ощущал… ничего. Люциус словно исчез; но Волдеморт прочел в мыслях Гарри Поттера о том, что прежде чем, если выражаться по-магловски, «улизнуть с радаров» Люциус спросил его, где его сыновья.

— Где мои сыновья? — повторил уже настоящий Малфой, Малфой не из воспоминаний. Он вышел из странного сверкающего круга первым, за обоими его плечами выступили из яркой вспышки Нарцисса, похожая на Беллатрикс как никогда, и незнакомое Волдеморту существо, он даже не понял, какого оно пола. Чуть выше Люциуса, но лицо столь прекрасное, что казалось женским на подсознательном уровне.

— Это из боггарта! — шепнул Рон Гермионе. — Они что… втроем живут?!

— Сейчас не девятнадцатый век, — сердито отозвалась та. — Как хотят, как живут!

— Ты почтил нас своим присутствием, — осклабился Волдеморт. — Мы уже думали, ты себе руку отрезал, чтобы не явиться.

— Где Драко? — Люциус словно не слышал. Он вперился взглядом в своего господина, и отчего-то было ясно, что он получит ответ. Если не получит, то выбьет силой.

— Уговори Поттера отдать пророчество — Драко и… Леголас? Что за имя для наследника. Вернутся домой в целости, — скучающим голосом сказал Волдеморт, еще не понимая, что загнал Люциуса в угол, и тому нечего терять, потому он в более выгодном положении. Темный лорд повернулся к Гарри. — Поттер! Пророчество или жизнь Малфоев? А друзья твои знают, что за время вашего дуэльного клуба ты к ним так прикипел? Любовь, Поттер… ужасный недостаток. Посмотри, во что превратился лорд Малфой, как он трясется над своими наследниками, хотя один из них бастард. А говорят еще, Малфои любят лишь однажды.

Гарри молчал, понимая, что еще немного — и он вручит пророчество Волдеморту. Все будет напрасно. Но он знал, что не сможет поступить иначе и обречь на смерть кого угодно, даже Драко. Чем провинился его отец, или лорд уже настолько спятил, что угрожает детям своих подданных без причины?

Свет позади Малфоев и неизвестного и не думал гаснуть, и на темные плиты пола Отдела Тайн ступили еще двое: алые одеяния, змеящиеся по плечам иссиня-черные волосы — руки у Эредина подрагивали в предвкушении хорошей бойни. Портал погас, когда из него вышел последний: эльфийский чародей.

— Ты привел друзей, Люциус! — расхохоталась Беллатрикс. — Это Гильдия циркачей?

— Это он? — на Старшей речи спросил Трандуил, повернувшись к Люциусу. Тот кивнул, и король перешел на английский. — Где наследники рода Мэлфой?

Волдеморт даже не удостоил его взглядом; он допускал мысль, что Люциус обратился к каким-то наемникам, у Абрахаса, кажется, случалось близкое знакомство с арабскими магами, но Темный лорд не чувствовал от них угрозы. Он вообще ничего не почувствовал, хотя раньше кожей ощущал магический потенциал противника. Неужели сквибы, Люциус нанял сквибов? Скорее, какие-то блокирующие амулеты… Все это Лорд обдумывал краем сознания: он всегда гордился способностью сосредотачиваться на многих мыслях одновременно, что и сделало его одним из величайших магов. Трандуил молниеносным движением выхватил меч и пошел, именно пошел в сторону Темного лорда, который лениво вскинул палочку, и алый луч ударил Трандуила в грудь.

Ахнула Гермиона, узнав пыточное заклятие, но спутник Малфоя даже не споткнулся. Он продолжал идти, неумолимо приближаться к Волдеморту, и тот занервничал. Еще одно заклятие — никакого эффекта.

— Авада Кедавра!

Зеленый луч заставил Трандуила скривить губы, как будто его досадно толкнули. Приказ — и на пути сидха встают двое боевиков в масках, но Трандуил даже не успевает замахнуться: Эредин оказывается перед ним и сначала насквозь протыкает одного, потом отрубает голову второму.

