Тебе понравится (СИ) [Wonder_Risha] (fb2) читать онлайн

========== Часть 1. Прихоти весны ==========

Этот март выглядит отвратительно. Он мокрый и до дрожи противный. Снег уже начал таять под давлением самого романтичного времени года, оставляя за собой холодные лужи и белую смесь нетвёрдого льда и бывших сугробов. Из-за этого город выглядит ещё более унылым и неприятным, чем обычно. И из-за этого у Виолетты пропадает желание бегать по улицам в дневное время. И действительно, кому приятно случайно наступить кроссовком в мокрый снег с консистенцией кашицы? Но привычка выработана уже очень давно, поэтому Борегард изо дня в день преодолевает отвращение к погоде и выходит на пробежку.

Да, на улице неприятно, вокруг девушки мокро и в некоторых местах всё ещё скользко, хотя по асфальту стремительно течёт вода, которая когда-то была морозной снежной массой. Да, хочется остановиться и вернуться на сухую и тёплую фабрику, пробежать несколько километров уже там. Однако довольно большое количество времени назад Виолетта взяла себе за правило дышать свежим воздухом во время пробежки. И как же она останется чемпионом, если станет изменять своим собственным постановлениям? Сила воли отлично справляется со своей работой, мотивируя блондинку дальше бежать по мокрым тротуарам городка. Она не засматривается на витрины, потому что занята регулированием своего дыхания, однако один магазинчик всё-таки отметила, обещая себе завернуть туда после пробежки.

Мышцы приятно болят после комплекса упражнений, но весенний аромат здорово прочищает мысли. Да, март выглядит отвратительно, но пахнет довольно вкусно, несмотря на то, что в центре городка нет ни деревьев, ни других растений, которые могли бы придать весенней атмосферы.

Виолетта пробегает одинаковый маршрут изо дня в день, лишь иногда меняя траекторию, но никогда не предавая свой план. Настоящий чемпион должен уметь держать в руках всё, что может помешать достижению цели. Хотя сейчас как таковой цели на самом-то деле нет. Да, раньше на Борегард местные жители обращали внимание, всё время пытаясь поймать её на бегу и задать какой-то вопрос о фабрике, Вильяме Вонке и его продукции, но девушка всё время гордо игнорировала всех любопытных, и к этому через время привыкли.

Виолетта всегда смотрит только вперёд, только прямо перед собой. И во время пробежки, и по жизни в целом. Нет ничего аморального в том, чтобы быть лучшей в какой-то сфере. Но теперь ей пришлось взглянуть вниз, на свои ноги, потому что они начали серьёзно промокать после того, как блондинка наступила в незамеченную ею лужу, скрытую под слоем недавно выпавшего снежка. Не заболеть бы.

Виолетта уже давно определилась, как сделать свои занятия и забеги наиболее для неё комфортными и продуктивными, однако такое состояние улиц в эти критерии не входит, а, наоборот, противоречит им. И всё же девушка решает закончить начатое и пробежать столько, сколько нужно, а, может, даже больше. Натренированные лёгкие уже привыкли к тому, что Борегард, ради удовлетворения своей же гордости и самодовольствия, может перевыполнить план на несколько тысяч шагов. Потому что лишь тогда она чувствует себя по-настоящему сильной и счастливой, такой, какой и должна быть любая, носящая фамилию Борегард.

Спустя некоторое время скорость бега всё же снижается, превращая его в быструю ходьбу. Ещё несколько минут, и Виолетта уже спокойно идёт по улице, направляясь в сторону фабрики. Этот противный март портит ей настроение. Нужно дождаться тёплых и, что не менее важно, сухих деньков, чтобы получить удовольствие от занятий спортом на улице. Тогда уже можно будет носить меньше слоёв в одежде, да и вообще выполнять ежедневные упражнения приятнее в миловидном сквере, а не на фабрике.

А мысли, тем временем, занимает горячий душ. Хочется оказаться под ним как можно скорее. Нет, Виолетта вовсе не замёрзла, потому что постоянные движения обеспечили ей комфортную температуру, но она вспотела в осеннем спортивном костюме нежно-фиолетового цвета, а ноги промокли насквозь. Борегард и сама понимает, что поторопилась, выбрав обычные кроссовки для такой спорной погоды, но изменить это уже не получится. Остаётся только исправить неприятности — согреться, высушиться и отдохнуть.

Виолетта подходит к высоченным воротам фабрики и по традиции смеривает их взглядом, обдумывая утро и начало дня. Почему бы не вставать чуть раньше, чтобы больше успевать? Что-то изнутри подсказывает, что через пару часов мистер Вилли Вонка снова попросит её зайти к нему в кабинет, чтобы что-то обсудить. Но и это сможет подождать. Блондинка достаёт из кармана рукава пластинку жвачки с приятным ягодным вкусом и отточенными движениями рта проводит уже заученные, как простую аксиому, манипуляции, растягивая языком и зубами свежую сладковатую субстанцию.

То время, когда девушка жевала резинки по три месяца, уже давно прошло. После победы в конкурсе с золотыми билетами и после прощания с мамой она ставит перед собой всё более и более высокие цели, которые уже почти не касаются жвачки. И, к слову, успешно их достигает, благодаря своему упрямству и гордости. Освоиться на фабрике? Сделано. Выточить красивую и спортивную фигуру с помощью регулярных тренировок? Выполнено. Войти в доверие к туземцам-работникам? Да, да, тоже в список завершенных целей. Виолетта никогда не опускает планку. Добиваясь чего-то в определённой сфере, она совершенствует это, стараясь достигнуть предела, которого, конечно же, пока не видит. Да, своим характером Виолетта обязана маме. С каждым годом девушка становится всё более похожей на миссис Борегард, которая когда-то даже строила глазки фабриканту, у которого, в свою очередь, и живёт теперь Виолетта.

Несомненно, многое изменилось за последние восемь лет. Именно столько времени прошло с того знаменательного дня, когда Борегард размазала своих соперников по стенке, пройдя до конца конкурса. Девочку тогда довольно быстро откачали после случая с черничной жвачкой-обедом Вонки, и она нашла в себе силы вернуться к группе и продолжить участвовать в негласных соревнованиях, чем вызвала интерес у шоколадного магната и доказала всем свои силы и упорство.

Виолетта быстро добралась до своей спальной, а затем до душевой, несмотря на то, что занятия вымотали её. Да, в духовном плане девушка необычайно крепка, но физические особенности всё-таки дают о себе знать. Руки и ноги ломает от усталости. Борегард стягивает с себя неприятно влажную одежду и встаёт под тёплый душ. Она подставляет лицо под струйки воды, позволяя им массировать кожу. Светлые волосы быстро намокли и стали похожи на нитки пшеничного цвета. На руках уже находится нежный гель с ароматом лаванды. Этот запах распространяется по телу, пока Виолетта наносит субстанцию на кожу.

Мысли в свободном полёте. В душе всегда почему-то хочется не сдерживать их и расслабить голову. Пока в ней приятный туман, тонкие пальцы девушки скользят по мокрой коже на животе, пытаясь потрогать каждый её миллиметр. Тяжело даже вспоминать, как много сил и времени потратила Виолетта на то, чтобы добиться такой фигуры. Она начала усиленно работать на своим телом в шестнадцать лет, заметив, что жизнь на шоколадной фабрике начала оставлять свои неприятные следы.

В свои двадцать лет Виолетта стала до безумия похожа на маму, только ещё моложе и красивее. Регулярными и стабильными тренировками она довела своё тело до такого состояния, которое кажется Борегард наиболее престижным. Благодаря трудам, стал виден крепкий пресс, грудь держит свою округлую форму, руки и ноги стали сильнее и мускулистее. Виолетта никогда не худеет, но постоянно держит свою фигуру в напряжении, чтобы не потерять спортивную форму.

Однако игривая водичка из душа доводит до состояния расслабления. Блондинка потягивается, выпрямляя руки над головой, выгибает спину и случайно касается грудью душевой стены. Она может простоять здесь больше часа, но тогда время уйдёт на пустое. Вместо этого Виолетта заканчивает водные процедуры и закутывается в белый махровый халатик. Чуть позже она высушивает короткие волосы феном, придавая им форму объёмного каре до подбородка, а затем одевается.

На фабрике, почти во всех её помещениях, очень тепло, поэтому Виолетта надевает короткие джинсовые шорты и спортивный топ небесного цвета. Этот элемент одежды очень плотно обтягивает грудь, что не может не радовать саму Виолетту. Подчёркивать свои достоинства в числе самых важных принципов её жизни. Девушка бросает взгляд на спортивные гетры, но через полминуты снова его отводит. Не сегодня.

Пока Борегард рассматривает себя в зеркало, в дверь её комнаты кто-то стучит. По привычке блондинка хмурится, но открывает неизвестному посетителю. Взгляд встречается с пустотой, пока она не опускает глаза ниже. Человечек ростом с ребёнка, по национальности умпа-лумп, протягивает ей карточку с логотипом Вонки. К таким передачкам Виолетта уже давно привыкла, как и к фабрике в целом. Девушка отходит от двери на несколько шагов и сразу переворачивает карточку, потому что на другой её стороне недлинный текст.

Виолетта, зайди в мой кабинет как можно скорее. Возьми всё, что нужно.

Всё предельно ясно. Элитная задница мистера Вонки хочет крепкого секса. Но, конечно, сам он дойти до комнаты своего партнёра не в состоянии, потому что это может вызвать нежелательные вопросы и подозрения у сотрудников. Виолетте придётся добираться до кабинета с табличкой «W. W. Wonka» пешком и как можно скорее. В голову сразу приходят искушающие мысли о стеклянном лифте, который за пару мгновений может доставить девушку к своему наставнику, но Борегард преодолевает это желание, и идёт пешком, предварительно взяв за ручки чёрный бумажный пакет из магазинчика на Черри-стрит.

***

Виолетта заходит в кабинет, как в свою комнату, уверенно и в какой-то степени нагло. Вилли Вонка сидит за столом, закинув ногу на ногу, и уже четверть часа вглядывается в одну и ту же бумажку с какими-то цифрами. Борегард старается не встревать в его фабричные дела, потому что ей это не так уж и интересно. Всем в её близком окружении было понятно, что на фабрику девочка собирается вовсе не из-за шоколада. Ей, действительно, плевать на торговую марку и будущее кампании. Её целью было доказать своё первенство, получить всестороннее внимание и огромнейший эксклюзив: жизнь с самым загадочным и обсуждаемым бизнесменом страны.

— Ты закрыла дверь? — спрашивает мистер Вонка, приподнимая брови, но не отрывая взгляд от листов со счетами. В комнате стоит аромат арахиса и чего-то сладкого. А, казалось бы, рабочий кабинет.

Вместо ответа на вопрос Виолетта раздражённо закатывает глаза и вздыхает, убирая спавшие на лицо волосы назад.

— Ты действительно думаешь, что никто не знает, что мы трахаемся? За всё это время по фабрике в любом случае начали гулять грязненькие слухи. И твои стоны, как из порнухи, — отличная тому мотивация. — Виолетта всё же идёт ко входу в кабинет, поворачивает ключ и демонстративно дёргает закрытую дверь. — Теперь доволен?

— Во-первых, мы не трахаемся. — Вонка складывает руки на столе в замок, оглядывая Виолетту с ног до головы и задерживая свой взор на чёрном пакете в её руках. — Мы удовлетворяем потребности. Ты здесь, чтобы помогать мне с этим. Во-вторых, да, я доволен, потому что репутация — вещь, которая очень тяжело восстанавливается.

За эти восемь лет Вилли Вонка постарел ещё сильнее, но он всё ещё старается делать всё максимально возможное, чтобы поддерживать свою красоту. И это у него, действительно, неплохо получается. Несмотря на то, что мелкие морщинки на его лице всё сильнее выделяются даже из-под слоя косметики, а в причёске проглядывается всё больше седых волосков, магнат остаётся чертовски сексуальным. Его волосы отросли ещё сильнее, теперь образуя что-то вроде удлинённого каре, которое заканчивается в пяти сантиметрах от плечей.

Борегард подходит к столу мистера Вонки и складывает руки на груди, прикусывая губы.

— Теперь ты готов к акту удовлетворения, как ты сказал, твоих потребностей? Я ненавижу, когда ты тянешь с этим. — Блондинка покачивает бёдрами то в одну сторону, то в другую, скользя взглядом по шее Вилли, — Моя пробежка была отвратительной из-за противной погоды, поэтому я хочу насладиться чем-то красивым и упругим, например твоей задницей. — Виолетта говорит это специально громко и чётко, стараясь вывести кондитера на эмоции. На его лице действительно появляется что-то похожее на смущение, а блондинка победно улыбается.

— Закрой свой рот, девочка, — раздражённо произносит Вонка, не собираясь подниматься со своего кресла начальника, — Если ты не хочешь оказаться на улице, фильтруй слова, хорошо?

Виолетта строит гримасу с высунутым языком, а потом нагло садится на стол, вызывая возмущение в глазах шоколадного магната. Если бы он действительно хотел выгнать её с фабрики, сделал бы это уже давно, много лет назад. Но он терпит её слова и поступки вот уже восемь лет. А всё почему? Мистер Вонка ни за что не захочет лишаться такой страпонессы, как Борегард.

— Хватит растягивать время, вставай уже ко мне. — Виолетта проводит пальцем по поверхности, сдвигая деловые бумаги в сторону. Сидя на столе с противоположной стороны, она склоняется к лицу Вильяма, берёт его за подбородок пальцами и ехидно улыбается. — Ты же за этим меня позвал… Я по твоим глазам вижу, как сильно ты хочешь насадиться на мой член.

Вонка резко отстраняется, а Виолетта замечает, что во рту у него начинает пересыхать. Иногда кажется, что он волнуется. Словно они проворачивают это в первый раз.

— Лу-бри-кант. — По частям произносит кондитер, убирая руки со стола и откидываясь на спинку кресла.

— Из секс-шопа на Черри-стрит, — Виолетта демонстративно ставит на стол, рядом с собой, чёрный пакет из плотной бумаги, содержимое которого пока скрыто от фабриканта. — Там смазка и ещё кое-что. Подарок. Для тебя.

Борегард снова улыбается одним краем рта. Своей мимикой Вонка смешит её вот уже так много времени. Сейчас он задумчиво и с детским любопытством пытается заглянуть в пакет, но Виолетта провоцирующе отодвигает его подальше от кондитера, чтобы он, наконец-то, подошёл к ней.

Вильям встаёт и изящно обходит свой рабочий стол, оставив бумаги со счетами без внимания. После того, как в жизнь фабриканта плотно вошёл анальный секс, его походка сильно изменилась. Она стала более женственной, более сексуальной. Движения Вилли всегда были манерными и необычными, но теперь эти особенности стали ещё более заметными.

В глазах Борегард зверский огонь. Кажется, она вот-вот взорвётся от нетерпения насладиться реакцией своего наставника. Но девушка лишь аккуратно продвигает чёрную бумажную упаковку навстречу Вильяму. Тот с осторожностью отводит край плотного пакета из секс-шопа, но почти сразу в панике прячет взгляд и одёргивает руку, словно обжигаясь.

— Ты с ума сошла?! Зачем ты притащила в мой кабинет… этого монстра? Ты же понимаешь, что он в меня просто не войдёт? — руки у кондитера начали немного подрагивать, в то время, как Виолетта улыбается, с удовольствием разглядывая своего нижнего.

— Всё будет отлично. Когда-нибудь всё равно приходит время для следующих этапов, время ставить новые цели. — Девушка в очередной раз заправляет передние пряди причёски назад, выпрямляясь и выпячивая грудь, — Всё. Снимай своё стариковское пальто. Здесь правда очень тепло.

— Теперь понятно, куда делись деньги с моего счета сегодня. И когда это ты получила право пользоваться моей картой? Когда подглядывала за тем, чем я занимаюсь в СВОЕЙ спальной? — Вонка обиженно мнётся, всё-таки его мнения не учли, когда покупали новый девайс. Но в итоге он снимает кирпично-красного цвета фрак и вешает его на кресло. Вместо жилета его рубашку перетягивают чёрные подтяжки. Ему снова хочется проверить, закрыта ли дверь, но сдавливающее ощущение предвкушения в ногах и дикий взгляд Виолетты заставляют его повернуться лицом к столу и слегка опустить спину.

— Умничка, — едко произносит Борегард, на что мужчина саркастично хмыкает, не воспринимая это как комплимент. Девушка быстро достаёт из пакета новую упаковку смазки и два фалоимитатора, один из которых уже прикреплён к чёрным кожаным ремешкам. Она надевает страпон, который по окраске напоминает розово-белый леденец, прямо поверх шортов, и никогда не раздевается во время секса. Этот искусственный член относительно нетолстый, но приличной длины. Его поверхность переливается под светом и выглядит как настоящая конфета.

Виолетта спускает с плеч кондитера подтяжки, а затем тянется пальчиками к застежке брюк. Она довольна. Чертовски довольна всем происходящим. Кто ещё из девушек её возраста, да и не только, может похвастаться тем, что им по силам крепко отыметь легендарного изготовителя шоколада и настоящую знаменитость Вильяма Вонку? Застежка щёлкает с приятным звуком, а Борегард спускает брюки своего мужчины до его колен. Мгновение думает. Снимает совсем. Она предугадывает наперёд, что ему нужно будет расставить очаровательные и стройные ноги шире, когда партнеры по сексу, но никак не романтическая пара, будут пробовать новую игрушку.

Когда брюки больше не мешают, девушка видит прелестный персик, наполовину прикрытый нижним бельём. Небольшие по площади трусики настолько облегают попу, что оставляют большую часть нежных половинок с лёгким румянцем на всеобщее обозрение. Влюблённо смотря на эту часть тела, словно на произведение искусства, Виолетта чувствует что-то вроде зависти. И действительно, ей, чтобы добиться потрясающих форм своего зада, нужно было приседать больше сотни раз в сутки. Возникает ощущение, что Вонке такая красота досталась совершенно за просто так. Зато Борегард имеет практически свободный доступ к этому сокровищу, которое всё ещё прячется за бельём.

— Да, конечно, Виолетта, давай не будем тянуть. — Саркастично говорит Вильям, намекая на то, что девушка слишком долго любуется его ягодицами.

Виолетта слегка щипает мягкую часть, напоминая о своей доминирующей позиции. Мужчина вздрагивает, но всё же ещё на пару сантиметров выпячивает пятую точку. Блондинка стягивает мужские, что всё-таки спорно, трусики тёмно-бордового цвета, и они безвольной материей падают на пол. Руки больше не могут сдержаться. Своими аккуратным ладонями девушка похотливо и нагло поглаживает и лапает округлые половинки, словно свою собственность. У самой в трусиках становится немного влажно. Двумя пальцами правой руки Виолетта проводит по центральной складке, нащупывая маленькое отверстие между ягодицами. Мужчина немного зажимается и сглатывает, а Борегард надавливает на его спину, заставляя прогнуться сильнее.

— Виолетта, смазка. — Напоминает на всякий случай фабрикант немного хрипящим голосом. Он уже опирается на предплечья, словно держит планку верхней половиной тела.

— Я помню. Тебе нечего бояться, больно не будет. — Саркастично говорит блондинка, почти не вкладывая правды в свои слова.

— Я тебе не верю. Когда взрослые так говорят, больно бывает всегда. — Мужчина тихо подводит итог, стараясь, чтобы его не услышали.

Виолетта тем временем выдавливает смазку с приятным приторным ароматом на руку и обильно смазывает дырочку, а затем с сильным напором вставляет в неё два пальца. Ответная реакция заставляет кровь закипать, а тело ныть от возбуждения. Вонка прогибается в спине и вжимается пахом в стол. С его губ слетает негромкий стон, а девушка начинает аккуратно потрахивать его пальчиками.

— Мф… ф… — Нет, ему не больно. Пока. Но ощущения наполненности и движущихся в заднем проходе пальцев дают о себе знать.

Виолетта нежно улыбается. Ведь именно ради этого она и предложила себя когда-то в роли страпонессы: чтобы слышать эти стоны. Они словно музыка.

— Оу, мы, кажется, забыли кое-что… — Девушка вынимает пальчики из ануса, оставляя нижнего в ожидании. Виолетта подбирает со дна пакета блестящий квадратик с презервативом и протягивает его Вильяму. Не хочется потом вытирать сперму с пола. Наученные опытом, они теперь заботятся и о таких мелочах. Пока мужчина надевает резинку на свой член, Борегард выдавливает на фалоимитатор большое количество лубриканта и обмазывает им весь ствол. Да, когда-то она долго привыкала к тому, что между ног будет находиться мужской половой орган, хоть и ненастоящий. Первое время это даже вызывало отвращение, но Виолетта его переборола и теперь относится к страпону, как к аксессуару и рабочему инструменту.

Закончив возиться с презервативом, Вонка снова опирается локтями о стол и начинает глубоко дышать, а Виолетта подставляет к его отверстию наконечник игрушки с рельефом в виде головки члена.

— Мистер Вонка, — резко останавливается девушка, не став вводить член внутрь. Она кладёт руку на бедро и слегка наклоняет голову вбок, — Вы клизму-то сделали?

Ответа не последовало. Нижний молчит, как партизан. Да, он ещё в тот раз обещал, что будет выполнять эту обязанность, но, видимо, не стал подвергать свою задницу страданиям. Он молча стоит в своей позе и стыдливо всматривался в поверхность стола.

— Ты знаешь, почему мне так трудно это делать… — словно в оправдание говорит Вильям, но Виолетта эту попытку не принимает, отвешивая смачный шлепок. — Хэй?! Убери от меня руки, маленькая испорченная дрянь.

«Леденцовый» член наконец-таки входит в анальное отверстие. Вонка рассыпается в сладостных стонах, которые, в основном, представляют собой первую букву алфавита. Пока он заново привыкает к инородному предмету в своей попке, Виолетта начинает ласкать его яички. Девушка берет в руку крупный мешочек, кожа которого темнее, чем вся остальная, и пальцами то поглаживает, то слегка сжимает его. Её бёдра увеличивают скорость движений. Вперёд-назад. Они это уже проходили. Вилли так прогибается в спине, что выглядит это уже жутко неестественно.

Виолетта вошла в постоянный ритм, с каждым разом проталкивая страпон всё глубже в задний проход своего партнёра. Да, ей это тоже нравится. Сейчас они оба удовлетворяют свои потребности. Вилли — физическую, в сексе и стимуляции простаты, а Виолетта — духовную, в доминировании и самоутверждении. Вонка извивается под искуствееным членом, то сам стараясь насадиться на него поглубже, то словно избегая проникновения. Виолетта принимает его игру и сильнее вжимает его в стол. Она всё ещё продолжает жевать розовую, но почти уже потерявшую свой вкус, жвачку. Постоянная работа зубами и языком также придаёт ей чувство ритма и помогает двигаться с одинаковой частотой толчков. При этом девушка решается взять в свободную руку волосы цвета тёмного шоколада. Благо, длина позволяет. До этого момента Виолетта такой приём не проворачивала, но сейчас решила попробовать. Она наматывет вокруг пальцев приятные наощупь пряди с головы своего мужчины и с силой тянет их на себя, зная, что кондитер этого не ожидает.

— Ахм… Мне больно. — стонет кондитер, держась руками за стол и не зная, как сгладить свои ощущения.

Виолетта усмехается, слушая это признание в болезненных чувствах, глядя на идеально чистые от волосяного покрова попку и генеталии. Человек до жути боится медицинских процедур и готов на всё, чтобы не попасть в кабинет врача, но если дело касается восковой эпиляции или анального секса — пожалуйста, он готов чуть ли не в любое время раздвинуть ноги.

— Я хочу, чтобы ты знал своё место. — С кошачьим акцентом говорит Виолетта, немного ослабляя хватку к волосам, но не отпуская их полностью. В такие моменты так хочется назвать его шлюшкой или сукой… Эти слова сами появляются на губах, но Борегард сдерживает себя и не даёт им быть произнесёнными. Вилли может обидеться: надуть губы, ещё сильнее выделив скулы, замолчать или, наоборот, попросить выйти из него. И тогда всё закончится, не успев начаться. Кому это нужно?

— Нравится? Мистер Вонка, неужели вам ТАК это нравится? — вместо ответа блондинка слышит, как он пытается поймать воздух и одновременно не перейти со стонов на крик. Его бёдра дрожат, словно под током, и это говорит о космическом наслаждении, потому что к такой боли фабрикант уже привык. Ему хочется съязвить что-то в ответ, но сил не хватает. Это может плохо кончиться, поэтому лучше сосредоточиться на дыхании.

— Хэй, знаешь, если бы я несколько лет назад не вошла в твою комнату в тот момент, когда ты мастурбировал задницу, всего этого не было бы. Хотя я помню, как ты тогда злился. — Виолетта улыбается, вскинув брови и вспоминая этот неловкий момент. В том юном возрасте она просто поверить не могла, что Мистер Вонка может вот так развлекаться в своей спальной. Пока Борегард проигрывает в памяти воспоминания, Вилли уже лежит лицом на столе, не в силах больше опираться на руки. Блондинка же держит ритм, словно пульсациями проталкивая игрушку в тесных стенках прямой кишки и возвращая её назад. Ей нечем больше заниматься, кроме как рассматривать спину своего нижнего и слушать его стоны. Девушка приподнимается на носки кроссовок, чтобы увидеть лицо Вилли. Он сильно покраснел и словно обмяк.

— Жарко, да? — С неожиданной для себя заботой спрашивает Виолетта, на что фабрикант слабо кивает. Девушка помогает ему снять белую рубашку, которая стала влажной от пота, и освободить спину. Ещё немного, и Вилли снова оживится, придёт в себя, несмотря на то, что в его заду всё ещё двигается фаллос.

Спустя ещё десяток толчков, сопровождающихся мычанием и сжатыми стонами, Виолетта уже во всю гуляет руками по телу своего кондитера. В какой-то момент её пальцы задерживаются на боках, а девушка колко замечает: «худеть пора» и легонько щипает мягкую кожу. Вилли не обращает на это почти никакого внимания, но почему-то начинает счастливо улыбаться и стонать громче. Борегард решает проверить член и обхватывет его рукой. Твёрдый, как камень, он уже почти готов мощным потоком выплеснуть белую жидкость, но медлит из-за того, что никто не производит характерных стимулирующих движений. Тогда Виолетта руками притягивает за бёдра своего партнёра по сексу на игрушечный конец, вставляя его на полную глубину, до предела.

Изо рта Вилли вырывается ожидаемый, но очень громкий и отличающийся от других стон. Дыхание срывается. Он до боли сжимает зубы, широко раскрывает глаза и бурно кончает, наполняя часть презерватива своими соками.

— Умница. — подводит итог Виолетта, осторожно вытаскивая игрушку из ануса и наблюдая, как колечко сфинктера пульсирует, сжимается и разжимается, отвыкнув от пустоты. Изпользованный презерватив падает в мусорную корзину, но Борегард почти сразу протягивает новый. — Мы пока не закончили.

Вилли смотрит на свою страпонессу уставшим глазами, но знает, что ничего не скажет против. Виолетта всегда доводит всё до конца. И если она решила использовать новую игрушку, из кабинета никто не выйдет, пока она этого не сделает. А это означает, что Вилли ждёт ещё один анальный оргазм. Пока он восстанавливает дыхание, Борегард снимает с креплений «леденцовый» член и устанавливает на его место новый, ещё ни разу не использованный.

— Ты его хотя бы обработала? — Вонка брезгливого кривит губы, наблюдая за манипуляциями девушки. Неизвестно, кто и как потрогал игрушку до того, как производитель положил её в упаковочную коробочку.

— Коне-е-ечно… Как только, так сразу же. — Виолетта прикусывает нижнюю губу, которая уже начинает немного пухнуть из-за этой привычки. Она надувает небольшой пузырь из резинки и быстро лопает его, продолжая жевать. Виолетта выдавливает лубрикант в виде дорожки, идущей от основания фалоимитатора до его головки. Он большой и чёрный. По длине примерно такой же, как и предыдущий, но вот по толщине заметно превосходит все имеющиеся у них игрушки. Шоколадный магнат напряжённо наблюдает за руками Борегард, которая размазывает лубрикант с помощью мастурбационных движений. Её ладони еле хватает, чтобы обхватить искусственный член. Блондинка замечает пристальный взгляд и находит в нём смятение и даже страх. — О, не волнуйтесь так, мистер Вилли Вонка. Вы же голубой со стажем. Справишься и с этим.

— Хэй! Мы уже говорили на эту тему. — Вильям нахмуривает аккуратные брови и обиженно отворачивает голову от Виолетты, демонстрируя свою гордость. — К твоему сведению, глупая девочка, я не хочу секса с мужчинами. Ни в коем разе. — Он замолкает на полминуты и тихо добавляет. — Я вообще ни с кем не хочу, кроме тебя.

— У-у… Да тут уже, похоже, чувства проглядываются, — Борегард играет бровями и надувает губы, словно для поцелуя. — Ты же говорил, просто потребности?

— Ха! Обломись и даже не думай об этом. — Вонка гордо приподнимает подбородок и самовлюблённо поправляет волосы, что растрепались из-за прихоти Виолетты подержаться за них. — Я никогда не отдамся тебе в духовном плане. Мне не нужны самоуверенные стервы для романтических отношений. Вообще никто не нужен.

Виолетта игриво закатывает глаза и делает в воздухе изящные круговые движения пальчиком, намекая кондитеру, чтобы тот вставал в прежнюю позу. Улыбка на его лице плавно исчезает, фабрикант с опаской смотрит на страпон, с головки которого буквально стекает смазка. Но он, кокетливо взмахнув волосами, встаёт в изящную позу возле стола, надеясь с достоинством вынести этот этап. Обнажённая спина прогибается, как у модели нижнего белья, а девушка проводит костяшками пальцев между лопатками, опускаясь к пояснице. По спине бежит мелкая дрожь, Вильям спокойно прикрывает веками глаза, наслаждаясь моментом.

На этот раз Виолетта действует немного более аккуратно. Она снова надавливает на спину, заставляя мужчину нагнуться ниже. Игрушка с небольшим трудом протискивает рельефную головку в предварительно растянутый кружочек анального отверстия. Борегард прилагает усилия и погружает чёрный член намного глубже.

Вонка сильно дёргается с болезненным выкриком и пытается податься вперёд, сойти с игрушки. Виолетта хватается руками за обнажённые бедра, чтобы помешать ему.

