cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
Дорогие читатели, перед вами, на мой взгляд, прекрасный образец «мужеумной» прозы…
Может быть, для кого-то в наши дни подобное определение покажется сомнительным комплиментом, но для человека верующего и воцерковленного в такой оценке нет ничего обидного. Вспомним преподобную Кассию — церковного гимнографа. Именно ее современники называли мужеумной.
Характер авторской прозы выявляется сразу, с первых строк.
«Ловля ветра, или Поиск большой любви» — это не «женская проза» в худшем понимании этого стиля, когда сладким бредом обволакивается мозг. Это настоящая литература в чеховских традициях, адресованная в равной степени и мужчинам, и женщинам. Иногда прочтешь книгу и потом еще некое время пребываешь в том состоянии, в которое погрузил тебя мастерством своего литературного слога автор. Так вот и книга Ольги Румбах цепляет с первого рассказа. Прочел, и заныла внутри, и напряглась струна растревоженной совести, сочувствия и сопереживания к людям…
Автор показывает нам, что двери счастья открываются изнутри, но чтобы принять сие, человек проходит через боль и страдание. И боль эту автор проживает с каждым рассказом, с каждым героем. Проживает не пассивным созерцателем-бытописателем, а вымаливает каждого своего героя. Сорадуется проявлению настоящей, неэгоистичной любви, пропускает каждую строку, каждое слово через собственное сердце.
Но не просто раны душевные бередит автор, а твердой рукой зашивает и врачует их. Каждый рассказ, как стежок. Больно. Но иначе не соединить вместе ту изначально задуманную Богом целостность, которую мы утрачиваем, помышляя лишь о собственном «я».
Рассказ-молитва, рассказ-стежок… и вот уже словно добрая и умелая мастерица-вышивальщица выводит на холсте картину русской жизни. Жизни, в которой каждый человек может и должен найти свой путь к Свету, к Любви, ко Христу!
Игумен Зосима (Балин),
наместник Никольского монастыря Омской епархии
План ненаписанной книги
Таня сидит в автобусе. Темно. Холодно. Ждет остальных артистов. Они гуляют после концерта — артистам всегда наливают. Татьяна — максималистка. Не выносит неправду. Не выносит пошлость. Не выносит лукавства. Потому и одна. Ремарк когда-то написал: «Самый легкий характер у циников, самый невыносимый — у идеалистов».
Замерзла, постукивает ногами. В голове обрывки стихов:
Клен ты мой опавший, клен заледенелый,
Что стоишь, нагнувшись, под метелью белой…
А еще (в те годы Есенин в большой моде):
Снежная равнина, белая луна,
Саваном покрыта наша сторона
И березы в белом плачут по лесам
Кто погиб здесь? Умер? Уж не я ли сам?..
Думает о Дорожкине: «Дорожкин-Дорожкин… А что, собственно, Дорожкин, а вот возьму и выйду замуж за Сашу Беленького. Фамилия у него такая — Беленький. Вон как убивается, сохнет по ней. Фотографирует все время. Ее и — ромашки. Он тоже умный. Тонкий. Правда, глаз у него один. Второй подернут мутной пеленой. Говорит, что второй обращен внутрь себя. И что он там интересно видит? Заднюю стенку черепной коробки? Вот Дорожкин, тот да… А Саша — нет…»
Сцена любви Тани и Дорожкина на фоне слякотной осени, позже — на фоне трескучих морозов, когда все вокруг в волшебном инее. Вот здесь можно: очень хотела ребенка. От любимого. Внематочная — и чуть не умерла. Мама вымолила. Результат — бесплодие. Вероятность забеременеть — один процент.
Автобус. Уже ночь. Возвращаются артисты. Пьяные, похабные. Автобус, громыхая суставами и протыкая ночь желтыми фарами, мчится в Байкальск. В салоне выключен свет, и Тане видно как проносятся мимо мертвенные в лунном свете поля и перелески.
Сами собой складываются строки, под стать пейзажу:
Осень. Все остыло. Ни души, ни звука.
Над рекой клубится призрачный туман.
Может, лучше было б вовсе не родиться
В мир, где правят скука, подлость и обман…
В Байкальске Таня пытается купить квартиру у пьяницы — надоело общежитие. Непрерывно платит ему, а он все откладывает оформление. Перебралась из общежития в его однушку. С воодушевлением носится по магазинам, ищет шторы, книжные полки. Мечтает. И платит, платит старому пройдохе, который все чаще и чаще появляется на пороге ее нового дома, такого желанного.
Дорожкин уходит от жены. К ней… Живут вместе. Очень счастливы. Оба музыканта, оба талантливы, сочиняют семейную оперу. Бешено хохочут. Им хорошо вместе. Однажды звонок в дверь. Его жена. Беременная, месяцев семь. Все. Таня уезжает, бросает квартиру. Не знала о ее беременности? Или знала?
Два года спустя. Уже Крым. Концерт в воинской части. Таня, поблескивая блестками платья, поет: «Внутри твоих следов лед расставания, ну
Последние комментарии
12 часов 53 минут назад
14 часов 26 минут назад
18 часов 19 минут назад
18 часов 23 минут назад
23 часов 44 минут назад
2 дней 11 часов назад