Любовь по-тевинтерски (СИ) [Веллет] (fb2) читать онлайн

========== Часть 1 ==========

На крепостной стене было ветрено и холодно. Стояла ранняя весна, ветер дул промозглый и стылый, а с неба сыпалась мелкая ледяная крошка. Она не задерживалась на земле, таяла, но, попадая на кожу, резала, покалывала и обжигала.

Фенрис спрятал озябшие ладони под плащ и поджал одну ногу — стоять на мерзлом камне было холодно, а пальцев босых ног он уже почти не чувствовал.

Это движение не утаилось от его спутника. Хоук виновато заглянул спутнику в лицо, ловя взгляд, и негромко произнес:

— Прости, что притащил тебя сюда.

— Не стоит, — коротко отозвался Фенрис, и взгляд его чуть смягчился. — Ты меня не раз выручал. А почему ты предпочел отправиться сюда со мной, а не со своим одержимым — я понимаю.

— Варрик сказал, что Искательница Пентагаст допрашивала его несколько часов кряду, а потом еще и в оковах держала, — вполголоса заметил Хоук. — И это при том, что ей заранее было известно, что он, в общем-то, ни при чем. Не хочу даже думать, что будет, если эта женщина повстречается с Андерсом. Боюсь, без смертоубийства это не кончится.

— Я бы поставил на Андерса, — хмыкнул эльф.

— Я бы тоже поставил на Андерса, — согласился Хоук. — Но мне что-то подсказывает, что нам тут тогда будут совсем не рады.

— Да нас и так, похоже, тут с распростертыми объятиями не ждали, — заметил эльф, поджимая вторую ногу вместо первой. — Если за час никто не появится, то предлагаю пройти чуть дальше по стене, в ту полуразрушенную башню. Там хотя бы не должно так дуть.

Хоук согласно кивнул и, подойдя к краю стены, осторожно заглянул вниз. Разглядеть он успел не многое, но ему пришлось отойти обратно — камень под сапогом как-то подозрительно покачнулся, а по трещинам парапета застучала каменная крошка.

— Прости, — повторил Хоук, отодвигаясь от края подальше. — Я догадывался, что условия будут… не очень. Варрик не скрывал, что обстановка непростая. А это не твоя война.

— И не твоя, — возразил Фенрис. — Но я и сам вызвался сопровождать тебя. Твое положение слишком неоднозначно. Хотя бы потому, что ты укрываешь отступника-убийцу. И не только укрываешь, но еще и холишь, лелеешь и котенка подарил.

— Зато Андерса гораздо легче удалось убедить остаться дома, — парировал Хоук. — Мессир Фырр еще слишком маленький, его нельзя бросить одного.

— Все злодеи непременно привязаны к чему-то маленькому, — философски вздохнул Фенрис. — Варрик об этом писал. Интересно, у Корифея есть что-то такое? В Тевинтере не принято держать домашних животных, а если уж заводить, то кого-нибудь такого, чтобы все ахнули. А лучше — чтобы все боялись. Например, варгеста или ядовитую змею…

— У Корифея, говорят, личный Архидемон имеется, — припомнил Хоук. — А еще говорят, что некоторые недостатки мужчины стараются компенсировать игрушками побольше.

— Значит, у Корифея все совсем скверно, — вздохнул эльф и тоскливо пошевелил пальцами на ногах. — Но кто-то должен остановить это безумие! Даже работорговцы попрятались, а это недобрый знак.

— Это говорит только о том, что тевинтерцы не очень против, если южные государства сгинут во внутренних раздорах и войне с Корифеем, — Хоук потер висок. — Хотел бы я знать, как ему удалось выжить! Я же лично в него посохом потыкал, чтобы убедиться! В нем варриковых стрел было, как в ежике! С одной стороны обуглен, с другой обморожен… Он был мертв! А теперь, глядите-ка, не только восстал, но и созиданием занялся.

— Созиданием? — брезгливо кивнул Фенрис на клубящуюся зеленоватую прореху в небе.

— Каждому по способностям, — фыркнул Хоук, демонстрируя неиссякаемое чувство юмора. — А чего ты хотел от древнего тевинтерского магистра?

— Видеть его в светлой обуви и деревянном облачении, — с чувством отозвался эльф.

— Ну, в твоем случае это ко всем магистрам относится, — протянул Хоук. — А этот — особенный.

— Ругаетесь, друзья мои? — на угловой лестнице послышались тяжелые шаги, и первым на ледяную площадку ступил Варрик. Он поежился под порывом ветра и зябко повел плечами. — Как вы тут, еще не задубели?

— Твоими стараниями, — беззлобно поддел Гаррет.

— А надо было магии огня учиться, — наставительно произнес гном. — Вот монна Инквизитор в любой глуши сразу костерок разводит…

— Варрик, на этой башне костерок не хуже сигнальной ракеты будет, а мы тут вроде как скрываемся, — фыркнул Хоук. — Ты лучше скажи, монна Инквизитор вообще сюда собирается? А то и со Стражами беда, и Андерс дома с котом остался…

Варрик торопливо приблизился и, машинально оглядевшись, негромко произнес:

— А твой Андерс… Он… не пропадал? Или не хотел пропасть? Как остальные Стражи?

Хоук прикусил губу, напряженно пытаясь объяснить то, чего сам не понимал, но пытался понять:

— Андерс… Когда все это, видимо, началось, я несколько раз просыпался от его крика. Но он не захотел говорить, что такого видел во сне, что это так его мучило. Видели бы вы его! Под глазами мешки, лицо бледное… А потом Справедливость вмешался — и сны ушли. И Андерс даже не очень протестовал, когда я сказал, что хочу помочь Инквизиции. Что-то происходит, Варрик, и я буду не я, если не выясню!

Фенрис вдруг глубоко вздохнул и с чувством произнес:

— А ведь я сам! Сам! Своими руками лез в… отходы, чтобы раздобыть этому психу, что там требовалось для его якобы зелья! Видимо, для того, чтобы сейчас стоять в этой глуши посреди мерзлых гор, любоваться дырой в небе и ломать голову, как это все поправить.

— Монна Инквизитор пытается, — Варрик смешно сморщил нос. — И даже добилась определенных успехов. Но надо сказать, что наш знакомец из порождений тьмы не желает ей уступать. А жаль… Такая симпатичная леди, а он!.. А какой бы можно было роман написать!

Хоук рассмеялся:

— Мне кажется, Инквизитор будет не в восторге, когда узнает, за кого ты ее просватал.

— Что ж поделаешь, — картинно развел руками гном. — Творцы всегда страдают. Видели бы вы, друзья мои, письмо, которое прислала мне Авелин, когда вышел первый том «Мечей и щитов»!.. О, я оттуда сразу выписал несколько самых удачных фраз для второго тома.

— А она? — невольно заинтересовался Фенрис.

— А она осталась недовольна, — хлопнул светлыми ресницами Варрик. — И тогда я отправил ей второй том лично. С автографом. Чтобы не обижалась. Она пока молчит.

— На твоем месте я бы спал не только с арбалетом, но еще и с кинжалом и с посохом на всякий случай, — заметил Хоук. — Можно и в броне — лишним не будет.

— Да мы тут недавно, в Скайхолде, — откликнулся Варрик. — Почти так и спим. Жилых помещений не хватает. Инквизитору, конечно, выделили удобные комнаты… Ей хотя бы иногда спать надо. И леди Жозефина неплохо устроилась — она дипломатическая персона. Ну, про тайного канцлера молчу, она всегда и везде пролезет… А остальные — как-нибудь. Кунари со своими товарищами прямо в палатках ночует; эльфийка-разбойница умудрилась в темнице устроиться — говорит, дескать, и тепло, и стены крепкие. Каллен чуть ли не в будке собачьей спит — у лазарета приютился, ставку командования на двух ящиках развернул. Но забавнее всего смотреть, как Первая Чародейка мадам де Фер сворачивается на матрасике, и как тевинтерский магистр ночует в кресле библиотеки. Конечно, это скорее печально, но думаю, теперь они немного ближе к простому народу.

Хоук раздумчиво постукивал каблуком по камню, а Фенрис очень долго думал, прежде чем медленно проговорить:

— Когда мы пытались защитить Киркволл компанией из отступника, одержимого, магессы крови, пиратки и гнома-наземника, я думал, что этот мир сошел с ума. Но теперь выясняется, что мир от Бреши в небесах защищает магесса, собравшая под свои знамена кунари, тевинтерского магистра, разбойницу из эльфов — наверняка очередную долийку, того же самого наземника и Каллена… Он, кстати, кажется, зависим от лириума… Есть ли у нас хоть один шанс, Гаррет?

— Как раз только в этом случае шанс и есть, — глухо отозвался Хоук. — У Инквизиции есть альтернатива — Церковь. Как ты думаешь, кто защитит мир, если будет что защищать? Великие жрицы или шайка сброда?

— Ты прав, — Фенрис прикрыл глаза. — Варрик, нам нужно что-то решать. Если Инквизитор сейчас не в состоянии нами заняться, то нам, наверное, стоит отступить. Не хотелось бы внести раздор еще и в ваши ряды. Наше появление могут неверно расценить. Тем более столь… разнообразная компания.

— Не волнуйтесь, — разом посерьезнел гном. — Как-никак, это я вас сюда пригласил. Я и позабочусь. Хоук, тебя я попрошу не спускаться вниз. Останься здесь, в башне. До нее у каменщиков и интенданта руки еще долго не дойдут, а Каллена я предупрежу, чтобы сюда дозоры не отправлял. Принесу тебе одеяло, провизии… Всего, чего скажешь. Как Инквизитор придет — отправляйся с ней; помоги, как обещал.

— Стой, — Фенрис недовольно свел брови. — Я приехал сюда с Хоуком, чтобы защищать. Он не должен оставаться один, это слишком опасно.

— Еще опаснее вам оставаться вместе, — покачал головой гном. — По отдельности у вас еще есть шанс сохранить инкогнито. Вдвоем — уже нет, вы слишком заметны. К тому же, чтобы защитить, ты не должен быть связан по рукам и ногам, а к Хоуку и без того повышенное внимание. За ним будут следить. И не с одной стороны, а как минимум с трех. Лелиана по привычке приставляет агентов ко всем, Жозефина следит, чтобы никто не опорочил имя Инквизиции, а Каллену вы еще в Киркволле не нравились. И это только то, что знаю я. Идем, Фенрис. Я достану для тебя плотные одежки, чтобы всякое… не было видно. Это никого не удивит — тут довольно прохладно.

— Я заметил, — мрачно отозвался эльф и взглянул на Хоука. — Гаррет?

Защитник напряженно поморщился, что-то прикинул:

— Он прав, Фенрис, — наконец признал Хоук. — За мной будут следить. Оставайся поблизости, слушай, смотри, запоминай… Если почувствуешь, что дело дрянь, вмешайся. Только Создателем тебя заклинаю, постарайся не убивать. За Инквизицию отвечаем не мы, а Искательница меня живьем съест, если найдет.