— Тише, тише… Расслабься… Тебе понравится. — Кондитер слушает её, поддаваясь страпону, однако его лицо сильно краснеет из-за напряжения, а на лбу слегка вздувается венка. Виолетта гладит по спине и шепчет милые слова. Слишком странно слышать от неё что-то такое, но это помогает немного расслабиться. Девушка делает движение назад, освобождая от инородного предмета часть прямой кишки, затем снова осторожно проталкивает, уже чуть быстрее, — Больше смазки?

— Мне больно… Пожалуйста… — Вильям понимает, что не может ничего контролировать. Сейчас всем владеет Виолетта. Поэтому единственное, что ему остаётся, — так это просить её быть чуть нежнее и добавить больше лубриканта. К слову, Борегард прислушивается, снова снижая скорость, выдавливая смазку прямо на двигающийся фаллос и начиная аккуратно обнимать руками кондитера. Раньше от него сильно пахло арахисом, но теперь этот аромат смешивается с запахом пота и спермы. Виолетта прижимается щекой к плечу нижнего, который дрожит и стонет под её уверенной хваткой. Руки убирают длинные, мягкие и прямые волосы Вонки немного вбок. Ей хочется впиться в бледную кожу на шее, провести языком по ней, но она помнит про табу. Это запретная территория. Вилли сильно обидится, если Борегард нарушит это несложное правило: просто не трогать шею. Чтобы как-то компенсировать это себе, девушка начинает тереться отвердевшими сосками и животом о спину мистера Вонки через обтягивающий топ. Он сильно прогибается и, казалось бы, тянется лицом за поцелуем. Виолетта с большим удовольствием дала бы это Вильяму, если бы не понимала, что на самом деле это ему совсем не нужно. По сути ему и сама Виолетта не очень-то и нужна. Она всего лишь человек, который управляет страпоном. Просто приятный бонус. А так Вонке должно быть всё равно, кто там сзади. От этой мысли в животе у девушки всё затягивается в тугой угол, он мешает получить наслаждение. Чтобы освободиться от узла, Виолетта начинает активнее трахать кондитера. Он кричит, запрокидывает голову назад и просит быть нежнее, но Борегард игнорирует его мольбы. Она снова пытается уверить себя в том, что является лучшей во всём и стопроцентным доминантом сейчас.

Теперь нужно довести его до оргазма и уходить. Ни к чему хорошему слишком долгие раздумия на тему отношений не приведут. Внутри зарождается неуверенность, и это пугает девушку. К тому же, Виолетта уже начинает серьёзно уставать. Это действительно тяжело, постоянно двигаться туда-сюда, ещё и вкладывая силы в страпон. Пока же Борегард водит пальцами по спине и слегка царапает кожу ноготками. Слащавый заднепроходец. Всё-то для него, всё для ненасытной красивой задницы.

Пока блондинка думает об этом, безжалостно трахая своего нижнего, она смотрит в никуда и обращает на него внимание, только когда задумывается о странной тишине. А где стоны?

Вилли подозрительно затих, лежа с закрытыми глазами головой на столе. Его руки находятся рядом, больше не опираясь о поверхность. Виолетта, как ни странно, начинает сильно беспокоиться. Она плавно уменьшает частоту движений до нуля и оставляет игрушку с рельефами вен неподвижной в заднем проходе.

— Эй, ты в порядке? — тихо спрашивает девушка, слегка дёргая Вилли за плечо. Не могла же она переборщить? Или могла? Вонка уже не молод. Кто знает, что случилось? Но он открывает глаза и кивает, давая понять, что находится в сознании.

— Устал? — Где-то глубоко внтури Виолетты возникает возмущение. С чего это она начала о нём заботиться? Борегард быстро подавляет эту эмоцию, когда Вилли еле заметно снова кивает. Девушка медленно выходит из кондитера и отстраняется на пару шагов, снимая с себя страпон на ремешках. Вонка выпрямляется, слегка пошатываясь, и начинает одеваться. Покрасневший, словно в жару, он садится в своё кресло и переводит дыхание.

— Принести тебе кофе? — словно между делом спрашивает Виолетта, собирая игрушки и вытирая с них остатки смазки салфеткой, но сама возмущается своим же словам. Если он согласится, это совсем её унизит. Борегард ведь не секретарша. Страпонесса, но не секретарша.

Вильям коротко поворачивает голову, отказываясь, но не сводит глаз с девушки. Та, в свою очередь, гордо выпрямившись, идёт в сторону двери и поправляет волосы.

— Может, останешься сегодня со мной на ночь? — Неуверенно спрашивает Вилли Вонка, приподнимая брови. Виолетта в недоумении поворачивается и слегка хмурится, снова лопая пузырь из жвачки.

— Тебе что, мало было? — Виолетта ищет подвох в интонации. Что это? Какая-нибудь проверка?

— Хэй, я вообще не об этом. Не хочешь, не нужно. — Отрезает кондитер и начинает делать вид, что вернулся к своим фабричным делам. Всё-таки, не будет же он унижаться и уговаривать девчонку.

— Ладно, приду. — Виолетта пожимает плечами и выходит за дверь, стараясь не подавать вид, что это предложение её как-то затронуло. Но зачем, если не для секса? Хотя, чёрт с ним. Когда у неё ещё появится шанс увидеть Вонку без косметики и помпезных одежд?

Комментарий к Часть 1. Прихоти весны

Спасибо за то, что прочитали эту работу. Если она вам действительно понравилась – оставьте свои лайк и отзыв – автору будет приятно.

========== Часть 2. Гранатовый ошейник ==========

Яблоко луны выглянуло из-за тучных облаков примерно в третьем часу ночи. Оно стало освещать своей белизной тёмные улицы унылого города, и свет этот падал на крыши, стены домов, проникал в окна, если они не были закрыты шторами. Свет казался холодным и неуютным, но до безумия прекрасным. В лунных отблесках всё кажется таинственным и магическим, а величественное здание фабрики и вовсе напоминает замок с большим количеством башен из мрачной сказки.

Эта ночь не может порадовать погодой: с неба падают нескончаемые осадки и прилипают к окнам, мешая разглядеть сквозь них пейзаж. Дождь это или снег — не ясно. Выглядят неприятные осадки, как белые кристаллики льда, но ударяются об окна, словно тяжёлые водные капли.

Такая погода навевает лишь тяжёлые мысли и уныние, но если вы находитесь в тёплом помещении, так ещё и под одеялом, — всё меняется. Можно начать чувствовать себя спокойно. Понимать, что ты защищён от бед внешнего мира. Разве спокойствие — не есть высшее счастье?

В комнате тихо. Даже слишком тихо. В этой тишине каждый шорох кажется жутко неуместным. Не хочется говорить и даже дышать, чтобы не испортить тишину. Всё-таки, этот звук от снежного дождя успокаивает.

Виолетта посильнее натягивает тёплое одеяло на плечи, но не смеет повернуться или лечь в какую-то другую позу. Она не хочет вдруг испортить момент. Сейчас очень мягко и уютно. Даже в комнате, где Борегард спит вот уже восемь лет, ей ни разу не было так приятно лежать в постели. А день действительно был выматывающим. Тело слегка побаливает от усталости, но эта боль такая нежная и приятная, что ещё больше помогает расслабиться. Виолетта лежит на правом боку, довольно близко к центру большой кровати, и смотрит прямо перед собой, аккуратно дыша. Она, не в силах оторваться от своего занятия, разглядывает Вильяма. Так удачно вышло, что он повернулся к ней лицом и лежит с закрытыми глазами уже довольно длительное время. Виолетта не упускает возможности получше рассмотреть его черты в таком спокойном выражении. Это лицо похоже на то, с каким он ходит днём, но всё же отличается. Веки опущены, губы плотно сжаты, щека прижимается к подушке. Девушке хочется благодарить всех богов за то, что лунный свет сейчас так падает на лицо Вилли, что его становится хорошо видно. Каждый миллиметр, каждую складочку на коже, каждый нюанс освещает ночная небесная королева. Без макияжа его лицо выглядит иначе: мелкие морщинки выделяются сильнее, веки кажутся уставшими. Однако, ресницы всё такие же длинные и чёрные. Но всё же, чем дальше смотришь на этого человека, тем более красивым он кажется.

Виолетта уже около сорока минут наблюдает за тем, как Вилли Вонка посапывает во сне. Ей в голову постоянно лезут всякие мысли насчёт его слов, поступков, насчёт их общего прошлого и воспоминаний, которые кондитер и его наследница набрали за восемь лет жизни вместе. Прошло уже так много времени, но у Борегард всё равно есть ощущение, словно она знает его совсем недолго. Казалось бы, за такой большой срок между ними должно было появится искреннее доверие, но что-то пошло не по плану.

Спит или не спит? Виолетта думает об этом вот уже несколько минут. Кажется, что спит. Но неужели он настолько неподвижен во сне? И зачем тогда Вонка позвал её переночевать с ним? Просто, чтобы поспать? А где смысл?

Правда ли, что в ночной темноте люди становятся более искренними? Действительно ли, что в лунном полумраке раскрываются их самые потаённые желания? Так ли, что сейчас Виолетта может обзавестись новой прихотью? И приведёт ли это к новой нерушимой цели? И спит ли, всё-таки, Вильям?

Виолетта аккуратно двигает подушку ещё ближе к его голове и ложится на неё. Светлые волосы Борегард разбросаны по тёмно-шоколадной шёлковой наволочке. На фоне этого цвета и под лунным сиянием лица выглядят ещё более светлыми, чем в жизни. Блондинка смотрит и не моргает, боясь что-то пропустить. Она ждёт непонятно чего уже несколько часов. Ей пока так и не удалось уснуть.

Прямой нос. Аккуратные брови. Тонкие губы. Резные скулы. Небольшой лоб частично скрыт волосами. Кажется, за всё это время Борегард выучила это лицо наизусть. Но нет, это вовсе не так. Почти каждый день ей открывается что-то новое в выражениях лица кондитера. Его мимика может подкупить своей игривостью, или, наоборот, напугать серьёзностью, вызвать недоумение странностью. При каждом разговоре замечаешь какие-то миниатюрные детали, которые и делают Вилли Вонку тем, кем он является.

Виолетта вытаскивает руку из-под одеяла и прижимает к своей ключице. Очень хочется коснуться какой-то части его лица. Но стоит ли? Если девушка разбудит фабриканта, он рад не будет. Но как же велик соблазн… Чёрт, отчего с ним так сложно? Он не любит лишние прикосновения. Никогда не позволяет трогать его за руки, лицо или, упаси, боже, шею. Но какое же всё это по ощущениям? И по вкусу?

Задавая себе такие вопросы, Борегард коротко облизывает губы и не знает, убрать ей руку под одеяло или всё-таки… Нет, не стоит. Хотя, что будет из-за маленького прикосновения? Возможно, он даже не проснётся, даже не узнает об этой миниатюрной шалости. Виолетта медленно моргает и всё-таки тянет тонкие пальцы к лицу. Но что потрогать первым? Сладкие, как кажется на первый взгляд, губки? Интересно, на что похож их вкус… Длинные реснички? Мягкая кожа на щеке? Всё такое манящее…

Пока Виолетта размышляет затуманенным сознанием и держит руку перед лицом Вилли, он выдыхает, и тёплый воздух нежно касается кожи на кисти девушки. Борегард устало улыбается и проводит подушечкой пальца от серединки до кончика тёплого носа. Глаза моментально открываются, а Виолетта даже не успевает отдёрнуть руку. Она игриво улыбается, но не спешит прятать её под одеяло. Вилли смотрит, слегка нахмурившись, а в его глазах немой вопрос: зачем?

— Не спишь?.. — Словно между делом спрашивает Виолетта, осознавая, что становится как-то неловко говорить с мужчиной на таком близком расстоянии. Он, конечно же, тоже заметил изменения в положении подушки Виолетты, но не стал отодвигаться дальше. Может быть, он слишком устал даже для того, чтобы совершать такие несложные действия.

— Как видишь. — Коротко отвечает кондитер и снова закрывает глаза. Теперь настал черёд Виолетты хмуриться. И это всё?

— Зачем ты сказал мне остаться на ночь? — Не выдерживая, спрашивает девушка. Наверное, она сказала это с слишком сильным напором. Как-будто что-то требуя от него.Вонка вздыхает и снова приподнимает веки. Теперь в его глазах раздражение и усталость.

— Знаешь, я уже начинаю жалеть об этом. Время к трём подходит, а я не могу уснуть из-за тебя. — Шоколадный магнат поворачивается на спину, полминуты смотрит в потолок и закрывает глаза в надежде провалиться в сны.

Виолетта почувствовала какую-то недосказанность. Ей точно чего-то не хватает. Какая-то неприятная пустота. Её постоянно надо чем-то наполнять, но, видимо, последний секс не сделал это до конца. Девушка прикусывает губу, пытаясь понять, что ещё можно сделать. Рука всё ещё на свободе, и из-за этого в голову лезут разные шаловливые желания. Стоило лишь один раз коснуться запретного плода, так теперь прихоть усилилась втрое. Но и Виолетта уже смелее. Этой же рукой она отодвигает пряди волос в причёске Вильяма, освобождая ухо. Сегодня он снова обрезал их под своё привычное каре. Жаль, ведь блондинке понравилось держать длинные пряди в руке во время пеггинга. Большим пальцем руки Борегард проводит по ушной раковине, а Вилли опять резко открывает глаза. Не смотря на свою страпонессу, фабрикант небрежно убирает её руку от своей головы.

Это провоцирует. Жутко провоцирует. Виолетта начинает разгораться изнутри. Под рёбрами развивается опасный пожар. Руки в предплечьях болезненно ломает. Борегард смотрит исподлобья, пожирая взглядом. Она хочет. Виолетта хочет иметь всего мужчину, а не только одну мягкую его часть. Время пришло. Он хочет выспаться? Ну нет, не сегодня.

Срывается. Она срывается, не удержав свои кипящие чувства. Девушка приподнимается на локте одной руки, а другой резко поворачивает голову Вонки к себе. Он не успевает даже открыть глаза, как Борегард делает резкое движение вперёд и приклеивается к губам наставника, зажимая их своими. Всё происходит так быстро, что перед глазами Вильяма появляются тёмные пятна. Он делает какое-то нелепое движение, пытаясь отодвинуть от себя довольно сильную девушку-чернику, но она со всей своей мощью вжимает мужчину в подушку.

В голове творится что-то неясное. Всё перемешалось, всё сломалось. Но вкус… Вкус спелой вишни. Он трогает до глубины души. Или до глубины желаний. Виолетта насилует губы Вильяма, пытаясь прочувствовать все их прелести, но чёрт, кто-нибудь может это остановить? Ей уже мало одних губ, она грубо проникает языком внутрь ротовой полости, где он встречается с языком Вонки, влажным и вкусным. Дальше — больше. Виолетта суёт свой язык так глубоко, как только может, словно хочет запихнуть его в глотку, но не достаёт. Кто заметил, как она уже залезла на кондитера сверху и приняла позу наездницы? Вонка до боли сжимает ей запястья. Он просит остановиться?

Виолетта нехотя вынимает язык изо рта партнёра, забирая с собой столько слюны, сколько может. Она отстраняется лишь на несколько сантиметров, давая Вильяму возможность дышать и говорить, но не больше.

— Что… Ты творишь?! — Испуганно спрашивает мужчина, дёргаясь, но ничего этим не добиваясь. Физически эта девушка очень сильная. А если она ещё и сидит на тебе сверху, а ты не занимаешься спортом, шансов у тебя мало.

— Не бойся, мальчик, всё в порядке. — Тихо говорит Борегард, складывая мужские руки к себе под колени. Своими же ладонями она теперь держит голову кондитера в неподвижном состоянии и снова наклоняется к губам. В этот раз Виолетта начинает дышать на них своим теплом и нежно проводит языком по сладким трещинкам. Этот вкус её одурманивает. Почти так же сильно, как победа в каком-нибудь престижном конкурсе. Но сейчас цель такая: победить Вонку и его принципы.

Вилли начинает паниковать. За всю его жизнь такой ситуации ещё не случалось. Он медленно отворачивается, но Борегард снова принимает игру. Она отпускает его голову и опирается на локтях над ним. Теперь её губы горячо прижимаются к щеке фабриканта. У него начинает кружиться голова из-за слишком тесного контакта.

— Не надо, перестань, пожалуйста… — Он действительно нервничает. Он не понимает, чего от неё ждать. Виолетта видит его эмоции, но недоумевает, чем выражен такой страх.

— Не бойтесь меня, мистер Вонка. Просто делайте, что я скажу, и всё будет хорошо. — Виолетта зависла над ним, её светлые волосы слегка касаются лица шоколадного магната. Она снова наклоняется и губами изучает подбородок и скулы. Кто знал, что он окажется таким вкусным?

Под всем этим Борегард чувствует, как мистер Вонка стал нервно дышать. Что он там говорит? Просит слезть с него? Ха, чего ещё он хочет? Сегодня они буду играть по правилам Виолетты. Она доминант. Она главная. Она решает.

— Чего ты хочешь? Прекрати, я ненавижу это! — Вильям морщится под поцелуями страпонессы, пытается отвернуться от неё, но не очень продуктивно. У него наконец-то прорвался голос. Руки вырвались из-под колен блондинки и упёрлись в её талию, пытаясь сдвинуть. Но он слишком устал для этого. Виолетта сильнее давит своим телом, заставляя перестать двигаться.

— Я. Хочу. Тебя. Всего, полностью. Мне надоел постоянный пеггинг. Мы всё делаем для тебя. Только у тебя оргазм. Только у тебя ощущения. Я тоже хочу чувствовать тебя. — Виолетта садится прямо, водя руками, которые уже не остановить, по волосам и плечам магната.

Вильям смотрит на девушку снизу вверх, прижатый к подушке, и нервничает. Всё выходит из-под контроля. Он не думал, что в ней проснутся чувства. Он не хотел этого. Он просто удовлетворял свои потребности. Кто знал, что всё этим обернётся?

— Виолетта, слушай… Мне всё это не нужно. Вообще не нужно. Это будет только мешать. Отношения… Не надо. — В его глазах что-то странное. Он словно умоляет не начинать, не ступать в это болото и не тянуть его за собой. — Это недоразумение. Нам обоим это не нужно.

— Говори за себя. Мне нужно! — Виолетта сжимает зубы и снова трогает руками темноволосую голову. Мужчина начинает отрицательно смахивать. Девушка запрокидывает голову и устало выдыхает. Что с ним делать? Всё как раньше уже не будет, потому что Борегард уже почувствовала вкус его губ, тепло его воздуха, мягкость его кожи. Это не сравнится с тем, что она ощущала, пока трахала своего нижнего. Виолетта взлохмачивает свои светлые волосы, убирая с лица упавшие на него пряди. Её начинает жутко ломать. Голова перестаёт статично держаться на шее, она наклоняется то вперёд, то вбок, как у сломанной куклы. То же самое с руками: кисти двигаются, словно на шарнирах, резко, из крайности в крайность. — Я просто хочу!.. Просто хочу, чтобы были «мы». Чтобы ты был моим, а я твоей.

— Этого не будет. — Отрезает мужчина, сердито смотря на Виолетту. Он, воспользовавшись её минутной слабостью, сел, прислонившись к спинке кровати, и убрал руки девушки от своей головы. Он начал говорить спокойно, словно пытаясь объяснить ребенку простые правила. — Ты сама захотела помогать мне с этим. Я тебя ни о чём не просил. Я согласился, потому что это не было лишним для меня. Но ты переходишь границы. Мы договорились, что ты доминируешь в сексе, потому что это удобно для нас обоих. Только в сексе. Так что заканчивай со своим приступом подростковой влюблённости и слезай с меня. Мы сделаем вид, что ничего не было, а ты проследишь, чтобы такого больше не повторялось, хорошо?

Виолетта смотрит на фабриканта, еле сдерживаясь, чтобы не оскорбить его. Почему он решает? Почему он ни во что не ставит её желания?

— Виолетта, слезь с меня.

Девушка медленно, со жгучим разъедающим ощущением внутри, освобождает живот мистера Вильяма Вонки от своего давления. Она ложится рядом, отворачивается от него и закутывается в одеяло, словно обиженный подросток.

Неужели это поражение? Первый проигранный бой в её жизни. Отвратительное ощущение в животе давит на стенки. Становится больно и плохо. От мысли о том, что Виолетта не добилась того, чего так сильно возжелала, становится тошно. Внутри все органы словно перекручивает. Разве сможет она теперь уснуть, зная, что её вот так оттолкнули в духовном плане?

— Не принимай близко к сердцу. Я просто не хочу ничего усложнять. — Словно объясняясь, говорит сквозь тишину Вильям. Он лежит лицом к ней. Он уже сотню раз успел пожалеть, что сделал такой неосмотрительный шаг. О чём он думал, приглашая её переночевать в одной спальной? Её заботливые фразочки и движения во время сегодняшнего акта показались Вонке приятными. Он подумал, что может выжать из этого что-то большее. Но что можно выжать из самоуверенной собственницы? Похоть, подчинение своим желаниям и склонности к садизму. Ничего больше.

Виолетта обнимает подушку и не понимает, что делать в такой ситуации. Она знает, что внутренний пожар не даст ей уснуть. Дым от огня затуманил всю голову. Она потеряла спокойствие. Хочется задохнуться в нём и забыть всё, что тревожит органы. Сейчас Вилли уснет, и Борегард точно уже ничего не получит. А что можно сделать? Надоедать ему до бесконечности? Виолетта и сама понимает, что это вызовет в нём только раздражение. Вилли чётко обозначил свою позицию, переубедить его не получится. Невыполненная цель въелась под кожу, она зудит, словно напоминая, что нельзя бросать, что дело нужно доводить до конца.

Виолетта не в силах успокоиться и уснуть. Она хочет разобраться со своими ощущениями. Разобраться с Вонкой. Она снова садится, но уже не на него, а рядом. Она смотрит на него, сверлит взглядом закрытые веки, пока они не поднимутся.

— Что ещё? — Безразлично спрашивает магнат, переводя взляд на униженную Борегард.

А у неё внутри всё перекошено. Голова начинает пухнуть из-за неясности. Во рту копятся оскорбления и мат, хочется расслабить мышцы лица и выплеснуть слова на кондитера. Но девушка держит их. Держит минуту и с трудом проглатывает.

— Почему ты не хочешь? Почему? Я что, слишком мало делаю для тебя, чтобы получить хоть какую-то взаимность? — Виолетта наклоняет голову вбок, пытаясь понять, что означает выражение лица Вонки. Он устало вздыхает, всем своим видом показывая, что не хочет продолжать этот разговор. Девушку начинает бить дрожь. Ещё никогда она не чувствовала себя такой уязвимой и такой… зависимой? Черт! Да к чему это всё?!

— Я тебе не нравлюсь? Почему ты не хочешь? Тебе хоть кто-то нравится, кроме себя? Почему ты изо дня в день просишь трахать тебя страпоном? Если тебе нравится секс со мной, почему ты не хочешь попробовать большее? — Плотина порвалась. Виолетта не может сдержать поток слов. Они, словно кислота, жгут язык. — Почему?! Ты знаешь, сколько раз меня пытались склеить за эти восемь лет? Ты хоть представляешь, сколько молодых мужчин хотели бы увидеть мою грудь, потрогать моё тело, чёрт, просто поцеловать меня? Ты знаешь, сколько пожирающих взглядов я получила? Сколько комплиментов? Почему тебе всё равно? Почему?..

Виолетта не успела договорить, потому что Вилли Вонка резко поднялся, оперевшись на руку, и заткнул её невероятно тяжёлым взглядом. На секунду Борегард испугалась. В его глазах поселилось неопределимое раздражение. А как же «самый добрый и смешной»?

— Виолетта, прекрати трахать мне мозг! — Вонка с силой сжал её запястье. — Мне абсолютно плевать на тебя и твоё тело. У меня нет и быть не может романтических чувств к людям. Особенно к такой, как ты. Я терпеть не могу прикосновения. Меня дрожь бьёт даже от того, что ты трогаешь меня во время пеггинга. Я молчу, потому что не хочу всё испортить. Но теперь всё портишь ты. — В голосе была нервная дрожь. Нервная, раздражённая, уставшая, но не злая. Вонка не способен на физическую агрессию. Сколько раз за всё это время Виолетта выбешивала его? В ответ он может пропитать свои слова ядом, может оскорбить, ограничить доступ к чему-либо, но никогда не сделает больно. Поэтому и сейчас его желчь выглядит не более, чем фальшивой. Он ничего ей не сделает, и Борегард прекрасно знает об этом. Но кондитер все ещё смотрит на неё испепеляющим взглядом. Он пытается выровнять дыхание и успокоиться, чтобы снова попробовать уснуть и уже подумывает выгнать девушку из своей спальной, но продолжает говорить с плотно сжатыми зубами. — Закрой свой рот, убери от меня руки, ляг спать и, пожалуйста… Хватит вести себя как пьяная проститутка!

Горячее ощущение на щеке заставляет его замолчать. Кондитер хватается за лицо одной рукой, отпуская Виолетту и отворачиваясь от девушки. Их обоих начинает бить дрожь. Что происходит этой странной ночью? Привычный уклад их жизней ломается к чертям, как хрупкий леденец.

— Извинись. — С металлом в голосе требует Борегард. Она смотрит на Вонку и не моргает. К горлу изнутри поступает что-то острое. Ни капли страха. Только тупая обида. Вильям осторожно убирает ладонь от щеки и недоверчиво заглядывает в глаза к блондинке. В их стали содержится какой-то дьявольский огонь. — Я уже наслушалась от тебя. Если ты думаешь, что мне не обидно, то ты сильно ошибаешься. Я не хочу это больше терпеть. Извинись.

С силой Виолетта хватает кистью руки своего нижнего за шею и притягивает его голову к себе. Он дёргается и заметно ослабевает, прикрывая глаза. Его щека всё ещё болит после ладони сильной девушки. Его лицо перестало быть таким сердитым. Вонка молчит и робко прикасается к запястью блондинки, но это не заставляет её убрать руку. Наоборот, через мгновение пальцы сжимает вокруг шеи ещё сильнее, и рядом с губами кондитера раздаётся тихий стон.

— Прости. — Он шепчет беззвучно, словно запуганный ребёнок, и ждёт, когда Виолетта ослабит хватку. Вильям поднимает на неё умоляющий взгляд и сам не может понять, почему так обмяк в её руках. Пад пальцами Борегард легко может почувствовать, как его тело вибрирует. Кондитер легко мог бы сорвать ладонь девушки, но его словно парализовало. Он не двигается, лишь немного дрожит. Виолетта снимает руку с шеи мужчины и ждёт от него реакции. Но её нет. Куда делось его раздражение и готовность выгнать девчонку из комнаты?

И в этот момент приходит осознание. Виолетта понимает что ей теперь позволено всё. Теперь она решает, что будет, а чего не случится. Девушка закрывает глаза и старается прочистить голову: чего именно она хотела в тот момент? Вонка терпеливо ждёт. Молчит, ждёт и не движется. Его ноги сковывает тяжёлое ощущение: словно их перетянули чем-то плотным, и из-за этого конечности онемели. Виолетта поднимает веки, и огонь в глазах её достиг небывалых размеров. Только что своим бездействием Вонка развязал ей руки.

— Сегодня всё будет так, как я скажу. — Голос налит металлом. Они заполнили девушку до краёв: огонь, металл и желания. Главное сейчас — держать себя в руках и наслаждаться каждой минутой этой горячащей власти. Виолетта начинает сжимать руки кондитера за предплечья, словно держа его, чтобы тот не сбежал, и садится к нему на колени. Теперь её голова находится чуть выше, чем его. Это ещё раз показывает, кто здесь доминант. Девушка запускает руку в мягкие тёмные волосы и слегка массирует ему голову, помогая расслабиться. Сейчас это будет лучшим решением для него. Виолетта надавливает на грудь, заставляя нижнего лечь на спину. Он смотрит в потолок и молчит. Это странно, потому что до этого он активно пользовался языком, чтобы предотвратить исполнение желаний блондинки. А теперь он молчит, словно смиренно готовится принять свою участь.

Виолетта чувствует себя странно: никогда ещё он не был таким безвольным и таким послушным. Неужели эти перемены настали из-за маленькой пощёчины? Грудная клетка магната неровно поднимается и опускается под руками Борегард. Она смотрит на эту картину и начинает слегка улыбаться. По всему телу разливается тёплое ощущение: она принимает власть, принимает способность контролировать, принимает решение исполнить свои маленькие прихоти. Лицо девушки опускается ниже, прямо к лицу Вильяма. Так волнительно понимать, что он в сознании, что он всё видит и чувствует, что он молчит и не возражает, хотя явно всего этого не хочет.

Виолетта прижимается пухлыми губами ко рту кондитера намного нежнее, чем в предыдущий раз, и закрывает глаза. Она растворяется в приторном вкусе, потому что может почувствовать его целиком и полностью, и никто у неё его не отберёт. И всё же, из-за чего такие изменения? Не сейчас об этом думать. Его губы тёплые, но безвольные и слабые. Он ничего не делает, просто поддаётся, пассивирует. Виолетта не отказывает себе в удовольствии подержать голову мужчины руками, касаясь ладонями болезненно-светлой кожи на щеках. Так приятно тереться носом во время пецелуя о его лицо. Это помогает чувствовать тепло живого человека. Вонка дышит через нос, чтобы полностью отдать свой рот верхней. Наигравшись с губами, Виолетта заставляет его приоткрыть их, чтобы потом она могла впустить в его ротовую полость свой язык. Во рту влажно и тепло, девушка начинает пьянеть из-за ароматов и вкусов. Теперь она опускает голову ещё ниже, опираясь на предплечья возле головы Вильяма. Его глаза полуприкрыты, он кажется сонным и слабым. Это расслабляет Виолетту. Она уже не хочет отыметь его в рот, но язык не вынимает. Она пытается играть с языком Вонки, касаясь его, ныряя под него, проходя по зубам и внутренней стороне щеки, но он никак не отвечает. Его право. Так он хотя бы не мешает.

Очень быстро французский поцелуй наскучил Борегард. Она, кажется, уже изучила рот своего нижнего вдоль и поперёк, и теперь хочет чего-то острого. Для этого нужно как-то оживить Вонку. Девушка с силой кусает его губы, на что добивается ответной реакции. Мужчина сдавленно стонет и даже предпринимает какую-то слабенькую попытку отстраниться. Этого достаточно, чтобы Виолетта с новыми чувствами взялась за него, чтобы она снова поняла, что он по-прежнему живой и настоящий.

Девушка отдаляется на пару сантиметров и смотрит на Вильяма. Его лицо выражает лишь тревожное ожидание: что она будет делать дальше?