— Тебе лучше сказать ему, — советует он Волдеморту, отходя в сторону и уступая дорогу королю: принц — дело aen Woed, и Эредин не встанет на пути Трандуила к ответам и мести.

— Я спросил, где наследники Леголас и Драко, — повторил Трандуил, и Темный лорд позорно воспарил над ним, желая переместиться в другую сторону огромного зала, но почувствовал, как что-то связывает его, но не веревками, а как будто его опустили в плотное желе. Взгляд уперся в светловолосого чародея, смотревшего аквамариновыми глазами с интересом вивисектора. Со страшной силой Реддла швырнуло вниз, на пол, который стал вдруг мягким и вязким, так что он наполовину вплавился в камень, и плиты снова застыли. Спутник Малфоя наклонился над ним. — Где они?

— Не знаю, клянусь магией, — прохрипел Реддл. Палочка выпала из руки от удара, но у него всегда были силы на заклинания и без нее. — Люмос! Нокс! Видишь, я говорю правду. Я не знаю. Я угрожал Люциусу, но не делал этого.

— Наверное, Ауберон имел в виду кого-то другого, — неуверенно сказал Карантир и обернулся, обвел взглядом Пожирателей и членов Ордена и ударил посохом в пол. От места удара поползли в стороны морозные змеи и толстый лед сковал до колен ноги тех, кто не успел оценить опасность и взмыть в воздух. Рудольфус Лестрейндж, схватив за руку жену, обернулся черным дымом и материализовался в дальнем углу лишь тогда, когда заклинание Карантира прекратило свое действие. Те, кто не успели среагировать, остались прикованы к полу. Из Ордена Феникса на свободе остались Грюм, Сириус, Люпин и Кингсли, среди Пожирателей расторопными показали себя Лестрейнджи, Руквуд, Долохов и МакНейр, но шансы несколько уравнивало то, что Карантир не тронул детей, и его ледяные змеи обошли их. В этом не было благородства, он просто не чувствовал от них угрозы и не хотел тратить силы, обездвиживая неразумных детенышей.

— Скажите, где Мэлфой, мы заберем наших детей и уйдем, — Трандуил выпрямился и медленно вернулся к Люциусу.

— Кто ты? — крикнул Сириус, не решаясь подойти ближе. — Почему говоришь от рода Малфой?

— Я говорю свое слово, — вступил Люциус. — Я пришел за своими наследниками.

— Кажется, их надо мотивировать, — заметил Эредин. — Один неотвеченный вопрос стоит одного dh’oine. Начинаем.

— Dh’oine? — переспросил Люпин. — Что такое dh’oine?

— Где дети? — проговорил Трандуил. Тишина. Эредин взмахнул мечом так стремительно, что лезвие размазалось в серебряную полосу. Пожиратель, стоявший ближе всех, залил горячей кровью лед, который сковал его, и осел на пол.

— Я же сказал, что не знаю! — выкрикнул Реддл, изнемогая от тяжести: камень сдавливал его немилосердно. — Почему ты убиваешь тех, кто за меня?

— Потому что мне все равно, — легко отозвался Эредин.

— Где дети? — с той же интонацией повторил Трандуил, не меняясь в лице. Люциус потянул Нарциссу к себе и обнял, не давая смотреть. Сердце у него билось так, что он едва дышал; впервые на его памяти король лесных эльфов отдавал приказ об убийстве. Упала женщина из Ордена, молча, даже не успела вскрикнуть. Эредин рассмеялся и огляделся, прикидывая, кто станет следующим.

— Где дети?