— Добро пожаловать в Скайхолд, — заулыбался Варрик. — Должен сказать, что я ужасно рад видеть вас, друзья, в самой заднице мира.

Фенрис неуверенно ступал по широкой площади, что вела к величественной изогнутой лестнице. Здесь, внизу, было намного теплее. Ветра почти не ощущалось, а под ногами в мягкой земле уже пробивалась первая зеленая трава. Это было единственным, на что эльф категорически не был согласен — влезать в сапоги. Во всем остальном он послушался советов и рекомендаций многоопытного друга: надел плотную, с высоким воротом рубаху, послушно влез в тяжелую кожаную куртку. Куртка, кажется, была с чужого плеча, болталась слишком свободно, но зато отлично грела и — Фенрис чувствовал — защищала не только от холода, но и от чего-то еще. По крайней мере, в подкладку ее была вплетена лириумная нить, а на рукавах и воротнике поблескивали камни — не драгоценные, а боевые.

Тяжелым двуручником здесь было никого не удивить — часть внутреннего двора была огорожена для боевых тренировок, да и везде — не только там — поблескивало оружие. Все, кто мог держать в руках меч, топор, лук, кинжалы или посох, не расставались с ними ни на миг. В Скайхолде действовало военное положение.

Варрика много раз окликали, но он только отмахивался, а потом скорбно признал, поворачиваясь к Фенрису и задирая голову:

— Здесь сейчас как никогда нужна помощь толкового хозяйственника. Я передам тебя Каллену, ты не против? Он все-таки бывший храмовник, вы должны поладить.

— Да, я помню его, — осторожно уронил эльф. Каллен вызывал у него симпатию: тот был на отличном счету в Ордене, правильно относился к магам, и при этом умел думать и своей головой — по крайней мере, когда рыцарь-командор Мередит окончательно свихнулась, размахивая ядовитым мечом направо-налево, он не побоялся восстать против непосредственного начальства и повести войска в бой — пусть даже за магов. Точнее, против обезумевшей женщины с незаурядным войском из статуй.

Только одно смущало Фенриса — он видел Каллена и мог поклясться, что такой взгляд, такие кровяные прожилки и такие подглазины бывают только у тех, для кого лириум перестал быть просто средством. Это был взгляд зависимого — пусть он и не терял воли. Но все-таки почти два года прошло…

Варрик провел друга аркой под лестницей, спустился еще на два пролета и, замахав рукой, отправился к командующему армией, вокруг которого толпились солдаты.

— Эй, мессир Каллен, — окликнул Варрик. — Отвлекись-ка на минутку.

Каллен мазнул по нему взглядом и повернулся к своим:

— Составить докладные об арсеналах, организовать охрану у восточного пролома — там сегодня ночуют рабочие. Исполнять.

Солдаты отрапортовались о принятии приказа коротким жестом — прижимая правую руку к груди, словно клялись на собственном сердце — и слаженно разошлись. Фенрис внимательно приглядывался к бывшему храмовнику, но, в целом, оставался вполне доволен увиденным. По крайней мере, хуже, чем два года назад, не стало. Или почти не стало. Рука Каллена по-прежнему была верна, а взгляд не стал тусклым и мутным. Хотя морщин, конечно, прибавилось… Но с такой жизнью, как у этого служаки…

— Варрик, — Каллен коротко кивнул и оперся на ящик пальцами в перчатках. — Это наш… гость?

— Возможно, вы меня помните, — негромко заметил Фенрис. — Мы с вами беседовали — сначала на площади у Церкви, потом в Казематах. Я прибыл вместе с Хоуком.

— Кассандра вас убьет, когда узнает, — трезво заметил Каллен. — Но я рад, что вы живы. Вы хотите вступить в Инквизицию? Варрик?

— Нет, мой друг не собирается вступать в Инквизицию, — добродушно усмехнулся гном. — У него свои дела. Это мы, неугомонные, все никак не можем перестать спасать мир. Впрочем, сегодня этот очаровательный мрачный эльф прибыл как раз для того, чтобы помочь. И мне бы его где-нибудь устроить. Устроить так, чтобы никто не догадался, что у него есть имя.

— А какая у него тут роль? — недовольно произнес главнокомандующий. — Это, конечно, больше Лелиану заинтересует, но я отвечаю за безопасность крепости.

— Моя задача — обеспечить безопасность Хоука, — негромко проговорил эльф, глядя прямо в глаза. — Здесь не все будут рады его видеть, а у меня развязаны руки. Ваша организация занята нужным и важным делом, но Защитник не должен пострадать от чьей-то личной неприязни.

— Разумно, — признал Каллен. — Что ж, будете в резерве. Если вам нужна легенда, отправляйтесь к Лелиане. Со своей стороны я гарантирую вам безопасность… Но предупреждаю, что если нагрянет Корифей вместе со своим ручным Архидемоном и армией непонятно кого, то вы выйдете защищать Скайхолд.

— Если нагрянет Корифей, то я выйду… — Фенрис задумчиво кивнул. — Но для начала неплохо бы узнать, как его по-настоящему убить. А то один раз я его уже убивал. Но ему это, кажется, не повредило.

— Добро, — главнокомандующий кивнул. — По всем вопросам можете обращаться ко мне или к Лелиане. Разместиться можете в казарме… ну, или где найдете, тут пока никакого порядка, я только пытаюсь наладить дисциплину.

— Благодарю, — эльф не стал больше отвлекать Каллена и повернулся к гному. — Куда мне отправиться?

— К Лелиане могу проводить, — Варрик задумался, но отойдя на несколько шагов, приостановился. — Только учти, как только я вступлю в главный зал, на меня сразу набросится Гаци и Создатель знает, кто еще.

— Ничего, доберусь, не маленький, — скупо усмехнулся Фенрис. — Куда идти?

— От входа — дверь направо, — проинструктировал Варрик. — И на самый верх, тайный канцлер живет под крышей. К ней идти не обязательно, но полезно, если не хочется быть захваченным. О, эта леди поистине страшна! Как, впрочем, и большинство в нашей благородной организации.

— Я уж схожу, — фыркнул Фенрис. — Все равно мне пока делать нечего. А Инквизитор?..

— Как отделаюсь от Гаци, попытаюсь пробиться к леди Тревельян, — заверил его друг. — Думаю, она не утерпит. И надеюсь, сразу отправится. Мне, признаться, тоже не по себе, что вас сюда притащил. Но со Стражами и с Корифеем надо что-то делать, а мы пока — единственные, кто стоит на пути Корифея к тому будущему, что видели Инквизитор и Дориан.

— Дориан? — рассеянно переспросил эльф.

— А тот самый тевинтерский магистр, — хмыкнул Варрик. — Или он не магистр… Но близко к тому, у нас его все считают магистром. Смотри, не прибей его случайно.

— Вот уж с кем я не горю желанием встретиться… — буркнул Фенрис. — Хотя ничего не скажу… Любопытно.

— Любопытно? — приподнял бровь Варрик.

Фенрис помолчал, а потом с трудом проговорил:

— Наверное, я только Хоуку и тебе могу такое сказать. Потому что это… Это часть моей прошлой жизни. Мне хочется проверить себя. Хоук говорил мне когда-то, что я освободился, но свободным не стал. Прошло несколько лет… Достиг я чего-то — или остался тем же?

— Ты смотри, — встревожился гном. — Во-первых, Дориан неплохой парень. Во-вторых, он поставщик бесценных сведений о венатори. В-третьих, Каллен расстроится — ему станет не с кем играть в «королевы», а в карты он играть не умеет.

— Я же сумел не убить долийку с ее магией крови, — философски пожал плечами Фенрис. — Станет совсем тошно — просто уйду. Там у вас вроде где-то кунари… Правда, я не уверен, что после убийства аришока мне стоит с ними… Везде-то Хоук успел!

— Эльфийка-разбойница, ее зовут Сэра, не из долийцев, — постарался утешить гном. — Она странная, но милая девочка. Держу пари, она сумеет тебя победить, если вы попробуете соревноваться в знании ругательств. Я столько не знаю. А еще есть Блэкволл. Хороший мужик, умный… На конюшне живет.

— Ну и компания, — Фенрис не удержался, почти улыбнулся. — Ладно, Варрик, не теряй времени. Надеюсь, монна Тревельян найдет время, чтобы поскорее заняться нашим делом…

Добраться до самой высокой площадки Фенрис сумел, сбившись с пути всего-то три раза. В первый раз он, перепутав двери, был вынужден возвращаться через комнату какого-то лысого эльфа с проницательным взглядом, который поприветствовал незнакомого сородича коронным «анет ара», но смотреть внимательно не перестал. Второй раз Фенрис поймал себя на том, что наматывает второй круг на площадке второго этажа, которая настолько была набита каким-то барахлом и странным народом, что он даже не сразу понял, что видит что-то повторно. И третий раз он вломился в дверь, надеясь, что за ней лестница, но вместо этого спугнул интимно воркующих мага и закованную в железо высокую женщину — и поспешно ретировался.

Зато, отыскав, наконец, лестницу, он сразу понял, что приближается к цели — по звонкому карканью и попискиванию нагов. Про нагов что-то болтал Варрик, пока провожал до зала.

Не успел Фенрис даже полностью подняться, как ему навстречу ступила красивая рыжеволосая женщина с тонким, породистым лицом. Ее лицо было полным мирного покоя, какой достигается только тогда, когда ты не раз и не два все терял.

— Добро пожаловать в Скайхолд, — слегка улыбнулась ему женщина, продемонстрировав острые клычки. — Вы и есть тот самый эльф, бежавший из Империи? Друг Хоука, охотник на работорговцев?

Фенрис проглотил готовый сорваться с губ неопределенный звук и успел взять себя в руки:

— А вы, полагаю, тайный канцлер, сестра Соловей?

— Приятная встреча, — женщина улыбнулась шире. — Вы прибыли, не раскрывая имен, а значит, вряд ли желаете вступить в наши ряды. А жаль, воины с вашими… умениями нам бы пригодились. Но хорошо уже то, что вы лояльны Инквизиции. Полагаю, пока ваш друг будет занят, вы останетесь здесь?

— Да, — Фенрис всегда полагал, что самый лучший путь — прямой.

— И…?

— И попробую защитить его, — прямо произнес эльф. — От врагов Инквизиции или от самой Инквизиции — как пойдет.

— Леди Пентагаст разве что морду набьет, — с безукоризненной улыбкой пояснила Лелиана. — А больше в Инквизиции вам ничто не угрожает. А вот внешний враг не так прост, конечно.

— И в наших интересах его победить, — закончил на нее Фенрис. — Не буду вас отвлекать от вашей работы… — тут у него мелькнула интересная мысль. — Вот разве что вы заинтересуетесь информацией? Я не желаю купить свой покой. Просто подумал, что вам, может быть, будет интересно.

— Я никогда не отказываюсь от информации, — мелодично заверила его женщина.