— Если ты думаешь, что я хочу потрахать тебя, то ты не прав. Сегодня этого не будет. — Виолетта говорит шёпотом, склоняясь над ухом фабриканта. Сразу после этого она убирает пряди волос и целует в боковую сторону головы. — Боже, сколько лет я живу с тобой, и только сейчас узнаю, насколько ты вкусный.

Поцелуи сыпятся на скулы, на подбородок, на волосы, на уши, а губы девушки тем временем опускаются чуть ниже, к шее фабриканта. Она задерживается рядом с этим чувствительным местом и перед тем, как примкнуть к коже, обжигает её горячим дыханием.

— Не надо, пожалуйста… Не трогай там. — Он наконец-таки подал голос. Голос севший и слегка охрипший. С каждой минутой кондитер всё сильнее зажимается. Он делает неловкое движение головой, словно пытается спрятать шею от требовательных губ Виолетты.

— М… Ты снова начал говорить. А я думала, всё, бойкот. — Виолетта говорит шёпотом, очень близко к уху Вильяма, так, что по его спине пробегает неприятный холодок. Девушка не по-доброму усмехается, сильной рукой берёт его за подбородок и отворачивает голову мужчины, освобождая больше места для своего рта.

Вонка сглатывает и смотрит в стену, не в силах повернуться. Шея под серебристым светом луны кажется ещё более эстетичной, более желанной и манящей. Сквозь её прозрачную кожу просматриваются синие венки, которые сейчас отчего-то стали видны отчётливее. Виолетта подумывает нежно коснуться этого девственного места тёплыми губами, поцеловать и потереться носиком, но это идёт вразрез с её изначальными целями.

«Не стоит его жалеть.» — Раздаётся в голове голос стальных желаний. Борегард прислушивается. Борегард соглашается. Она чувствует, как внутри вскипает всё то, что ощущалось где-то на дне души, и теперь рвётся наружу. Подержав тревожное для мастера ожидание ещё немного, девушка слегка царапает кожу на его щеке ногтем большого пальца той руки, которой держит голову. А губы не остановить. Виолетта резким движением, как мифическое животное, впивается ртом в подрагивающую шею и с силой прикусывает зубами, задавшись целью оставить на белой коже яркие красно-фиолетовые пятна.

— А… Х… Мхм… — Вильям дёргается и пытается вывернуть шею так, чтобы перетерпеть болезненное ощущение. Но рука Виолетты всё ещё мёртвой хваткой держит его под подбородком, не давая двигать головой и слегка мешая дышать. На секунду Борегард показалось, что она целует робкую девственницу из школы, а не известнейшего шоколадного магната. Он сильно зажмурился и до боли в дёснах сжал зубы, пропуская через них свои звуки. Они не похожи на те стоны, что выходили из него во время анального секса. В тех была сладость, был кайф. — Пожалуйста, не надо. Пожалуйста. Хватит. Хватит.

Вонка скулит, как дворняга на улице. Его бьёт дрожь. Он всё ещё пытается упираться руками в плечи Виолетты. Слушая всё это, девушка сходит с ума. В её голове творится дикий кошмар, но красивый, на редкость счастливый кошмар. Мысли застревают в ощущениях, как в липкой жвачке, девушка перестаёт рассуждать. Просто делает так, как чувствует. Просто посасывает кожу на ключицах и сжимает её зубами, вызывая покраснения. Она не может остановиться отчасти потому, что слышит новые звуки. Она давно уже привыкла к стонами наслаждения Вонки. Привыкла к звукам подступающего оргазма, к звукам его плато. Но вот эти она слышит впервые. Это боль, это страх, это беззащитность. Что, на самом-то деле, странно. Вильяму стоит приложить совсем небольшие усилия, чтобы сбросить с себя блондинку. Но вместо того, чтобы избавить свою шею от страданий, он терпит и почти не движется. Однако дыхание потеряло свой ритм. Грудная клетка поднимается и опускается совсем не однородно.

— Больно. Мне больно. — Стонет кондитер, то открывая, то закрывая глаза. Он смотрит куда-то в потолок и считает минуты. Когда уже закончится эта ночь? — Пожалуйста, давай закончим это.

— Прекрати. — Холодно заявляет Виолетта, наконец-таки оторвавшись от шеи своего нижнего. Тот сразу же аккуратно прикасается своими пальцами к нежному месту, которое так долго терроризировала Виолетта. Девушка пресекает эту попытку, грубо убирая руку Вильяма, тихо смеётся и проводит острым кончиком языка дорожку от ключицы к уху. После этого снова нежно целует в дрожащие губы. — Тебе понравится, если ты расслабишься. Почему ты в любое время готов принять член в задний проход, но от безобидных поцелуев тебе так больно?

— Не знаю. — Вонка отвечает тихо, несмелым голосом, как будто ему тяжело говорить. Виолетта давит на него своим спортивным телом, и это заставляет его чувствовать слабость. Вилли снова отворачивает голову от страпонессы. — Пожалуйста, я не могу больше.

— Не можешь? Я настолько противна тебе? — Слова Борегард начинают пропитываться раздражением и злостью. Его слова бесят. Его безразличие бесит. Его слабость бесит. Девушка поднимается и садится в позу наездницы, ещё сильнее вжимая его в кровать. — В тебе, правда, нет ни капли любви ко мне? Да к чёрту, ни грамма симпатии? У тебя ни разу не вставал на меня, так? Но почему? Почему я не могу перестать думать о тебе, почему ты мне нравишься, а я тебе нет? Неужели я не настолько красива, как ты? Не так сексуальна? Что не так? Почему тебе не нравится?

За время своих слов Виолетта вплетала пальцы в волосы Вилли Вонки, грубо сжимая их. Она уже с силой притянула его к себе за плечи, и со стороны это выглядит как объятие. Крепкое, жестокое, болезненное объятие. Она прижимается внутренними частями бёдер к его ногам, трётся промежностью о его пах, прикасается грудью к его ключицам, но эффекта не получает.

— Чего ты хочешь от меня? Скажи, что тебе нужно? — Вонка устал. Его голова уже кажется каменной, настолько тяжело ему держать её ровно. Он хочет уснуть и забыть всё это как абсурдный сон. Он мечтает, проснувшись, снова окунуться в чудеса своей фабрики, как ребёнок, творить ради счастья и эндорфинов. Но он не может уснуть, пока девушка железно держит его в своих руках.

Виолетта также устало вздыхает, слегка наклоняет свою голову и касается чёлкой лба Вильяма. Она уже не держит его волосы в кулаке, а с материнской нежностью поглаживает по голове.

— Ты правда не можешь понять? Я хочу, чтобы ты пренадлежал мне во всех смыслах. Всё твоё тело, вся твоя душа, все твои мысли — мне нужно всё это. Я хочу, чтобы ты рвался ко мне. Чтобы ты не мог никого другого представить на моём месте. Чтобы я всё время была у тебя, а ты у меня. — Тон сменился. Борегард начала говорить как-то спокойно, сидя на коленях у кондитера и обнимая его за шею. — Ты мне сильно нравишься, но я хочу получать взаимность.

Вилли слушает и не может поверить в истину этих слов. Всё кажется глупым, нереалистичным сном. Плохим сном. От таких снов нужно избавляться, потому что ни к чему хорошему они не приведут.

— У нас так не будет. Никогда не будет. — Тихо начинает отвечать кондитер, смотря через плечо девушки. Она напрягается. Рельефы ключицы меняются под бледной кожей. Вонка без сил кладёт руки на стройные ноги Виолетты, устав оказывать попытки сопротивления. Становится обидно, что привычное общение с Борегард ломается вот таким неприятным образом. Всё было в порядке, пока она не начала хотеть большего. Хотя и этого стоило ожидать. Виолетта излишне самоуверенная, поэтому, если ей в голову придёт мысль о том, что она что-то может, она сделает всё возможное, использует все методы: честные и нет, чтобы доказать самой себе и всем окружающим свою состоятельность. Именно поэтому первого февраля восемь лет назад она, уставшая, фиолетовая и буквально выжатая, как лимон, догнала Бакетов и Вонку, когда они уже направлялись к лифту, и заявила о продолжении своего участия. Вильям вспоминает этот момент чуть ли не каждый раз после того, как на его глазах появляется теперь уже повзрослевшая и во всех смыслах окрепшая блондинка в спортивном топе. — У нас так не будет, потому что я искал наследника, а не садистку и собственницу.

Виолетта от такого заявления кривит губы и выключает режим милой и заботливой девицы, которая гладит по голове и шепчет нежным голосом. Она осмотривает обеспокоенное лицо кондитера с нотками презрения во взгляде и нервно выдыхает.

— Всё у нас будет. Будет, потому что я добьюсь твоей любви. Любыми способами. — Девушка снова приближается к лицу мастера и упирается носом в его щеку. Он снова начинает дёргать головой, до сих пор не привыкнув к её прихотям, но боль в губах после слишком грубого поцелуя с применением зубов от Виолетты заставляет его перестать двигаться, но тихо болезненно промычать что-то невнятное. Борегард кусает губы сладкого магната со всей силой. Его стоны, сдавленные её напором, заставляют всё внутри наследницы гореть жарким пламенем. Кто знал, что приносить Вилли боль может оказаться таким приятным делом?

— Как ты можешь добиться того, чего нет? — Он снова провоцирует её самоуверенную гордость, сам того не замечая, когда Виолетта чуть отпускает его. Голос у Вонки начал сильно дрожать, но не столько из-за ситуации, сколько из-за привкуса крови во рту. Он напоминает о стоматологических кошмарах из самых глубин воспоминаний. Но Борегард расценивает это иначе.

— Ты говоришь, что ничего нет, но я тебе не верю. Ты не сможешь без меня, даже если очень захочешь. — Проговаривая эти слова, девушка начинает ускоренно расстёгивать винно-красную ночную рубашку своего нижнего. Проводя рукой по гладкой безволосой коже на груди, она задерживает руку там, где каждую секунду бьётся сердце. Виолетта чувствует под своей ладонью эти пульсации. В ночной темноте они кажутся вдвое более ощутимыми. — Сердце в тебе всё-таки есть. Значит, я его получу.

— Нет, не получишь.

— Закрой рот. — Девушка-черника огрызается, снова сжимая свободную руку на сонной артерии. Подбородок слабо дёргается, а Вилли чуть отклоняется назад. — Ты не знаешь, что я могу. Если это понадобится, я разрежу твою плоть, заберусь внутрь, туда, где стучит твоё нежное сердечко, и найду в глубинах твоей души любовь ко мне. Найду и вытащу на свет. Я выберу способ. Я буду пробовать всё, пока ты сам не станешь умолять меня проводить с тобой каждый час. — Виолетта спускает свою руку ниже, одаряя плоский живот Вонки нежным щипком, и впускает свою ладонь под спальные брюки. Нащупывая лобок, Борегард поглаживает его пальчиками. Он на удивление немного припухший и мягкий, словно у девушки. Сбритые волоски уже начинают слегка отрастать, и своей колкостью чувствуются под подушечками пальцев. Виолетта поглаживает это место с лёгким нажимом и улыбается. — Это так мило. Ты весь такой милый. Должен же кто-то этим пользоваться?

— Я хочу, чтобы это закончилось. — Шёпотом говорит Вилли, поднимая взгляд на Борегард. Он смотрит с просьбой в глазах, словно не может сам прекратить весь этот спектакль. — Ты поиздевалась надо мной, но я не хочу, чтобы так было завтра и послезавтра.

— А чего ты хочешь? Просто трахаться страпоном? И тебя не волнует, что я так не хочу. Мне, конечно, нравится растягивать твой задок игрушками, но в жизни каждой девушки наступает момент, когда она начинает хотеть большего. Хотеть простого женского счастья. — Говорит Виолетта, хоть и понимает сама, что не такое уж и простое счастье ей сейчас желанно. Она снова берёт уставшего кондитера за волосы, не так уж сильно, но с достаточным напором, чтобы его голова подчинялась заданному направлению. С помощью таких манипуляций девушка заставляет его лечь определённым образом.

Сама Борегард с чувством духовного удовлетворения опускается на подушку и тянет за собой мастера, плотно придерживая за шею. Она укладывает его голову к себе на плечо так, чтобы чувствовать его болезненное дыхание, смешанное со звуком стонов через сжатые губы. Блондинка приобнимает его, перебросив руку через шею, упирается подбородком в его голову.

Виолетта уже закрыла глаза и спокойно вдохнула к тому времени, как почувствовала тонкую руку на своей талии. Как девушки обычно обнимают своих бойфрендов, так и Вонка теперь робко охватил рукой тело Борегард. Они оба уснули очень быстро, но с совершенно разными ощущениями. Спать в обнимку было так необычно для каждого из них: Виолетта почувствовала умиление от такой прелестной позы и такого милого послушания и слегка улыбнулась. Ну, а Вильям… Его сердечком стали овладевать холодная тревожность и мучительное беспокойство.

Теперь так будет всегда?

Комментарий к Часть 2. Гранатовый ошейник

Спасибо, что прочитали мою работу ~

Следующая часть в процессе. Буду очень рада, если поддержите отзывами.

========== Часть 3. Боль с ароматом лаванды ==========

Дождь ударил по городу с лютой силой. Погода была похожа на годовалого ребёнка, у которого неожиданно началась истерика. Ливень сначала гулял то на одном конце города, то на другом, но к середине дня мощной стеной обрушился сразу везде, не оставив без внимания фабрику. В такую кошмарную погоду выходить на улицу было бы ужасной идеей. Даже если бы Виолетта хотела, то не смогла бы отправиться на пробежку вместе с непрерывным дождём. И ей ничего не оставалось, как заниматься в стенах фабрики.

Теперь же она стоит в планке. Стоит вот уже… неизвестно сколько времени. Она не засекла. Мысли были такими беспокойными и неугомонными, что Виолетта не обратила внимание на такую мелочь, как секундомер. Блондинка держит свою позу на локтях уже, кажется, до безумия долго. И чёрт знает, сколько на самом деле. Тело начинает жутко подводить. Мышцы пресса горят, словно их облили топливом и подожгли. Руки трясутся, как у эпилепсика. Дышать ровно не получается. Но Борегард сейчас не это беспокоит.

Виолетта смотрит в пол широко раскрытыми глазами и вспоминает подробности вчерашней ночи и этого утра. Память ведёт себя странно, выдаёт моменты поочереди, не позволяя сформировать одну чёткую картину. Ощущение такое, что всё произошло во время пьянки, потому что вспомнить все детали тяжело. Но вот в чём парадокс: и Борегард, и Вонка были абсолютно трезвыми. Хотя он-то наверняка запомнил всё до секунды. И снова Виолетта обдумывает мысль, что нужно с ним поговорить.

Параллельно в голове проигрываюся утренние часы. Солнце даже не пыталось пробраться в спальную, оно вообще не показывалось из-за плотной пелены серых облаков. Виолетта проснулась на несколько минут из-за непривычного ощущения: кто-то двигался под рукой, случайно потираясь телом. Кто-то большой и тёплый. В тот момент она довольно быстро пришла в сознание и поняла, что это Вильям проснулся и пытался выбраться из нежных объятий. Тогда Борегард приоткрыла глаза, повернулась, высвобождая слегка онемевшую руку из-под мужчины, и снова прижала его подрагивающее тело к себе. «Спи. Ещё рано.» — прошептала Виолетта, чувствуя, как Вонка собирается встать с кровати. Она в то мгновение не знала, сколько показывают часы, но была уверена в том, что у них есть время тонуть в тепле друг друга. Блондинка подвинула голову ближе к кондитеру, чтобы касаться губами его волос, и покрепче обняла его, слегка сдавливая пальцами кожу на боку под рёбрами. Она мягкая и горячая. Мастер перестал двигаться, но с большим трудом смирился с ситуацией. Такое в первый раз. Он не смог уйти по своим делам, пока девушка снова не заснула. Лишь тогда у Вилли получилось покинуть свою же собственную кровать.

Поначалу Виолетта была расстроена тем, что кондитер заставил её проснуться в одиночестве, но ей удалось быстро успокоить волну жгучего негодования. Его тоже ведь можно понять. Весь привычный образ жизни нарушен. Предыдущие дни Вонки начинались совсем иначе: он никогда не просыпался в кольце сильных женских рук с ноющей болью в шее, соприкасаясь почти всем телом с кем-то другим. Причина, по которой великий шоколатье сбежал под утро, предельно ясна.

Занимаясь своей физической формой ближе к полудню, Виолетта не выпускала из мыслей все моменты, сопоставляя их друг с другом и пытаясь понять их квинтэссенцию. Голова девушки была так сильно загружена последними сутками, что она не обращала почти никакого внимания на то, как тело вопит от напряжения. Борегард очнулась от раздумий, только когда услышала свои собственные стоны. Руки словно сломались, она рухнула на пол, ударившись щекой и пробормотала что-то невнятное. Вильям не выходит из головы, потому что всё в их отношениях очень резко поменялось. Ночью это вызывало дьявольский азарт и интерес, а сейчас на душе неспокойно. Но поворачивать на сто восемьдесят нельзя, правильно?

Виолетта еле выползла из душа, смыв с себя все неприятности от тренировок. Ей хотелось остаться под расслабляющими струйками воды навечно, потому что она была горячей и не отпускала девушку так просто. Борегард пришлось резко менять температуру воды на более низкую, чтобы вывести себя из состояния желеобразной медузы и снова возбудиться. Возбудиться во всех смыслах.

После холодного душа Виолетта снова ощутила крепкость своих мышц, эластичность кожи и чистоту рассудка. Ей захотелось поскорее выйти из своей комнаты. Её тянуло в спальную мистера Вонки, в этот пропахший сахаром и карамелью храм его невинности и беззащитности. Но идти туда было бы бессмысленным занятием, потому что теперь кондитера там нет. Установив это как факт, Борегард вытащила из комода клетчатое платье в стиле старшеклассницы и поспешно натянула его поверх голого тела, не считая свежих белых трусиков. Виолетта оглядела себя в зеркало и вскинула бровь. Почему ты выглядишь именно так?

Засунув в рот новую пластинку жвачки, спортсменка вышла в коридор жилой части фабрики и направилась вдоль по нему, пока ещё не зная, куда именно она идёт. По пути Виолетта всё-таки заскочила в комнату Вильяма, чтобы быть на сотню процентов уверенной, что его там нет. Помедлив минуту, девушка брызнула себя сладким парфюмом из флакона, что красовался на полочке рядом с зеркалом Вонки, и слегка наморщила нос. Какой приторный аромат.

Доверившись своей интуиции и вымышленной статистике, Виолетта отправилась на поиски мужчины в цилиндре. Начать решила с личного кабинета, потому что это помещение первым пришло в голову. Но дёрнув дверь, Борегард не получила ровным счётом ничего, кроме вопроса: Вилли там нет или он просто прячется? Прищурив глаза, девушка посверлила взглядом дверь полминуты, а затем резко повернулась в сторону проходящего мимо умпа-лумпа.

— Хэй, погодите. — Виолетта схватила коротышку за плечо, но почти сразу отпустила. За восемь лет Вилли Вонка приучил её уважительно относиться к работникам, хоть они и вызывали порой то смех, то жалость. Девушка оперлась ладонями в свои колени, наклонившись ниже, и слегка улыбнулась туземцу. — Где мистер Вонка?

Умпа-лумп с каменным выражением лица пожал плечами, оставив наследницу без ответа, и пошёл дальше по коридору. И это очень сильно смутило Борегард. Они всегда знают, где Вонка. Всегда. Спроси в любой момент, эта мелкота потянет тебя за подол юбки и отведёт в нужный цех. Значит ли это, что фабрикант запретил своим работникам докладывать девушке о его местоположении?

Виолетта нахмурилась и выпрямилась, скрестив руки на груди. Она провожала взглядом человечка, пока тот не скрылся за углом коридора. Погода всё ещё не радует солнышком. Тучи. Тучи. Тучи. При таком небе хочется закутаться в плед, сесть на подоконник с кружкой горячего шоколада и прижаться к любимому и любящему человеку. Жаль, такого нету. Придётся топать в администрацию и спросить у Дорис. Эта женщина точно должна знать, где прячется Вилли. Уж с кем, с кем, а с Дорис Борегард смогла наладить отношения. Женская солидарность имеет место быть даже на фабрике Вонки.

***

Диалог с Дорис оказался довольно информативным. Нужно было только подарить ей комплимент по типу «выглядишь сегодня потрясающе», и это сразу настроит её на добрый лад. Ещё несколько минут, и умпа-лумпа из администрации фабрики ткнёт недлинным пальцев в схематичное изображение цеха на огромном листе с планом предприятия.

Что? Кукольная больница и ожоговый центр? Виолетта была готова услышать что угодно, но только не это. Вонка с большей вероятностью может выйти за пределы фабрики, проторчать весь день на улице, среди людей, чем добровольно зайти в медицинское отделение. Из-за противоречий в голове Борегард вскинула бровь и непонимающе взглянула на Дорис. Та лишь пожала плечами и вернулась к бумагам.

«С другой стороны, там я стала бы искать в последнюю очередь» — Виолетта удовлетворённо кивнула умпа-лумпу, а затем слегка нетвёрдой походкой направилась в сторону лифта. Всё же топать до единственного на фабрике места, что так тесно и пугающе связано с прошлым кондитера, очень долго. Это будет неразумно, потому что Вилли может и уйти оттуда в любой момент.

Девушка зашла в пустой лифт и надавила на прозрачную кнопку. Подъёмник тронулся и пришёл в плавное движение. Вонка слегка усовершенствовал это средство перемещения по фабрике, сделав его движение более плавным. Теперь лифт не заставлял пассажиров впечатываться в стекло на поворотах. Вскоре прозрачный подъёмник опустился у входа в медицинское отделение, а Борегард почувствовала внутри себя жар.

Вилли Вонка действительно находился здесь. Он стоял между больничных кроватей с капельницами, с важным видом разговаривал с умпа-лумпом в белой форме и обильно жестикулировал. Когда этот монолог был закончен, работник отделения устремился куда-то вглубь помещения, а фабрикант устало присел на ближайшую кушетку. Весь его внешний вид показывал, что Вилли неприятно здесь находиться. Да, он боролся с едким медицинским запахом в этом месте, но у него плохо получилось его скрыть. И чего он себя мучает?

— Кажется, кто-то попался. Ма-а-аленький пугливый зверёнок… — Виолетта с лёгким смешком подошла ближе к мужчине, который обеспокоенно водил взглядом из стороны в сторону, пока не наткнулся им на Борегард. — Ты чего здесь прячешься?

— Я не прячусь. Я занимаюсь делами фабрики. А ты не должна мне мешать. — Вонка ответил с излишней серьёзностью и безразличием, которые выдали его своей фальшивостью. — Ты что здесь делаешь?

— Вас ищу, мистер Вонка. Ты даже не захотел обсудить всё, что было ночью? — Блондинка уселась на кушетку и перебросила руку через мастера, обнимая его за шею. Но тот лишь недовольно прошипел и быстро скинул её с себя.

— Что было ночью? Ты меня изнасиловала, вот что было. — Вильям повернулся к девушке и неаккуратно стянул шейный платок, освобождая эту часть тела. Большая часть болезненно-белой кожи была покрыта тёмно-малиновыми или бордовыми пятнами разных размеров. — Видишь, что ты сделала? И не только на шее.

— Ты меня спровоцировал! Ладно, извини. Не справилась с чувствами, с кем не бывает. — Виолетта словно просияла, разглядывая засосы и слегка проводя по ним пальцами. Вонка дёрнулся от её прикосновений, словно от огня. Но было видно, что Борегард довольна своей работой.

— И ты ударила меня по лицу. До сих пор щека болит. — Вилли обиженно отвернулся, прикоснувшись подушечками пальцев к поврежденному месту.

— А ты меня оскорбил, причём не единожды. Может, хватит жаловаться? Если мы начнём вспоминать, кто кому что плохое сделал, мы и к утру не закончим. — Виолетта с улыбкой аккуратно приобняла Вильяма за плечо, но он, на удивление, не стал противиться этому дружескому жесту. — Тем более, я не ругаться пришла, а пригласить тебя.

— Куда? На свидание? — Кондитер саркастично хмыкнул, с нервно подрагивающей улыбкой смотря на блондинку. В последние дни она вызывает весьма и весьма противоречивые чувства. С одной стороны Виолетта делает всё, что ему нужно, помогает расслабиться, когда это необходимо, и берёт всё в свои сильные руки, когда того требует ситуация. Да и вообще в их отношениях всё было отлично до недавнего времени: почти ежедневная стимуляция простаты, ощущение молодости, свежести и полноценной жизни. Девушка отлично владеет страпоном и знает, как доставить удовольствие и ввести в состояние эйфории. Но эти её чувства, что раскрылись так недавно… Они смущают.

— Ну… Не совсем. Пригласить на акт, как ты говоришь, удовлетворения потребностей. Пеггинг.Теперь в моей спальной. — Виолетта самоуверенно улыбнулась, вертя в руках какой-то пузырёк, который стащила с полки больничного шкафчика. Кондитер хмурит брови и прикусывает губу. Теперь настала его очередь искать подвох.

Фабрикант мнётся и молчит. Вся эта атмосфера как-то неприятно давит на него. Ещё и место совсем не подходящее для подобных разговоров. Словно где-то под рёбрами прячется большой жук и скребёт своими лапками по лёгким. Вонка не хочет продолжения того ночного кошмара. Не хочет, чтобы его тонкую кожу снова травмировали поцелуями и укусами. Не хочет этого романтичного насилия.

— Я вообще-то всегда приходила по твоей просьбе. — Напомнила Виолетта, прищуривая глаза и обнимая саму себя за плечи. Она начала говорить необыкновенно сладким и сахарным голосом, стараясь слегка расслабить мужчину. — Ладно тебе, ты ведь долго не протянешь без твёрдого члена, без тягучей смазочки… Зачем отказывать себе в удовольствии из-за глупых комплексов? — Девушка аккуратно положила ладонь на колено кондитера и слегка помассировала его кончиками пальцев. — Ну так… Мне тебя ждать?

Вонка молчал, задумчиво встматриваясь в пол кукольной больницы. Организм начал подавать сигналы, потому что сладкий магнат представил себе в карамельных цветах сцену нежного секса на шёлко­вых простынях. Он слегка улыбнулся, не поднимая взгляда, и коротко кивнул, заталкивая все страхи синяков и засосов в глубокий сундук внутри себя.

— Только не делай мне больно.

— Только если сам не захочешь.

***

В отражении зеркала Виолетта видит слегка сбитую с толку девушку. Это случается редко, но сейчас — один из таких случаев, когда в её глазах смятение и лёгкая растерянность. Всё ли она правильно делает? У Борегард нет определённого плана по завоеванию засахаренного сердца, но она привыкла импровизировать. Главное, не свернуть в какой-то момент с правильного пути.

— Ладно. Всё будет нормально. Главное, что он согласился прийти. — Виодетта не привыкла говорить сама с собой, поэтому шепчет слова чуть слышно, глядя себе прямо в глаза через зеркало. Надо возвращать самоуверенность. Без неё сейчас не выжить. Для этого девушка поднимает руки вверх, наблюдая за тем, как её грудь вздымается под тканью платья. Ну как это может не нравиться мужчине?

«Может, он всё-таки гей? Это многое бы объяснило. Нет. Прочь подобные мысли. Прочь.» — Виолетта покачивает бёдрами из стороны в сторону и всё чаще бросает раздражённый взгляд на часы. Он вообще собирается приходить? Кровать расстелена, смазка наготове, девушка в боевой позиции. И только Вильям как всегда выделывается. Борегард напряжённо растягивает пальцами небольшой чёрный бантик под воротником. Почему она сегодня выглядит как школьница с переходным возрастом? И только видно, как из-под юбки что-то выпирает. Виолетта задирает подол и осматривает то, что находится между ног. Прозрачный страпон с рельефами крупных вен. Боже, как неуютно она чувствовала себя, когда впервые надела подобный аксессуар. Мужской половой орган под юбкой у молодой девушки. Тогда Борегард почувствовала такое неприятное чувство, что почти сразу сняла его и отбросила в сторону. Но она не была готова сдаваться так быстро. Мотивацией был эксклюзив, который не может достаться никому, кроме Виолетты, а именно — секс с нашумевшим в своё время предпринимателем.

Теперь же блондинка смотрит на страпон намного более спокойно. Он уже давно перестал ассоциироваться с настоящим мужским пенисом. Сейчас это только игрушка, с помощью которой девушка может доставить удовольствие кондитеру и сама получить, что хочет.

— Боже мой, какая красавица! — С избытком сарказма и яда воскликнул Вильям Вонка, стоя в проёме и опираясь плечом о дверной косяк.

Виолетта равнодушно опускает подолы платья, и они своей клеткой прикрывают искусственный член. В её спальной немного иная атмосфера, нежели в других комнатах фабрики. Здесь нет приторных сладких запахов. Нет аромата шоколада, карамели или орехов. Здесь пахнет лавандой и свежестью. Здесь прохладно, и свет не такой тёплый, как в спальной Вильяма. Мебель из чёрного дерева, а постель белоснежная и также благоухает цветами.

Виолетта, покачивая бёдрами, подходит к Вонке и закрывает за ним дверь. Фабрикант в это время следует чуть ближе к кровати, оглядывая её, как потенциальное место для пеггинга. Его слегка напрягает белый цвет белья, из-за которого кровать напоминает больничную койку, но он решает смириться с этой маленькой неприятностью. Кондитер стоит, сложив руки на груди и задумавшись о чём-то, а Виолетта встаёт сзади и проводит руками по его бёдрам, тянется пальцами к ширинке брюк.

Молния, расстёгиваясь, издала характерный звук. Они оба молчат, но это не выглядит неловко. Хотя, мастер снова начинает слегка зажиматься, будто они не далают это из раза в раз. Виолетта разворачивает его лицом к себе и давит ладонямм на плечи, заставляя сесть. Теперь неусмиримые руки девушки под шеей снимают W-образную брошь и начинают расстёгивать рубашку.

— Я, вообще-то, и сам могу это снять. — Замечает Вильям, но почти сразу слышит в ответ недовольный вздох.

— Когда же ты научишься не открывать рот, когда не нужно? — Виолетта освобождает шею и ключицы, затем всю верхнюю половину его тела. Она бережно берёт в руки пиджак и рубашку и убирает их совершенно в другую сторону комнаты. Вонка замечает, что Борегард начинает распоряжаться его одеждой, как своей же собственностью, но молчит.