Но следующего удара и смерти не последовало: меч Эредина со звоном встретился с другим оружием — Август Руквуд, в прошлом сотрудник Отдела Тайн, знал, где хранятся зачарованные клинки, и умел ими сражаться. Невыразимые никогда не бились против обычных магов — это бессмысленно, ускоренная реакция не оставляла ни шанса проиграть, ни мало-мальского интереса в процессе, но здесь… Август искренне наслаждался и чувствовал, что его противник испытывает не меньшее удовольствие. Эредин отвлекся на поединок, но на его место сразу же встал Карантир и с готовностью обнажил меч.

Этого Грюм стерпеть не мог. Заклятия не действуют? Плевать, пусть разбирается Отдел Тайн. Посмотрим, как подействует поднятый левитацией шкаф! Карантир едва успел отскочить, перекинул в воздухе меч в левую руку, а посох в правую, и сфера на жезле стала наливаться синим светом. Грюм сиганул в сторону, не дожидаясь последствий, и был абсолютно прав: концентрированный взрыв смел все по направлению жезла — двух вмерзших в пол орденцев, странного вида аквариум с каменной скрижалью на дне и деревянный протез самого Аластора Грюма. Несмотря на боль, аврор не мог не признать, Люциуса довели, и он нанял профи. Куда же делись его чертовы наследнички? И с каких пор преклоняющийся перед женственной прелестью лорд Малфой западает на двухметровых андрогинов?

Альбус Дамблдор появился как раз вовремя для того, чтобы увидеть распластанного на полу Темного лорда, полностью разрушенный зал Отдела Тайн, вмерзших в лед волшебников, и пропахать носом все пространство от каминов до колонн после истошного крика Люциуса Малфоя: «Это он! Второй!»

Подняться на ноги Дамблдор не смог. Креван рухнул на пол рядом с Нарциссой без сил, но каменные плиты превратились в топкое болото и заперли светлейшего не хуже, чем его бывшего ученика.

— Где наследники рода Мэлфой? — Люциус подошел к Дамблдору. — Я больше не попечитель школы, не имею доступа к магии замка, но вы-то директор. Где мои дети?

— Я бы никогда не похитил детей, Люциус, — спокойно ответил Дамблдор, несмотря на то, что его руки оказались утоплены в гранит вместе с палочкой.

— А Поттера кто похитил? — поднял бровь Люциус.

— Что? — растерянно сказал Гарри.

— Твои ближайшие родственники в мире волшебников — семья Блэк, я — Блэк, — сказала Нарцисса. — Если бы кое-кто не похитил тебя и не отдал на воспитание маглам, ты носил бы двойную фамилию и рос в мэноре. Но, видимо, кому-то ближе маглы, чем древние семьи.

— Меня не волнует Поттер, — продолжил Люциус. — Где Драко и Леголас? Дайте ответ, и мне не придется вынимать его из вас.

— Я не знаю, — ответил директор. — Я бы поклялся магией, Люциус, но ты не сможешь проверить.

— Здесь присутствует тот, кто знает, — Креван с трудом поднялся. Эредин наконец смог сбить с ног Руквуда, но тот растворился и появился в другом месте — и это без палочки. У Невыразимых свой стиль.

Ремус не вынес. Он и раньше думал сказать, остановить бойню, но погибли же Пожиратели, двое, потом Волдеморта вплавили в камень, еще один… но затем три жертвы со стороны Ордена Феникса, и стало понятно, что Малфою все равно. К тому же было еще кое-что, что никак не давало Люпину покоя…