— До того, как Хоук вызвал меня письмом, я был на севере Орлея, и заметил одну тенденцию. Работорговцы — и местные и тевинтерские, к которым я привык — почти убрались. Они чуют опасность и выжидают. Зато там появились какие-то новые… Затрудняюсь сказать, кто они; в большинстве — маги. Говор с тевинтерским акцентом, но они не носят традиционных одеяний Империи. И они захватывают… Мне даже трудно объяснить.

— Говорите все, что в голову придет, — спокойно произнесла Лелиана. — Нет ничего точнее личных ощущений.

— Я много лет боролся с этой швалью, — поморщился Фенрис. — И я уже знаю, кого они предпочитают захватывать. Мужчин — молодых и сильных. Женщин — молодых и красивых. Желательно, конечно, чтобы и мужчины были симпатичными, а женщины — не хилыми. А эти, новые, захватывают всех. И стариков, и калек. Кому же могут пригодиться такие рабы?

— Поверьте, могут пригодиться, — серьезно посмотрела на него тайный канцлер. — И вам лучше не знать, для чего.

— Я тоже не отказываюсь ни от какой информации, — возразил Фенрис, но продолжил. — Я могу показать вам на карте, где они появляются чаще всего.

— Ценные сведения, — сразу ухватилась за предложение Лелиана. — Тогда можно будет не ограничиваться разовыми акциями, которыми занимаетесь вы, а пресечь сразу несколько каналов. Надеюсь, мы не помешаем друг другу. И раз вы хотите — откровенность за откровенность. Венатори — это сектанты из Империи — выращивают в телах пленных красный лириум. Так что если вы увидите, что никаким образом не сумеете спасти этих несчастных… Подарите им облегчение, иначе обречете на страшную участь.

Фенрис даже передернулся. О красном лириуме он знал достаточно, чтобы почувствовать тошноту. Обычный лириум, нанесенный на кожу, вызвал почти агонию. Мысль о лириуме красном, растущем сквозь тело…

— Благодарю, монна, — эльф почувствовал, что ноги слабеют. — Я передам, что знаю, командору Каллену — видел у него карты.

— Взаимно, — Лелиана слегка поклонилась. — Вы всегда можете прийти ко мне… особенно с такими полезными сведениями.

Вниз Фенрис спускался медленно, держась за перила. Во рту проступила горькая слюна, пальцы начали подрагивать. Кого они с Хоуком выпустили в мир?! Он не спросил у милой, но даже на взгляд опасной женщины, что за секта такая — венатори, но догадывался и без того, кому они служат. И мысль о том, что в тюрьме Стражей ничего бы не изменилось — кто-нибудь да выпустил бы древнее порождение тьмы — не спасала. У леди Тревельян были весьма веские основания не только для захвата «гостей», но даже и для суда над ними. И что самое тяжкое — Фенрис был с этим почти согласен.

Он не глядя брел вперед, возвращаясь по памяти, но не мог сказать, куда идет. Возможно, к Варрику. Возможно, к Хоуку. Больше всего сейчас хотелось набраться, но было негде — даже Варрик посетовал, что в Скайхолде и выпить-то негде…

Под ноги он почти не смотрел, а потому, когда впереди уже замаячила лестница вниз, чуть сменил траекторию, желая сократить путь, и споткнулся обо что-то. «Что-то» оказалось стопкой книг, а его самого кто-то аккуратно подхватил, удерживая от падения.

— Ц-ц-ц, — раздалось над ухом укоризненное цоканье, но Фенрис сразу уловил в выговоре что-то знакомое. — Друг мой, что же вы падаете? Меня и так горазды упрекать в нескромности.

Эльф тряхнул головой, приходя в себя, и вдруг сообразил, что от резкого движения старательно натянутый капюшон мага — единственное, кроме глухого шлема, что могло прикрыть уши с лириумными узорами — сбился на затылок. Но тот, кто подхватил его, казалось, вовсе не обратил внимания на неестественные узоры, а все так же покачивал головой укоризненно. И отпускать будто не собирался.

— Благодарю, — Фенрис наконец почувствовал под ногами твердый пол и распрямился, вырываясь из цепких пальцев. — Я… задумался.

— О чем же? — непринужденно спросил нежданный собеседник, но ответа не ждал, продолжая раздражать. — Если уж вы вступили в Инквизицию, то задумываться на ходу — очень опасно! И не заметите, как свалитесь в драконью яму или еще куда похуже. То есть заметите, но будет поздно.

Фенрис некстати вспомнил про Костяную Яму, где и в самом деле встретился огромный дракон, и это слегка сбило его с толку:

— Вы кто?

Задавать этот вопрос не следовало, потому что собеседник непременно задаст встречный вопрос, но «спасителю», казалось, это и не требовалось. Он распрямился, принимая горделивую позу, и деланно вежливо поклонился:

— О, как я люблю этот вопрос. Дориан Павус, будем знакомы.

Эльф опешил и чуть отступил, оглядывая… магистра. Имя он запомнил отлично. Тот был довольно молод, до отвращения вылощен и всем своим видом демонстрировал пороки Империи.

— Очень приятно, — сильно покривил душой Фенрис. Он — пока еще отстраненно — начал осознавать, что хотя теперь и куда более ровно относится к магам, но ненависть к магам тевинтерским, магам альтуса, никуда не делась. Собеседник раздражал всем: выговором, холеной физиономией, а более всего — своим существованием. — Мне пора.

Неожиданно магистр сменил тон и произнес тише и мягче:

— Я видел, как вы поднимались к леди Лелиане. Полагаю, узнали что-то… неприятное? Увы, друг мой, сейчас такие времена, что хороших новостей мало, а те, что есть, редко приносят умиротворение и покой. Если хотите, могу предложить вам вина. Пока это единственное, что скрашивает мне вечера в этой холодной крепости. Обычно еще леди Инквизитор не дает скучать, но сейчас она слишком занята — вроде бы принимает важных гостей. По крайней мере, так говорят. Не знаю, не знаю… Где креветки? Где изысканные закуски и хороший шоколад? Важных гостей не принимают среди строительных лесов, но советникам видней. Так хотите вина?

Последнее, чего Фенрис хотел — так это общаться с тевинтерским магистром. Хвала Создателю, он хотя бы не был с ним знаком по прежней жизни, но это мало что меняло. Все равно все они одинаковые, а этот, судя по виду, отвратительней многих. Варрик, конечно, отзывался о нем хорошо, но это еще ничего не значит…

— Не хочу, — бросил Фенрис.

— Ай, бросьте, — магистр бесцеремонно потянул его за рукав. — На вас лица нет. А если бы вы шли куда-то, то не падали бы на ровном месте, тем более, что места тут хватает, чтобы обойти. Вы, наверное, эльфийский маг из подопечных леди Фионы? Их столько, что я еще не всех их знаю. Или вы отступник и решили присоединиться к Инквизиции? Это похвально. У нас тут есть Солас, тоже эльф-отступник, с поразительными самобытными знаниями о Тени, и…

— Что? — Фенрис даже растерялся под таким напором — до того магистры его на «вы» не звали и с собой пить не тянули. — Нет! Я не маг! И не отступник!

— Ваш капюшон, — снисходительно пояснил тот, что назвался Дорианом. — Неплохая вещица. Правда, одеты вы, скорее, как воин, но если вам это по плечу…

— Я и есть воин! — наконец вырвался Фенрис.

— Ну, не маг — так не маг, — неожиданно пожал плечами собеседник. — Меч у вас я тоже заметил… Симпатичная вещица. Не тяжела?

— Нет, — отрезал Фенрис. — Мне пора, меня… ждут.

— Жаль, — похоже, искренне огорчился магистр, но отступил. — Если вам как-нибудь захочется провести время со мной за интересной беседой, милости прошу. Похоже, в ближайшее время удобная постель мне не грозит, так что вы можете отыскать меня тут — я заказал все известные мне книги, которые могут помочь узнать что-то про господина Корифея, так что этого мне на несколько недель хватит. И я буду рад отвлечься.

— Обязательно, — буркнул эльф и отступил к лестнице — почти как в бою, тактически.

Прощаться не стал: чувствовал, что это трепло и из прощания может устроить десятиминутную сцену.

Либо магистры измельчали… Либо Хоук все-таки был прав, и со временем ненависть стала уходить, оставляя место презрению. Фенрис еще не решил… Но подумать об этом определенно стоило.

========== Часть 2 ==========

Фенрис бродил по крепости довольно долго. Сначала хотел заглянуть к Каллену, раз уж обещал Лелиане поделиться сведениями, но тот, похоже, был сильно занят — вокруг него толпилось слишком много людей, а сам главнокомандующий прижимал к груди толстенную стопку бумаг и, придерживая подбородком, что-то в ней выискивал, стараясь не выпустить листов, которые трепал слабый ветер.

Эльф обошел его по широкой дуге, вляпавшись в глубокую ледяную лужу, обогнул лазарет, откуда пахло кровью и зельями… Поначалу он впервые за все последнее время не знал, чем заняться, но позже, чуть сориентировавшись, начал действовать уже с умом. Крепость следовало изучить на всякий случай, а кроме того, было бы неплохо послушать и разговоры. У ворот наметилось оживление — кто-то вроде бы выдвигался из крепости, но народу было немного, и Фенрис здраво рассудил, что то, очевидно, отряд каких-нибудь лазутчиков. У Инквизиции не так уж много сил, чтобы везде действовать прямо и открыто.

Ворота опустились, двор снова притих, и Фенрис поднялся обратно — уже по другой лестнице. Не сразу нашел дорожку, продрался сквозь кусты, опять сбив капюшон и больно оцарапав щеку, а потом услышал оживленный шум и звуки чего-то струнного. Так и не вылезая из кустов, Фенрис присмотрелся — и увидел в вечереющем свете, что народ собирается около большой деревянной пристройки к каменной стене Скайхолда. Раздавались одобрительные выкрики и смех, а над всем этим лилась песня. Эльф дернул ухом, пытаясь разобрать слова.

Голос был женским, а пела дева-менестрель, видимо, о Скайхолде:

— …и в крепости древней,

Взмывающей в небо, как Арлатан,

Родится надежда, родится победа,

Вернется минувших веков чистота…

В общем, ничего особенного. Обычная в тяжелое время песня, жизнеутверждающая, призванная убедить, что все по плечу. Но певицу слушали как-то не очень внимательно — без положенного народного единства, из чего Фенрис заключил, что у пристройки происходит и еще что-то, что отвлекает внимание местного населения. Ветки мешали разглядывать, и он осторожно выбрался, стараясь привлекать к себе поменьше внимания и поглубже натянув капюшон.

Деву-менестреля он увидел сразу — темноволосая и с лютней. Голос у нее был приятным и сильным, и она, похоже, была искренне увлечена своим ремеслом.

А чуть подальше, у двери в пристройку, стоял огромный рогатый кунари. Фенрис свел брови — он провел немало времени с воинами тумана, но ни разу не встречал таких развесистых рогов. Коссит был одет как кунари-воин — то есть, практически раздет. А рядом с ним, балансируя на разъезжающихся досках, стояла мелкая светловолосая эльфийка. Волосы эльфийки были всклокочены, а челка была выстрижена так, как будто она неудачно склонилась над костром. Вокруг них — поближе от толпы — полукругом выстроилась крайне разношерстная компания.