А затем нечто странное. Вилли хмурит брови и чувствует, как внутри всё начинает затягиваться в узел. Девушка более уверенно подходит к кровати и около неё резко опускается на колени, упираясь ими в белый мягкий коврик.

— Что ты делаешь?

Ответа не последовало. Вместо этого Виолетта, не поднимая взгляда на лицо кондитера, раздвигает шире его колени и тянется рукой к паху. Нащупывая сквозь ткань гениталии между внутренних сторон бёдер, она улыбается и пресекает попытку Вонки сжать ноги вместе.

— Успокойся, мальчик. Тебе понравится. Всем мальчикам это нравится. — Борегард заправляет за уши светлые волосы, а затем просит кондитера привстать, чтобы спустить с него все оставшиеся тканевые вещи, кроме высоких гольфов тёмно-бордового цвета. Девушка нежно берёт одной рукой спокойно лежащий член и слегка массирует его головку подушечкой большого пальца. — Смотри, я спрашиваю у тебя, не заставляю и не насилую. Это будет неплохим началом. Можно?

Вильям уже сам сильно раздвинул ноги и начал смотреть куда-то в конец комнаты, не понимая своих ощущений. Внутри всё свернулось, как молоко или кровь. Он уже дышит со сбитым ритмом и еле заметно кивает.

— Его когда-нибудь брали в рот? — Девушка смотрит снизу вверх большими глазами. Ей дали зелёный свет. Ей хочется начать, но нужно подождать. Задать неловкий вопрос.

— Нет… Тебе не обязательно это делать. — Вилли нервно запускает пальцы в свои волосы и опускает взгляд на лицо Борегард. Девушка выглядит излишне спокойной и непоколебимой. Она водит тонкими пальчиками по стволу и прикусывает губы.

— Я знаю. Я просто хочу сделать тебе приятное. — Пока Вонка пытается что-то возразить, Виолетта сжимает одной рукой его щиколотку, натягивая ткань на гольфах, а сама подносит лицо ближе к паху и приоткрывает губы, обжигая головку пениса своим горячим дыханием.

Девушка набирает во рту побольше слюны и рукой вкладывает небольшую часть органа вместе с головкой, освободив её от лишней кожи. Он пахнет так же, как и все остальные части тела кондитера: приятно и слегка приторно. Виолетта начинает посасывать головку, словно крупный леденец, и ласкать языком уздечку. После первых же её манипуляций кондитер запрокидывает голову назад, будто не хочет на это смотреть, и пропускает через плотно сжатые зубы прерывистый и словно слегка вибрирующий стон.

Борегард прикрывает глаза и вводит пенис чуть глубже в свою ротовую полость. Она сразу старается провести языком по всей площади члена внутри рта, чтобы смочить его слюной. Ему не должно быть больно сейчас. Именно поэтому девушка также старается спрятать зубы, чтобы ненароком ничего не поцарапать. На самом деле Виолетта не ожидала, что ей будет так трудно следить за всеми этими мелочами одновременно. Правой рукой девушка ласково водит по той части ствола, что осталась снаружи, иногда прикасаясь к мошонке, поглаживая её и слегка пощипывая за тонкую кожицу. Левой всё ещё придерживает голень, словно Вонка может сбежать.

— А… а… Мхм… — Стоит ли говорить о том, какие звуки сейчас срываются с губ фабриканта? Ох, эти стоны… Они стали стимулом. Они как музыка для ушей Виолетты. Слушая их, девушка может понимать, что добивается своего. Остаётся надеяться только на то, что Вильям Уилбур Вонка знает, что такое быть благодарным за удовольствие. — Не… Не н… А-а… Х-х…

Чем дольше это продолжается, тем сильнее Борегард входит во вкус. Она всё наращивает скорость, двигая головой вперёд назад, но не впуская орган к себе в глотку. Рвотных рефлексов ей ещё не хватало. Нет, спасибо. Всё должно быть более менее красивым. Меж тем орган набухает и становится твёрже. Значительно твёрже. Виолетта снова поднимает глаза на кондитера, параллельно пытаясь придумать, что делать с избытком слюны, которая уже течёт по подбородку.

И что делать, когда он станет кончать? Всё внутрь, всё в рот? Этот момент девушка не успела продумать. Да и вообще минет был чистейшей импровизацией, чем-то спонтанным и незапланированным.

Вонка выгибается в спине. Рельефы позвоночника выделяются всё сильнее. Его колени дрожат. А что творится сейчас в его голове? Никто и представить не может.

И вот-вот словно близится финал. Вот-вот рот блондинки наполнится белым соком. Вот-вот уретру сведёт лёгким спазмом.

— Нет! Нет-нет-нет… Не надо! — Мужчина резко открывает глаза и впускает тонкие пальцы в светлые волосы девушки, пытаясь отодвинуть её голову от своих гениталий. С чвакнувшим звуком Борегард освободила свой рот и вопросительно взглянула на сладкого магната. Какого чёрта? Счастье было так близко! В голове Виолетты уже рисовались картины о том, как Вилли, бурно кончив, рухнет спиной на белые простыни и шумно выдохнет, а она с трудом проглотит-таки всю белую субстанцию, дабы показать, что она принимает его всего и целиком, а затем зажуёт странный вкус спермы мятной жвачкой. Но нет! Сладенький снова решил всё ей испаганить.

— Извини. Давай не будем дальше… — Язык у Вонки заплетается, он говорит слегка невнятно, будто набрал в рот сахарной ваты. Его лицо выглядит так беспокойно, словно он чувствует вину за то, что отобрал у ребёнка игрушку или яблоко в карамели.

— Всё с тобой ясно. — Вздыхая, подводит итог Виолетта, поднимаясь с колен и ласково проведя пальцами по волосам за затылке кондитера. — Ложись. Получишь то, зачем пришёл, если тебе не нравятся мои бонусы.

— Мне нравится… Просто…

— Просто ты мне не доверяешь. Я знаю. — Виолетта походит к тумбочке, на которой стоит недавно купленная смазка, и берёт белую салфетку, чтобы вытереть губы. Она делает правой рукой какой-то невнятный жест, повелевающий нижнему приготовиться. Сама же отходит к окну, наблюдая за погодой снаружи. Плохая погода. Небо тёмное, тучное, но временно избавившееся от осадков. Виолетта прикладывает руку к стеклу, от которого веет холодом.

— Нет, не так. Лицом ко мне. Ложись на спину. — Уверенно решает Виолетта, снова посмотрев на нижнего. Он, видимо, так привык к коленно-локтевой, что встаёт в неё по рефлексу.

— Зачем? Хочешь видеть мои гримассы? — Кондитер медленно поворачивается и кладёт голову на скопление белых подушек. Ему непривычно находиться в одних только гольфах здесь. Здесь, в спальной его наследницы, которая совсем недавно была бесцеремонно любопытной девчонкой, которая ставила Вилли в неловкое положение, задавая недетские вопросы. Заставляла слегка краснеть и сильно смущаться.

— Молчи, пожалуйста. Лучше молчи. — Борегард как-то неожиданно задирает платье, сбрасывая его с себя и заставляя Вонку вздрогнуть. Она раньше никогда не раздевалась. Конечно, сейчас грудь и гениталии спортсменки прикрывает чёрное бельё, но это всё равно дико непривычно, как однажды почувствовать металл брекетов на своих зубах. Девушка по-хозяйски забирается на свою кровать, и, стараясь выдавить из себя максимум нежности, касается пальчиками кожи на ляжках Вильяма, с напором раздвигая его ноги и двигая за бёдра к себе. — Просто я хочу быть чуть ближе с тобой. Не больше.

Борегард наклоняет лицо к ароматной промежности, но не доходя до неё, касается губами мягкой светлой кожи на внутренних сторонах бёдер. Сейчас его ляжки напоминают ей сдобную выпечку из нежнейшего теста. Вонка слегка дёргается, а Виолетта в ответ на это убирает губы и поглаживает поцелованное место фалангами пальцев.

— Ты очень милый. Поэтому мне хочется целовать тебя. Везде. И это твоё стеснение такое милое. Порой мне даже хочется представить, что ты юная девственница. Эта твоя невинность… Так сильно контрастирует с тем, через что прошла твоя попа. — Слегка ущипнув кончиками ногтей кожу на нижней части мягкого персика, Виолетта поднимает ноги нижнего выше, чтобы можно было увидеть маленькую дырочку в центральной складке. Девушка сильно сжимает пальцами ляжки, чувствуя бархатистость кожи. — Господи, Вонка, какой же ты милый… Ты настолько старше меня, но, чёрт… Как можно быть таким бесконечно сладким?

В доказательство своих слов Борегард припадает губами к промежности и проводит языком по серо-коричневому мешочку под членом. Вильям сладостно вздыхает и закрывает глаза, не собираясь отвечать на эти хвалебные песни.

Почему он так потрясающе пахнет? Как он умудряется следить за всеми этими мелочами: от волосяного покрова на гениталиях и до запаха? С каждой секундой Виолетта всё сильнее хочет, чтобы это тело принадлежало ей. Чтобы она могла в любой момент раздвинуть его очаровательные ноги и творить там всё, что захочет.

— Давай начнём, пожалуйста… — Кондитер подаёт голос, напоминая, зачем он сюда пришёл, и даже протягивает бутылочку со смазкой. Виолетта принимает лубрикант из его рук, специально соприкасаясь пальцами с его кожей.

— Ах, какая же у тебя нетерпеливая дырочка. — С улыбкой говорит Борегард, выдавливая лубрикант на пальцы и начиная смазывать анальное отверстие. Сначала круговыми движениями девушка наносит лубрикант на плотно сжатый сфинктер, а затем старается проникнуть внутрь пальчиком. Сначала это всегда удаётся с трудом, потому что нижний зажимается. — Расслабься. Не в первый же раз, мистер Вонка.

Вставив два пальца, Виолетта начинает мастурбировать анус правой рукой, а левой поглаживает по животу. Сладкий магнат снова не может спокойно уложить голову, а постоянно поворачивает её то в одну, то в другую сторону. Он перестал подавлять стоны. Не думает уже ни о чём. Закусывает губы, делая их более пухлыми и более желанным для Борегард. Она же нехотя вынимает пальцы из тёплой плоти фабриканта, охватывает руками его согнутые в коленях ноги, приподнимает их ещё выше, и вводит головку страпона. Вонка даже решается помочь страпонессе, понимая, что её руки заняты, сам охватывает пальцами игрушку и с излишней осторожностью впихивает её в себя.

— Х-х… Боже… — Он болезненно стонет, насаживаясь на игрушку и понимает, что не имеет такой силы воли, чтобы протолкнуть её глубже. — Помоги мне…

Виолетта уже разместила его ноги так, чтобы они не мешали и были подняты, и её руки снова освободились. Она нежно убирает кисть Вильяма и кладёт её на простынь, слегка сжимая, а сама делает толчок бёдрами. Колечко сфинктера уже растянулось под диаметр страпона, поэтому легко впускает внутрь остальную часть игрушки.

— Больно, мальчик мой хороший? Тебе это нравится? — Виолетта поглаживает по ляжкам. Виолетта наклоняется и целует губами в нижнюю часть живота. Вилли содрогается из-за этой мелочи, зажимается.

— Да, н-но… Не делай так… Мхм… — Вонка не может лежать спокойно. Он извивается, сам не понимая, хочет ли он насадиться глубже или, наоборот, сойти с члена. Но Борегард не даёт ему сделать ни первое, ни второе. Она крепче сжимает оголённые бёдра и держит их, управляя страпоном внутри кондитера. Его рот открыт, он пытается схватить воздух, а Виолетта не может оторвать взгляда от этого выражения его лица. Ей хочется фанатично засунуть язык в открытый рот Вилли и вылизать там всё, начиная с дёсен и заканчивая нёбным язычком.

Манипулируемая этими мыслями, Борегард подаётся вперёд, продолжая двигать игрушкой, наклоняется к безволосой груди мужчины и целует в центральной точке. Выражение лица мастера меняется. Он слегка морщится и втягивает воздух сквозь зубы. Не нравится. Виолетта отстраняется от его груди, но не убирает руки. Она нежно проводит пальчиками по его телу, стараясь трахать Вонку и не терять темп. Подушечки пальцев легонько касаются розоватых сосков, и Борегард подмечает, что они до безумия нежные и мягкие, а также довольно крупные для мужчины. Не справляясь с удушающим умилением, девушка снова опускает голову и касается этих милых деталей губками, слегка покусывая кончиками зубов.

— Нет, Виолетта, не надо. Мне больно… Ах… Не трогай… Просто… — Вместо того, чтобы закончить предложение, кондитер упирается рукой в плечо Виолетты и слегка отталкивает её, так как на большее у него не хватает сил. — Перестань. Я так не хочу.

— Господи, Вонка, как же ты не можешь понять. Я, кажется, люблю тебя. Люблю твоё сладкое тело… Ах… Твою ароматную кожу. — Борегард, как настоящая упрямица, тянется губами к шее своего нижнего, замедляя своё движение и останавливая его вовсе. Она вынимает игрушку из дырочки, не обращая на неё внимания, и проводит ладонью от лобка до груди Вильяма. — Ты такой хорошенький. Но такой недотрога.

— Нет… Виолетта, опять? Нет! — Кондитер раздражённо и с нотками брезгливости снимает с себя руку девушки. Он поднимается и садится на кровати, прикрывая генеталии одеялом. — У нас не будет снова так, как ночью. Я не для этого согласился прийти. Ты же не тупая, Виолетта, так почему ты не можешь понять с первого раза? Мне не нравятся твои прикосновения. Мне не нужны твои ласки. И тем более противные поцелуи.

Он говорил с искренним отвращением, говорил не смотря на девушку. Его красивое лицо перекосили неприятные эмоции. Он не хочет продолжать это. Не хочет снова получить засосы на теле. Не хочет это терпеть.

— Ты хоть когда-нибудь начнёшь интересоваться тем, чего хочу я? — Борегард плотно сжимает зубы, чувствуя, как разгорается гневный пожар под рёбрами. Она поворачивает его лицо на себя. Какого чёрта он не смотрит на неё, когда Виолетта с ним разговаривает?

— Я уже понял, что ты хочешь. Хочешь психологически меня иметь. Это по-другому называется. Точно не любовь. — Кондитер встаёт с кровати, собираясь оставить Борегард одну. — Чёрт. Всё так хорошо начиналось, Виолетта.

Этот упрёк в словах начинает ужасно бесить. Ощущение начинает бить девушку изнутри. Её трясёт от злости. Почему она не может сейчас добиться своей небольшой цели? Опять проигранный бой?

— Стой. — Слегка дрогнувшим голосом Виолетта заставляет Вонку обернуться и приподнять брови. Девушка встаёт с кровати, поправляет бюстгальтер, и берёт застывшего на месте фабриканта за плечо. Внутреннее пламя подсказало один вариант. — Идём. Сделаю, как ты хочешь. Без прикосновений. Без поцелуев. Без чувств. Даже не будешь видеть моё лицо.

План Виолетты был прост. Если Вонка не принимает её ласку и любовь, нужно доказать, что без этого ему будет ещё хуже, что на самом деле это спасение для него. Нужно давить.

Вильям недоверчиво смотрит около минуты, вглядываясь в побелевшее лицо Борегард и выискивая в его чертах подвох.

— Я обещаю. Только останься. — Виолетта делает мастурбационное движение по страпону, обхватывая его ладонью. Она не отрывает взгляда от глаз Вилли, и делает приглашающее движение рукой. — Если хочешь, я оденусь.

Вонка смахивает это головой и возвращается к кровати, покачивая бёдрами, словно молодая гламурная девушка. Он делает это не специально, такая походка появилась сама по себе. Магнат упирается предплечьями в белые простыни, опускает голову и прогибается в спине, выпячивая свой персик. Виолетта пристраивается сзади и снова выдавливает лубрикант, на этот раз только на игрушку. Она приподнимается на коленях и, держа искусственный член правой рукой, вставляет его. Как всегда, фаллос задерживается у входа, упираясь в плотно сжатый сфинктер, но через полминуты протискивается внутрь.

Кондитер шумно выдыхает в подушку, касаясь её лбом, но не ложится полностью, всё ещё держась на локтях и сжатых в кулаки кистях. Виолетта, как и обещала, лишний раз не касается ни спины, ни ягодиц, ни гениталий. Она лишь приближается своим лобком, вводя страпон глубже. Она хочет всунуть его до конца и только потом начинать колебания. Борегард снова выдавливает смазку на оставшуюся снаружи часть фаллоса и делает сильное движение вперёд, вставляя до упора.

Болезненный крик. Вонка дрожит всем телом, словно мёрзнет в ледяной воде. Его лицо сильнее краснеет от напряжения. Он уже с большим трудом стоит в позе, не падая лицом на постель. А Виолетта начинает двигать тазом вперёд-назад, то прижимаясь, то отталкиваясь, причём руки она держит на своей талии, стараясь не терять равновесия.

Борегард наблюдает за тем, как кондитер с каждой секундой теряет силы. Неужели он, действительно, не хочет в такой тяжёлый момент почувствовать нежное прикосновение, поглаживание или поцелуй? Блондинка ускоряется, а кровать проминается всё сильнее под коленями партнёров.

— А!.. Ам… Мхм!.. — Вилли такого ритма не выдерживает. Он падает верхней половиной тела на постель, начинает обнимать подушку и сжимать пальцами простынь. Он стонет как актёр в гей-порно, не закрывая рта, и не успевает нормально дышать.

Ну, а Виолетта… Она смотрит на фабриканта сверху вниз с разочарованием в лице. Она не чувствует, как нарастает физическая усталость, потому что все её мысли сосредоточены на отношениях. Она решает всё-таки нарушить правило о прикосновениях, но вовсе не для того, чтобы успокоить нижнего. Наоборот, девушка сжимает руки на талии Вильяма, пытаясь хотя бы частично зафиксировать его тело. Так толчки становятся ещё более глубокими. А ощущения ещё более болезненнымми. Баночка со смазкой лежит где-то сзади, и Борегард не собирается снова брать её в руки.

— Виоле… тта… М-м… м-м… — Вилли решает подать голос, пока он ещё может говорить. Он снова начал скулить, пуская слюну на подушку, кусать губы и жмуриться. — Я так не смогу. А-ах… Я не… Я так не кончу.

— Кончишь. Уверенна, такая шлюха, как ты, не сможет не кончить под таким членом. — Девушка слегка замедляется и делает несколько растянутых, но глубоких толчков, а затем, не вынимая игрушки из заднего прохода кондитера, втискивает туда пальцы и растягивает ими дырочку. Вонка вскрикивает и пытается податься вперёд, но Борегард охватывает его сильной рукой и притягивает назад. — Удивительно. Ты был милейшим существом двадцать минут назад. Таким прелестным мальчиком. Мне хотелось поцеловать каждый миллиметр твоего тела. Мне хотелось сделать тебе так приятно, чтобы ты улыбался и прикрывал глаза от удовольствия. А сейчас ты превратился в грязную шлюху, которая хочет только крепкий член, и больше ничего. И теперь мне ничего не остаётся, кроме как драть. Тебя. Страпоном. Как. Суку.

— Прекрати… Пожалуйста. Стоп… Не надо. — Вильям вжимается щекой в подушку и с силой сжимает зубы. Его лицо меняется в гримассах, а сил на то, чтобы встать и сойти с игрушки, совсем не хватает.

— Что? Неужели не нравится? Как же так? Я же делаю всё, как ты хотел… Нет лишних прикосновений. Нет поцелуев. Нет ласки. — Виолетта начинает улыбаться, наблюдая за бессмысленными попытками Вилли Вонки мастурбировать, чтобы облегчить ощущения.

— Я не… А!.. Не это имел ввиду. — Чтобы сказать пять слов, ему понадобилось больше минуты. Глаза кондитера уже влажные, уже наливаются слезами. Губы дрожат. — Мне мх… Больно. Мне больно. Больно.

Виолетта молчит в ответ на это и чувствует, что сама сильно устала. И ей, действительно, становится жалко Вонку. Но, чтобы план сработал, нужно оставить психологические терзания и довести дело до конца. Девушка делает движение назад, выводит страпон почти полностью, оставляя внутри только головку, берёт рукой член кондитера и снова заталкивает игрушку до конца, параллельно сделав пару мастурбационных движений.

— А-а… А! А-ах… — Кондитер чувствует, как его семя извергается на постель, а страпон покидает прямую кишку. Мужчина падает вбок, чуть левее испачканного спермой участка простыни, не в силах держаться на коленях. Он шумно дышит, прикрыв глаза, но пытается сфокусироваться на чём-то одном, чтобы остановить головокружение. Гольфы сползли до щиколоток. Вся нижняя половина тела изнывает от тупой боли. Перед глазами мелькают тёмные пятнышки. Дыхание выравнивается и становится глубоким и размеренным.

Виолетта убирает с постели лубрикант, снимает с себя страпон, промакивает сперму сухой салфеткой, а затем устремляется к шкафу. Вилли наблюдает за ней полуприкрытыми глазами, не в силах даже повернуть голову. Девушка минуту смотрит на содержимое своего гардероба, а затем достаёт из шкафа короткий комбенизон небесного цвета с открытыми плечами и высокие каблуки. Борегард быстро переодевается, снимая лифчик и специально поворачиваясь лицом к Вилли. Она поправляет свои волосы, укладывая растрепавшуюся их часть обратно в каре, а затем идёт к выходу из комнаты.

— Куда ты? — Слабым голосом спрашивает Вильям, чуть приподнимая голову от подушки. Его взгляд проскальзывает по длинным и спортивным ногам Борегард, подмечая открытость её комбинезона.

— В клуб. — Девушка поворачивается и осматривает нижнего, который без сил лежит на животе с открытой задницей. — Я бы с удовольствием осталась, поцеловала тебя, погладила по попке и уснула рядом, но тебе всё это неприятно, так что… Пойду в клуб и найду мужика, который будет желать моих губ и вагины больше, чем ты.

Вилли устало выдыхает, не желая узнавать подробности, потому что глубоко под рёбрами щёлкнуло и заныло. Борегард осторожно подходит к нему и накрывает нижнюю половину тела кондитера белым пушистым одеялом.

— Отдыхай. — В голосе девушки чувствуются нотки нежности и заботы, от которых она не может избавиться. Виолетта наклоняется к Вилли, поправляет его волосы, чтобы те не падали на глаза, а затем дарит ему тёплый поцелуй в щеку, ожидая реакции. Мастер ведёт уголком рта, выдавая что-то похожее на усталую улыбку. Ну, а Борегард берёт пальто и покидает комнату. А затем покидает фабрику, полной грудью вдыхая влажный вечерний воздух.

Комментарий к Часть 3. Боль с ароматом лаванды

Спасибо, что прочитали мою работу ~

Следующая часть в процессе, но я буду рада, если поддержите отзывами

========== Часть 4. Стать её пьяным бредом ==========

Это душное помещение теперь ещё и пропахло сигаретным дымом. Тяжёлая атмосфера клуба давит со всех сторон. Она душит. Эта пульсирующая музыка на низких тонах зомбирует, а алкоголь затуманивает рассудок. Здесь не одна она такая. Здесь все такие. Ну, может быть, кроме бармена.

Мужчина с аккуратно стриженной бородкой и пронизывающим взглядом продвигает по столу стакан с виски, по своей форме напоминающий русскую стопку. Виолетта Борегард уже на автомате глотает напиток и старается придержать заметно потяжелевшую голову. Да, вначале она пила коктейли, но теперь девушке не хочется тратить на это время. Она разглядывает бармена вот уже двадцать минут и никак не может понять: нравится ей этот мужчина или нет.

Меж тем голоса вокруг стали сливаться в один нескончаемый поток шума, движения и алкогольного опьянения. Девушка поворачивает голову, оглядывает ближайшие несколько квадратных метров, и чувствует, что ей становится ужасно одиноко. Она пришла сюда знакомиться и искать кого-нибудь, с кем можно провести ночь, но отчего-то ситуация вышла из-под контроля.

Конечно, к Виолетте подходили молодые мужчины, угощали коктейлями и пытались привлечь её внимание, но что-то блондинку в них постоянно не устраивало. То ли они были слишком самоуверенными, то ли недостаточно красноречивыми… Один раз рядом даже оказалась красивая и жутко сексуальная девушка с волосами цвета переспелой сливы, но Борегард довольно быстро от неё избавилась, вставив в диалог пару едких фраз насчёт однополой любви.

Но чем больше стаканов со спиртным было выпито, тем сильнее под рёбрами разжигалась потребность в общении. И вот уже начинает казаться, что бармен мог бы стать отличной компанией.

Ещё одна рюмка чего-то крепкого. Ещё один неопределённый период времени. Ещё один молодой человек рядом шепчет комплименты. Виолетта знает себе цену, но не хочет просидеть здесь всю ночь одна. Она, кстати, совершенно не догадывается, сколько на часах времени, да и вообще начинает ужасно медленно соображать. Глаза закрываются, но девушка остаётся в мутном сознании. От выпитого уже начинает подташнивать. Перед глазами всё смешивается, но Борегард чувствует, что уже не сидит на месте. Кто-то куда-то её ведёт, а она ничего не может понять.

Виолетта неровно поворачивает голову, пытаясь увидеть, кто находится рядом. Какой-то рыжий парень с довольной ухмылкой держит за талию и направляет в сторону туалетов. От него сильно пахнет дешёвыми сигаретами, и от этого девушку начинает тошнить ещё сильнее.

— … да она уже в мясо! Да всё будет нормально! — обрывки разговора дошли до Борегард, когда парень уже подталкивал её к двери в мужскую уборную. Слышится ещё один голос, менее нахальный, но всё равно неприятный. У Виолетты сводит ноги, ей уже не хочется ни с кем разговаривать и проводить время. Она слегка постанывает, когда её прижимают к стене и пытаются о чём-то спросить.

— Эй, я даже не знаю, кто ты… — Девушка подаёт голос, но язык заплетается. Выходит что-то очень невнятное, поэтому парень в ответ смеётся и, кажется, называет своё имя, которое Борегард пропускает мимо ушей. От какой-то непонятной усталости она прикрывает глаза, а затем чувствует, как парень целует её в шею. Но это не те губы. И не те руки начинают лапать за грудь и патаются разобраться с комбенизоном. — Чёрт… Уйди. Уберись.

Виолетта неловко ныряет, выбираясь из объятий рыжего парня, но пьяно оступается, не удерживаясь на высоких каблуках. Она делает пару шагов, но потом, вместо того, чтобы свалиться на пол, опять угождает в чьи-то руки. Ещё один парень. Теперь в клетчатой рубашке, и пахнет от него по-другому. Ничего противного.

— У тебя всё в порядке? — он спрашивает, помогая Виолетте вернуть равновесие.

— Конечно, у меня всё норма-а-ально. Я всегда всё держу под контролем. — Борегард пытается сфокусировать замыленный взгляд на чертах лица этого человека и чувствует непонятное дежавю. Где-то она точно видела это смазливое и слегка подбешивающее лицо. — Потому что я чемпион, а не… Не неудачница, как ты!

Её снова стали держать за талию и вести теперь уже в обратном направлении. Ноги словно набиты ватой, а картинка перед глазами мутная и смазанная. Виолетта чувствует, как щекочущее ощущение поднимается из живота в горло и нос. Девушка начинает пьяно смеяться, запрокидывая голову назад, и всё ещё держится рукой за плечо смутно знакомого человека. Да кто это, чёрт возьми? Он аккуратно усаживает Борегард на диванчик, чем её очень радует.

Виолетта заканчивает справляться с приступом смеха на высоких частотах, а парень в это время терпеливо ждёт рядом. Успокоившись, девушка надавливает пальцами на виски и пытается всмотреться в лицо молодого человека. Наивные голубые глаза, торчащие уши, крупные передние зубы и ямочки на щеках.

— Э-э-э… Чёрт, я вспомнила! — Виолетта напрягается, пытаясь вытащить из глубин воспоминаний имя мальчишки, с которым познакомилась восемь лет назад. — Бакет! Чарли, да?

Он кивает, но Виолетта слишком пьяна, чтобы распознать эмоцию на его лице. Девушка победно хлопает ладонями и закидывает одну ногу на другую, вжимаясь в спинку диванчика.

— Почему ты здесь? — Негромко спрашивает Чарли, наклоняясь ближе к Борегард. Кажется, он совершенно трезв. И пока не понятно, что он вообще делает в клубе.

— Я здесь, потому что я отдыхаю, вот почему. — Зажёвывая слова, проговаривает девушка и оглядывается по сторонам, ищя взглядом что-нибудь, что можно выпить. — А, вообще, почему ты тут мешаешь мне искать мужчину? У тебя шансов ноль, можешь даже и… и не пытаться.

— Виолетта, тебя сейчас чуть не износиловали в туалете! Если я уйду, всё будет ещё хуже. Мне кажется, тебе пора останавливаться. — Чарли повышает голос, пытаясь достучаться до девушки.

— Ой, у меня всё было нормально. Я держала с этим парнем дистс… э… дистанцию. — Борегард опирается о подлокотник дивана и придерживает рукой свою светловолосую голову, прижимаясь щекой к своей ладони. — Я не могу сейчас уйти, я ещё не потрахалась по-человечески.

— Ты ищешь здесь секс? Почему? — На лице Бакета появляется эмоция, которая сочетает в себе недоумение и отвращение.

— Потому что Вилочка мне не даёт! Точнее… Он даёт, даже слишком, но не так, как надо. — Блондинка снова начинает невнятно что-то бормотать, постанывая от тянущего ощущения в ногах и усиливающейся тошноты. Чарли только поднимает одну бровь, пытаясь вслушаться в эти пропитанные спиртным слова. — Я, вообще-то, не буду перед тобой оправдываться. У тебя, вот, есть девушка? Хотя, нет, мне не интересно. Мне интересно, что мне надо сделать, чтобы этот шлюхер почувствовал хоть какое-то притяжение.

— Я не понимаю, о чём ты. — Сдаётся Бакет, опустив руки к себе на колени и перестав разбираться в пьяном бреду Борегард. — Ты сейчас говоришь про мистера Вонку?

Виолетта, устало вздыхая, кивает и прикрывает глаза. В её голове сейчас хаос, а беспорядочные мысли крутятся вокруг одного человека. По рукам начинает бежать дрожь и неприятный холодок. Что сделать, чтобы это прекратилось?