Он спускался в подвал каждые полчаса, проверяя, как дети. Кричер носил им горячий чай, причитая над кровью Блэков, но от Леголаса шарахался; тот в свою очередь его словно не замечал. Драко сначала огрызался, потом понял, что бывший профессор — единственный, кто проявляет заботу, даже крестный — и тот зашел лишь раз и удивился, что камера стала похожа на самую настоящую комнату: в ней появились книги, ковер, куча трансфигурированных подушек, стулья, лежанка превратилась в кровать. Люпин спускался и подновлял чары. Ночь прошла спокойно, наутро появились новости, что Люциус не получил от сына то ли письма, то ли записки, забил тревогу и теперь перерывает весь Лондон в поисках наследников, но пока не привлекает аврорат. Снейп тяжело вздохнул, сказал, что в Хогвартс сейчас не сунется, а то Люц его заавадит на месте, а Сириус так и не понял, что случилось непоправимое. Если Люциус не обратился к аврорам, значит, ему помогает в поисках кто-то еще. А давай вспомним, блохастый, чья кузина сбежала из Азкабана? На ком женат Люциус? Они все Блэк. И мы еще не знаем, на кого Люциус променял Нарциссу, даже если только на один раз. Ты видел, как двигается Леголас? Это Гильдия убийц как минимум. А судя по тому, что Нарцисса молчит, не последние маги гильдии. Может, Люциус сам родил от главы, и придет за тобой, Блэк, не добрый аврорат с милыми дементорами, а ассасины…

Услышав это, Ремус решил спросить Леголаса о матери и услышал краткое: «Она умерла. Отец не говорит о ней». Люпин хотел уже выразить соболезнования, но тут Леголас, тихо сидевший с книгой, видимо, устал держать падающие на лицо волосы и заправил прядь за ухо.

«Не человек», сразу подумал Люпин и даже отступил на шаг. Это казалось невозможным, нереальным: Люциус Малфой узаконил бастарда-нелюдя! В иерархии древних семей дети от связи с представителем магической расы считались неполноценными, уж лучше родить от полумагла, если такое и случалось, то связь скрывали, детей прятали. Магическая пластическая хирургия только оттого и богатела, что перекраивала руки маленьким полусиренам и исправляла зубы детям вампиров. А казалось бы, уважаемые семьи. Леголас повернулся к Драко и что-то негромко сказал ему на незнакомом языке, тот ответил. Знает, что кровный брат не человек, но все равно привязан к нему: вот вам и чистокровный сноб. Люпин преодолел неловкость и подошел совсем близко к решетке.

— Леголас, — окликнул он, дождался, пока тот договорит фразу, обращенную к Драко, и поднимет голову. — Тебе… требуется что-то особое?

— В каком смысле, профессор?! — выплюнул Драко, весь подобравшись. Люпин понял, что тот подумал, будто он все это время их подкупал, что-то вроде метода «добрый аврор — злой аврор», и закатил глаза. Люциус воспитал сообразительного сына, но как же это иногда мешает!

— Я имею в виду… твоему виду требуется что-то? Может, специфический рацион? Особая температура? Вода? Какие-то зелья?

— А вам? — Малфой точно решил его вывести. — Полнолунье скоро. Вас тут запирают или в другом вольере?

Леголас посмотрел на защищающего его Драко с затаенной улыбкой, потом перевел взгляд на Люпина.

— Не стоит беспокоиться. Скажите, что бы вы хотели получить?

Драко и Люпин воззрились на Леголаса с одинаковым изумлением, и тот продолжил:

— Вы проявляете благородство и заботитесь о наследнике рода. Когда я буду на свободе, я хочу отблагодарить вас. Вы же не думаете, что задержите нас здесь надолго.

И теперь, стоя посреди разгромленного Отдела Тайн, Ремус подал голос.

— Я знаю, где наследники рода Малфой, — проговорил он.

— Говори, — мягко сказал неизвестный спутник Люциуса, глядя на оборотня такими же холодными синими глазами, какими смотрел на него через решетку Леголас.

— Я… могу привести их, — нашелся Ремус, понимая, что если он скажет слово «Гриммо», Белла будет там через мгновение. Может, мальчиков она и отдаст, но вот Ордену Феникса конец.

— Это Орден Феникса, — заметила упомянутая в мыслях Люпина Беллатрикс. — Никто из нас пальцем не коснулся наследников рода Малфой, — она повернулась к Сириусу. — Поднял руку на родную кровь? Предатель трижды, будь ты проклят.

— Приведи, — кивнул Люциус, и Трандуил добавил:

— Нам все равно, как и почему люди убивают друг друга. Ваши светлые и темные стороны, ваши войны… Вы не втянете в это нас. Но не поднимайте руку на тех, кого мы называем друзьями.