Кунари вежливо дослушал, когда песня закончился, и громовым голосом объявил:

— Боевые Быки хорошо знают, что главное, когда один бой уже кончился, а другой еще не начался! Мы с ребятами тут постарались и разгребли свалку, чтобы организовать самое важное — кабак. А в честь открытия плеснем всем бесплатно, раз уж вот она, — он широким жестом указал на эльфийку, едва не сбив ее с досок, — раскопала запасы предыдущих хозяев. Бочки вскрыты, выпьем?..

Толпа поддержала единым народным одухотворенным гвалтом, и кунари широким жестом распахнул дверь. Только теперь Фенрис заметил, что над дверью на единственном — и похоже, огромном — гвозде висит табличка с невероятно коряво выбитой надписью: «Приют Весницы».

Стоявшая полукругом компания явно попыталась сдержать самых ретивых, чтобы избежать толкучки, но дело как-то мигом поправила эльфийка. Она нахально ухватилась за рог кунари, как за поручень, и резко и отрывисто выкрикнула:

— Не толпитесь, нальем всем! А если будете так напирать, то весь этот сарай развалится к Коровею!

Фенрис машинально прикинул, что развалиться пристройка не должна — каменные стены были выстроены на совесть. Но вот внутренние перекрытия вполне могли…

— Они ищут утешения, — раздался совсем рядом шелестящий голос; Фенрис даже отшатнулся. — Умиротворения, покоя, минуту покоя. Как сильно горит надежда! Сверкает, зовет, манит. Там будет тепло, там можно забыть.

Эльф повернулся, внимательнее оглядывая соседа. Мальчишка, совсем молодой. Лет двадцати, не больше. Лицо скрыто, как у самого Фенриса, и волосы почти так же растрепаны. Видно только тонкие губы и неровные зубы.

— Чего они все хотят там найти? — юноша указал рукой на мужчин и женщин, что уже вполне чинно заходили в таверну.

Эльф поглядел с недоумением. До сознательного возраста не знать, что такое кабак — надо было умудриться, но что отвечать, он не знал. Юноша же отвел взгляд от двери и исподлобья поглядел на Фенриса:

— Терзает, жжет, мучает. Старая боль, но яркая, точно вчера. Слепило, резало, разломило напополам. Я могу помочь.

— Не надо, — Фенрис на всякий случай отступил.

Юноша уже перестал казаться ему наивным и невинным. Скорее всего, сумасшедший, потому и бесхитростный. Но его речь выдавала в нем… Как будто даже не мысли читал, а саму душу. Возможно, он маг, чьи способности, будучи искажены душевной болезнью, выражаются именно так. Возможно… Фенрис за годы не самых веселых приключений знал, что в жизни встречается самое невероятное, о чем не прочтешь в романах, пусть даже Варрика, а потому не знал и не хотел знать, кто сейчас стоит рядом с ним. Лучше отойти подальше.

— Ты не позволишь, — обреченно проговорил собеседник в шляпе. — Я опять что-то сделал не так. Я пойду туда, — он махнул рукой на таверну. — Там отдыхают, забываются. Там будет хорошо, там не будет плохих мыслей. Ты тоже приходи, если захочешь. Вестница не велела мне помогать, если кто-то не хочет. Но ты приходи.

— Непременно, — буркнул Фенрис, не зная, как отделаться от навязчивого помешанного.

В голове его мелькнула мысль о том, что он уже второму из Инквизиции обещает зайти, хотя ни к кому не собирался. Тронутые они тут, что ли, все через одного?..

Эльф попытался вернуться к тому, с чего начал — то есть к осмотру Скайхолда, только сначала огляделся, не застрял ли рядом этот сумасшедший, но тот как будто пропал. В прямом смысле — пропал, до таверны он бы дойти не успел. Фенрис на всякий случай прощупал кусты взглядом и даже вернулся к лестнице, но мальчишка как сквозь землю провалился. Это оставило неприятный осадок — как будто следит откуда-то поодаль, но Фенрис только передернул плечами. Даже если следит, такому шпионскую деятельность не доверишь — это как на бочке с гаатлоком сидеть.

Эльф уже прошел мимо кабака, когда приостановился и даже повернулся. Выпить, конечно, хотелось, да еще и тевинтерский маг разбередил давно дремавшее желание, но совесть определенно была против. Лучше бы отыскать Хоука и узнать, что происходило за последние часы. Если Инквизитор до сих пор до него не добралась, то сегодня уже, пожалуй, и не доберется — было уже довольно поздно, логичнее оставить разбирательства до утра. Да Гаррет и явно будет не рад, если его «охранник» в первый же день напьется. Вот только после блужданий по Скайхолду воспоминания о том, как дойти до башенки, где должен был расположиться Хоук, слегка сбились. Вроде бы нужно пройти налево до лестницы. Или прямо?

Фенрис прошел еще чуть вперед, отмахиваясь от крамольных мыслей о том, что в таверне могут вестись интересные разговоры, и дошел почти до стены, где угрюмая женщина в воинских доспехах воткнула в землю меч и жадно пила из фляги — видно, после выматывающей тренировки, когда сзади раздался шум, а потом и тихий, едва различимый свист.

Этот свист Фенрис бы узнал где угодно.

Он тотчас повернул назад, но только зайдя за угол, увидел низкорослую фигуру друга.

— Варрик, — в голосе эльфа послышалось облегчение.

— Тише, — шикнул на него гном. — Кассандру уже призывали в ставку совета, а там она, разумеется, узнала обо всем. Я просил леди Тревельян взять меня с собой, но она отказала. Сказала, что неизвестно, чего теперь ждать от Стражей и взяла с собой парочку магов и профессионального вояку, а мне велела поберечься. Наивная! Мне здесь теперь куда опаснее, чем против дракона пойти. Я сам не слыхал, но говорят, Искательница так кричала, что ее было слышно в покоях леди Вивьен.

Эльф с сомнением оглянулся, хотя из-за угла, конечно, ничего не увидел, и вопросительно вздернул подбородок. Варрик молча кивнул.

Фенрис чуть помолчал, а потом неуверенно уточнил:

— Может, нам тебя забрать отсюда? Я не знаю, куда мы с Хоуком отправимся после Скайхолда, но…

Варрик махнул рукой:

— Это лишнее, — он даже чуть улыбнулся. — Нельзя сказать, что я пришел в Инквизицию своими ногами, но хочу быть здесь. Это почти что я вытащил тот гарлоков красный лириум на поверхность. Это из-за меня Корифей обрел свободу — так или иначе. Я должен знать, что сделал все, чтобы поправить последствия.

— Ты был не один, — горько заметил Фенрис. — Но я даже Хоука не виню. Никто не мог знать. И, может, даже к лучшему, что мы оказались рядом. Кто знает, что было бы, если бы появление красного лириума и Корифея прошло незамеченным? Какую мощь он бы обрушил на ничего не подозревающих людей?

— У него довольно ловко выходит и сейчас, — усмехнулся гном.

— Но он еще не победил, — возразил Фенрис.

— Вот поэтому я и вызвал Хоука, — серьезно кивнул Варрик.

— А где Хоук? — эльф почувствовал, что ноги опять начали замерзать. А еще хотелось есть и даже просто посидеть.

— Так ушел, еще раньше Инквизитора, — пояснил Варрик. — Уехал, точнее. Деннет выдал ему отличного коня, а Гаррет только сказал, что должен предупредить Страуда заранее — и только его и видели.

— Вот г…Гаррет, — раздосадованно выдохнул эльф. — Что ж ему неймется-то… Заскучал, что ли, с одержимым под боком…

— Леди Тревельян сразу же бросила все дела, — довольно пояснил Варрик. — Даже какого-то бедолагу, которого привезли к ней на суд, велела пока в темнице подержать. Все бросила и пошла к Хоуку. А уж оттуда вернулась — только глазами сверкала! Собрала советников и Кассандру, а я сбежал. Блэкволл, Серый Страж, с Инквизитором отправился, а еще мадам Вивьен — ей не повезло, она пошла выяснять, что за крики в ставке командования, тут-то и вляпалась. И Соласа, отступника, еще прихватила. Если кто и знает больше него про Тень, скверну и прочую гадость — то таковые в Инквизицию с просьбой принять не обращались. Пока Хоука к конюшне отвел, пока с Блэкволлом болтал — леди Тревельян уже и собралась. А я немного пересидел… Кстати, Кассандра там… как?

Фенрис честно попытался припомнить увиденное. В сгущающихся сумерках видно было не очень, но…

— Та женщина тренировалась с мечом, — осторожно заметил Фенрис. — И похоже, тренировка была жестокой. Она уж так пила из фляги… А еще там, у стены, целое кладбище манекенов.

— О-о-о, — протянул Варрик. — Надеюсь, мне повезет больше, чем манекенам. Пойдем, что ли, выпьем? Тут целый подпольный отряд действовал. Ждали только отъезда Инквизитора, чтобы кабак открыть.

— А что, Инквизитор против горячительных напитков? — рассеянно ляпнул Фенрис.

— Вроде бы нет, — почесал подбородок гном. — Но тут такое дело, что без начальства всегда такие вещи легче получаются. И продуктивнее. Идешь?

— Иду, — с облегчением выдохнул эльф. — Надеюсь, Хоук вернется живым и невредимым.

— Вернется, — обнадеживающе хлопнул его по предплечью Варрик. — Если только не обнаружится какая-нибудь гадость. Но Инквизитор предпочитает, прежде чем вляпаться в гадость, посоветоваться с главнокомандующим и с тайным канцлером.

— И то хорошо, — вздохнул Фенрис. — Хоук-то ни с кем не советуется.

— Иногда даже со здравым смыслом, — хохотнул Варрик. — Идем. С Хоуком толковые ребята пошли. Давай-ка лучше позаботимся о том, чтобы и нам времени не терять.

***

В таверне оказалось довольно… уютно. Конечно, «необжитость» бросалась в глаза: кое-где еще валялся старый хлам, а что-то, наоборот, было слишком новеньким и чистым, особенно на контрасте с древними стенами, — но зато здесь хватало столов, на барной стойке тесно громоздились небольшие пузатые бочонки, и кто-то явно постарался, чтобы зашедшим на огонек было комфортно и удобно.

Странноватая компания с кунари во главе прочно оккупировала самый дальний и самый уютный угол; давешняя эльфийка сидела прямо на барной стойке, подвинув крайний бочонок и болтая ногами в воздухе — где пила, там и сразу подливала себе снова. Кажется, дай ей волю, она бы и прямо из бочонка лакала, да для нее он былтяжеловат. Кунари громогласно хохотал и не менее громогласно кого-то воспитывал — правда, похоже, без особого толку.

Прочий люд разместился большими компаниями, и свободных мест не было от слова совсем. Сидели на стульях, сидели на широких лавках, даже на столах сидели.

— Ого, — протянул Варрик. — Кажется, пора пробиваться.