— Знаешь, Чарли, иногда я думаю, что он был бы больше рад, если бы конкурс с билетами выиграл мальчик. Думаю, ты или кто-нибудь другой твоего пола могли бы дать ему больше, чем я. И я сейчас говорю не про фабрику, а про секс. Все эти игрушки никогда не сравнятся с настоящим членом. — Виолетта видит выражение лица Чарли и её снова пробивает на смех. Кажется, она начинает болтать лишнего. Но Борегард знает, что Бакет не станет кому-нибудь об этом рассказывать. Он слишком порядочный для этого. — Ха! Я и забыла совсем, что у нормальных пар всё наоборот.

— Погоди. — Прерывает Чарли, смотря прямо в глаза Виолетты, которая улыбается, вспоминая какие-то милые моменты из их жизни. — Так вы вместе или…

— Нет, конечно! Как можно?! — Виолетта вспыхивает с излишней эмоциональностью, чуть не уронив со столика бокал с ананасовым соком. — Кондитер должен летать в одиночестве… Что он там ещё говорил? Вобщем, никто ему не нужен. Какой там… «вместе».

Девушка отворачивается, не дожидаясь какой-либо реакции Чарли, и устремляет взгляд куда-то вглубь шумного и прокуренного зала. Глаза начинает щипать. Хочется разреветься и уткнуться куда-нибудь в уголок дивана. Но слёзы — это признак слабости. Непозволительной слабости. Никаких слёз.

— Ясно. — Чарли напряжённо откидывается на спинку диванчика. На самом деле ничерта ему не ясно. Виолетта кажется расстроенной и уставшей, хотя, казалось бы, какие проблемы могут быть, если ты живёшь на шоколадной фабрике Вонки.

Молчание затягивается. Чарли Бакет чувствует эту неловкость всеми клеточками тела. Ну, а Виолетта… Пялится в одну точку, прокручивая в памяти моменты последних нескольких дней.

— Меня тошнит от всего этого дерьма. — Девушка действительно чувствует неприятное ощущение в животе, которое поднимется всё выше и выше. Вкус алкоголя словно распространился по всему организму и вызывает это ужасное чувство.

— Может, тебе дойти до туалета? — Заботливо спрашивает Чарли, но Виолетта на это только раздражённо отмахивается.

— Если меня и вырвет, то в чистой уборной рядом с моей спальной, а не в этом ужасном клубе. — Борегард меняет позу на более сосредоточенную, пытаясь выровнять осанку. Однако, голова начнёт кружиться, словно на карусели, и заставляет схватиться руками за диван, чтобы не потерять равновесие даже сидя.

— Давай я провожу тебя до фабрики? — Чарли обеспокоенно оглядывает побелевшее лицо Виолетты и понимает, что ей уже становится плохо и что следующий бокал алкоголя может оказаться совсем уж лишним. — Мистер Вонка сможет позаботиться о тебе, если ты сейчас вернёшься?

В ответ Виолетта взрывается звонким смехом, вытягивая руки перед собой, словно только проснулась.

— Ты серьёзно? Чарли, твой обожаемый мистер Вонка ни о ком не сможет позаботиться! Он сам — ребёнок, за которым нужно следить. Я вообще не понимаю, как ему в голову пришло забрать кого-то из детей на фабрику. — Виолетта делает глоток сока из бокала, который протянул ей Бакет, а зетем запускает пальцы одной руки в свои светлые и спутанные волосы. — Я знаю, что жизнь на фабрике с Вонкой кажется сказкой. Сначала. Как только я там оказалась без матери, без друзей, без кого-либо ещё, я стала предоставлена сама себе. Я справлялась со всем сама. Вилли просто не был готов к тому, что с ним будет жить девочка. Он подумал только о том, какую пользу мы можем ему принести, но не больше. — Виолетта вдруг стала слишком серьёзной, не прерывая зрительный контакт с Чарли. — Знаешь, какая паника у меня была во время первых месячных? Когда я ещё ничего об этом не знала, а у меня между ног шла кровь, дико болел низ живота и сводило ноги? Здесь бы пригодилась мама, но она вернулась в Атланту, а я была на фабрике с Вонкой, который, кончено же, ничем бы мне не помог. Я просила его вызвать скорую, потому что мне было очень плохо, страшно и ничерта не понятно, но он этого не сделал из-за собственных тараканов. Мне пришлось добираться до больницы в состоянии истерики, а он даже не посчитал нужным меня проводить. А ты говоришь… позаботиться обо мне. Ему нет дела до меня. Может быть, если бы на моем месте оказался кто-то другой, всё было бы иначе. А, может, он просто кретин.

— Так… Что мы будем делать с тобой сейчас? — После небольшой паузы спросил Чарли, глядя на затухающий огонь в глазах Борегард. Кажется, она совсем поникла от этого разговора.

— Я не знаю. — В голосе появилась сильная рябь. Виолетта прикусила губы, чтобы они не дрожали и не кривились. Ещё немного, и она сломается. — Я хочу к нему. Я не знаю, что мне сделать, чтобы он обнимал меня.

— Пойдём… — Чарли встаёт и протягивает руку девушке. Она смотрит на этот дружеский жест холодным взглядом и не принимает его. Виолетта поднимается и пальцами зачёсывает спавшие на лицо волосы назад. Она в состоянии позаботиться о себе сама, но в компании идти будет легче. Однако, сделав несколько шагов к выходу и обнаружив ужасную нетвёрдость походки, Борегард всё-таки цепляется за руку Чарли, который выводит её из душного клуба на улицу. А там дождь. Неприятный дождь из мелких капель. Под ним можно спокойно пройти без зонта, но всё равно противно.

Чарли и Виолетта идут по мокрому асфальту в сторону самого громоздкого здания в городе. В сторону фабрики, из труб которой поднимается дым. Тёмный дым в тёмном небе, заполненном тёмными облаками. И звёзд не видно. Бакет прожил здесь всю жизнь, а Борегард последние восемь лет. Чарли и Виолетта, спустя некоторое время, что заняла дорога от клуба до фабрики, останавливаются перед высокими воротами, молча оглядывая это строение. За столь долгое время Виолетта должна была начать чувствовать себя здесь, как дома, но… Нет. Очень многое навсегда останется для неё чужим.

— Когда-нибудь эта сука всё равно станет моей. — Тихо говорит Виолетта, не отрывая взгляда от башен фабрики. Её сознание слишком туманно. Её шатает из стороны в сторону, и свежий воздух совсем не помогает собраться. Сейчас она зайдёт внутрь, в тёплое помещение, и станет ещё хуже. Но на это плевать. Под рёбрами всё болит и изнывает. Хочется побыстрее найти Вилли и обнять его, и плевать: согласен он на это или нет.

***

В коридорах фабрики темно. Виолетта уже привыкла к тому, что ночью свет в жилой части здания отключается. Но путь от входа и до своей комнаты, а также до спальной Вилли Вонки, Виолетта выучила наизусть. Теперь она на автопилоте добралась до коридора с комнатами и уверенной, хоть и кривой походкой шагает в сторону почевальни своего кондитера. А куда ещё, если не к нему? Когда внутри становится пусто, когда голова пухнет из-за пьяных мыслей, а тело бьёт дрожь, хочется забраться в постель и прижаться к тёплому человеку, тело которого пахнет ароматной дыней и другими свежими фруктами. Да, остаётся надеяться, что и он достаточно сильно устал, чтобы быть не в силах выгнать девушку из комнаты. Тогда и ночь пройдёт спокойно, потому что девушка уснёт, обнимая со спины предмет самой сильной симпатии всей её жизни.

Виолетта останавливается перед входом в комнату Вонки и прижимается щекой к двери, потому что сил стоять ровно не осталось. Хоть бы было открыто… Борегард надавливает на дверную ручку, и она поддаётся, образуя проход. Девушка вваливается в комнату, делает несколько кривых шагов в сторону большой кровати с шёлковым бельём цвета тёмного шоколада, падает на неё и с облегчением прижимаетсяк подушке. Чёрт, как же ей плохо… Глаза закрываются, но Виолетту начинает невыносимо тошнить. Она с трудом снова поднимает веки и начинает водить рукой по постели, пытаясь нащупать живого человека, хозяина этой комнаты и фабрики, но никого не находит.

— Ты… Где? — Нахмурившись, Виолетта отрывает голову от мягкой пуховой подушки и оглядывает пустую, как оказалось, комнату. Вонки здесь нет. А где он? Чёрт!

Чёрт. Чёрт. Чёрт. Если его нет в собственной спальной, то магнат может находиться где угодно, в любой части огромнейшей шоколадной фабрики, что в 50 раз больше любой другой. Всё внутри рушится. Все надежды прижаться подбородком к плечу фабриканта со звоном разбились, как разбился бы стеклянный лифт, если бы отказали двигатели.

Виолетта, приложив огромные усилия, поднимается с кровати, пропахшей ароматом тела сахарного шоколадника, и выходит из комнаты, как бы та не манила остаться. Она жутко устала. Но больше всего неприятных ощущений доставляет противное одиночество. К чёрту всё. Надо добраться до спальной, попытаться хотя бы частично прочистить желудок в туалете и лечь спать, закутавшись в одеяло. Вот, чего сейчас хочется Борегард, если другого не дают. С такими мыслями она доползла до своей комнаты и, как своенравная хозяйка, распахнула дверь в надежде снова рухнуть на постель.

Однако, это маленькое желание быстро улетучилось, как только Виолетта окинула взглядом стальных глаз свои владения. Тёмный мужской силуэт около окна и запах смазки заставил пьяных бабочек в животе ожить и радостно заметаться внутри.

— Вилочка! — Девушка расплывается в улыбке и, шатаясь, подлетает к уже частично одетому Вилли Вонке. Конечно же, организм не выдерживает, и Борегард, вместо того, чтобы обнять своего кондитера, безвольно повисает на его плечах.

— О, господи, Виолетта… — Фабрикант вынужденно придерживает её за талию, чтобы не свалиться под весом спортивного тела. Пьяная девушка трётся грудью и тычется лицом в шею. Это раздражает. Вонку вообще дико бесят напивающиеся люди, которые перестают себя контролировать. Они становятся ещё более противными, чем обычно. — Перестань. Отцепись от меня.

Виолетта отстраняется с гримасой неудовлетворённых желаний, но выражение её лица быстро смягчается и снова становится улыбчивым.

— Ты остался здесь… Ик… Ты ждал меня? Сла-а-адкий… Какой же ты чудесный. — Борегард складывает кисти рук в замок и влюблённо прижимает их к щеке, рассматривая недовольное лицо кондитера. Затем девушка пытается снять с себя обувь, но не удерживается, балансируя на одном каблуке, и падает на пол. Вонка рефлекторно ловит её и заставляет подняться и устоять.

— Ох, боже, за что мне это… О чём ты думала, когда так напивалась? — Постанывающим голосом произносит Вильям, удерживая Борегард за плечи, сажая её на кровать и сам устраиваясь рядом.

— О-ох, мне так плохо. — Девушку ломает, и она, в поисках поддержки, ложится головой на колени мужчины. Но он встаёт и отходит к окну, оставляя Виолетту на постели. Но ей на месте не сидится, поэтому блондинка сползает на пол, запуская руку под голубую ткань комбенизона и лаская грудь.

— Я к этому не причастен, поэтому терпеть не намерен. — Вонка забирает свой пиджак, который несколько часов назад сняла с него Виолетта, и движется к выходу. Лицо девушки принимает выражение, которое никто и никогда раньше не видел. Её глаза, кажется, становятся больше и наполняются слезами, губы кривятся, а нижняя челюсть напрягается. — Я иду спать. И ты сделай то же самое, чтобы меня не раздражать.

— Не уходи! — Эти слова были последним, на что хватило сил Борегард. После этого плотина разрушилась, не сдержав поток солёной жидкости. Виолетта начала надрывисто реветь, одновременно икая и ещё пытаясь дышать. Она зажмурилась и перестала себя сдерживать, плача и закрывая лицо руками.

Вильям застыл у выхода из комнаты, не веря своим ушам. Он правда слышит, как сильная и выносливая Борегард плачет? Та девочка, которая поражала его своей устойчивостью, нахальной самоуверенностью и гордостью? Это она сейчас ревёт у него за спиной? Он боится повернуться и увидеть этот кадр во всех красках, но жалобный плач заставляет его это сделать.

— Ох, Виолетта, зачем… Зачем ты это делаешь? Давай я просто уйду, а ты просто ляжешь спать? — Он не хочет нести за это ответственность. Не хочет углубляться. Вся эта ситуация не вписывается в принципы его обычной жизни, полной детских радостей и радужных леденцов. Это неправильно. Это его огорчает. Эта игра уже совсем не весёлая.

— Конечно, уходи! Конечно… — Виолетта всхлипывает и опускает голову, облизывая с губ слёзы, которые скатились по лицу. Всё её тело бьёт дрожь. Плечи сводит. И становится душно. — Иди. Я вижу, как я тебе противна. Я ненавижу тебя. И твоё отношение. — Почти после каждого короткого предложения Борегард ловит ртом воздух, стараясь не задохнуться. — Я привыкла тут быть одна. Ты никогда не был со мной. Не говорил со мной. Обо мне. О моих проблемах. Иди отсюда. Тебе никто не нужен. Я знаю.

Всё это давит на него. Вилли Вонка тянется рукой к двери и больше всего на свете хочет проснуться. Чтобы всё это оказалось плохим сном. Все эти чувства, отношения, все эти слёзы и слова. Она говорит с таким напором, уничтожая всю его внутреннюю уверенность. Разрываясь между желаниями сбежать из этой комнаты и поступить по совести, Вильям выбирает второе. Он нехотя вешает пиджак и возвращается к Борегард, садясь рядом с ней на полу возле кровати. Виолетта смотрит в пустоту, а внутри закипает и бурлит чувство привязанности.

Кажется, Вонка ещё никогда не чувствовал себя так неловко. Ему очень трудно было поднять руку и приобнять девушку. Но она снова сделала всё сама, положив голову на плечо кондитера и обняв его за талию, как маленькая девочка. Победив себя, Вильям прижимается губами к светлым волосам на макушке Борегард и дышит тёплым воздухом.

— Это ты во всём виноват. — Тихо говорит Виолетта севшим голосом, положив руку на колено кондитера и прикрыв глаза. — Это из-за тебя я не смогла ни с кем переспать. Я просто не могу не думать о тебе. Но мне тебя всё равно не хватает.

Вилли молчит. Не знает, что ответить. Он боится, что сейчас только усилит чувства своей наследницы. А ему это зачем? Ему совершенно не ясно, что между ними происходит. Не понятно, что чувствуется. Как определить, есть ли привязанность? И насколько она может быть сильной? И на что он готов пойти, чтобы добиться спокойствия в отношениях? Что готов терпеть?

— Ложись спать, хорошо? — Мастер приподнимает голову Виолетты за подбородок и смотрит ей в глаза. Никогда ещё они не казались такими глубокими и такими живыми. Внутри всё замирает. Становится страшно.

— Я не хочу одна. Я хочу побыть с тобой. Я не знаю, как ты будешь относиться ко мне завтра. Сейчас я просто хочу побыть с тобой. Просто побыть вдвоём. — Голос Виолетты всё ещё влажный. Всё ещё неспокойный. Вонка чувствует, как её руки дрожат.

— Я лягу спать с тобой. Давай, забирайся на кровать, а я схожу в душ и приду, хорошо? — Вилли приподнимает брови и слегка улыбается, хотя на самом деле ему хочется закричать от напряжения внутри. Он не понимает, правильно ли всё делает. Как не испортить уже пошатнувшиеся отношения?

— Ты обещаешь? — Виолетта уже почти ничего не чувствует, потому что все ощущения смешались. Ко всей гамме эмоций добавилась физическая усталость, и всё вместе стало похоже на неразличимую субстанцию.

— Да. Обещаю. — Теперь голос начинает дрожать у великого кондитера. Он сглатывает. Читает в стеклянных глазах Виолетты маленькую просьбу и решается её исполнить, чтобы она точно послушала его. Вонка чуть наклоняется и, преодолев тошнотный позыв из-за запахов намешанного алкоголя и сигарет, целует девушку в губы. В этот момент они на удивление мягкие и податливые. Борегард закрывает глаза и словно растворяется, поднимая руку и касаясь кончиками пальцев мягких волос возлюбленного. Бабочки в животе ликуют, но устало и удовлетворённо укладываются и успокаиваются.

— Я очень сильно люблю тебя. — Шепчет девушка-черника, полностью отдаваясь и словно проваливаясь в объятия. Тепло человеческого тела успокаивает её и расслабляет. И сердце бьётся медленнее, но сильнее. Удары глубже.

Вилли Вонка поднимает Виолетту, и она даже не думает сопротивляться. Лишь смотрит на него широко раскрытыми глазами. Неужели и он теперь может о ней позаботиться? Борегард в сладком дурмане не замечает, как оказывается в постели, накрытая одеялом. Она лишь видит движение и понимает, что Вилли рядом.

— Я скоро вернусь. Засыпай. — Вонка гладит по руке, успокаивая, хотя у самого внутри паника и хаос. Все установки нарушены, всё вышло из-под контроля. И что теперь делать? Он проверяет, что глаза у девушки закрыты, и затем тихо выходит из комнаты.

***

Какие-то странные и неспокойные сны. В голове всё мешается. Нет чего-то конкретного, но постоянно мелькают знакомые лица и места. Чарли. Вилли. Мама. Почему все они? Сейчас в её снах есть место только для одного. От слишком частой смены сюжетов и вымышленных красок перед глазами Виолетту начинает тошнить ещё сильнее. Она просыпается с ужасным ощущением внутри. Челюсть начинает сводить, а рот наполняется горькой слюной. Нехороший знак.

Борегард приоткрывает глаза, смотрит перед собой в сторону окна и начинает глубоко дышать. Нет никакого желания тащиться в туалет и совать два пальца в рот. Однако судьба оказывается благосклонна, и это ужасное ощущение подступающей к горлу тошноты через некоторое время уменьшается, хоть и не исчезает до конца. В голове тупая боль. Это всё из-за слёз. Слишком долго не плакала. Слишком резко начала.

Виолетта снова набирает в лёгкие воздух и медленно выдыхает. Она поворачивается на другой бок и слепо вытягивает руку, пытаясь дотронуться до тёплого тела. Болезненное сознание рисует прекрасные фантазии. Они о том, как Борегард заберётся глубже под одеяло и прижмётся к своему кондитеру, а он обнимет её и своей нежностью придаст сил, как сделал это пару часов назад, сидя на полу вместе с девушкой. Задыхаясь в этих слишком уж девчачьих мечтах, что так ей не свойственны и так не подходят, Виолетта поднимает голову и оглядывает остальную часть кровати. Пустую часть.

Это словно удар по животу. Заставляет согнуться от боли и сдержанно замычать. Где он? Чёрт возьми, где? Он должен быть рядом. Должен. Должен. Почему его нет рядом? И сколько времени?

Оказывается, прошло не больше двух часов с тех пор, как Вонка уложил свою наследницу спать, пообещав сделать то же самое рядом. Но сейчас его почему-то нет в её постели. А внутри у Виолетты начинает пускать корни корешок сомнений, и с каждой минутой он прорастает всё активнее. Борегард резко стало плевать на головную боль, на тошноту и тянущее ощущение в ногах. Она целеустремлённо встаёт с постели и, не потратив ни минуты на переодевание или обувь, отправляется на поиски.

И сначала она проверяет свою ванную, потому что именно туда должен был отправиться фабрикант, если верить его словам. Но комната пуста. Здесь никого нет, и возникает ощущение, что не было. Орган под рёбрами начинает не по-настоящему болеть. Виолетта выбирается в коридор, оставляя свою спальную освобождённой. В голове куча вопросов, но всех их перебивает подозрение во лжи. Он и не собирался оставаться?

Возможно, что-то случилось. Это предстоит выяснить. И этим Борегард займётся в первую же очередь. Она знает, куда идёт. Направляется в комнату с большой потрясающей кроватью, на которой совсем недавно расцеловывала шоколадного магната. До спальной Вилли Вонки не так уж и далеко идти, но сейчас этот путь кажется нескончаемым. Всё оттого, что Виолетта даже не понимает, чего боится больше: не найти кондитера или обнаружить его совравшим. Что ж… До двери остаётся всего несколько шагов, но даются они с огромным трудом. Всё внутри болезненно перекручивается. Девушка дёргает дверь, и та оказывается не запрета. Но это же ещё ничего не значит, верно?

Виолетта входит в спальную и на ватных ногах подбирается ближе к кровати. А вот и он. Вильям лежит на животе, обнимает подушку и, кажется, видит прекрасные и сладкие сны, какие обычно снятся детям. Он выглядит таким невинным, пока спит. И как ему удаётся совмещать в себе силы и упорство взрослого человека, но при этом так много черт маленького ребёнка?

Первым желанием Борегард было осыпать мужчину недопустимым для леди ругательствами. Но более сознательная её сторона вовремя решила зажать рот ладонью, чтобы не выпустить всю эту кипучую смесь обиды и гнева. Виолетту трясёт от злости. И да, ей больно. Очень больно. Девушка забирается к нему на кровать, нависает над Вонкой, аккуратно поворачивает его на спину и подставляет руку к горлу. Нервный вздох, и Борегард с ломотой в кистях надавливает ладонью на шею нижнего.

Уже через секунду организм Вильяма, почувствовав опасность, просыпается. Он широко раскрывает глаза и хватается за запястье Виолетты. Она сразу отпускает его, но только того, чтобы нажать на грудную клетку и с силой вдавить в кровать.

— Ты что творишь?! — Кондитер резко поднимается, пытаясь отдышаться, сбрасывает с себя руки Борегард. Она же встаёт с кровати и обходит её с озлобленным выражением лица. — Господи, Виолетта, я чуть не подох.

— Мне плевать. Мне глубоко плевать, насколько сильно я тебя напугала и насколько больно я тебе сделала. Потому что ты этого заслуживаешь, сука. — Виолетта наблюдает за тем, как обеспокоенно Вонка встаёт и подходит к ней с диким недоумением в глазах. Он действительно в полном шоке от того, что девушка разбудила его в 4:32 утра, выбрав не самый безопасный для этого способ. В лице немой вопрос, но кондитер даже сказать ничего не может. Он только смотрит на блондинку и пытается понять, что её так взволновало.

Виолетту это всё начинает бесить. Бесить намного сильнее, чем обычно. Боже, что делать с этим кипящим чувством внутри? Его очаг где-то между лёгкими, но жар распространяется по всему телу. И это не тот жар, что бывает при влюблённости или огромном счастье. Борегард с силой охватывает рукой запястье своего ненаглядного, дёргает на себя, заставляя его подойти ближе, а затем отталкивает в нужную сторону и прижимает к стене.

— Эй, мистер Вонка! Знаешь, что я ненавижу больше всего?! — Голос чемпионки стал до жути напоминать её в тот первый день на фабрике. Такой нахальный и вымораживающий, как скрежет по стеклу. Такой оттенок голос Борегард приобретает, когда она на пределе. И это ни для кого не станет хорошим знамением. Она говорит сквозь зубы, смотря прямо в глаза кондитеру и не позволяя ему отойти от стены. — Я терпеть не могу вранье. Особенно от людей, которым я хочу верить.

Виолетта с силой бьёт ладонями по стене, по обе стороны от головы фабриканта. Он вздрагивает и замирает. Он зажмуривается и бесшумно шепчет что-то невнятное. Отвратительное чувство дежавю. Виолетта отрывает руки от стены и раздражённо зачёсывает рукой волосы назад. В последнее время они стали слишком часто падать на лицо. Девушка отходит на два шага назад, но Вонка не двигается с места. Его дыхание становится таким осторожным, еле ощутимым.

— Почему? Почему ты ушёл? Ты же обещал мне! Господи, Вонка, неужели твоё слово ничего не значит? Чёрт, я ведь поверила! Я думала… Ха-ха. Я думала, проснусь в объятиях. Впервые за восемь лет проснусь с ощущением, что я не одна. Почему ты не остался?! — С каждой фразой голос Борегард становится громче, раздражённее. Кажется, ещё немного, и она перейдёт на крик. Девушка снова подошла вплотную к Вильяму, который так и не оторвал спину от стены.

— Я не думал, что ты сейчас проснёшься. Прости. — Кондитер говорит тихо и отводит взгляд, как провинившийся ребёнок. Но сам словно окаменел. И это ещё больше бесит Борегард. Он даже в глаза посмотреть не может.

— Ты… Ты просто придурок. — Сквозь слова Виолетты сочится желчь негодования. Голова закипает. Девушка неосознанно сжимает пальцы. — Почему ты ведёшь себя, как урод? Господи, я поверить не могу, что так прогибаюсь под тебя! Я бегаю за тобой, как мелкая псинка. Я думаю о тебе круглые сутки. Сука. Какая же ты сука. Я довожу тебя до оргазма чуть ли не каждый день. Исполняю все твои грязные гомосексуальные прихоти. Но когда я хочу получить хотя бы минимальную взаимность… Ты даёшь мне надежду, а затем обливаешь враньём!

Виолетта снова сжимает рукой шею Вилли Вонки, но он и не пытается её убрать, смиренно молча.

— Ты не знаешь, что я могу. Ты даже не представляешь, на что я готова пойти, чтобы воспитать в тебе чувство благодарности. — Громкость голоса резко стала ниже. Виолетта замедляется и подносит своё лицо ближе к скулам своего магната. И всё же, почему он молчит? Почему не остановит эту драму? — Я тебе обещаю, мальчик мой, что ты познаешь всю палитру моей любви. И я, в отличие от тебя, своё слово сдержу, хочешь ты этого или нет!

Борегард неожиданно резко поднимает колено и с огромной силой и скоростью вдавливает его в нижнюю часть живота кондитера. С болезненным стоном Вонка сгибается и случайно ложится подбородком на плечо девушки.

— Видишь? Ты уже падаешь мне в объятия! — Победно произносит чемпионка и смеётся, слушая жалкие поскуливания нижнего.

— Это… Неправильно. — Немного хрипящим голосом проговаривает Вильям, с трудом выпрямляется и обнаруживает руки девушки на своей талии.

— Знаешь, что неправильно, мистер Вонка? Неправильно игнорировать очевидные вещи. Неправильно сопротивляться, если ты знаешь, что не сможешь делать это вечно. Неправильно прятаться и сбегать снова и снова! Неправильно гнусно врать! Неправильно трахаться без чувств! Неправильно брать, но ничерта не давать! Неправильно! Вот, что неправильно! Это — неправильно! — Борегард сорвалась на крик. Давно. Уже очень давно она хотела высказать всё то, что её так раздражало. Но дело в том, что это не помогает остудить эмоции и разрядиться. Наоборот, внутри Виолетты всё пылает. Горит ярким пламенем. Сжигает все границы. Она стоит совсем близко, кричит на него и видит, как голова кондитера опустилась. Видит, как дёргается его лицо. Как дрожат плечи. И, о боги, что это? Мелкие солёные капли ручьями бегут по лицу.

— Что? Ты серьёзно? Ты плачешь?! — Борегард пробивает на смех. Запах её духов всё ещё перемешан с запахом алкоголя. А дальше сарказм. — Боже мой, какая я плохая! Ха-ха! Накричала на бедного Вилли. Какой кошмар! Ха! Ха-ха-ха! Ты знаешь, сколько раз мне хотелось плакать за всё то время, что я живу с тобой? Ты знаешь?! Ты ничерта не знаешь!

Она всё ещё стоит перед ним, держа Вонку в ловушке из своих рук. Ему стоит приложить лишь каплю усилий и закончить всё это. Но Вильям не движется, как запуганный зверёк. Он приподнимает голову чуть выше и что-то шепчет, пока Виолетта терроризирует его словами.

— Я тебя…

Виолетта продолжает язвить, не слыша бесшумные откровения.

— Я…

Становится душно, а Борегард становится всё агрессивнее от своих же слов, которыми подливает масла в огонь внутри себя.

— Я тебя ненавижу.

И боль. Эти жестокие слова словно вырезались ножом на сердце Борегард. А боль порождает злость. Злость в руках. Рука чемпионки отведена в сторону. И злость не сдержана. Вспышка внутри. И снова боль. Вонка резко опускает голову, почувствовав на лице удар руки, сжатой в кулак и наполненной гневом обиженной женщины.

— Заткнись! Закрой свой рот! Не смей говорить мне это! Черт! Чёрт! — Виолетта чувствует, как внутри всё ломается, и не понимает, из-за неосторожных слов это или из-за того, что она только что сделала. Взгляд девушки почему-то переключается на собственную руку. Да, на пальце два кольца. Два рельефных серебряных кольца. Это от мамы. Но почему на их витиеватых узорах кровь?

О, нет. О, нет, не может быть.

Виолетта дрожащий рукой приподнимает голову мастера, стараясь сделать это как можно нежнее и осторожнее. Нижняя губа рассечена, и из места разрыва кожи сочится кровь. Она же стекает по подбородку.

— Прости меня. Прости, я сейчас тебе помогу. — В голове рой спутанных мыслей. Пульс участился, и каждый удар отдаётся в голове. Зачем она это сделала? Она не хотела этого делать! Так быть не должно. Это просто случайность. Просто случайность. Виолетта отходит на два шага и уже собирается поискать аптечку, но Вонка удерживает её за запястье.

— Стой. Пожалуйста. — Его голос звучит до жути слабым и уставшим. Девушка замирает, потому что не знает, чего ждать от кондитера после рукоприкладства. Он смотрит на нее глазами, полными разбитого стекла. И слёзы всё ещё сбегают по бледным щекам. Он делает нетвёрдый шаг, чтобы встать ближе к Борегард и протягивает к ней обе руки, что становится странной неожиданностью. Виолетта, ничерта не понимая, аккуратно обнимает его за шею и чувствует, как Вонка ослабевает в её руках. Он жмётся лицом к светлым волосам девушки и обвивает её талию.

Чёрт возьми, что происходит?! Это всё похоже на странный сон. Почему? Чтобы всё это закончилось, нужно проснуться, а чтобы проснуться, нужно лечь спать.

— Пойдём. — Тихо и нежно говорит чемпионка. Она сажает его на кровать и заправляет волосы кондитера за уши, чтобы можно было лучше осмотреть его лицо.

Пока Виолетта помогала Вилли остановить кровь, в комнате стояло ужасное напряжение. Они оба молчали. Борегард была занята делом, но иногда заглядывала в глаза кондитера, пытаясь понять, что он чувствует. А Вонка не сводил с неё взгляда. Странного взгляда, наполненного чем-то непривычным. В глазах не было обиды, злости или чего-то ещё, что следовало бы ожидать. Только глубокие и непривычные чувства.

— Я так не могу. Скажи что-нибудь. — Не выдержала Борегард, откладывая облачко ваты, пропитанное красной жидкостью. Это молчание её убивает, потому что потухший пожар внутри оставил много болезненной сажи.