Ремус исчез в камине, вылетел на ковер в доме на Гриммо — и оказался нос к носу с Драко. Очень злым Драко, в руках которого была палочка, отнятая Сириусом.

— Ни с места, — протянул младший Малфой, пока за его спиной Леголас закреплял веревку, обмотанную вокруг Снейпа в несколько слоев. Никакой магии, только самозатягивающиеся узлы, о чем любезно сообщил принц пленнику: не надо дергаться, а то будет больно.

— Я не убью тебя, — спокойно проговорил Леголас, обращаясь к Люпину; руки у него почему-то были в крови. — Я ведь дал обещание. Ты помогал мне и Драко, скажи, чего ты хочешь, и мы уйдем с ним, — он указал на профессора алхимии.

— Оставь Северуса, вот мое желание, — сразу сказал Ремус, опуская палочку и демонстративно убирая ее в рукав. Драко, помедлив, повторил его жест. — Он не хотел причинять вреда ни наследнику рода Малфой, ни крестнику. Драко, ты должен понимать, что есть обеты… которые обязывают пойти против близких.

— Он сам объяснит это моему отцу, — Драко задрал подбородок.

Леголас осмотрел всю камеру сразу, как только они остались одни, понял, как устроена решетка, Драко расспросил Кричера и добился от него слов о том, что Сириус не полностью властен над домом, потому не почувствует побега. Леголас, наконец выломав один из светильников — он ломал его с первой минуты, но приходилось быстро прекращать и ложиться, когда возвращался Ремус, вставил длинную рукоять под покосившуюся дверь как рычаг и выбил ее. Драко разорвал рубашку и как мог перевязал ему руки, потом уже выбраться осталось делом нескольких минут: взобраться по лестнице — Кричер материализовался и ехидно проскрипел, что полукровки, оборотни и предатели не имеют обыкновения уделять внимание деталям, потому могли забыть запереть ход в подземелья, и щелкнул пальцами, бесшумно открыв дверь ровно настолько, чтобы в щель могли пролезть худые ловкие Малфои. Дальше — дело техники. Пока Драко крался к своей палочке, небрежно лежащей под портретом Вальбурги, которая наблюдала за происходящим с нескрываемым удовольствием, Леголас, подойдя к читающему в кресле Снейпу сзади, неслышно поднял с пола пустую бутылку из-под вина. Чтобы связать его, принцу пришлось снять пропитанные кровью импровизированные бинты, а когда Люпин появился в доме на Гриммо, Леголас и Драко уже собрались уходить назад в Хогвартс.

— Не в Хогвартс, — с непонятным выражением лица поправил Ремус. — Ваши… родители пришли за вами, они в Министерстве магии.

— И ты жив? — спокойно удивился Леголас.

— Мне сказали прийти за вами, точнее… я сам сказал, что пойду за вами, — оборотень смерил взглядом Леголаса снова, наколдовал бинты. — Дай руки.

То, что он сразу протянул ладони, стало для Ремуса неожиданностью. Он никак не мог понять, о чем думает Леголас, почему не боится и так доверяет. Драко — и тот смотрел на него более настороженно, даром что он у него год преподавал и никогда не относился к слизеринцам предвзято. С другой стороны, мальчика сейчас крестный предал, можно простить ему некую недоверчивость.

— Кто ты? — спросил Люпин, закрепляя бинт. Леголас удивленно осмотрел свои руки, но даже не подумал поблагодарить, впрочем, Ремус понимал, что тот не оскорбляет, просто не считает нужным.

— Я друг, — ответил Леголас.

— Чей?

— Я друг рода Мэлфой.

— Ты не входишь в семью Люциуса?

— Вхожу.

— Ты… — он замялся, — человек?

— Не надо меня оскорблять.