Он легко ввинтился в толпу, прокладывая дорогу к стойке, и даже успел по пути разжиться парочкой кружек — на взгляд Фенриса, вроде бы чистых.

— О, — сидящая эльфийка приветливо помахала гному рукой, стоило только приблизиться к бочкам. — Привет, привет! Варрик, хочешь выпить?

— Это она такая добрая, потому что я ей эскиз прицела толкового для лука пообещал, — усмехнулся гном, даже не попытавшись понизить голос.

Дожидаться милости от девушки он не стал, а сам наполнил кружки и подтолкнул друга локтем — мол, пей.

— Пф, — фыркнула девушка. — Не эскиз, а сам прицел. Ну, что я с вашими чертежами делать-то буду? Одни стрелки и точки, поди разберись.

— Могла бы и выучиться, в жизни пригодится, — поддел ее Варрик.

Эльфийка фыркнула громче:

— Эй, я тебе не ученая дамочка. Ученая дамочка у нас — леди-Фер-вот-вам-хер. У нее, небось, и рецепты такие: смешать одну часть лягушачьей слизи с двумя частями гарлокова гноя… Фу. Не хотела бы я себе такую в жены.

Фенрис даже ресницами хлопнул. Эльфийка говорила быстро и энергично, а речь ее была столь цветистой, что с непривычки он едва успевал осознавать смысл.

— А кого ты привел? — вдруг с любопытством осведомилась девица.

— Мой друг, — подчеркнуто вежливо отрекомендовался гном. — Я зову его Мрачным эльфом, потому что имя он предпочитает не называть. Знакомься, это Рыжая Дженни. Правда, она не рыжая и не Дженни, но какая разница?

— Варрик зовет меня Лютиком, но я еще и не лютик, — добавила девушка.

Фенрис молча кивнул, приглядываясь к девушке, и неожиданно она показалась ему симпатичнее, чем на первый взгляд. Грубоватая и бесцеремонная, она, однако, была внимательной и по-своему приветливой, а вот глаза и мимика у нее были очень живыми.

— Эй, вот только не надо так на меня смотреть, — махнула кружкой не-рыжая не-Дженни. — Если ты думаешь, что раз мы оба с острыми ушами, то нам срочно пора размножиться…

— Размечталась, — не удержался Фенрис.

Эльфийка весело рассмеялась, а в глазах ее сверкнули искорки:

— Наш человек, — сделала она безапелляционный вывод. — Меня вообще-то Сэра зовут.

Фенрис даже не сразу осознал, что произошло. Он был груб с незнакомкой, но ей это понравилось! А еще его отшили — при том, что он ничего такого не думал.

— Кстати, Варрик, — Сэра сосредоточенно плеснула себе еще и посмотрела с хитринкой. — Прячешься, да? Я бы тоже пряталась. Кассандра — ж-жуткая тетка, когда разозлится. Но тебе пришло письмо. Неприметное такое. Я видала, когда хотела леди послу в ее ящик краски подлить.

— Это меняет дело! — Варрик заинтересованно вскинулся и слепо отставил кружку. — Рюшечка еще наверняка не спит…

— Да зачем тебе она? — Сэра пожала плечами и ловким жестом извлекла откуда-то из недр драных одежек чуть помятый конверт. — Я подумала, что тебе вряд ли сегодня захочется появляться в большом зале. Ну, и прихватила с собой. Держи.

Фенрис с любопытством проследил, как бережно друг принимает в руки сероватый конверт с отчетливыми отпечатками пальцев зеленой краской. Он машинально взглянул на руки сидящей девушки — и уже ни капельки не удивился, заметив, что ее небольшие ладошки перемазаны той же краской.

Фенрис ни разу не видел, чтобы Варрик, один из самых близких его друзей, так улыбался. Очевидно, в конверте было что-то… личное, поэтому Фенрис постарался Варрика не смущать, а вполголоса проговорил:

— Если это важно, то я вполне обойдусь без эскорта.

— Ты прав, я нечасто получаю такие письма, — голос Варрика слегка дрогнул. — Я не пойду сегодня к себе, там меня Кассандра искать будет. Ну, а если не будет, то я предпочту не рисковать. Переночую у Каллена в казармах.

— Зачем в казармах? — Сэра недовольно скривилась. — Там тебе твое письмо прочесть не дадут спокойно. Лучше ночуй в тюрьме. Там сухо и тепло. Правда, все заперто, но тебе ведь, как и мне, замки не помеха, правда? Первая камера по левую руку — очень удобная. А я уже сюда вещички перетащила. Наверху есть охрененная комната! Правда, там мусора больше, чем в голове у Соласа, но это временно.

— Спасибо, Лютик, — Варрик улыбнулся. — Пойду в тюрьму. Если Кассандра меня там найдет — может, и пожалеет. А может, замок покрепче снаружи навесит.

— Я утром проверю, — эльфийка натянула на смешливую физиономию серьезное выражение. — Утром — это как проснусь, ближе к обеду. Если что — выпущу тебя.

Варрик нашарил кружку, отсалютовал ею и, залпом допив до дна, отправился к выходу. Письмо он почти благоговейно спрятал за пазуху, поближе к сердцу. Фенрису, конечно, было любопытно, но он сам не любил, когда кто-то лез в его личную жизнь, и себе такого не позволял.

— Хороший он парень, — проводила его взглядом эльфийка. — Свой в доску! А ты чего молчаливый такой? И мрачный?

— Не зря же мне Варрик кличку такую дал, — скупо усмехнулся Фенрис в ответ.

С одной стороны, Сэра была болтливой; с другой… Разве не за этим он пришел в кабак? Узнать местные сплетни и положение дел, послушать, как обстоят дела в Инквизиции и в мире… А еще с этой девицей было удивительно легко — несмотря на полное отсутствие манер, она была простой — и это импонировало. Сам он так не умел.

— Назвался бы хоть как-нибудь, — вдруг недовольно буркнула Сэра. — Это только у Варрика получается называть всех вокруг дурацкими именами так, что это не звучит обидно или тупо.

— Можешь звать меня Волк, — вдруг предложил эльф. — Мое имя переводится именно так.

— Тебе не идет, — заметила девушка. — Остроухий Волк — это фигня какая-то. Вот Бык, например, он — настоящий бык! Интересно, какие у них, у кунари, женщины…

Фенрис слегка свел брови. Он уже не впервые слышал из уст Сэры о женщинах, и это наводило на определенные мысли. Но ему до того дела не было, а вот ответ на ее слова — был.

— Такие же, — коротко уронил он. — Сильные, сдержанные. В них нет ярости, как у мужчин, зато есть терпение.

— У-ух, — восхищенно протянула Сэра.

Однако Фенрис не закончил. Он дождался, пока мечтательно закатившая глаза девица снова посмотрит на него, и добавил с убийственной логикой:

— Однако, возвращаясь к именам, должен заметить, что спутница Быка должна называться Коровой. А это похоже на женщин кунари примерно так же, как на меня — имя Волк.

— Ладно, убедил, — оттопырила пухлую нижнюю губу Сэра и скосила взгляд на полупустую кружку собеседника. — Ладно, мрачный — так мрачный. Так и буду тебя звать — Мрачный Волк. А не пьешь почему?

Обманывать ее не хотелось, но теперь, оставшись без поддержки Варрика, Фенрис уже опасался помногу пить. И он ответил полуправдой:

— Я здесь никого не знаю. Не хочется терять бдительность.

Сэра тотчас оживилась и, почти силой вырвав кружку у него из рук, щедро наплюхала ее до краев. Впихнув кружку обратно Фенрису в ладони, она уверенно заявила:

— Это поправимо. Ты ведь к нам, в Инквизицию, да?

— Не совсем, — эльф по-прежнему осторожничал. — Я вряд ли вступлю в Инквизицию — слишком привык полагаться только на себя. Но буду помогать, чем смогу.

— Один хрен, — махнула рукой Сэра. — Я же тоже пришла со словами: «Ой, ну возьмите меня! Ну, возьми-и-ите!» И никаких там церемоний просвещения или посвящения не проходила, это полная ботва. Ну, типа, если там завтра придумают, что для вступления в Инквизицию нужно встать на одну лыжу и с криком «За Создателя!» скатиться из Скайхолда в долину, я тоже пас. Главное-то, оно же не во всех этих великосветских титулах, а в том, что ты что-то делаешь, тебе что-то делают, и всем всё круто, понимаешь?

— Понимаю, — облегченно выдохнул эльф, и губы его изогнулись в легкой улыбке, хотя он этого не осознавал.

— Крутые у Варрика друзья, — убежденно заявила Сэра. — Почти как у меня. Смотри, Мрачный Волк, вон там, на табуретке… Сейчас ее, правда, не видно… Железный Бык. Который рогатый. С ним — его друзья, Боевые Быки. Классные ребята, особенно Скорнячка. Ножиками машет — высший класс. А вон тот стриженый мешок со щитом — Крэм. У него какое-то забубенное тевинтерское имя, я его забываю постоянно. Крэм — заместитель Быка, всё-такое-прочее. Суровый пацан.

Фенрис проследил за взглядом, но особенно суровых в ржущей компании «быков» не узрел. Однако «стриженый мешок» там был только один, и это облегчало идентификацию. Сэра убедилась, что была услышана, и продолжила тарахтеть:

— А вон там, в другом углу, ребята из Убежища. Сегритт — гнусный и скучный торговец. Даже со своих три шкуры драл, пока его Инквизитор чуть ли не за шкирку спасла. Здесь он не торгует, а чем занимается — непонятно. Минева — интересная тетка. Я у нее по дешевке чьи-то засушенные глаза выкупила, чтобы орлесианцам подсунуть. Эти фик-фок-на-один-бок так прикольно вопили! Флисса — бывшая владелица таверны. Здесь она заниматься этим больше не хочет, но у нее всегда можно взять бутылочку-другую. Она к друзьям Вестницы хорошо относится — Инквизитор и ее спасла. А вон там…

Фенрис попытался запомнить хоть что-то, но за шустрой эльфийкой не поспевал, поэтому слабо воздел руку и сделал приостанавливающий жест. Сэра послушно затихла, дожидаясь, пока он отопьет, а потом понимающе хмыкнула:

— Передоз, да?

— Это все друзья леди Тревельян? — слегка удивленно уточнил эльф, не отвечая на вопрос.

Его и правда это удивляло. Даже у Хоука было меньше товарищей, хотя Гаррет всегда легко сходился с людьми. И Фенрис по опыту знал, что в таких разномастных сборищах то и дело возникают проблемы личного толка, которые следует решать. Хоук когда-то старательно таскался с ним по рабовладельческим притонам, и это заняло не так уж мало времени. А еще Хоук не поленился побывать на Расколотой Горе ради спасения магессы крови; деловито устраивал личную жизнь капитана стражи; без сомнений отправился в подозрительное поместье Бартранда… А уж сколько возился со своим одержимым…

— Нет, из друзей Инквизиторши — только Бык, — так же удивленно отозвалась Сэра. — Ну, может, еще Крэм. Остальные — просто Инквизиция. Ты же про Инквизицию хотел узнать?