Вонка молчал несколько секунд, но потом тихо сказал, что всё в порядке.

— Останешься сейчас здесь? — Тихо спросил он чуть позже, невинно подняв брови. Это снова вызывает недоумение и даже скрытое волнение у блондинки. Но она коротко кивает головой и забирается в постель.

Виолетта ложится головой на подушки и думает, что Вонка сейчас отвернётся от неё и уснёт. Но всё снова идёт не так. Всё странно. Пугающе странно. Он ложится чуть ниже по уровню, чем девушка, так, чтобы касаться щекой её открытого плеча, и закрывает глаза.

«Неужели так, как я хочу?» — Виолетта вспоминает ту милую позу, в которой они спали чуть больше суток назад. Снова кладёт его руку к себе на талию, но на этот раз поворачивается к нему лицом и тепло обнимает сверху.

В душе сидит сомнение. Прогрызает изнутри. Потому что всё выглядит неестественным. При других обстоятельствах Вильям никогда бы не стал вот так прижиматься и дышать в шею. Не стал бы так спокойно терпеть поглаживания по волосам и объятия. Но стоило только применить силу, как всё в этом отношении поменялось. Теперь он сам не сможет заснуть в одиночестве. Теперь не хочет ничего больше, кроме нежных приконсовений.

— Я сильно… люблю тебя. Всё у нас будет хорошо. — Виолетта повторяет свои пьяные откровения, чувствуя тепло на сердце и под руками. Голова устала, и глаза закрываются. За окном погода всё портится. Становится холоднее. И завтра будет дождь. А кондитер и девушка-черника засыпают. И не ясно, что будет между ними утром. Но пока…

— Я тоже люблю тебя.

Комментарий к Часть 4. Стать её пьяным бредом

Спасибо, что прочитали мою работу ~

Следующая часть в процессе, но я буду рада, если поддержите отзывами

========== Часть 5. Осколки красного вина ==========

Тяжёлой дробью дождь ещё сильнее бьёт по окнам, что должны пропускать свет в спальную комнату Вильяма Вонки. Но света нет. Солнце не показывает свои яркие округлости, спрятавшись за плотным пледом из туч. И такая погода стоит уже достаточно долго. И Виолетта начинает скучать по светлым лучам с неба. Хотя этим дождливым утром она о таких маловажных вещах и не задумывалась.

Её разбудили капли, которые настойчиво долбили в окно, словно требуя, чтобы их впустили в тёплую комнату. Первые полминуты с открытыми глазами Виолетта бездумно смотрела в сторону окна и пыталась обрести власть над своими частями тела. Вскоре к ней вернулась способность осязать. Тогда Борегард почувствовала под боком приятное тепло. Это ощущение встречалось в её жизни крайне редко, но стоило только повернуть голову, и девушка смогла убедиться в своём счастливом предположении.

Вильям спал. И спал рядом, отвернув голову в другую сторону и еле заметно дыша. Чемпионка села на кровати, оглядывая дорогого сердцу кондитера, потянулась, вдохнула поглубже и снова положила голову на подушку, теперь уже не спуская с Вонки взгляда. Рука сама потянулась обнять его, словно большую плюшевую игрушку, с которыми Виолетта спала в детстве. Только теперь тот, кого она обнимала, был живым, тёплым, с бьющимся сердцем. Девушка подвинула свою голову ближе и упёрлась подбородком в плечо, пахнущее орехами и фруктами. Ей хотелось впиться в нежную бедную кожу на теле фабриканта, но при этом будить в планах не было. А от таких пыток он точно проснётся. Чтобы хоть как-то утолить своё романтичное желание, Борегард слегка коснулась губами мужской ключицы, щекоча шею Вилли своими волосами.

Если бы рядом не лежал такой очаровательный подарок, Виолетту наверняка волновала бы сухость во рту, головная боль и другие неприятные ощущения. Но этим утром на всё было плевать, потому что в голове засел вопрос: теперь так будет всегда? Каждое утро они будут просыпаться вместе? Каждое утро ей будет позволено нежиться в постели и зарываться носом в ткань его спального костюма? Каждое утро Вилли будет так поддаваться?

Эти мысли разжигают внутри девушки ощущение, похожее на эйфорию. В сладостном дурмане Борегард снова стала засыпать, успев лишь засунуть руку под ткань одежды кондитера, и ей было не ясно, но всё равно, куда именно: под рубашку или под трусики. Главное чувствовать его рядом.

Она спала ещё несколько часов, но уже более спокойно, почти без движения. Теперь плач небес успокаивал и добавлял атмосферы, а не будил, как раньше. Теперь Виолетта была уверена, что её не бросят снова одну на постели, что Вонка всё-таки сдержал слово, хоть и не с первого раза. Утро казалось очень длинным, но от этого не менее приятным. В оставшееся время неглубокого сна девушка не выпускала из рук мужчину, словно приз, который достался ей за особые старания. Ей уже не хотелось ничего, кроме как валяться на тёмных простынях и поглаживать безволосую кожу под рубашкой кондитера.

Виолетта открыла глаза в очередной раз за это утро и, когда не нашла рядом с собой человека, с которым засыпала, поняла, что закончились минуты блаженства. Это всё из-за дождя. Такая погода всегда лишает настроя заниматься чем-то полезным. Борегард даже смогла бы пролежать в личной спальной хозяина предприятия половину дня, если бы он сам не встал.

Прикинув в голове, куда Вилли мог пропасть из кровати, Виолетта оставила её без своего внимания и сделала несколько шагов в сторону душевой, вход в которую был доступен только из этой комнаты. Там она ещё не была. Здесь же личные владения Вонки, и никто, по сути, не должен здесь бывать. Да, кондитер всегда трепетно относился к этой спальной. Но иногда Борегард всё же удавалось в неё пробраться. Раньше. А теперь это и вовсе труда не составляет.

Виолетта, приблизившись к двери, услышала шум воды и случайно улыбнулась. Значит, он там. Ей тоже хочется в душ. Так что же должно помешать девушке насладиться щекотливыми струйками воды? Конечно, можно вернуться к себе и принять водные процедуры там, но… Зачем, если можно слегка потеснить Вонку?

С силой пихнув дверь, чемпионка уверенно шагает в небольшое помещение, отделанное деревом и наполненное паром от горячей воды, и плотнее закрывает за собой дверь. Девушка сразу же закусывает нижнюю губу, потому что картина перед её глазами довольно эстетичная и сексуальная. Вильям лишь слегка вздрогнул, принимая на лицо струйный поток воды, но не больше. Она бесконечными капельками стекает по бледному телу, проходясь по всем рельефам.

— Ну-ка, подвинься! — Виолетта, не снимая того короткого комбенизона, в котором ходила в клуб, чтобы не шокировать кондитера, встаёт ближе к нему и тоже попадает под воду. Её руки бессовестным образом сразу тянутся к кожным покровам на теле Вонки, сначала касаясь живота, затем спины, а потом уж и филейной части, сжимая две половинки персика. Девушка напирает и заставляет его прижаться спиной к стенке душевой.

— Борегард… Снова пришла меня насиловать? — Его тон снова недовольный, но снисходительный. Вонка видит, как быстро пшеничные волосы девушки намокают, и как мокрая одежда облепляет рельефы её груди. Ему непонятно это чувство. Оно не несёт в себе ничего хорошего. Но и ничего плохого, верно?

— Фу, какой ты злопамятный! Не пора бы уже понять, что ты от меня не убежишь? — Наследница не без настаиваний Вилли убирает руки с его ляжек, но вместо этого тянется к его лицу за поцелуем. Он снова мнётся, снова пытается отвернуться, но после этого недолгого ломания чуть опускает голову и поддаётся губам девушки. Виолетта обеими ладонями притягивает его к себе и закрывает глаза, наслаждаясь поцелуем. Она старается сдерживать свой язык, чтобы не спугнуть Вонку. Вместо слюны влажности добавляет вода, которая всё ещё льётся сверху.

Мастер слегка брезгливо отстраняется уже через полминуты, оставляя девушку без своего рта, но она крепко сжимает рукой его шею и держит на близком расстоянии.

— Отпусти… — Тихо просит Вильям, снова ослабевая в объятиях Борегард. Снова он чувствует какую-то неприятную беспомощность и несостоятельность. Виолетта не заставляет его просить второй раз и убирает ладонь от шеи. Она, приподняв голову, рассматривает его лицо.

— Кажется, я ещё никогда не видела тебя с мокрыми волосами. — Блондинка убирает пропитанные водой пряди с лица фабриканта и заправляет их за его уши. Его черты ни разу не казались такими открытыми, как сейчас, когда по ним спешат капли воды.

— Мы с тобой тут просто теряем время, Виолетта. Я выхожу. — После своих слов Вилли незамедлительно вышел из душевой, оставив девушку наедине с этим древесным ароматом и своими желаниями.

— Беги, кролик, беги… — Виолетта неудовлетворённо вздохнула и наконец-то начала стягивать с себя насквозь промокшую одежду. А ведь он был так близко… Но нечего расстраиваться, ведь день только ещё начался. Хотя теперь шоколатье покидает её, показав на прощание неприличный жест изящной рукой.

— Куда ты теперь пойдёшь? — Девушка бросила вслед уходящему возлюбленному вопрос, снимая с себя остатки вещей и надеясь, что он обернётся и смутится от такого портрета. — Я не хочу снова искать тебя по всей… фабрике.

Последнее слово было произнесено бессмысленно и достигло только закрытой двери. Вильям вышел и даже не одарил взглядом. Ну и чёрт с ним, не последний раз видятся. Теперь же Виолетта может посвятить некоторое время себе и своему телу. После клуба она была изрядно помятой и не свежей, а теперь эти неприятности можно исключить. Благодаря гелям и другим ароматным мелочам на полках душевой Вильяма, от девушки будет пахнуть клубникой, а не перегаром. Волосы снова станут пушистыми и душистыми, да и в голове прояснится.

Наслаждаясь ласками горячей воды, чемпионка пыталась засунуть как можно глубже в себя то чувство вины, которое возродилось в ней, когда она взглянула на разбитую губу Вилли Вонки. Но ведь они оба делают вид, что ничего не произошло. И если в самой себе Виолетте было многое понятно, то поведение её сладкого магната было волнительным. Почему он молчит и никак не затрагивает эту тему? Вилли Вонка совсем не простой человек. Что им движет сейчас и что он надумал себе за эту ночь, могут знать только его собственные тараканы.

***

Леденцовые деревья в цеху, где всегда монотонно шумел шоколадный водопад, были на удивление крепкими. Это место было одним из самых любимых Вильямом помещений на фабрике. Он бывал в этом цеху намного чаще, чем в остальных производственных комнатах. Что касается Виолетты, она не испытывала к сладкому саду такой по-детски восторженной любви, но и отрицать его приятную атмосферу не могла.

Девушка гордо восседала на особо крупной ветке особо крупного дерева-леденца в бело-красную полоску. Оно было совсем не липким, пока не лизнёшь, поэтому не доставило никаких проблем платью Борегард. Сегодня она выбрала красный цвет для своего одеяния. Кровяной. Возможно, слишком двусмысленно, но Вонка любит этот цвет. Так же, как любит класть в чай пять ложек сахара на небольшую чашку, просыпаться от солнечных лучей, держать на руках белок и слушать детские сказки. Любит, когда её руки расчёсывают ему волосы, когда кто-то удивляется его творениям или когда Виолетта приносит ему дольки сладкого яблока. Да, девушка знает о нём многое, но далеко не всё. Да, было у них хорошее, но связь установиться так и не смогла.

Думая об этих мелочах, чемпионка даже не сразу заметила, как кондитер появился в конфетном саду и стал решать какие-то дела, касающиеся сладких карамельных тыкв, которые обычно становятся востребованными детьми в хэллоуинское время. Наблюдая за Вилли около двадцати минут и не прерывая его деятельность, Борегард размышляла о том, как лучше подобраться к его сердечку.

— А мне сегодня несказанно везёт! — Громко произнесла девушка, когда Вилли оказался совсем уж близко, в нескольких шагах от её дерева. Девушка, изящно потягиваясь, была похожа на Чеширского Кота, облюбовавшего себе место на крупных ветвях и встретившего долгожданную Алису.

— Господи, Виолетта, сколько можно меня преследовать? — С нотами равнодушия спросил шоколатье, на самом деле не желая слышать ответа, но понимая, что диалога с его избранницей избежать не выйдет.

— Это я-то преследую? Между прочим, я сюда первая пришла. — Со смешком сказала Виолетта, спускаясь с дерева и приближаясь к Вилли на несколько шагов. — Наверное, это тебя тянет ко мне, раз ты решил поработать здесь.

— Мечтай. — Сухо произносит магнат, слегка вздрагивая от прикосновений девушки к плечам, но не отстраняясь от неё. — Ладно, Борегард, делай дальше свои дела и, пожалуйста, не мешай. Что-то мне подсказывает, что мы ещё встретимся сегодня.

— Ха-ха, Вилли, все мои дела на сегодня — это ты. Ну, правда, ты занимаешься фабрикой каждый день минимум по двенадцать часов. Но я хотела бы попросить тебя уделить мне твоё драгоценное время. — Блондинка невинно хлопает ресницами, обнимая Вонку со спины и прижимаясь щекой к ткани его пиджака.

— Зачем это? — Сын лучшего зубного врача в городе, который не любит вспоминать об этом факте, не отрывает взгляда от записей в своём блокноте. Однако, мысли его обретают тревожную спутанность и мутные желания. Ему пока самому не понятно, чего он хочет в отношениях с Виолеттой. Хотя… каких отношениях? Их же нет.

— Хочу поговорить с тобой. Спокойно. — Девушка отстраняется от спины кондитера и обходит его, заглядывая в глаза.

— Надо же, спокойно… Неужели без пьяных откровений, приставаний, криков и рукоприкладства? — Вилли наконец-то отрывается от листов блокнота и улыбается краешком рта, заметив, как Борегард поджимает губы и закусывает их мягкую часть.

— Пойдём, пожалуйста. Твои туземцы и без тебя справятся, а я — нет. Ты мне нужен. — Виолетта берёт Вонку за обе руки, облачённые в тёмно-бордовые перчатки, и тянет на себя.

— Так хочешь поговорить, или…?

— Может быть и «или». Посмотрим на твоё поведение. — Борегард флиртует, поднимаясь рукой от кистей кондитера до локтя, и уводя его с сахарной поляны. Вилли Вонка устало вздохнул, слегка поломался, но затем отдал какие-то приказания своим рабочим и направился за блондинкой.

Вместе они в комфортном молчании поднялись на лифте к жилому этажу и вышли в коридор с ковровой дорожкой. Но, к удивлению фабриканта, чемпионка прошла мимо своей спальной. И мимо его спальной.

— Так… И куда мы идём? — Ему не нравится неизвестность. Это всегда только настораживает и заставляет нервничать. А нервничает и беспокоится Вилли в последнее время слишком часто.

— В одну из твоих заброшенных спален. — С ненавязчивой улыбкой прояснила ситуацию Борегард, остановившись у нужной двери и отворив её. Это действительно так, у Вилли было несколько шикарных спальных комнат, в которых он когда-то ночевал по настроению, но позже выбрал одну постоянную. И если настоящая его обитель в цветах тёмного шоколада и пахнет соответствующе, то эта комната была пропитана ароматом спелого граната, имела высокую кровать и другую мебель из тёмного дерева с красной обивкой.

— Сегодня утром я пробежалась по комнатам на этаже, и эта меня как-то глубоко, знаешь ли, зацепила. Я подумала, что здесь нам обоим будет комфортно. — Девушка уверенно подошла к небольшому столику, на котором стояла бутылка красного сухого вина и два фужера.

— А это здесь откуда? — Кондитер вскидывает бровь, неуверенно подходя к Виолетте, которая уже наливает вино в бокалы.

— Я принесла. Так разговор лучше пойдёт. — Борегард протягивает один наполненный фужер Вилли, но тот лишь делает шаг назад.

— Я не буду это пить. Ты ведь знаешь, нужно совсем немного, чтобы меня накрыло. Хочешь напоить меня и поиметь? — Кондитер снимает пиджак и вешает его на подлокотник кресла, сам усаживаясь в него и складывая руки на груди.

— Я могу сделать это и без алкоголя. Я просто хочу немного тебя расслабить и подогреть. Мне не нравится, когда ты такой зажатый. Уж лучше ты будешь краснеть от неловкости и стыдливости, чем так. — Девушка легко улыбнулась и всё-таки всунула бокал в руку своего сладкого магната. После этого она сделала глоток, и Вонка повторил за ней.

Виолетта слегка задумалась, предпринимая попытку решить, как начать этот слегка неловкий разговор. Однако, красное успокоительное немного придало ей уверенности, которой так не хватает в последние дни.

— Вилли, я хочу быть с тобой. — Слегка надув губы и сложив их бантиком, девушка чувствует, как внутри всё закипает, а сердце начинает биться громче. Под рёбрами становится горячо, а в животе всё сводит. — Не в смысле находиться рядом, а действительно быть с тобой. И чтобы ты был со мной.

Вилли Вонка молчит и слушает с неясным выражением в лице. Его черты словно ничего не выражают. Но то, что он не закатил глаза и не прервал её на первой же строчке, Виолетту порадовало и дало тонкий лучик надежды.

— Я люблю тебя. Я это точно знаю. — Продолжает Борегард, всё сильнее сжимая пальцами бокал. Откуда такое волнение? Серьёзно, она не чувствовала себя так с первых в её жизни спортивных соревнований. — И я не могу думать практически ни о чём, кроме тебя. Ты всё время в моей голове, и это меня настораживает. Я никогда ещё не была так привязана к кому-либо. Сначала я думала, что это из-за того, что мы уже много лет вместе и что ты знаешь меня ещё с подростковых дней. Но нет. Тогда я чувствовала бы себя спокойно, потому что с тобой. А сейчас меня всю колотит, потому что ты от меня на расстоянии… вытянутой руки, а я не могу дотронуться до тебя. И поэтому я хочу, чтобы мы стали… ближе. В духовном плане. Чтобы я была твоей женщиной, а ты моим мужчиной. И чтобы ты всегда был со мной. И мог помочь мне в любую минуту, как это готова делать я. Мне нужна взаимность. За это я отдаю тебе все свои силы и все свои эмоции. Никто. Никто не сможет заботиться о тебе так искренне, как женщина. Как я. Я сильнее тебя, и ты это знаешь. Но при этом я хочу понимать, что всё то, что я делаю для тебя, не впустую. Я могу пытаться добиться твоей любви разными способами, и многие из них не самые гуманные. Но неужели не будет лучше, если ты сам согласишься на это? Я знаю, что это звучит очень сложно, и что отношения — это труд для нас обоих, но… Если ты откажешь сейчас, я всё равно не перестану пробовать добраться до твоих чувств. Пока не добьюсь. Либо пока ты не разобьёшь мне сердце.

Закончив свой монолог, Виолетта почувствовала, что её начинает ужасно тошнить. Словно все её чувства — это стекло, которое пробирается из живота к горлу и хочет вырваться наружу. Поэтому блондинка дрожащей рукой зажимает себе губы, и лишь после этого жеста снова смотрит на Вилли. Он всё ещё молчит, разрывая своим молчанием всё спокойствие. Он делает крупный глоток вина, тем самым опустошает бокал, а затем поднимает взгляд на Борегард. Всё это жутко давит на него, но… Может быть, так и должно быть?

— Никогда не видел на твоём лице этого выражения.

— Ты… О, боже… — Чёрт. Ей хочется разбить эту бутылку ему об голову. Почему он просто не может ответить?! Девушка прикрывает глаза, чувствуя, как голова наполняется ватой. Она впервые ощущает одновременные жар и холод по всему телу.

— Я хочу быть с тобой сейчас по-настоящему честным. — Его тон смягчился. Стал таким спокойным и чистым. Вилли встаёт, оставляет бокал рядом с бутылкой, и подходит ближе к Борегард. — Я думал об этом. Не знал, что ты вот так спросишь меня, но, правда, думал. И я пока не знаю, что мне сейчас нужно. Я подумал, что это всё слишком тяжело и сложно для меня, но сейчас… Может, так и должно быть? — Виолетта смотрит на него с приоткрытым ртом, не смея дышать. — И сейчас, пока ты это всё говорила… Я подумал, что… Может быть, я действительно немного эгоистичен? И я теперь взволнован не меньше тебя, потому что не знаю, как будет лучше. Но я думаю, я смогу быть… То есть я могупопробовать отдать тебе какую-то внутреннюю часть себя.

Вонка стоит в двух шагах от Виолетты, но не может подойти ещё чуть ближе. Его гипнотизирует взгляд стальных глаз Борегард, пропитанный чем-то разъедающим. Почему даже в такие чувственные мгновения в её зрачках так много острого яда? Когда кондитер замолкает, в его голове раздаётся воображаемый щелчок. А зачем он это сказал?

Она права. Она права. Она права. Виолетта знает, как правильно. Она знает. Нужно довериться ей. Нечего бояться. Не нужно паниковать. Всё будет нормально.

— Что теперь? — шёпотом спрашивает Вилли, не моргая. Его лицо бледнеет ещё сильнее. Девушка одним глотком допивает остатки вина в бокале, также ставит его на столик, а после притягивает к себе мужчину за плечи. Она лёгким нажимом заставляет его наклониться к ней, а затем прижимается губами к его рту. Неужели с ним это сработало? Обычный диалог и бокал вина. Странно до жути. Подавляя в себе все сомнения с помощью тёплого ощущения счастья, которое стало разливаться по всем клеточкам тела, Борегард обняла фабриканта, обвив руками его шею, и закрыла глаза, чувствуя его робкие руки на своей талии. Он ещё не скоро привыкнет. Нужно помочь ему расслабиться вином и лёгкими поцелуями.

— Для тебя это, наверное, странно? Чувствовать что-то подобное? — Спросила девушка, снова наполняя бокалы. Она отпустила его губы довольно скоро, заставляя себя быть осторожной. После слабого кивка в ответ Вильям отогнул ворот рубашки, стараясь успокоить своё дыхание. Виолетта второй раз протянула ему фужер с тёмно-красной жидкостью и слегка улыбнулась, стараясь выглядеть по-доброму уверенной, но дрожь внутри всё ещё было не унять. — Я думаю, нам будет сложно только первые дни. Затем всё встанет на свои места. Знаешь, как Кэррол говорил… Выстроится в единую красивую схему, как кружева.

Слово за словом. Фраза за фразой. Бокал за бокалом. И вот, бутылка почти пуста, а Вильям и Виолетта чувствуют приятную лёгкость. В головах всё ещё не так мутно, чтобы перестать соображать, но от зажатости и следа не осталось. Вонка смеётся, когда Борегард целует его в тонкие складочки под подбородком, когда усаживается на колени и забирается руками под одежду, трогая живот и спину.

— Боже, Борегард, чего ты хочешь? — Спрашивает фабрикант, слегка улыбаясь и закусывая губы, хотя прекрасно знает ответ. Блондинка уже не кажется ему такой нахальной собственницей, как это было раньше. То ли из-за вина, то ли из-за усталости, но ему не хочется возмущаться, убирать с себя её руки и отворачиваться от поцелуев. Примерно то же самое он чувствовал после крепкой пощёчины и удара по лицу. Всё это стало каким-то неважным.

— У взрослых людей это называется «секс». Я притащила сюда всё, что нужно: резинки, смазку, страпон… Всё есть, осталось только твоё согласие. — Борегард поглаживает коленом между ног кондитера, наблюдая за выражением его лица.

— Не знаю… После того, что ты сделала со мной вчера? Я думал, ты меня до смерти затрахаешь. Тебе было всё равно, когда я просил остановиться. — Вилли слегка приоткрывает губы, словно с них вот-вот сорвётся слабый стон, и наполовину закрывает глаза.

— Нет, ты снова всё перевернул. Снова вставляешь всё так, словно я издевались над тобой. Я делала всё так, как ты хотел: не целовала тебя и лишний раз не прикасалась, так что все твои обиды ужасно раздуты и преувеличены. — Девушка осушает бокал и встаёт с коленей Вилли Вонки. — Но в этот раз всё равно всё будет по-другому. — На этих словах Виолетта стянула с себя платье через голову, оставшись в нижнем белье шоколадного цвета. Кондитер выгнул бровь, скользя взглядом по её спортивному мускулистому телу и не чувствуя никакого притяжения. А девушка отходит куда-то в угол комнаты, где у неё были оставлены все необходимые для пеггинга вещи. Она надевает поверх трусиков страпон и снова поворачивается к магнату. — Ты будешь сверху.

— Что? Почему я? Как? — Вонка поднялся и подошёл ближе. Он всё ещё начинает волноваться при виде фаллоса на ремешках, а это предложение вовсе поставило его в тупик.

— Вот так. — Борегард легко запрыгнула на высокую кровать с чёрно-бордовыми покрывалами и огромным количеством подушек у изголовья. Она легла в изящной позе, какие обычно принимают девушки перед началом постельных сцен в романтических фильмах. — Я лягу здесь, а ты насадишься сверху на игрушку. Сам будешь выбирать темп, глубину, скорость… В общих чертах ты понял. Давай, тебе понравится.

— Я не знаю. Это… странно. Тебе не будет тяжело? — Мастер аккуратно сел на кровать, наблюдая, как Борегард мастурбационными движениями рук наносит на страпон лубрикант. Она всегда брала его очень много, стараясь делать ощущения нижнего наиболее безболезненными. Всегда, кроме последнего раза.

— Всё будет в порядке. Думаю, ты не очень тяжёлый. Ну же, расслабься, я помогу тебе. — Закончив со своим делом, девушка затаскивает его на кровать и быстро расстёгивает рубашку, чтобы увидеть, как неровно под ней движется его грудная клетка.

— Ладно, я сам. — Кондитер с видимым волнением избавляется от одежды, снова оставаясь только в гольфах. Он встаёт на коленях над Борегард, надевая презерватив, раздвигая ноги по обе стороны от её ног и пока не понимая, как ему устроиться лучше. Она же опускается чуть ниже, направляя его руками, двигает колени мастера ближе к себе, а таз, наоборот, отводит назад, к искуственному члену.

— А… А-а… Мф… — С помощью Виолетты он насаживается на игрушку, погружая в себя головку чёрного ненастоящего органа. Несмотря на обилие лубриканта, боль всё равно есть, она заставляет появиться ломоту в ногах. Кондитер стонет и запрокидывает голову назад, слегка морщась от ощущений крупного предмета внутри себя.

— Да… Всё правильно. Начинай двигаться. Сейчас станет легче. — Виолетта ласково поглаживает по ляжкам, наблюдая за тем, как сладкий магнат очень медленно, но упорно поднимается и опускается, увеличивая глубину введения с каждым разом. Она начинает водить рукой по стволу, помогая расслабиться. А он становится твёрже и сильно поднимается.

— А-ах… х… — Он шумно дышит и стонет, отклонившись назад и сумев насадиться на страпон наполовину. Виолетта крепко держит за руки, позволяя Вонке с силой сжимать их. А у него получается найти ритм и наладить дыхание.

— Нравится, да? Давай глубже… — Слова чемпионки услышаны. Даже снизу она не может проститься с ролью доминанта. Кондитер старается опуститься ниже, проталкивая игрушку в себя, но его рефлексы самосохранения не дают ему этого сделать. — Давай до конца, мальчик. До конца.

— А… Нет, я не могу. Мф… — Он, сжимая губы, стонет, не в силах заставить себя сесть так, чтобы полностью ввести в себя игрушку. Хотя у самого член стоит так, что касается головкой живота.

— Я помогу. — Заявляет Борегард, снова взяв всё в свои руки. В прямом смысле. Она сжимает пальцами его бёдра и с ласковыми уговорами надавливает, насаживая мастера на резиновые член. Он вскрикивает, дёргается, секунду сопротивляется, пытается встать, но девушка прикосновениями останавливает его. — Вот так… Теперь прыгай. И расслабься.

Вильям протяжно выдыхает, собирается с чувствами и начинает слегка подпрыгивать, и каждое его движение сопровождается короткими стонами. А Виолетта под его весом чувствует давление и толчки, хоть и не внутри себя, а снаружи. Когда кондитер вошёл во вкус и начал уже более спокойно, но всё ещё громко и страстно прыгать в позе наездницы, Борегард аккуратно надела резиновый презерватив на его член на случай, если он станет кончать. После этого она вновь ложится на спину и закрывает глаза. Благодаря движениям фабриканта страпон ритмично и довольно сильно надавливает на лобок девушки и вжимает её в кровать. И всё это действие принимает состояние нескончаемого водоворота звуков и эмоций.

— Быстрее… Быстрее! — Командует Виолетта, крепко держа Вонку за талию, ведь ей кажется, что она вот-вот может получить те ощущения, о которых лишь мечтала, но в глубине себя понимает, что это просто желания. По её приказу магнат ускоряется, и его звуки становятся громче. Он зажмуривается и весь дрожит от напряжённого наслаждения. А Борегард всё сильнее сжимает и натягивает пальцами кожу на его теле.

Вилли резко останавливается и замирает. Он откидывает голову назад, слегка взмахнув волосами и хватает блондинку за предплечья, со всей силы сжимает их. Он кочает. И в светлую голову девушки ударяет сильнейшее желание. Она резким движением срывает с пениса презерватив ещё до того, как его наполнит белый сок.

«Я хочу это!» — Эта мысль словно прожгла всё сознание. Как будто перестало существовать всё, кроме притяжения. Виолетта велит ему быстро встать, когда по стволу уже во всю стекает сперма. Девушка ловко ныряет под тело своего возлюбленного и перехватывает орган ртом.

Сладко-солёный вкус семенной жидкости вызывает у неё какой-то непередаваемый восторг. Скорее всего из-за осознания, что это соки её восхитительного Вилли Вонки. Девушка старается проглотить сперму, что оказалась у неё на языке, но неожиданно всю идиллию ломает рвотный рефлекс, который встретился, когда жидкость подошла к горлу. В итоге Виолетте удаётся принять лишь небольшое количество белого сока, а остальное она просто задерживает во рту.

Кондитер сваливается на постель, не в силах больше стоять на коленях, и счастливо выдыхает в подушку. Он улыбчиво наблюдает, как чемпионка сплёвывает сперму в салфетку, а затем выбрасывает её в мусорное ведро. Но вместо того, чтобы пойти в ванную и прополоскать рот водой, Виолетта облизывает губы и возвращается на кровать. Она нависает над Вилли и целует его. Он слегка зажимается, потому что не собирался чувствовать вкус и запах собственной спермы. Это не так вкусно, как шоколад или начинка для него. Но девушка настойчиво и сладко продолжает, проходясь языком по зубам и нёбу кондитера.