Леголас вышел из камина первым, подошел к Люциусу и Трандуилу и поклонился сначала отцу, потом Люциусу, тихо встал рядом. Люциус обнял Драко так, что приподнял над землей, и не сразу смог разжать руки, потом толкнул его к Нарциссе и встал перед ними, держа палочку наизготове.

— Кто ты, Малфой?! — злобно спросил Волдеморт с пола. — Что ты за тварь вообще?

— Я Мэлфой, — отозвался Люциус. — Отныне я не участвую в войнах людей.

— Но почему? — вдруг воскликнул Гарри, шагнув к нему. Сразу же развернулись Карантир и Эредин, машинально, еще до того, как поняли, кто шевельнулся, но поняли, что это всего лишь ребенок, и опустили мечи. — Если у вас такая сила, если вы столько можете, почему вы ничего не будете делать? Волдеморт же угрожал вашей семье!

— Но ничего ей не сделал, — напомнил Темный лорд. — А вернул наследников Орден, значит, они были у него!

— Никто не тронет семью Мэлфой, — безразлично проговорил Трандуил, озвучил очевидный факт. — Ни свет, ни тьма. Уходим.

Люциус развернулся спиной вместе со всеми сидхе и Нарциссой и Драко, но он шел последним, вдруг споткнулся, схватился за бок и упал. Гермиона и Грюм поняли раньше остальных, но все равно не успели ничего сделать. Высокий светловолосый воин, так и не назвавшийся, обернулся, увидел лежащего навзничь Малфоя и сказал едва слышно непонятную фразу, но люди кожей почувствовали ее значение.

Убить всех.

Он подумал, что Люциуса ударили в спину.

— Они — моя семья! — крикнула Нарцисса, указав на Лестрейнджей, Гарри и, чуть помедлив, Сириуса. Карантир кивнул, материализуя в руке посох. Геримона со всех ног бросилась к Люциусу.

— Это не магия! — крикнула она, пытаясь перекричать грохот заклинаний, обрушивающихся стен и предсмертные стоны, и упала на колени рядом с лежащим без движения магом. — Это инфаркт!

Леголас и тот, кого они принимали за его мать, одинаково подняли головы, глядя на нее, и Гермиона отчетливо поняла, что перед ней только мужчины. Она только сейчас заметила нечеловеческие острые уши и задохнулась от иррационального страха. Одно дело, когда все нелюди отдельно, за их права легко бороться, но вот они здесь, и два сильнейших волшебника повержены ими, на них не действуют заклятия…

— Будет жить он — будут жить другие, — сказал Леголас.

Гермиона торопливо кивнула и сосредоточилась, пытаясь не слышать криков и ударов. Медицинское заклинание, спасающее при остановке сердца, она выучила первым из сложных: инфаркт был у ее отца, когда девочке было всего шесть, его спасли, но на маленькую Гермиону это сильно повлияло, потому сразу, найдя способ помочь, она попыталась научиться ему.

— Это может быть от стресса, — когда Люциус резко вдохнул и открыл глаза, проговорила Гермиона; ее трясло. Трандуил поднял руку, останавливая бой, но спасать было к тому моменту практически некого.

— Почему это с ним? Я же привел Драко, на нем ни царапины, — Леголас посмотрел на отца. — Он совсем молод.

— Он не мог умереть, пока Драко в опасности, — ответил Трандуил, легко поднимая Люциуса на руки. — А теперь позволил себе.

Гермиона так и осталась стоять на коленях, закрыла лицо руками. Кровь, растекшаяся по полу министерства, подползала и к ней, уже намочила подол юбки. Волдеморт был мертв, как и Дамблдор. В тот момент, когда в светящийся портал, открытый Карантиром, уходил последний сидх, в зале появился министр в сопровождении журналистов, которые и запечатлели мертвые тела, жмущихся друг к другу выживших и воина в алом камзоле, который оскалил нечеловеческие зубы в улыбке и издевательски помахал рукой на прощание.