— Всю Инквизицию за вечер я все равно не узнаю, — фыркнул эльф в ответ. — Мне бы хоть понять, кто тут заправляет…

— А! — Сэра приподняла кружку. — За Инквизицию! Сейчас расскажу.

Закончить она не успела. Слишком громкий возглас неожиданно нашел отклик в сердцах подвыпившего уже народа, и эхом отдался от стен, набирая силу. Инквизицию славили все — даже те, кому жалкого получаса хватило для того, чтобы растечься по стулу или лавке. Сэра ненадолго замолкла, и эльф смог насладиться нечастым, судя по всему, зрелищем — Сэрой обескураженной. Впрочем, она быстро нашлась. Подпрыгнув на стойке, эльфийка высоко подняла кружку, слегка облившись вином, и звонко призвала:

— Надерем Коровею зад!

Призыв был встречен с энтузиазмом. Фенрис невольно отметил, что вот уж что-что, а обращаться с простым народом эльфийка умеет как никто. Ей хватило всего нескольких слов, чтобы одновременно поднять боевой дух, сплотить поддавший народ и одновременно с этим отвлечь от себя лишнее внимание.

— Ух, — девушка облегченно вытерла щеку и шею рукавом. — Вот чего Инквизиторше и не снилось — так это разбодяжить свою Инквизицию, когда надо не в бой, а отдохнуть. За ней, конечно, все в огонь и в воду, да толку от этого, если все тухлые?

— Надерем! — раздалось из угла Боевых Быков, а потом оттуда же донеслись раскаты смеха, среди которых очень выделялся один — девичий, тоненький и ехидный.

— Смотри сюда, Мрачный Волк, — Сэра сделала затейливое движение рукой, привлекая внимание. — На всех Инквизиторшу, конечно, не хватит, так что рядом с ней — только несколько, самых близких. А ближе всего ей Каллен. Видал такое бревно в доспехах и с кучей бумажек? Он и есть. Я, конечно, свечку не держала, но готова спорить на десяток роялов, что Вестница не прочь пощупать его под доспехами. Кажется, это какое-то новое извращение — когда колдуны глядят на храмовников, а храмовники — на колдунов. А может, не очень новое… Я в этом не очень секу.

— Не новое точно, — вполголоса заметил Фенрис. — Знал я одного храмовника, что в магессу крови влюбился…

— Точняк, они все такие, — удовлетворенно подхватила Сэра. — На ходу подметки режешь. Еще Лелиана… Если ты ее не знаешь, то, зуб даю, она тебя уже навылет знает. Хоть сзаду наперед, хоть спереду назад. Есть еще Жози. Миленькая, повизгивает смешно. Ее работа — ублажать богатеев, чтобы были послушными и тихими, точно телятки. Не подумай чего, она просто, типа, это… послиха. Кажется, сумеет змею с мышью подружить. Если не выйдет Корванея замочить, надо к нему будет Жозефину выпустить — авось, убедит его стать андрастианским послушником. Она может.

— Андрастианские послушники не всегда… — Фенрис замялся, не найдя слова.

— Такие же говнюки, как и все остальные, — отмахнулась Сэра. — Помечтать-то дай. Варрика ты знаешь… Есть еще Кассандра. Кремень-баба, ее хорошо вперед выпускать. Она сначала всех порубит, а потом подумает.

— Да, ее я уже видел… — задумчиво уронил эльф.

— Она успела в тюрьме и Варрика подержать, и Инквизиторшу, — весело отозвалась Сэра. — Странно, что меня в кутузку не упихала. Меня, конечно, сама Вестница в команду взяла, но Кассандра упрямая, очень. Еще есть Солас… Ты его видал? Лысиной поблескивает, череп шарнирный. Весь из себя маг и эльф.

— И что? — не очень понял Фенрис.

— Ну, вот ты эльф? — утвердительно спросила Сэра и, не дожидаясь ответа, продолжила. — Эльф. Тебя это колышет?

— В смысле? — Фенрис окончательно растерялся. — Отношение к эльфам… неоднозначное.

— Ну а тебя-то это колышет? — требовательно, с нажимом произнесла Сэра.

— А как это должно меня «колыхать»?

— А вот его — колышет, — фыркнула Сэра. — Понимаешь, он больше эльф, чем мы с тобой. Он — эльф из эльфов, всем эльфам эльф. Эльфястее в три раза.

Фенрис чуть подумал…

— Он из долийцев? — уверенно уточнил он.

— А хрен его знает, — Сэра задумчиво растрепала волосы, чуть слипшиеся от пролившегося вина. — Вообще вряд ли. У него на морде татуировок нет. А Кассандра зовет его отступником. А ведь долийцев отступниками не зовут?

— Понятия не имею, — честно откликнулся Фенрис. — Я имел дело только с рыцарем-командором Мередит, но для нее отступниками, кажется, были все, даже те, кто жил в Круге. Я не люблю магов, но Мередит под конец уже было все равно, кого убивать. Она и на храмовников нападать была готова.

— Значит, ты меня понимаешь, — Сэра улыбнулась остро и задорно. — Я тоже магов этих… не люблю. И не понимаю. Буэ. Но и среди них нормальные попадаются. Инквизиторша вот, например. Долийка еще из Быков. Она, правда, говорит, что она лучница, но знаешь, я — лучница, а из ее «лука» вовек не выстрелю. Хорош лук! Прямая палка с кристаллом на кончике без тетивы.

Фенрис фыркнул. «Лучницы» он не знал, но посох по описанию угадывался сразу.

— А еще есть… — тут Сэра замолчала, потому как дверь в кабак распахнулась.

Вообще-то дверь в кабак распахивалась не раз и не два: кто-то уходил, покачиваясь; кого-то уносили. По мере освобождения мест появлялись новые посетители. А еще дверь приоткрывалась даже тогда, когда мест уже совсем не было — видно, кто-то ждал снаружи своей очереди.

Но сейчас дверь открылась как-то… заметно. Кто-то эффектно появился на пороге.

Фенрис был достаточно высок для эльфа, однако сейчас, находясь почти в самой глуби кабака, он не видел того, что происходит на пороге, из-за десятков чужих спин — не всем доставалось место для сидения, многие стояли — и деревянной подпорки, что громоздилась посреди таверны вместо колонны. Фенрис отступил назад, вытянул шею, но тут сидевшая выше Сэра заметила:

— А, вот и Дориан.

— Я его уже видел, — машинально и рассеянно откликнулся Фенрис.

— Болтун и хвастун, — припечатала эльфийка. — Но тоже друг Тревельян. Он приперся в Инквизицию чуть ли не позже всех остальных, но чем-то купил Инквизиторшу. Точнее, я даже знаю, чем.

— И чем же? — этот вопрос действительно Фенриса интересовал.

Чем, ну чем мог привлечь тевинтерский магистр леди Инквизитора?! Фенрис отлично знал Варрика и был убежден, что тот ни за что не стал бы работать в команде, которой близки тевинтерские идеалы. Впрочем, и от Хоука про Инквизицию он слышал только хорошее. Так почему тогда…

— Меня с ними вообще-то не было, — честно призналась Сэра. — Но Вестница отправилась в редклиффский замок, типа, поговорить с венатори. И те запузырили ее с Дорианом в будущее. Нет, я понимаю, насколько бредово это звучит. Но… С ними был Бык, а он бы врать не стал. Он говорит, мол, открылась в воздухе дырка — и в ней Вестница с Дорианом пропали. А через пару секунд вывалились снова — и всё кончилось. Но сама Тревельян рассказывала, что она там, в будущем, провела не меньше нескольких часов. И вроде бы будущее это, без Инквизиторши и Дориана, было такое мерзкое, что допускать его никак нельзя. Брешь, типа, везде, и мы все померли.

— Вдохновляет, — скептически отозвался Фенрис.

— Да ладно тебе, — Сэра хмыкнула. — Здесь вообще-то колдующих и без того хватает, Дориан получше многих. Мне так кажется. А еще у нас личный демон есть, парень в шляпе и с ножиками. Все спорят, кто он, дух, человек или демон, но я считаю, что про нормальных такие вопросы не возникают. Его зовут Коул. По крайней мере, он так говорит. Шатается, точно тень, и дурью какой-то занимается.

Фенрис глубокомысленно вздохнул. Он смутно припомнил юношу, который в чем-то его убеждал еще перед входом в таверну, и невольно подумал о том, что ему, определенно, повезло. Хоук и от духа бы не отказался… Наверное. Уж лучше Мерриль с ее магией крови и кривым элувианом… Даст Создатель, Карвер сумеет отвлечь ее от демонов человеческими способами…

В это время тевинтерец появился в поле зрения. Он картинно прошествовал через таверну к углу Боевых Быков и застрял там. Фенрис отметил, насколько нелепо и странно смотрится этот имперский маг среди простоватых ребят рогатого кунари. Впрочем, общались они явно очень дружелюбно.

Сэра проследила за его взглядом, а потом закатила глаза:

— Не смотри. А то они щас друг к другу яйца подкатывать начнут, а это еще то зрелище.

Эльф как раз отпивал из кружки, поэтому стукнул зубами об край и поперхнулся:

— Прости… Что?

— Ну, это самое… — эльфийка посмотрела на него, как на несмышленыша. — Дориану же скучно. Каллен его послал, у него Инквизиторша есть. А если и нет еще, то будет. А если и не будет, то он, скорее, помрет, чем станет. А Быку как-то все равно, хотя ему рыженькие нравятся, а не усатые брюнеты. Но на безрыбье, знаешь, и мужик раком.

Фенрис с трудом взял себя в руки и выдавил:

— Кунари и… баз саирабаз?

— Чо? — Сэра недовольно на него глянула. — Если хочешь выматериться, матерись нормально.

Эльф постарался отвести взгляд в сторону и попытался объяснить:

— Кунари относятся к магам… не очень. Саирабазам — магам из косситов — зашивают рты. И у каждого есть арваарад — сопровождающий.

Сэра недоверчиво прищурилась, а потом вдруг растерянно пожала плечами:

— Может быть. Но Бык — не такой. Он из этой, как ее… Бен-Насрат. Колдунов он не жалует особо, но неплохо к ним относится. У него и Долийка в отряде есть.

— Бен-Хазрат, — для себя поправил Фенрис. — Да, они смотрят шире. А этот тевинтерец?..

— Самодовольный говнюк, — почти ласково откликнулась Сэра. — Он не говорит, но я уже знаю, что его батя пытался с помощью магии крови сделать из него паиньку. Точнее, хотел магией крови поднять его посох на девчонок. Я в магии разбираюсь плохо, но по-моему, это не должно работать. Но мне бы не понравилось, если бы меня так кто-нибудь заколдовал. Нафиг такое колдунство.

Фенрис старательно пытался делать выводы, но тевинтерский маг со своими великосветскими манерами в этом грязном кабаке невольно привлекал внимание и не позволял мыслить трезво. А может, виной тому было вино. Сколько Фенрис выпил, он уже не знал, но эльфийка подливала ему каждый раз, как только его кружка опустошалась до половины.