— Понравилось? — Тихо спрашивает Виолетта, мягко завершая французский поцелуй и слегка прикусив нижнюю губу мастера напоследок. В ответ он коротко кивает и улыбается. Не выдерживая прелести этой милой улыбки, Борегард снова наклоняется и утыкается носом в щеку магната. — А мне остаётся только завидовать твоим стонам?

— Ты о чём сейчас? — Вилли невинно поднимает брови и всматривается в неясное лицо девушки.

— Тебе хорошо со мной? — Спрашивает спортсменка, в ответ на что получает короткий кивок. После этого она выпрямляется и отдаляется, начиная одной рукой снова поглаживать тёмный мешочек под пенисом. — Так вот я тоже хочу этих ощущений.

После фразы Вонка чуть приподнимается и нахмуривает брови, пытаясь понять, что делает его Борегард. Блондинка привстаёт на коленях и уверенными движениями рук стягивает с себя трусики.

— Что ты делаешь?! Нет, мы так не… — Кондитер замолкает, не договорив, как только встречается взглядом с Виолеттой. Её глаза полны решимости и стали. Никаких возражений.

— Знаешь, как обычно происходит в нормальных отношениях? Партнёры готовы идти навстречу друг другу. Так будь мужчиной и дай мне почувствать тебя в себе! — С этими словами девушка с силой раздвигает ноги фабриканта, но в следующее мгновение её прикосновения становятся нежнее и чувственнее. Она поглаживает кожу на лобке, откуда совсем недавно был удалён волосяной покров. Гладко и чисто. Вонка умеет о себе заботиться. — Почему ты так не уверен? Комплексы? У тебя вообще был нормальный секс?

Было видно, что слово «нормальный» как-то задело внутренности величайшего шоколадного магната. Он слегка поджал губы и отвёл взгляд в сторону, словно рассматривая что-то в углу комнаты, но так и не отвечал.

— Как всё запущено… — Виолетта сложила губы бантиком, обдумывая, успела ли она сказать что-то обидное? Вильям ранимый. До жути ранимый и невосприимчивый к критике. — Ладно, давай так попробуем…

Девушка разлила скромные остатки вина в два бокала и с ними вернулась на кровать. Они снова выпили, и во время этого Борегард ласково поглаживала рукой по груди своего магната.

— На самом деле это понятно… Мальчик, который с детства жил грёзами о большой шоколадной фабрике. И ему просто был неинтересен противоположный пол. — Девушка снисходительно пожала плечами, пытаясь в первую очередь саму себя в чём-то убедить. К тому моменту они оба успели надеть обратно нижнее бельё, чтобы лучше чувствовать себя друг с другом.

— Вообще-то я был влюблён. Давно. — Вилли прислонился щекой к небольшой подушке в чёрно-красных узорах и чуть прикрыл глаза. Под действием вина Борегард казалась ему особенно красивой. На самом деле Вонка сам не понимал, почему его к ней не тянет. Она так много работает над собой и так много отдаёт ему за просто так, не получая ничего в этом плане взамен. Может, это, действительно, было правильным решением? Быть с ней?

— Неужели? В девушку? — Блондинка подняла брови и с интересом улыбнулась, рассматривая профиль лица Вилли. Он красивый. Сколько же денег он вложил в эту красоту? Кажется, годы меняют его совсем лишь немного. — Она была сучкой?

— Нет. Вообще нет. Она была ангельским созданием… Лицо белое, как луна. Волосы огненно-рыжие, кудрявые и пушистые, они словно облачком вились вокруг её лица. Глаза как два цветущих пруда. И имя… Ох… Как нежная пастила в кусочками фруктов — Палло. — Вилли отвёл взгляд от Борегард, придаваясь давним воспоминаниям. Может быть из-за алкоголя он стал более чувствительным, но внутри него всё сжалось.

— Да ты, оказывается, романтик. — Девушка со скептическим выражением лица убрала бокалы и слегка ущепнула мужчину за ляжку.

— Она была младшей сестрой моего хорошего друга. Всё время краснела, когда я подходил к ней, и любила добавлять цветы в чай. Её невинность заставляла меня чувствовать сильнейшее вдохновение.

— И почему же вы не остались вместе?

— Нам было не по пути. Потому что она хотела стать врачом. А я категорически решил не впускать больше в свою жизнь медиков. Да и вообще она только помешала бы мне в достижении моей великой цели. — Вилли лёг на спину, рассматривая потолок и пытаясь подавить в себе цепочку всплывающих моментов из прошлого. — Но до чего же она была хороша…

— Всё понятно. Я в корне от неё отличаюсь, и поэтому ты никак не можешь полюбить меня. — Чемпионка рукой зачесала назад светлые волосы и прикрыла глаза.

— Ты просто другая. Но это не значит, что… что ты хуже или лучше неё. — Вильям сел на кровати, после чего Борегард взяла его руки в свои, поднесла к губам и слегка оттянула тонкую кожу зубами.

— Ну так, докажи мне это. — Серьёзно говорит девушка, оставляя кисти Вонки в спокойном положении у его тела. Она приближается к лицу магната, горячо дышит на него, но не касается. — Сделай то, что ни с кем ещё не делал. Как мне ещё тебя спровоцировать? Просто дай мне это. Я устала мечтать о том, чтобы слиться с тобой в одно… Докажи мне, что ты можешь быть моим.

Вонка дышит ещё более нервно. Всё это ему не нравится. Беспокоит. Но он знает, что, если Виолетта завела эту тему, её уже не остановить. Она будет добиваться своего всеми способами. Будет провоцировать, шантажировать, упрекать, давить на душу и обвинять. Но её можно понять. Она девушка, которая тоже хочет глубокой любви.

— Я… не знаю, Виолетта. Может быть, мы должны попробовать, но я не уверен. — Мужчина шепчет, пьяно прикрыв глаза. Его мысли подводили, потому что сильно мешались между собой. Он оставался в сознании, но уже плохо соображал.

— А у меня такой проблемы нет… — Блондинка снова целует в губы. Это так непривычно, прикасаться к ним в любой момент, хотя раньше позволять себе такого было нельзя. А теперь эти сладкие, нежные, чувственные и мягкие губы… Теперь они в её собственности. Теперь Борегард хочет завладеть и другими частями тела кондитера. Она убирает его руки, чтобы они не мешали, Вилли не сопротивляется, потому что слишком расслаблен. Виолетта снова стягивает бельё со своего мужчины. Теперь хорошо бы вызвать у него эрекцию. Что ж… Для этого можно использовать уже проверенный метод. Девушка нежно раздвигает ноги нижнего, слегка облизывает кончики двух своих пальцев и прикасается ими к сфинктеру с множеством тонких складочек. Втиснув в отверстие пальцы наполовину и вызвав у шоколатье несколько блаженных стонов, Виолетта получила необходимый результат: член стал твердеть и слегка увеличиваться. — Так лучше. Теперь мой выход. Расслабься, солнце, я знаю, что делать. — Самодовольно улыбнувшись и пробежавшись глазами по всему телу Вильяма, Борегард быстро сняла трусики и надела новый презерватив на вставший орган. Ей нравилось прикасаться к интимным местам своего возлюбленного, потому что, если речь не идёт о пеггинге, он кажется до безумия милым и прелестным, заметно смущаясь. Сейчас же Вилли выглядит ещё более беззащитным из-за алкогольного опьянения. Он лежит с полуприкрытыми глазами, словно не осознаёт, что с ним хотят сделать. Виолетта ловко оседлала его, уже готовая начать, но Вонка отвлёк её вопросом.

— Как часто ты занималась этим… с кем-то другим? — Вилли слабо приподнял брови. Его слова стали более растянутыми и невнятными. И на самом деле его сильно беспокоило это состояние. Вилли Вонка не любил чувствовать влияние алкоголя из-за потери контроля над собой. Он знал, что может начать говорить лишнее, делать то, чего не стоит, или, наоборот, не сможет что-то предпринять, если это будет нужно.

— М-м… На самом деле не так часто. Знаешь, в то время, когда я стала так влюблена в тебя, мне требовалась разрядка. Меня сильно выбешивало то, каким холодным ты ко мне бываешь, и я находила утешение в сексе. Но при этом я думала только о тебе. Мне не нравилось, что я не могу заниматься обычным сексом с тобой, поэтому иногда связывалась с парнями, которые искали знакомства на одну ночь. Но я не делала бы этого, если бы ты относился ко мне более серьёзно. — Закончив ответ, Виолетта попыталась сосредоточится на ощущениях, потому что в этот момент завершалась её давняя цель. — Господи, Вонка… Я люблю тебя. — С протяжными стоном удовлетворения Борегард, выделяя большое количество своей естественной смазки, насадилась на пенис и сразу же начала подпрыгивать на нём. Она не была так осторожна в этой позе, как Вилли, так как уже имела опыт в деле «наездницы». — О, да… Да… Наконец-то… А-а…

Изнутри её распирало горячее ощущение. Она не понимала, чего хочет: растягивать удовольствие, быть чувственной и медленной, или, наоборот, прыгать что есть силы, чтобы прочувствовать весь кайф секса с самым любимым человеком на свете. Из-за этих метаний Виолетта не могла определиться с тепмом и ритмом, и пока он был сбитым, неровным. Но она этого не замечала. Её настигла эйфория. Чувствовать в себе что-то тёплое, живое, и понимать, что это орган Вилли Вонки, — ощущение потрясающее. Сейчас было ясно: каждая нервная клеточка, потраченная на кондитера, стоила того. Их секс был далеко не идеальным, но в тот момент Виолетта Борегард была самой счастливой девушкой во всей Америке. Она с восторгом наращивала скорость прыжков, упираясь руками в живот кондитера и мешая свои звуки с его стонами. Он лежал почти неподвижно, но его дыхание срывалось. Он ничего не говорил, потому что не смог бы. Внутри него всё переворачивалось к чертям. Когда-то его воротило от мыслей, что люди целуются, трогают друг друга за гениталии и занимаются настоящим сексом. А о том, что ему предстоит возлечь с женщиной таким образом, он и подумать не мог. А что теперь? Теперь он чувствует мокрое и горячее влагалище своей наследницы, чувствует, как его член со всех сторон сжимают чужие мышцы. Чувствует, и не понимает: нравится это ему или нет.

Прошло около двадцати минут, прежде чем Виолетта с довольным выражением лица слезла с шоколатье и пристроилась рядом. После этого его дыхание стало выравниваться, однако второй раз мужчина так и не кончил. Но Борегард было всё равно. Она повернула голову и благодарно поцеловала Вилли в плечо, вдыхая его аромат.

— Какой же ты сладкий… — Тихо прошептала девушка, прикрывая глаза и прислоняясь щекой к руке кондитера. Она была уставшей, но до безумия счастливой. Ей хотелось провести в этой комнате вечность наедине с фабрикантом, но он бы такого не выдержал. — Почему ты молчишь?

Он снова не отвечает, медленно дыша и словно засыпая. И в этот момент Виолетта думает, что её желания начали сбываться одно за другим, что сейчас он будет лежать с ней в обнимку и тихо разговаривать о их глубокой привязанности и любви. Блондинка мягко улыбается и старается принять максимально удобное положение на плече, но через несколько минут Вилли начал вставать с кровати и одеваться.

— Куда ты? Может, ещё разок? — Девушка приподнимается на локте и неохотно натягивает бельё, не спуская взгляда с кондитера. Он выглядит странно. Какой-то потерянный, словно только-только пришёл в сознание. Он словно напуган. И это ей не понятно. Всё же было хорошо. Она отчётливо слышала его постанывания и вздохи, значит, ему нравилось. Почему сейчас он похож на ребёнка с токсичными родителями?

— Нет… Не надо. Больше не нужно. Вообще не нужно. — Он дрожащими руками застёгивает брюки и тянется к рубашке. Волосы Вилли растрёпаны, спутаны, падают на лицо.

— В смысле? — Черника нахмуривается и поднимается с постели. — Какого чёрта? Я думала, у нас теперь нормальные отношения, как у нормальных людей, и с нормальным сексом.

— Виолетта, у нас всегда был нормальный секс. Я не хочу это повторять. Мы попробовали один раз, но теперь вернёмся к… предыдущим методам. — Мужчина неуверенно смотрит на Борегард и заканчивает совсем уж тихо, замечая это ужасное выражение на её лице. Брови нахмурены, губы плотно сжаты, а в глазах целая бесконечность острых лезвий.

— Нет. Пеггинг — это НЕ нормальный секс. Страпон — это НЕ нормально для любящей пары. Это интересно, если пробовать иногда, чередовать или совмещать с настоящим сексом. Но я больше не вставлю в твою дырку ни одного фаллоса, если ты не будешь согласен идти на компромисс. — Виолетта обходит кровать, всё ещё оставаясь только в нижнем белье. Она стоит в нескольких метрах от Вонки, и он боится подойти ближе. — Я хочу чувствовать тебя в себе. Не только твой пенис, а ещё и твои тонкие пальчики, и сладкий язык. Кстати, да. Я хочу куннилингус. Сейчас.

— Что? Ты издеваешься? — Глаза кондитера раскрываются шире, и он замирает с при открытыми губами, не веря в то, что слышит.

— Я вставала на колени перед тобой. Я ласкала тебя губами и языком. Теперь твой черёд. Ты сделаешь это.

— Нет. Нет-нет… Я не буду. — Магнат судорожно мотает головой, будто смахивая эту идею, и хочет уйти. Но Виолетта ядовитым взглядом пригвоздила его к месту. — Я не буду, Борегард. Проси кого хочешь, только не меня. Я не прикоснусь к этому руками, и уж тем более ртом.

— Что ты несёшь? Мы в отношениях, чёрт возьми! Кого мне просить?

— Иди к чёрту, Борегард! Я ни за что на это не пойду. Меня начинает мутить только от мыслей. Нет. Ни за что. Я ухожу. Я ухожу к себе и иду в душ. Один. Иди к чёрту, Борегард, со своими прихотями!

Виолетта жутко побледнела. В её руках начала собираться весомая сила. Всё тело стало ломать. Никуда он не пойдёт, пока она не получит то, что хочет. Пока она не решит. Пока она не скажет. Под сердцем всё горит адским пламенем. Все мысли кипят, и рассудок отключается. В груди что-то защемило. Девушка в мгновение оказалась рядом со столом. Её рука, словно управляемая чем-то сверхъестественным, схватила пустую бутылку.

Ещё мгновение. И оглушительный звон. Сосуд разбился о стену в полуметре от груди Вильяма. Он замер, в полном шоке наблюдая за тем, как на полу рассыпались крупные осколки.

— Вернись. — Глаза у Виолетты сухие. Её лицо снова приняло свой обычный цвет. А голос будто упал.

— Ты… Ты идиотка?! Ты могла попасть в меня! Ты знаешь, что тогда бы было?! — Голос сорвался на крик.

— Я видела, что делаю. В тебя ни частицы не попало. Хватит из всего делать драму! Хватит притворяться бедной жертвой! Хватит выставлять меня в этом свете!

— Ты больная… Что ты творишь? — Голос стих. Вилли смотрит, не моргая, и чувствует, как в глазах начинает жутко щипать, словно из-за соли. Он не может сдвинуться с места, хотя безумно хочет уйти. Его тело словно перестало слушаться. В душе всё ломается. Нет никакого намёка на силу воли. Наоборот, тянет подойти к Борегард.

— Иди сюда. У нас всё было бы хорошо, если бы ты вёл себя нормально. — Девушка протягивает руку, словно подзывая к себе ребёнка.

— Что? Я виноват?

— Прекрати, Вилли. Ты сам это знаешь. Подойди ко мне. — Борегард с ноткой мягкости в голосе наблюдает за горячими каплями на бедном лице. Вонку всего трясёт. Он медленно поворачивает голову в ту в сторону, где разбилась бутылка, и оглядывает этот участок стены.

— Это… Не так всё должно быть. Так не поступают с людьми, когда их любят. — Он медленно возвращается к кровати и садится рядом с девушкой, смотря на неё глазами с мокрыми ресницами.

— Я знаю. И я рада, что ты это понимаешь. Ты же о себе говоришь? — Она не даёт ему ответить. Только ласково поглаживает по плечу. — У тебя есть шанс всё исправить. Просто сделай то, о чём я тебя прошу. — Вилли снова начинает нервно мотать головой. — Эй, успокойся. Не начинай концерт снова. Сделаешь это, и мы забудем про этот нюанс.

— Но это же ты… — Он не договорил. Стальной взгляд отравленной черники словно забрал у его языка возможность говорить, оставив только одну функцию. Виолетта легла на спину, случайно разбросав светлые волосы по подушке, и устало вздохнула. Кондитер приблизился к месту между её ног. Дрожащими руками он потянул за тёмную ткань белья, обнажив её гениталии. Пахло её соками. Эта влажность и запахи отталкивали. Малые половые губы выглядели как лепестки цветка. Именно эту ассоциацию придумал для себя Вонка, чтобы подавить в себе отвращение. Слегка развинув пальцами большие половые губы, он поднёс лицо ближе и аккуратно поцеловал «цветок». Послышался одобрительный стон, но шоколадник не обратил на это внимания, потому что его резко затошнило.

— Не могу. Я не могу. — Тихо прошептал он, а затем почувствовал пальцы девушки на своих волосах. Она рукой надавила на его голову, ещё сильнее приблизив лицо и вынудив снова прикоснуться губами. Больше всего Вильям сейчас хотел отстраниться и выйти ко всем чертям из этой комнаты, пропахшей запахами граната, вина и секса. Но он понимал, что не покинет эту спальную, пока Борегард не разрешит ему это сделать, иначе сам сойдёт с ума.

«Нужно просто представить, что это мороженое», — Вонка сглотнул и закрыл глаза, пытаясь не вдыхать аромат женского влагалища. — «Пожалуйста, пусть это скорее закончится…»

С болью перебарывая себя, кондитер приоткрыл рот и сделал первые движения языком, проходясь по поверхности малых половых губ. Вскоре он снова услышал женские вздохи и стоны. Может быть, она права, и он, действительно, должен сделать это для неё. Не всё же Виолетте доказывать свою любовь. Через минуту он стал проникать языком внутрь, чувствуя вкус прозрачных выделений, и даже находя его не таким противным, как в начале.

Опираясь на локтях, сладкий магнат наклонял голову пониже и с осторожностью вылизывал женское лоно. Девушка нежно поглаживала его по волосам, одновременно шепча разные милости, постанывая и хватая ртом воздух. И почему-то в этот момент Виолетта подумала о том, что её мама гордилась бы ею, узнав о такой победе. Возможно, самой важной в жизни девушки-черники.

Вилли смог войти во вкус в этом занятии только через несколько минут. С влажными звуками он словно лакомился сочным фруктом, истекающим соками. Однако, внутри, всё равно, чувствовалась ужасная пустота. И было больно.

Комментарий к Часть 5. Осколки красного вина

Спасибо, что прочитали мою работу ~

И спасибо за оставленные отзывы

Следующая часть в процессе

========== Часть 6. Белый шум ==========

Небо было слишком тёмное, чтобы разглядеть в нём звезды. Особо крупные этой ночью тучи словно сговорились между собой, чтобы перекрыть мелкие белые точки. Ливень ударил с новой силой, яростно атакуя стены фабрики. Капли бились в закрытое окно с такой яростью, словно те двое, что находились внутри комнаты, чем-то очень сильно их обидели. Погода в принципе была как будто настроена против людей, пугая грозой детей и даже некоторых взрослых. Вспышки разрядов молнии в мрачном небе, да ещё под раскаты грома, выглядели волшебно, но одновременно с этим пробирали до костей.

Свет в комнате не был включён. И не только в комнате. Вся фабрика будто замерла, все её процессы словно остановились во времени, робея перед таким суровым явлением природы, как молния. Внутри предприятия царила непривычная тишина, никто не ходил по коридорам, оно словно в миг опустело. Казалось бы… Если лечь спать, новый день придёт очень быстро, не успеешь и пары снов увидеть. Но ни Виолетта, ни Вильям этой ночью не спали. Они оба нашли укрытие в спальной кондитера, забравшись на кровать и прячась в этих четырёх стенах от всего внешнего мира. Вонке в такие ночи было слишком тревожно, чтобы спать, так что даже пытаться было бесполезно. Ну, а Виолетта просто схватила возможность побыть с ним наедине обеими руками, ведь дождливая погода всегда щедра на особую атмосферу, придающую тёплым одеялкам ещё больший уют.

Борегард сидела за спиной кондитера, положив под себя несколько подушек, чтобы по уровню находиться чуть выше мужчины. Она просто разговаривала с ним о каких-то совершенно не значительных вещах, стараясь любой ценой отвлечь от грозы, и параллельно расчёсывала его волосы. С каждой парой минут монолог становился всё более бессмысленным, но Виолетта всё равно продолжала, ведь считала главным не это.

— И знаешь, тогда мне понадобилось несколько минут, чтобы понять, что это он. Но если бы я была трезвой, это было бы ясно сразу. Он совсем не изменился, хотя прошло столько лет. Я даже имя вспомнила, хоть и удивилась этому потом. — Виолетта с удовольствием наблюдает за тем, как зубчики расчёски проникают в волосы тёмного шоколадного цвета, поддаваясь движениям её руки. Волосы мягкие и безумно приятные, словно дорогой шёлк, пахнут спелыми абрикосами. В такой простой, казалось бы, процесс Борегард старается вложить максимум своей нежности и быть как можно более аккуратной. Одно неверное движение, и может стать больно. Этого она не допустит. — Мне кажется, у него никого нет. Я имею ввиду женщину. Не удивительно, всё-таки он такой неудачник… Каким и был раньше. Даже представить не могу, если бы он вдруг оказался на моём месте и выиграл конкурс. И, знаешь, я так и не поняла, зачем он тогда ко мне подошёл и чего хотел. Но это теперь и не важно. Ты вообще меня слушаешь?

Виолетта убирает руки от причёски Вилли и слегка хмурит брови. В это же мгновение слышится особенно громкий раскат грома, а комната на секунду освещается белой вспышкой молнии. Рефлекторно фабрикант дёргает плечом и оборачивается в сторону окна. Свет исчезает, снова возвращая спальную в тёмное состояние, но Вилли ещё немного смотрит в ту сторону, словно опять настороженно ждёт звуков грозы.

— Да, слушаю. — тихо отвечает кондитер, опуская плечи и возвращая голову в прежнее положение. Его расслабляет то, что теперь делает Виолетта. И пусть она расчесывает его волосы ради собственных прихотей, Вилли терпеть это совсем не сложно. Наверняка, если бы Борегард заткнулась и дальше стала бы расчесывать молча, комфортность ситуации значительно бы повысилась, но просить её закрыть рот будет… опасно. Особенно, когда она так старается чем-то порадовать шоколатье. — Продолжай. Я слушаю.

Голос Вилли Вонки звучит слишком пресно для заинтересованного в разговоре человека. Девушка и сама это прекрасно понимает, поэтому нелегко вздыхает, откладывая расчёску в сторону. Спальная её наставника, казавшаяся раньше чем-то запретным и необычным, теперь стала совсем привычным местом. Не так давно Виолетта, можно сказать, основательно перебралась в эту комнату и облюбовала себе спальное место под боком у кондитера, на его же кровати. С тех пор она ночует только здесь, почти не засыпая в своей собственной постели, что пахнет лавандой. Что касается Вильяма… всё наоборот. В последнее время он засыпает где угодно, но только не в той спальной, где жил на протяжение многих лет. Уже сколько раз Виолетта обнаруживала его поздней ночью мирно посапывающим за письменным столом в кабинете или на сахарной траве под леденцовым деревом. Он либо так сильно устаёт, что не находит в себе сил добраться до спальной, либо, действительно, осознанно избегает эту комнату, зная, что там его каждый вечер поджидает Виолетта.

— Ты сегодня какой-то… ватный. — выносит свой вердикт Борегард, усаживаясь на кровати так, чтобы теперь видеть лицо фабриканта. Его взгляд направлен в тёмный угол комнаты, он ещё с утра потерял всякую ясность и даже намёки на неё. Яркий фиолетовый огонёк, всё время находившийся в радужке, куда-то пропал. Или же просто был совсем не заметен за толстым слоем серой туманности в глазах. — Ужасно неразговорчивый.

Вилли коротко вздыхает и прикрывает глаза. Кажется, он до сих пор не может привыкнуть к тому, что происходит. Все краски как-будто изменили свои оттенки на противоположные. Что раньше казалось прекрасным, теперь нагоняет ужас. И ничего не веселит. Внутри кондитера поселился комочек тревожности, который с каждым днём увеличивается в размерах и становится всё более колючим.

Виолетта смеряет взглядом мужчину и закусывает губы. Её совершенно не устраивает состояние и поведение Вонки, который отчего-то угасает и вот-вот совсем потухнет. Но больше всего смущает тот факт, что изменения стали заметны, как только эти двое стали спать вместе. Буквально. Но Борегард кажлый раз убеждает себя в том, что это не больше, чем совпадение. Проблемы начались давно, это точно, нечего ей чувствовать себя виноватой. Девушка подползает ближе к мастеру, похищая его кисти и удерживая их в своих ладонях. Руки кондитера на мгновение напрягаются, но быстро ослабевают, когда Виолетта несильно сжимает их своими пальцами.

— Что тебе ещё нужно? — незло спрашивает Вонка, неохотно пуская Борегард усесться у себя между ног. Блондинка прижимается спиной к груди фабриканта и обнимает себя его руками. Наконец-то ей тепло и уютно. И аромат от одежды кондитера исходит потрясающий. В последнее время спортсменка иногда позволяет себе бесцеремнно прижиматься лицом к ткани его костюмов и вдыхать сладковатый запах. И пускай нижнего это выбешивает, Борегард не боится уже ничего.

— Поверить не могу. Ты помнишь, как я приходила к тебе по вечерам в двенадцать лет? И мы так же сидели вместе. Только ты меня потом всегда прогонял к себе. Бессовестный. — Девушка прикрывает глаза и прислоняется щекой к ключицам Вилли, всё ещё оставаясь в кольце его рук, которое соорудила сама.

— Я помню. Я тебя выгонял, потому что ты взяла привычку быстро засыпать в такие моменты. И мне потом приходилось тащить твою тушку на руках. Ты была мелкой занозой в заднице. С самого начала. Но я и подумать не мог, что мы дойдём до… такого. — Вильям замолкает, пытаясь не позволять рукам Борегард залезть ему под рубашку. — Но, наверное, я тебе слишком многое разрешал. И из-за этого ты с каждым годом становилась всё нахальнее.

— А ты всегда был большим и красивым. И я знала, что всё так будет. Уже через пару месяцев жизни с тобой я решила, что вот он, мой будущий муж. И да, чистосердечное признание. Я притворялась. Никогда я так быстро не засыпала, просто хотела, чтобы ты меня поносил на руках. Жаль, что потом ты решил, что будет лучше «будить» меня и отправлять спать к себе. — Виолетта чуть надула губы, выслушивая презрительный смешок со стороны кондитера, а затем несильно ущипнула его за мягкую кожу на животе.

Вилли Вонка откидывается назад, падая верхней половиной тела на кровать, оставляя свою избранницу без объятий и игнорируя её возмущение. Голова, кажется, опухает от всего, что творится, и становится невыносимо тяжёлой. Когда всё так поменялось? В какой момент он впустил в свою жизнь всё это?

Борегард нависает над ним, как сова над мышью, готовясь схватить. В её глазах холодный, но обжигающий блеск.

— Всё у тебя сводится к сексу, Виолетта. — подводит итог шоколатье, недовольно хмуря брови и взглядом говоря девушке отстать. — О чем ни говори, в какой атмосфере ни сиди, ты все равно в итоге лезешь или к моим гениталиям, или к отверстию. Самой не надоело? Я уже от тебя сильно устал.

— Аккуратнее, мистер Вонка. — всякая игривость на несколько секунд исчезает с лица девушки, полностью меняя оттенок её мимики. Борегард покидает кровать, холодным взглядом обведя мужчину, и подходит к большому окну. На улицах никого. Да и незачем им там быть ночью, ещё и в такую сильную грозу. — Вы сейчас рискуете сильно меня обидеть.

— Не дай, боже, мне обидеть Виолетту. — говорит Вилли, насмешливо складывая руки в умоляющий жест. Он наблюдает за чемпионкой, не отрывая лица от подушки. Слишком устал, у него нет сил даже подняться. Дикая слабость, которой не было на протяжение многих-многих лет, и вот она ни с того, ни с сего появилась и не даёт кондитеру нормально жить. Глаза закрываются, но очередной раскат грома не даёт уснуть. Главный орган под грудной клеткой в необъяснимом страхе сжимается и словно останавливается на то мгновение, пока сверкает молния. Может быть, даже к лучшему то, что Борегард сейчас с ним. Она хотя бы отвлекает. — Ты красавица. Прости. Я люблю тебя, Виолетта.

Эти три предложения Вонка повторяет каждый день, слово в слово, как будто утреннюю молитву. И только после них девушка чуть расслабляется и рельефы её напряжённой спины под тканью спальной кофточки слегка меняются.

— Сегодня в городе такая шумиха, — Виолетта отворачивается от окна и пейзажа за ним, всё равно ничего там интересного нет. Она медленным шагами идёт по мягкому ковровому покрытию, демонстрируя всю свою женскую сексуальность. — Умер какой-то стоматолог. Я хотела подойти, хоть фамилию узнать, но решила не лезть в это болото и не портить себе настроение. На его похороны столько народу собралось…

— Я знаю. — как-то резко прерывает блондинку Вильям, на мгновение сильно меняясь в лице, но после этого коротко вздыхает и чуть приподнимается на кровати. Его взгляд хаотично метается по комнате из стороны в сторону, пытаясь отыскать, за что бы зацепиться. Но взгляд такое не находит, и в итоге медленно опускается на пол.

— Ты знал его, Вилли? Ты был там? — осторожно спрашивает Борегард, подбираясь чуть ближе и всматриваясь в лицо шоколадного магната. Удивительно, как по-разному оно может выглядеть при разном освещении.

— Нет. — уже более мягко отвечает Вонка, хоть перед этим он долго молчал. Наверное, слишком долго. Так долго, что его ложь вскрылась за пару секунд. А ведь Виолетта это на дух не переносит. Она нахмурилась сильнее, но не стала ничего говорить.