По требованию Министерства магии Люциус Малфой на слушание не явился, заявив, что он поправляет здоровье. Какая бойня в Отделе Тайн, о чем вы. Его сыновья в Хогвартсе, никуда не отлучались, кроме как в поместье, после известия о его болезни, Северус Снейп может подтвердить. Нет, сиятельный лорд не понимает, какие остроухие убийцы были им наняты, насколько он знает, в Гильдию убийц входят только люди. Нет, не интересовался особо, просто теоретические знания.

— Ты можешь сказать? — в Выручай-комнате Гарри припер Драко к стенке. — Кто это был?

— Семья Мэлфой, — радостно сказал Драко, неузнаваемый после возвращения в Хогвартс.

Ох, как же они намучились с ушами Леголаса перед министерской проверкой Малфой-мэнора! На нем чары держатся несколько секунд, пришлось готовить амулеты, даже спрашивать у вампиров, которые годами носят гламур, но под конец помогли aen Elle, научившиеся жить и среди волшебников, и в мире маглов. Эредин, явившийся в мэнор в джинсах, поверг в шок присутствующих, но план был признан лучшим, и Леголас продолжал ходить по школе, вызывая нервный тик у декана. На Слизерине шептались, увидев Малфоев: «нелюди, нелюди!», но никаких происшествий не случалось. Драко стало окончательно все равно, что о нем говорят и думают, когда рядом воюет с неподатливым английским алфавитом Леголас, а дома, закрепив на себе чары гламура, сидит возле постели его отца лесной король, помнящий, как раскалывался континент.

— Что было бы, если бы я умер? — совершенно по-детски спросил Люциус, откидываясь на подушках. На столике у постели целая батарея флаконов с зельями, на самом Люциуса столько сигнальных чар, словно он сам зелье со взрывающимся эффектом. Сидх поднял на него укоризненный и одновременно веселый взгляд.

— Ты ведь помнишь наш лес, Люциус? — тихо спросил он. — Я привел бы тебя туда за руку. Там нет дня, в лесу царствует вечная ночь, на небе горят звезды, и мы разжигаем внизу, на земле, костры белого пламени, и если смотреть с небес, наш лес выглядит отражением.

Люциус замер, не дыша и вслушиваясь в каждое слово. Когда-то отец сказал ему, что сидхе живут во всех мирах одновременно, и теперь он осознавал истинное значение этих слов.

— Ты оказался бы в кругу огней среди друзей, которые пляшут от радости, видя тебя. Твое тело стало бы легким, в волосах поселился ветер, все печали стали бы смешны и ничтожны перед светом звезд.

— А ты? — тихо спросил Люциус.

— Я смотрел бы на то, как ты радуешься, — ответил вечный король. — Ведь я люблю тебя, дитя. Навечно полюбил, когда увидел, когда твой отец отдал тебя мне для благословения. Волей или неволей ты станешь моим — я сказал это Абрахасу, и он возрадовался моим словам.

— Я попаду в твой настоящий лес, когда умру? — Люциус сплел пальцы.

— Подожди, не торопись, — сидх улыбнулся. — Не спеши. Ты забудешь меня там, забудешь себя, станешь одним из вечных, что пляшут под белыми звездами.

— Ты ведь помнишь меня, — Люциус даже сел, оторвался от подушек. — Почему я забуду?

— Ты задаешь вопросы, которых я не понимаю и на которые я не могу дать ответы, потому что ты их не поймешь, — ответил Трандуил. — Не думай о том, что вы называете будущим. Трудно с людьми, — вздохнул он.

— Почему?

— Вот поэтому, — усмехнулся король. — И потому, что у вас есть время.