Поскольку Фенрис молчал, Сэра, очевидно, сочла необходимым пояснить:

— Дориану нравятся мужики. А его родителям не нравится, что ему нравятся мужики. Хорошо, что я сирота.

Эльф наконец чуть пришел в себя и уже отстраненно наблюдал за галантно-насмешливыми движениями мага. Осознание начало приходить поздно, но он сообразил, что…

— Выходит, этот магистр не захотел идти навстречу родителям — и его изгнали? — в голосе, кроме отвращения, невольно прозвучала заинтересованность.

— Нет, он сам сбежал, — серьезно пояснила Сэра. — Знатным уродам только волю дай. Дориан пришел добровольно. Там какие-то непонятки с сектой венатори, которая служит Корфигею. Дориан неплохо шарит, уже многим помог. Ну и посохом своим машет знатно… Говорят, даже кого-то из своих старых знакомцев не пожалел…

— Занятно, — Фенрис попытался поставить кружку на стойку — и вдруг понял, что неверная рука промахивается, а взгляд плывет. — Извини, Сэра, я, кажется…

— Хорош, — хмыкнула Сэра. — Хочешь, я кого-нибудь кликну, чтобы довели тебя до спального места?

— Нет, не нужно… — Фенрис сделал шаг назад и покачнулся. — Fasta vass! Я… сам.

— Да ты, небось, не знаешь, где и приткнуться, — вздохнула эльфийка.

— Ничего… — Фенрис постарался сохранять рассудок ясным. — Варрик пошел в тюрьму… Я тоже мог бы там же разместиться.

— А ты знаешь, где тюрьма? — скептически возразила эльфийка, а потом замахала рукой. — Дориан! Дориан!

Фенрис выругался куда более грубо, но маг, оглянувшись, уже шествовал к стойке.

— У нас новый друг, — вместо приветствия возвестила Сэра. — Ему бы где устроиться на ночлег. Донесешь?

— Что?! — Фенрис даже отпрянул, едва не оступившись.

— Сэра, — Дориан фыркнул, — похоже, твой — и наш — гость боится меня, как огня. Что ты ему наговорила?

— Правду, — не моргнув глазом, сообщила эльфийка.

— Не хочу даже знать, что за правда, — откликнулся Дориан и повернулся. — Друг мой, вы сможете идти?

Фенрис мотнул головой. Не настолько он был пьян… Но помощь бы определенно была не лишней.

— Благодарю, — наконец сформулировал он мысль. — Мне не нужна поддержка, я сам доберусь. Но не отказался бы от указаний, где можно разместиться, чтобы никого не потревожить.

— Я и сам в библиотеке ночую, — развел руками маг. — Если вы не против, отведу вас туда, а потом вернусь сюда.

Фенрис только кивнул. С одной стороны, было совестно — все-таки набрался. С другой… Разницы, где ночевать, не было никакой.

Дориан первым шагнул к выходу. И только оказавшись в ночной прохладе, Фенрис сообразил, что только что дал согласие переночевать едва ли не в постели тевинтерского магистра, известного своими нестандартными взглядами. Но тот уверенно шел впереди, и отказываться теперь было бы редкостно глупо. Утешившись мыслью, что маг сразу уйдет, Фенрис тяжело вздохнул.

В конце концов, с Андерсом в его лечебнице ночевал? Ну, и с этим хуже не будет.

========== Часть 3 ==========

Проснулся Фенрис от головной боли. Вина, которыми так щедро угощали в трактире Инквизиции, не шли ни в какое сравнение с запасами Данариуса и нечасто достававшимися трофеями с тевинтерских работорговческих кораблей. Виски ломило, а в горле было сухо, как в пустыне.

А еще было зябко, ноги заледенели, и только сбоку ощущалось что-то теплое, к чему Фенрис невольно тянулся, чтобы согреться. Он с трудом заставил себя сесть и усилием воли вспомнил вчерашний вечер.

Тот самый тевинтерский магистр довел его до библиотеки, где устроил на толстом покрывале — это матрасом назвать было нельзя. В качестве одеяла предлагалось покрывало потоньше. Однако все это — по крайней мере, на тот момент — Фенриса волновало мало. Он скинул оружие и заснул сразу, едва опустился на горизонтальную поверхность.

И это было последним воспоминанием. А сейчас он проснулся не один — кто-то сладко посапывал рядом. Догадка пришла мгновенно, и была неутешительной, но раздражения Фенрис почти не испытывал. В конце концов, куда же еще было этому магистру возвращаться, если в Скайхолде все настолько плохо с пригодными для жизни помещениями?

Нужно было вставать побыстрее, но моральных сил отбросить хоть как-то согревающее покрывало не было. Фенрис долго собирался с духом… Пока над головой не раздался низковатый спокойный женский голос:

— Лорд Павус, вам пришло… О, Создатель милостивый!..

Фенрис прижал пальцы к виску. Задерживаться в гостеприимной Инквизиции и без того не хотелось, а теперь желание сбежать разгорелось совсем ярко. Однако… Однако Хоуку с Инквизитором не меньше нескольких дней пути — и это только туда! А еще столько же — обратно, и не факт, что разобраться со Страудом удастся в один миг.

Эльф поднял взгляд и увидел укоряюще покачивающую головой мать Церкви. Она была немолода, а в голосе ее — эльф понял это только сейчас — звучал отчетливый орлесианский акцент.

— Прошу прощения, господин, — мягко начала женщина, но тут заворочался и Павус.

Фенрис мрачно скосил глаза на тевинтерца. Тот со сна вовсе не выглядел таким лощеным и прилизанным, и это неожиданно заставило эльфа чуть умерить раздражение. По крайней мере, этот, в отличие от Данариуса, не спит с сеточкой на голове, боясь повредить прическу.

— Господин Павус, — тотчас переключилась на магистра святая мать, — простите мне эти слова, но вам не следует тащить в Инквизицию пороки вашего народа. Эльфы здесь — свободные души, и меня, признаться, крайне возмущает… ваше поведение. Этот юноша не раб вам.

— Кто? — хрипло выдохнул сосед Фенриса по «постели», а потом хлопнул ресницами. — Вишанте каффас!

Неожиданно Фенрис ощутил что-то сродни удовлетворению: теперь не ему одному было настолько пакостно этим утром. Услышать ругань на тевене, обращенную не на него, оказалось приятно — это отдавало чем-то сродни мести. Но предположения святой матери, хоть и не лишенные логики, были омерзительны, и Фенрис поднял на женщину тяжелый взгляд:

— Вы все неверно поняли, преподобная мать, — внятно и четко произнес он. — Я прибыл вчера поздно и не хотел нарушить покоя обитателей крепости. Господин магистр, — эти слова так легко, так привычно слетели с губ… — предложил мне ночлег. А я был слишком… усталым, чтобы отказываться.

— Вы можете найти приют в Церкви, — тотчас отозвалась женщина. — Церковь всегда поможет страждущему и не потребует ничего за это.

Тевинтерец, едва поднявшийся на локте и потирающий переносицу, вдруг резко сел и вызывающе произнес:

— Вы хотите сказать, преподобная мать, что я спекулирую половиной матраца? Зазываю к себе на ночлег обездоленных эльфов, чтобы потребовать с них оплаты натурой? Не стесняйтесь, вы же это имели в виду.

Женщина переступила с ноги на ногу и с бесконечным терпением — уже изрядно подточенным, как показалось Фенрису — произнесла:

— Я имела в виду только то, что в Инквизиции Церковь занимается тем, чем ей и положено заниматься — дарует утешение и всю возможную помощь.

Фенрис чуть прикрыл глаза. Очень хотелось сбежать и предоставить магистру самому разбираться с претензиями, но это было бы… не очень честно. В конце концов, Фенрис пришел сюда сам, хоть и будучи пьян. А с другой стороны, стало тошно: в своих выводах насчет имперца эльф не ошибся, раз уж даже преподобная мать…

— Вам больше не придется омрачать ваш светлейший взор созданными вашим воображением картинами, мать Жизель, — резко отозвался тевинтерец. — Думаю, при свете дня наш гость решит вопрос с размещением. Может быть, вы лучше расскажете, что привело вас сюда?

Женщина слегка смущенно отступила и негромко заметила:

— На ваше имя пришло письмо, господин Павус. Обычной почтой, не срочной. Такую корреспонденцию — которой, надо сказать, очень много — разбирают сестры Церкви. Обычно все, что не относится к просьбам о помощи, я передаю леди Лелиане, но я подумала, что это несправедливо по отношению к вам — пользоваться вашей помощью и не доверять одновременно. Возьмите, это ваше.

Фенрис посторонился, окончательно сползая с импровизированной постели, и торопливо оправил смятые одежды. Перед дамой было немного неловко, но он невольно отметил, как смягчился взгляд преподобной матери. И сам испытал облегчение — ворот рубахи не сбился, скрывая покрытую узорами кожу. Видимо, от холода ночью эльф неосознанно натягивал одежды плотней.

Магистр тем временем покрутил в руках конверт из дорогой и толстой желтовато-кремовой бумаги и недоуменно пожал плечами:

— Я не ждал писем. А послания из отчего дома пестрели бы гербами и печатями. Благодарю за доверие, мать Жизель. Если в этом конверте отыщется что-то, что может помочь Инквизиции…

— Оправдайте это доверие, господин Павус, — женщина чуть склонила голову. — И я прошу прощения, что потревожила вас и вашего гостя.

Она ушла — неспешно и не медля одновременно, и Фенрис мрачно перевел взгляд на вчерашнего знакомца. Тот ответил не менее мрачным взором.

— Я не магистр, — веско и тяжело уронил Дориан. — Понимаю, не-уроженцу Тевинтера разница непонятна, но смею вас заверить…

— Мне известна разница, — резко перебил его Фенрис.

Несмотря на то, что тон разговора вовсе не был дружелюбным, эльф чувствовал, как становится легче. Сдерживать ненависть к кому-то, кто помог; к кому-то, кто, вероятнее всего, даже не понял бы, за что его ненавидят, — было трудно. Вести беседы на уровне магов альтуса — то есть с неискренней вежливостью и лестью — и вовсе почти невыносимо, да Фенрис и не умел этого толком.

Но на вызов можно было ответить вызовом — и все великосветские выкрутасы оставались позади. Правда, многие из магов альтуса умели выводить из себя, абсолютно не теряя при этом контроля, но сам Фенрис уже мог не считать себя обязанным. И как же от этого было хорошо…

Эльф сощурился и жестко произнес, глядя прямо в светлые глаза тевинтерца:

— Мне известна разница, — повторил он, хотя тот молчал. — Магистр вы или потенциальный магистр — для меня не имеет значения. С лаэтанами вас не спутаешь при всем желании.

Дориан сверкнул глазами и усмехнулся, хотя взгляд его оставался открытым и цепким:

— Мне следовало догадаться. Вы не похожи на долийских эльфов и не похожи на местных городских. Бежали из Империи?