— Мне очень не нравится, что ты пытаешься что-то от меня утаить, Вилли Вонка. — девушка убирает светлые волосы за уши и не сводит с него глаз. — Не вздумай снова провоцировать меня враньём. Мог бы просто сказать, что не хочешь со мной об этом говорить.

Кондитер грустно усмехается, пытаясь сесть на кровати и держать голову ровно. Как будто он действительно мог бы…

— Ты слишком вспыльчивая, чтобы я мог такое сказать. А у меня всё ещё щека болит. — Вонка прикрывает глаза, но даже сквозь опущенные веки виден свет от молний, когда они уже вполне ожидаемо сверкают за окном. Кожа на лице уже не так сильно горит, как в минуты сразу после пощёчины, несколько часов назад, но неуютная боль всё ещё даёт о себе знать. Да и вообще если Вильям встанет перед зеркалом и разденется, ему будет удобнее рассмотреть и другие следы сильной и крепкой любви Виолетты. Примерно это он и проделывает, когда остаётся один на один со своим телом, и его не видит избранница. Сине-фиолетовые пятна есть на шее, и на плечах, и на животе. И чёрт тут различишь: где засосы, а где синяки. Болит почти одинаково. Зато рассечёная кольцом губа почти зажила. И больше не придётся отвечать на иногда некорректные вопросы работников, хотя они почти перестали их задавать.

— Снова ты всё портишь. — говорит Виолетта, сильно сжимая пальцы. Снова у них плохо получается. А она так устала стараться построить этот идеальный образ отношений. — И снова ты пытаешься поломать то, что я так долго строю. Но зато я знаю, как всё поправить.

Борегард подсаживается сзади к мирно сидящему на кровати фабриканту и опускает лицо ближе к его плечу. Аккуратно девушка оттягивает ткань его рубашки и выдыхает горячий воздух, который слегка обжигает кожу. Губы не заставляют долго себя ждать, они прикасаются к плечу и целуют в те уже истерзанные места, где становится больно.

И начинай с начала. Всё по-новой. Опять этот замкнутый круг. Вильям опускает голову, сжимая пальцами ткань постельного белья. Что ж, пришло время снова терпеть. За последний месяц отношений с Виолеттой он это делать научился. Но сегодня почему-то особенно тяжело. Глаза начинает жутко щипать от мысли, что никуда он больше от этого не денется. Те поцелуи, которыми девушка сейчас покрывает плечи, на самом деле больнее любых ударов. Но ведь сам согласился начать такое. Знал, на что идёт. Молчи теперь. Сказать что-то не выйдет. Некому. Да и что сказать? Это даже звучит глупо и стыдно. Ты старше неё в два раза. Да и как такая прелестная девушка может быть… Молчи.

Вонка молчит, чувствуя, как сильные руки обхватывают его шею. Виолетта ужасно настойчива. И сразу же становится ясно, чего она хочет. Слишком уж сильно онавцепилась в его тело, упорно расцеловывая и прижимаясь грудью к спине нижнего.

«Потерпи. — мысленно повторяет себе кондитер, зажмуриваясь и всячески пытаясь выгнать из своей головы некоторые очень старые воспоминания. Но эта сцена словно выкромсана из прошлого металлическим ножницами и вклеена в настоящее. Такие же настойчивые ласки. Такие же женские руки. И почти такой же удушающий аромат. — Вот чёрт. Лучше бы не вспоминал.»

— Отпусти, — хрипя, просит сладкий магнат, пытаясь выбраться из крепких объятий девушки. Но сил на это не хватает, они будто в наказание покинули тело. Вилли говорит размеренно, но дышать начинает неровно. — Мне душно. Пусти.

— Нет. Ты сам просил закрыть окна, когда началась гроза. Так что нет. — Девушка ещё сильнее сдавливает в объятиях, очевидно, не понимая, как отчаянно надеется на спасение кондитер. Меж тем его всего трясёт. И если внешне он более-менее сдерживается, то где-то глубоко внутри его накрыла сильнейшая волна паники. И это состояние медленно начинает проявляться внешне. Виолетта понимает, что что-то не так. Виолетта чувствует эту дрожь. Виолетта видит, что возлюбленный вот-вот может сорваться на эмоции. И ей это так нравится. — В чём дело, мистер Вонка? Вы, кажется, не в себе.

— Уйди. — одними губами говорит кондитер, ощущая, как его собственные ладони холодеют. Он сильно зажмуривает глаза, пытаясь избавиться от навязчивого образа в голове. Но, вот чёрт, он не только внутри мыслей, но и здесь, в этой комнате. — Пожалуйста.

— Чего? — Борегард шире раскрывает глаза, но её брови опускаются ниже. Она подносит своё лицо очень близко к щеке кондитера. Шепчет он невнятно, поэтому и расслышать тяжело. Но посыл чемпионка поняла с первых звуков. — Повтори-ка, что ты сказал?

— Ты становишься слишком сильно на неё похожей. — Вонка опускает голову ещё ниже, словно не может больше её держать. Как будто все мысли превратились в каменные пластины, и голова стала чудовищно тяжёлой.

— На кого? Твои слова похожи на бред сумасшедшего. Но ты не это сказал! — Виолетта начинает злиться. Всё её внутреннее существо быстро закипает. Она вспыхивает, как маленький огонёк, коснувшийся лужи бензина, превращаясь в настоящий пожар. И с каждым днём время разгорания всё уменьшается. — Повтори. Что. Ты. Сказал.

Вонка смотрит перед собой, не справляюсь со жгучим ощущением в глазах. Когда всё это началось? Когда вся привычная жизнь разрушилась? Когда он потерял способность контролировать ситуацию? Когда пропали все те качества, которые он воспитывал в себе в течение стольких лет? Не может быть, чтобы их всех подавила Борегард. Или может?

— Повтори! — кажется, требование прозвучало слишком громко, и человек, которого так усердно обнимала Виолетта, совсем повесил голову. Волосы прикрыли выражение его лица, которое теперь сводило мучительной судорогой. Ресницы начали слипаться и мешать видеть.

— Уйди. Тебе надо уйти в другую комнату. Мы не будем спать вместе сегодня. — Вонка с трудом выдыхает болезненный воздух, резавший гортань и дыхательные пути, как будто он глотал разбитое стекло. Очень крупные осколки. Они мешают говорить. Вилли не чувствует, чтобы хватка наследницы хотя бы немного ослабла. Его это тоже порядком достало. И Виолетта достала. И то, что он не может сделать ей больно в ответ. Тоже достало. — Уйди, Борегард. Уйди в другую чёртову комнату! Уйди!

Блондинка срывается с места, соскакивая с кровати. Резко разворачивается и поднимает руку, жутко выбешенная этими неосторожными словами. Уже привычный звук громкой пощёчины. Уже привычная острая боль. Уже привычное желание ударить в ответ, которое разносится кровью по всему телу. После резкого звука соприкосновения ладони с лицом, в комнате за мгновение воцарилась тишина. Такая тишина, какой, казалось бы, здесь не было никогда. Быть может, слышно стало не только дыхание, но и ритмичные удары сердца.

— Сейчас послушай меня, Вильям. Послушай внимательно. — Борегард начала говорить, и голос её звучал так, словно она — богиня, выносящая грешнику приговор. В немой ночной тишине отчётливо слышались все самые тонкие оттенки её речи. — Я добивались тебя восемь лет. Восемь чёртовых лет. Я проделала такую работу над нами, что могу книгу об этом написать. — Борегард стоит перед ним и прожигает взглядом, совсем не моргая. И голос её крепнет. И громкость растёт. — Я не дам тебе в эту ночь всё испортить. Я не дам. Ясно?! Столько сил вложила в нас! Столько стараний! Я подбиралась к тебе восемь лет, и ты теперь говоришь мне уйти в другую комнату! В другую комнату?! Уйти в другую комнату?!

— Да. Уходи. Завтра лучше не будет. Никогда уже лучше не будет, но сегодня я больше терпеть не смогу, ясно? Отстань от меня. — Вильям тоже встаёт, но сразу отходит на несколько шагов от девушки. Его голос звучит намного слабее, чем обычно. Словно это вовсе не его голос. Или же его, но несколько раз сломанный. Острая боль пронзает голову и всё тело. Становится страшно. Сколько ещё он выдержит? День или месяц? — Отстань от меня.

— Нет! Не смей мне такое говорить! Не смей, ясно?! Я больше не девочка, и слушать твои приказы не стану. Я останусь здесь, и ты тоже! — Виолетта снова сорвалась на крик. Она так сильно сжимает пальцы в кулаках, что кожа на костяшках заметно белеет. И она не понимает: как человек, который так безумно нравится, может так сильно раздражать и быть таким неблагодарным?

Вильям отходит к стене, и в его голове всё мешается. Разве так же он протестовал, когда другая женщина прикасалась к нему и требовательно ласкала? Нет, он был не против, хоть и не осознавал тогда всего ужаса. Слишком глупы и слепы бывают дети. Но всё же это другое. Та женщина была родной по крови, хоть и любила его так же сильно, как Борегард. Слишком сильно. Но он ей давался, потому что для всех было нормальным, что мать ласкает своего ребёнка. И всё же они до боли похожи. Как такое могло произойти? Почему всё повторяется?

Жаль, что сейчас нет рядом отца, который заметил бы это. В тот раз он спас от этого. А казалось, что просто лишил ребёнка матери, получив в ответ на это ливень осуждения.

— Эй, я с тобой разговариваю! — рычит Виолетта, подходя ближе. Её голос ломается, приобретая такой эффект, словно она поёт под джазовую музыку, но очень сердито. Она бесцеремонно щёлкает пальцами перед лицом Вилли, пытаясь вернуть его в реальность, а затем снова делает больно, хватая рукой за шею и надавливая, куда не следует. От этого жеста кондитер резко опускает голову и сам начинает с силой сдавливать запястье блондинки. Хочется, чтобы ей тоже стало больно? Нет… Может быть. Не знаю.

Во взгляде мастера читается взгляд маленького ребёнка, который совсем не понимает, чего от него хотят и за что наказывают. Этот взгляд метается по комнате, скользит по полу, но всячески избегает столкнуться с пристальным и холодным взглядом сильной женщины, которая всегда хочет добиться большего.

— Ты должен извиниться! — Борегард кричит уже не боясь, что её услышат. Все, кто находится на фабрике, уже давно привыкли к женским крикам. Девушка пылает, от неё действительно исходит удушающий жар, который словно распространяется по всей комнате. Казалось, вот-вот, и блондинка по-настоящему воспламенится и будет поджигать всё, к чему прикоснётся. Но Вильям уже сгорает, словно попал в свой персональный ад.

Комната наполняется дымом от пожара, которого на самом деле не существует, и этот дым сильно мешает дышать. Здесь у Вонки кружится голова, перед глазами всё смазывается. И слова Виолетты, они плохо различимы, потому что всю голову наполнил шум и звон. Дыхательные пути набиты чем-то неправильным, чем-то неприятным, и теперь это неосязаемое вещество стремится затуманить глаза, чтобы кондитер ослеп и не нашёл выход.

Выход? Точно… Уже не вслушиваясь в словесный поток Борегард, Вилли переводит замыленный взгляд на дверь. В комнате стало темно, или это темнеет у него в глазах? Быть может, если выйти за дверь, всё изменится. Станет легче дышать и думать, чем в этой спальной, когда-то бывшей островом покоя и благого одиночества, и теперь превратившейся в эпицентр хаоса. Там он сможет придумать, как пережить эту кошмарную ночь. Наверное, уж лучше смотреть в окно на то, как молния рассекает небеса, и содрогаться от каждой её вспышки, чем снова оставаться один на один с физически развитой собственницей.

Игнорируя наследницу, мастер делает несколько шагов к выходу, хватаясь за дверную ручку, как за спасительный круг. Один лишь рывок, и можно будет вдохнуть нетоксичный и неотравленный женским ядом воздух. Как же сильно лёгкие по нему истосковались. Сейчас это мгновение будет казаться слаще любого шоколада. Выходя в коридор, Вонка с ужасом замечает, как сильно нарушилась координация движений. Он не чувствует пол под ногами, и все из-за чего? Из-за гневных криков наглой девчонки? Простить ей такое нельзя, слишком долго терпел и слишком многое позволял. Но сейчас думать об этом нельзя, мысли слишком беспорядочны, можно совершить большую глупость.

— Ты не слышал, что я сказала? Ты остаёшься здесь, рядом со мной. — Виолетта не верит своим глазам и не знает, что сжать в руках, чтобы их занять. В ладонях действительно появился невыносимый зуд. Она не медлит и выходит из комнаты вслед за возлюбленным, направляясь за ним по коридору. Вонка стремительно уходит, буквально повернувшись к Борегард спиной. Он смотрит перед собой, не оглядываясь на девушку и лишь держась за свою цель: добраться до комнаты и запереть себя там как минимум до рассвета. Оградить от внешнего мира. Раньше для этого требовалась фабрика, но теперь внешний мир пробрался и внутрь предприятия, и внутрь его спальной, и внутрь его души.

— Что с тобой не так, Вонка? — девушка ускоряет шаг, собираясь догнать кондитера, — Почему ты так не похож на нормальных мужчин? — в голосе Борегард немыслимым образом сочетается дикое раздражение и злая насмешка. — Хочешь снова прятаться от меня? Не понял ещё, что это бессмысленно? — Виолетта замечает, что кондитер замедляется, но всё ещё движется вперёд. Расстояние между ними немного сократилось. — Я всё равно возьму, что хочу, слышишь? Остановись, пока я не слишком зла. У тебя есть шанс исправить всё, что ты натворил.

Виолетта не по-доброму улыбается. Кажется, её глаза никогда не были так широко раскрыты. Но Вонка всё же останавливается, не доходя до комнаты пару метров. Он прислоняется рукой к стене и опускает голову, волосы беспокойно касаются плеч. Борегард подходит не спеша, гордо, как львица на охоте. Она ранила жертву и знает, что ей не сбежать. Спешить больше не куда. Но как-то странно он дрожит.

— Борегард. Ты совсем прогнила, ты знаешь?

— Закрой свой рот по-хорошему. Заткнись.

— Как же ты меня затрахала, Борегард.

К лицу девушки приливает кровь. Кажется, никогда в своей жизни она не чувствовала такого желания кого-то избить. Кого-то, кто не сможет ударить в ответ или даже противостоять этому. Но как только Виолетта твёрдой рукой берёт мастера за подбородок и поворачивает его лицо к себе, желание резко испаряется. Руки похолодели. Девушка испуганно отступает на шаг. Во рту всё онемело.

— Вонка?

По болезненно-белому лицу фабриканта от носа спускается несколько тонких дорожек крови. Тёмно-красное вещество стекает по губам и подбородку, окрашивая их в винный цвет. Кровь появляется в глазах, заполняя белую их часть своим оттенком. Вонка неодновременно моргает, хаотично выискивая взглядом что-то, но в какую-то секунду зрачки резко сужаются, пугая этим чемпионку. Он бледнеет ещё сильнее, лицо становится совсем бесцветным.

— Вилли… прости меня. Пожалуйста. Я сейчас помогу тебе. — Борегард начинает плакать и дрожащими руками касается руки кондитера. Она не знает, что нужно сделать. И ей от этого страшно. Девушка пытается взять его под руку или за талию, чтобы отвести туда, где она найдёт помощь. Но вдруг становится невыносимо тяжело. Вонка больше не держится на ногах и быстро опускается на пол, параллельно закрывая налившиеся кровью глаза.

— Боже мой! — Виолетта зажимает себе рот ладонями, смахивая ресницами слёзы.

В этом нет её вины. Она ничего плохого не сделала. Она не могла довести его. Это случайность. Она не виновата. Она не хотела. Она же любит его. Это всего лишь несчастный случай. Ничего страшного. Сейчас она позовёт на помощь и всё будет хорошо. Это. Не. Она. Виновата. Никто не виноват.

***

Ей тоже было неуютно здесь, как и большинству людей. Многие дети и взрослые испытывают волнение, находясь в больнице, но в тот день это было особенно неприятно. Пусть Борегард никогда не чувствовала особо мучительного страха перед взрослыми в белых халатах, как это иногда бывает, но теперь и они слегка пугали. А, возможно, дело даже не в докторах, шастающих по коридорам. Быть может, это всё из-за стен. Они слишком сильно давят, заставляя чувствовать себя хуже.

Виолетта сидела на вполне удобном стуле, но ощущение было другим: словно на иголках. Она ёрзала, пытаясь наладить и выровнять своё дыхание, и никак не могла найти применение своим рукам. Девушка заламывала пальцы и изучала глазами стены больничной палаты, ведь больше ей делать было нечего. К этому времени чемпионка уже переругалась с несколькими сотрудниками лечебницы, сломив их своим напором и выбив в итоге для себя право находиться здесь, а не ждать на фабрике или где-то ещё. Она должна быть рядом, когда он очнётся. Должна быть первой, кого он увидит.

Вилли Вонка выглядит ужасно. Ему совершенно не идёт больничная одежда нежно-голубого цвета. Быть может, так кажется просто потому, что Виолетта привыкла видеть его в бархатных костюмах и с идеальным внешним видом. Тот, кого девушка видит перед собой сейчас, слишком сильно отличается от того Вонки, которого она так обожает. В этот день он был слишком бледен. Каждый раз казалось: куда ещё бледнее? Но нет, всё же есть куда. Сейчас, кажется, цвет его лица достиг предела. Совсем белоснежный и в некоторых местах даже прозрачный. Волосы разбросаны по белой подушке. Он выглядит уставшим, намного более слабым, чем когда-либо. Вырез на рубашке предательски демонстрирует синяки на шее и ключицах. В сочетании с иглой в вене, от которой к капельнице тянется тонкая трубочка, Вилли Вонка своим видом заставляет сердечные мышцы сокращаться ещё болезненнее. Страшно на него смотреть. Стыдно.

Виолетта нервно выдыхает и чувствует, как сильно дрожит. Что он скажет, когда проснётся? Есть ли шансы, что он просто не вспомнит вчерашнее? Нелегко признаться, но Борегард готова просить об этом всех богов. Так было бы легче им обоим. Девушка трясущимися руками убирает спутанные пряди своих волос за уши. Она сама выглядит ненамного лучше любимого. Тоже бледна, тоже потеряна, растрёпана. И тоже без сил.

Виолетта медленно поднимает свой взгляд с пола и кладёт его на лицо Вильяма. Очень тяжело заставить себя смотреть на него. Внутри организма, где-то в самой глубине, лёгкие разъедает ядовитое чувство вины. Борегард изо всех сил старалась от него избавиться, но как же? Голос совести в голове не даёт спокойно всё обдумать и переубедить себя. Девушка зажмуривает глаза, надеясь проснуться от плохого сна. Ну же, проснись.

— Будь сильнее, Виолетта. — говорит сама себе чемпионка, сильно сжимая ладони и снова потеряв точку, где задерживала взгляд. Необъяснимая паника, откуда она? Борегард медленно выдыхает, вслушиваясь в звуки за дверью палаты. — Всё будет хорошо.

Блондинка изучает безэмоциональное лицо кондитера. Он дышит так спокойно, так размеренно. Но что будет, когда он… О, боже. Страшно признать, но её действительно посещают мысли, что лучше бы он не просыпался какое-то время. Прочь такие мысли, прочь. Они лишь мешают собраться. Всё равно неизбежное наступит.

Обдумывая это, Виолетта медленно прикрыла глаза, а когда снова открыла их, заметила. Веки фабриканта были наполовину подняты. Уставший взгляд был направлен в стену, к которой была прислонена больничная кровать. Он не моргал. Не понимал. Не видел. Просто смотрел в белую поверхность стены. А внутри Борегард всё сильнее похолодело. Она замерла, не в силах даже губы разжать, словно Вилли мог бы не заметить её, будь она тихой и неподвижной.

Так прошли две минуты. Бесконечные две минуты. Девушка не вытерпела, сделала пару шагов к нему и кончиками пальцев коснулась его руки. Затем совсем не сильно сжала, но так, что Вонка почувствовал её дрожь.

— Убери. Руку. — хрипло произнёс кондитер, всё ещё не поворачивая головы. Этот голос держал в себе столько боли и страха, что стал совсем не похожим на тот, что был у доброго и милого Вилли Вонки, каким он хотел казаться. Виолетта просьбу не исполнила, взяв кисть мастера в свою руку и сев на краешек его постели.

— Всё нормально. Всё будет хорошо. — Виолетта лжёт, хотя сама так не может это терпеть. Но ей в тот момент просто необходимо было это сказать. Ага, как будто он послушает. Но она хотя бы на это надеется.

Вонка наконец отворачивает голову от пустой стены и осматривает комнату, в которой находится. Его глаза медленно расширяются, но ресницы снова неподвижны. Он проводит взглядом по стенам, по мебели, пытается взглянуть на себя. Он замечает иглу в своей руке, через которую что-то капает в кровь. Он вздрагивает, беспомощно смотрит на Виолетту.

— Мне так страшно, Борегард. Почему я здесь? — слова невнятные, дрожат. Вонка замирает, не в силах поверить в то, что с ним происходит. Взгляд безумно метается по комнате, пугая кондитера ещё больше с каждой секундой. За дверью раздаются голоса врачей, из-за этого Вильям замирает, стараясь не шуметь, словно так его здесь не найдут.

— Успокойся. Всё нормально. Сейчас я позову кого-нибудь и…

— Нет, Борегард! НЕТ! — кондитер хватается за волосы и давится застрявшими в горле словами. Он зажимает себе рот рукой, резко садясь на кровати, но быстро теряет силы.

— Вильям. Быстро успокойся.

— Пожалуйста, закройся! — Вонка резко убирает руки от лица и начинает пристально смотреть на наследницу. Ему до одури плохо. Истерика бьёт ключём, пока только внутри, но это ненадолго. Он хаотично смотрит то на дверь, то на девушку. В глазах чего только не намешено. Страх. Ненависть. Растерянность. Беззащитность. Все эти чувства имеют свои цвета. Все эти цвета смешиваются, как краски, и в итоге становятся темно-серой массой, рвотным рефлексом изгоняющейся из организма, — Как же я устал от тебя! Как ты меня затрахала! Это ты во всём виновата! Это из-за тебя я здесь! — надрываясь, Вонка обводит комнату рукой, которую сводит судорогой. Такие же ощущения по всему телу.

— Не кричи! Успокойся, мать твою, Вонка.

— Мать?! — его передёрнуло ещё сильнее. К голове поступил отвратительный жар. — Такая же сволочь, как ты! Убирайся, Боргерд. Меня тошнит от тебя. Уходи.

Он закрывает лицо руками, а затем запускает пальцы в волосы, изо всех сил их сжимая. Этот медицинский запах, кажется, вырвался из самых глубоких кошмаров, что когда-либо снились. Но теперь он здесь. Вонка не сможет слишком долго здесь находиться. Он окончательно сойдёт с ума.

— Ладно, ладно! Я уйду, но когда ты вернёшься на фабрику…

— Нет, Борегард! Убирайся к чёрту! Я не хочу тебя больше видеть. Никогда, поняла меня? Возвращайся в Атланту или туда, откуда ты вылезла.

— Что?

— Иди к чёрту, Борегард! Я не могу тебя больше терпеть. Я устал от тебя, убирайся!

Виолетта застыла в центре комнаты, впервые в жизни так испуганно смотря на свою любовь. Она не понимает, как это возможно. Восемь лет они провели вместе… Восемь. Лет. Как?!

— Я люблю тебя…

— Уходи. Уходи. Уходи, Борегард!

— Да ты… Да ты не сможешь без меня, не сможешь! Ты сдохнешь без меня, Вонка! Не проживёшь и месяца. Ты слишком ко мне привык, ты меня тоже любишь. Ты сдохнешь, как только поймёшь всё это! — девушка срывается на дикий крик и не замечает, как в комнату врывается несколько людей.

— Я знаю! Я это знаю… — задыхаясь и захлёбываясь, произносит мастер. Он прижимается щекой к подушке и дико рыдает, пока медсестра пытается что-то ему вколоть. Он тоже мог бы молиться, чтобы всё это оказалось кошмарным сном длиною в сутки… длиною в восемь лет. Нет. Длиною в целую жизнь.

Он бьётся в судорогах. Снова кровь из носа. Её металлический привкус на губах. Это не вкусно. Вся дыхательная система словно стала чужой, отверглась организмом. Перед глазами снова темнеет, но на этот раз переносить это гораздо страшнее, чем на фабрике. Он слышит, как Виолетту выгоняют из комнаты. Очень острая боль под рёбрами и в животе. В голове только одна мысль. Что теперь? Всё разрушилось.

***

Белый шум. Белые стены. Белые лица. Белые халаты.

Всё такое чистое, такое стерильное. Вот бы был способ так продезинфецировать жизнь, как эти комнаты. Быть может, всё пошло бы иначе. Развернулось на 180 градусов. В больнице слишком резкий и слишком ощутимый запах, он с чудовищной силой врезается в сознание, оставаясь в памяти, сразу же закрепляя за собой твёрдые ассоциации, которых до этого дня не было.

Девушка идёт прямо по коридору, идёт к выходу. Всё вокруг неё как в замедленной съёмке. Она быстро шагает между похожих дверей с табличками, и стук её каблуков отражается от пола как-то особенно громко. Девушка растерянно смотрит по сторонам, на перешёптывающихся медсестёр, и совсем ничего не понимает, потому что не слышит. Белый шум, как от неработающего радио, и звон смешались в голове, перекрывая мысли. Виолетта, как будто оглохла, теряет связь с внешним миром. Глаза начинает щипать, да так сильно, что хочется их вырвать с корнями. Виолетта видит выход, но резко останавливается рядом с дверью наружу.

— Как же это?.. — еле слышно шепчет Борегард, сжимая и заламывая пальцы. — Как же так?

Она уже на крыльце больницы, смотрит на носки своих ботинок и на остатки снега, который превратился в мокрую кашицу. Солнце высоко над головой, оно сильно слепит глаза. Что теперь делать? Ноги словно приклеились к крыльцу больницы, не двигаются дальше.

Виолетта растеряна. Виолетта напугана. Этого просто не может происходить с ней. Зачем… За что?.. Кто знал, что всё этим обернётся? Всё было в порядке так долго. Все органы внутри просто разрываются, да ещё с такой болью… что невозможно стерпеть. Девушка медленно спускается по ступенькам, не замечая абсолютно никого вокруг себя. Она просто не знает. Назад, в палату, её теперь точно не пустят. Вернуться на фабрику? Пойти напиться? Или просто, действительно, уехать?

Нет! Это невозможно! Уехать после стольких лет? Просто перечеркнуть столько событий, столько воспоминаний? КАК?! Тем не менее, девушка отдаляется от здания лечебницы.

Неужели всё? Неужели проиграла? Не может быть. Так долго вела бой, так долго побеждала, выиграла столько сражений… Столького добилась, столько получила, столько взяла, столько отдала. Представить жизнь без всего этого невозможно. Фабрика стала домом, город стал своим, Вилли Вонка стал самым близким человеком на Земле.

«Он просто был взволнован. Вот и сказал такое. Он не хотел, чтобы я ушла. — Борегард идёт по тротуару, смотря вокруг огромными, широко раскрытыми глазами, словно умалишённая. В её сознании всё мешается, не давая собраться. — Не хотел. Но потребовал. Он не даст мне пробыть с ним хотя бы ещё один день.»

Слёзы впервые в жизни такие горячие. К шее словно привязали булыжник. Виолетта идёт вперёд и хватается рукой за всё, что только можно потрогать, как будто сама вот-вот упадёт без сознания. Быть может, она тогда окажется в одной с ним палате? Хорошо было бы потерять сознание. Это позволило бы начать всё с начала. Тогда она бы исправила все свои ошибки. Все до одной. Стала бы самой нежной и покорной. Пальцем бы не притронулась к нему без разрешения. Ждала бы столько, сколько нужно. Не сказала бы ни одного неправильного слова. Смогла бы унижаться как угодно, наплевав на все наставления гордой матери. Боже… Что бы она сказала, если бы узнала о таком поражении?

Виолетта замедляет свой шаг, не сдерживаясь больше не рыдания. Почему? Почему? Почему всё так вышло?! Она всё делала правильно! Всё так и должно было быть. Она была так уверена в себе, а ведь это важно!

Сил больше совсем не осталось. Она истратила их все. Часть на тело, часть на секс, часть на человека. А он сломался раньше, чем Борегард окончательно добилась бы своего.

Виолетта уже несколько минут молча пялится на Чарли. Он держит её за плечи, сильно их сжимает и пытается выжать из блондинки хоть слово. Бакет случайно встретился. Снова.

— Было бы лучше, если бы я вам не помешала тогда, да? — голос влажный, голос поломанный. Борегард смотрит на лицо Чарли, и оно впервые в жизни не раздражает. Наоборот, немного успокаивает. — Когда ты должен был остаться с Вилли. В конце дня. Ему было бы лучше с тобой.

Чарли приближается лицом и вдыхает. Алкоголем не пахнет. Она трезвая. Так что же тогда?.. Девушка опускает руки Бакета и снова делает неуверенные шаги. Мама науичила её многому. Многому, но не всему. Хоть бы кто научил проигрывать с достоинством. Чтобы не было так больно и страшно, как сейчас. Теперь придётся ходить по лезвию, чтобы не свихнуться. Станет думать обо всём этом — сойдёт с ума. Вспомнит хоть что-то счастливое — сойдёт с ума. Захочет почувствовать вишнёвый сладкий вкус губ — сойдёт с ума. Уехать в Атланту сейчас равняется самоубийству. Остаться здесь равняется долгому и мучительному самоубийству. Хорошо бы напиться, найти кого-то с наркотиками и сдохнуть от передоза. Но как сейчас это сделать, если в голове уже туман? Виолетта останавливается в паре шагов от Чарли. Она медленно поворачивается к нему перед тем, как завернуть за угол какого-то дома, из-за которого доносятся грязные ругательства. Девушка смотрит около минуты и смахивает скопившиеся на расницах капли.

— Хорошо, что мы не успели пожениться.

Комментарий к Часть 6. Белый шум

Огромное спасибо всем, кто дождался финальной части и прочитал мою работу до самого конца. Спасибо за каждый оставленный отзыв, лайк и “жду продолжения”.

Под конец оставлю небольшой плейлист из треков, вдохновлявших меня это писать:

Алёна Швец - “Вино и сигареты”

Алёна Швец - “Молодая красивая дрянь”

Сюзанна - “Пока я тут”

IOWA - “Росток”

МУККА - “Не киряй”

Алёна Швец - “Самый быстрый способ”

Алёна Швец - “Бьёт - значит любит”