Гермиона не могла отвести взгляд от сидящих на второй парте Леголаса и Драко. После случившегося в министерстве, когда все как один повторяли фамилию Малфой, а сами Драко, Люциус, Нарцисса и Леголас твердили, что ни в какой битве за пророчество они не участвовали, ничего не видели, ничего не знают, у лорда Малфоя вообще инфаркт, потому наследники присутствовали в мэноре, Драко словно освободился от всего человеческого. Длинные волосы, отличительная черта семьи, что было странно для волшебного мира, теперь спускались на спину младшего Малфоя сложно заплетенной косой. Вместо Хогсмита он бежал в лес, и Гермиона, следившая за ним, видела, как он лежит на ветвях с таким удобством, словно в гамаке, ничуть не боясь высоты. Он почти не разговаривает ни с кем, кроме Леголаса, и взгляд у него стал одновременно рассеянный и сосредоточенный, словно, говоря с собеседником, он пристально глядит на что-то позади него сквозь его голову.

Снейп молчит. Его терзает вина перед крестником и бывшим другом; Люциус, которого он считал вспыльчивым и язвительным, лежит среди белоснежных подушек и безразлично говорит, что не держит зла. Драко в безопасности. Забудь его имя, забудь дорогу в Малфой-мэнор, забудь, что когда-то имел отношение к этому роду. Приподняв завесу тайны, Люциус вытолкал его вон из таинственной сказки о бессмертных. Выйдя в последний раз из мэнора во внутренний дворик для аппарации, Северус видит Нарциссу, которая беседует с гостем с портрета покровителя рода. Тот переводит взгляд на Снейпа — лицо с портрета, глаза, как у Леголаса, кажется, магическая маска, скрывающая какие-то черты… Запретная секция, библиотека Блэков не дают ответов, возможно, что-то можно было бы найти у самих Малфоев, но там теперь Северусу не рады. Лишь одно упоминание заставляет декана факультета Слизерин присмотреться внимательнее к ученикам. «Прекрасная тайна лесного народа есть человек, друг, любимое дитя бессмертного короля». И рядом с текстом надпись от руки, принадлежащая тому, кто ранее пытался разгадать загадку рода Мэлфой: mel fole.

Гермиона читает те же книги, видит те же заметки и не удивляется, когда наследники семьи Малфой не возвращаются в Хогвартс в сентябре будущего года. Во Франции Вернон Роше переворачивает все вверх дном по запросу из Лондона, но не суется Аргонский лес, себе дороже. Лишь спустя много лет Гермиона снова уловит краем уха язык, который впервые услышала в Выручай-комнате так и не смогла определить.

На непонятную фразу ребенка недавно вернувшийся в Англию Драко Малфой отвечает суховатым:

— Нет, никакого лука в школу.

Стремительное нечеловечески плавное движение — и похожий как две капли воды на Нарциссу Драко отступает в сторону, позволяя жене обнять сына на прощание. Лицо Нарциссы, но движения какие были у Люциуса, и без жестких черт новый глава рода кажется танцующим. Гермиона видит Леголаса, тот стоит рядом с Драко, не изменившийся ничуть, словно не прошло почти двадцати лет. Драко, вопреки обвинениям в нечеловеческих способностях, вполне постарел.

— Ты будешь ждать меня на каникулах? — Скорпиус с отчаянием смотрит на Леголаса. — Ты ведь помнишь меня? Я Скорпиус.

— Я помню, — сидх без улыбки смотрит на наследника, потом поворачивает голову к Драко. — Идем, Mel.

Драко еще не привык, что теперь сидхе называют так его. Люциус и Нарцисса остались в Аргонском лесу, и Драко даже не знает, живы ли они, а спрашивать бессмысленно: конечно живы. Ведь таур Трандуил помнит Люциуса Мэлфоя, как-то, что живо в памяти, может быть мертво? Иногда Драко кажется, когда он входит в лес, что вот-вот отец соскользнет на землю с дэлони и с несвойственной ему улыбкой взглянет ему в глаза, и страшнее всего будет, если так и случится, и Люциус, глядя прямо в глаза сына, звонко рассмеется и скажет под перекличку веселых голосов эльфов:

— Кто к нам пришел! Сам Мэлфой вспомнил дорогу в лес! Что привело тебя, друг?