То, что маг продолжал обращаться на «вы», Фенриса несколько озадачило, но ярость, капля за каплей прорывавшаяся в кровь, не позволила ему обратить на это должное внимание. Он отступил, гордо вскидывая голову, и смерил собеседника презрительным взглядом:

— Верно. А от чего бежали вы, похоже, ни для кого в Инквизиции не секрет.

Неожиданно тевинтерец рассмеялся. Фенрис прожигал его взглядом, но тот и в ус не дул. Точнее, как раз в ус он дул — стянул с полки небольшое круглое золоченое зеркальце и старательно привел в порядок внешность, после чего с показной небрежностью пояснил:

— Собственно, я и не делал из этого особого секрета. Я нередко в жизни оступался, но не отрицаю ничего из того, что было. Да, я Дориан Павус, единственный наследник рода Павус, дипломант Круга Минратоса, отщепенец и скандалист, волочащийся за симпатичными задницами. А теперь, может быть, вы хотя бы представитесь? Или предпочтете остаться для меня одним из десятков безымянных эльфов?

Фенрис сжал кулак с такой силой, что ногти до боли впились в ладонь, но не помогло — ярость полыхнула в груди настолько ярко, что он с трудом удержался, чтобы не толкнуть имперца к книжным полкам, пропоров ему грудь. Голубой отсвет на золоченых тиснениях книжных корешков Фенрис заметил не сразу.

Маг шире распахнул глаза. Лицо его на мгновение приняло беззащитное выражение — на то самое мгновение, которого обычно хватало, чтобы заставить замолчать навсегда, — но собрался он почти молниеносно.

— Кажется, больше нет нужды в именах, — произнес Дориан любезно и насмешливо. — Я слышал о вас. Хотя меня эта история, признаться, больше забавляла.

— Забавляла, вот как?.. — глухо переспросил эльф, пытаясь успокоиться.

— А по-вашему, не забавно? — приподнял бровь маг. — Очередной самодовольный индюк своими руками создал силу, которой не сумел управлять. Создатель, как же я люблю этот мотив: «Я буду экспериментировать с магией, и это сделает меня всемогущим, а всех остальных заставит кусать локти». Почему-то исполнители обычно долго не живут. Интересно, почему?

Фенрис колоссальным волевым усилием напомнил себе, что связан обещанием Хоуку. Что необходимо дождаться его — и при этом очень желательно не напрягать отношения с Инквизицией, так или иначе. Что он сам уже подставил свою задачу под удар, не сумев сохранить инкогнито — и перед кем!

С трудом разомкнув губы, Фенрис сдавленно произнес:

— Для участника событий это… не забавно.

— Разумеется, — кивнул маг.

Эльф посмотрел на него с подозрением, но в голосе того слышалось что-то схожее с одобрением, и это заставляло хмуриться, не понимать.

— Возможно, мой пример станет для магистров уроком, — добавил эльф через силу.

— Не надейтесь, — бросил тевинтерец. — Каждый из них думает, что уж с ним-то такого никогда не случится. Корифей, кстати, не исключение.

Фенрис ухватился за имя врага, как за соломинку. Одно упоминание об угрожающем миру порождении тьмы заставило его собраться.

— Я здесь для того, чтобы остановить Корифея, — отрывисто сообщил эльф. — Вы — тоже. Сейчас у нас общая цель. Мне нужно, чтобы мое имя осталось в тайне. По крайней мере, пока.

Маг посмотрел на него оценивающе — и вдруг усмехнулся, но не зло, а как-то… спокойно.

— Пикировки приносят мне удовольствие, — сообщил он, будто по секрету. — Но я хорошо знаю, чем можно играть, а чем — нет. Разумеется, если вы не начнете партию против меня.

— Я не собираюсь расшатывать Инквизицию изнутри, — Фенрис качнул головой. — У меня есть задача, которую я собираюсь выполнить, а остальное меня не касается. И то, что лично вы мне неприятны, никак на это не повлияет.

— Деловой подход, — Дориан продемонстрировал, что время серьезных бесед окончено, и изящно поклонился. — Впрочем, лично вы мне симпатичны, но на несправедливость судьбы я пожалуюсь Создателю в приватной молитве.

Фенрису очень хотелось послать тевинтерца к Архидемону, но он удержался, только съязвил:

— Не сомневаюсь, Создатель — единственный, кому хватит терпения.

Дожидаться ответа эльф не стал, но, подхватив меч и отступая к лестнице, он еще слышал смех этого… недомагистра.

Выбравшись во двор, Фенрис поежился, плотнее натягивая капюшон мага. Казалось, за ночь похолодало еще больше, а только что пришедшая в Скайхолд весна сдала позиции и отступила, набирая силы перед новым наступлением зимы.

Над таверной вился слабый дымок — видно, жители крепости и впрямь нуждались в подобном заведении, потому как жизнь там не затихала. На небольшой огороженной тренировочной площадке звенели оружием воины. Невысокий коренастый блондин с длинным свитком и карандашом в руках скрупулезно подсчитывал что-то в наваленных друг на друга ящиках.

Только сейчас, при ярком свете дня, Фенрис увидел, насколько пестрый и разномастный народ собрался в Скайхолде. Гномы в типичных одежках торговой гильдии громко гоготали поблизости от таверны. Рядом с тренировочной площадкой стайка молодых парней — вернее было назвать их мальчишками — почтительно внимала тощей эльфийке с огромным светящимся мечом. А еще по крепости шатались десятки магов — и Фенрис, хоть и приглядывался к ним с подозрением, не испытывал привычного хищного чувства. Уж больно эти маги были… неприкаянными, что ли, а некоторые — и по-настоящему потерянными. Эльф приблизился к троим магессам в традиционных платьях, украшенных мехом, и услышал их разговор.

— Надо слушать мадам де Фер, — говорила одна жарко и горячо. — Она — Первая Чародейка, она лучше знает!

— Ну ее, вертихвостка, — возражала другая. — Кроме собственной репутации, ее ничто не волнует. Уж лучше слушать леди Пентагаст. Она грубая, но умные вещи говорит.

— Леди Пентагаст — не магесса и даже не храмовница, — спорила третья. — И вообще. Если бы не леди Фиона… Давайте уж лучше держаться ее, она представляет нас перед Инквизитором.

Очевидно, этот вариант устроил всех троих, потому что разговор перетек на что-то не очень интересное — говорили об исследовательских материалах, которые некая Элизма поставляла чародейке Фионе, о перебоях в поставках лириума… Все это Фенриса интересовало мало. Понятно, что где маги — там и лириум, и всякая неаппетитная дрянь…

— Ну наконец-то, — от компании гномов отделилась знакомая фигура, и Варрик поспешно подошел ближе. — Я уже обсудил все последние сплетни Орзаммара и его окрестностей, а ты все спал. Говорят, у Посверкунчика? Который Дориан?

— Ах, уже говорят, — скрипнул зубами эльф. — А кто говорит? Твоя эльфийская подружка или строгая мать Церкви?

— Ты как будто меня не знаешь, — рассмеялся гном. — Я всегда все первым узнаю. Но сейчас не беспокойся и — главное — не светись. Лютик сказала, что тебя… кхм… «в сосиску бухого», забрал Дориан. Но эта девочка знает, что и кому можно рассказывать. Мне, например, всё.

Фенрис недовольно поморщился, но что было — того не воротишь, и заострять на этом внимания эльф не стал.

— А что та… Кассандра? — спросил он, невольно покосившись в сторону расставленных заново манекенов.

— О, храни Создатель, — сразу отвлекся Варрик. — Лелиана сразу поняла мои трудности и нашла для Кассандры задачу — написать всем известным ей Искателям и лучшим из храмовников. Раз уж мы с Орденом знаться не захотели, это не значит, что среди них нет тех, кто захотел бы нас поддержать и приехать. Кассандре всегда нелегко даются написанные строки, так что на пару дней она нейтрализована, могу вздохнуть поспокойнее.

Фенрис прикинул про себя…

— Может, тебе стоит предложить ей помощь? — неуверенно спросил он. — Ты ведь отлично пишешь, мог бы помочь. Она — твой соратник… Ты ведь не любишь ни с кем ссориться.

— Искательница? — Варрик даже брови приподнял. — Сразу видно, ты ее не знаешь. Если я сейчас приду к ней, она сначала сломает об меня кочергу, а потом только остынет. Нет уж, надо дать ей хоть несколько дней. Да и… Дружище, есть у меня к тебе дело.

— Я готов, — сразу откликнулся эльф, но гном только чуть сконфуженно протянул:

— Да вот я понимаю, что ты готов, и мне даже стыдно… Но кто ж виноват, что все так невовремя! Мне как раз ненадолго уехать надо. Письмо пришло вчера… Надо встретить одну особу и поселить где-нибудь неподалеку. А может, и сюда привести — как пойдет.

Фенрис сначала даже не понял:

— Мерриль? Изабела? Авелин?!

Гном покачал головой:

— Да нет же! Ты ее не знаешь. И никто из моих друзей не знает. И если б не крайняя нужда… Я бы не хотел афишировать свое знакомство с ней, но… Послушай, я ненадолго. Буквально на пару дней — убедиться, что все в порядке, что за ней не тянется хвост или еще какая напасть. Тут все очень сложно.

Лицо Варрика было одновременно и мягким, и встревоженным, и Фенрис пошел на попятную:

— Захочешь — расскажешь.

— Расскажу, если все будет хорошо, — вздохнул друг. — А если не будет… Ну, значит, больше не встретимся, потому как я эту особу не брошу, а защищаться буду до последнего.

Эльф мгновенно нахмурился, сведя темные брови под рваной серебристой челкой:

— Варрик… Когда ты так говоришь, я понимаю, что лучше бы мне отправиться с тобой. Я — с мечом, ты — с арбалетом. Вдвоем уж как-нибудь справимся. Ты меня знаешь, я твою тайну не выдам.

— У тебя — твое дело, — неожиданно строго заметил гном. — А я очень надеюсь, что никакого хвоста за ней нет, она же умная. Чаще всего. И тогда… Нет, друг, я ценю твою помощь и искренность, но… Нет.

Фенрис с изумлением узрел, как скулы непрошибаемого друга окрашиваются едва заметным румянцем, и поспешно мотнул головой:

— Извини. Личное — это личное.

— Ты, надеюсь, не будешь на меня уж слишком сердиться? — Варрик сразу сменил тон, как будто очень долго ждал подходящего момента. — А то сам позвал — сам бросаю.

— Если говорить строго, меня ты не звал, — скупо усмехнулся эльф. — Ты звалХоука. А уж он прихватил с собой меня… Или это я напросился — сложно сказать. И извинений просить не за что: в Скайхолде сейчас, наверное, безопаснее, чем во всем Тедасе, а неотложные дела — на то и неотложные, что возникают безотлагательно. Только я тут путаюсь, так что как вернешься — сам меня отыщи.

— Заметано, — серьезно кивнул гном. — Тогда мне пора в путь. А чтобы тебе не пришлось больше идти на постой к Посверкунчику, я тебе ключик от тюрьмы оставлю. Там и впрямь и тепло, и сухо. И, что любопытнее, никого нет. То ли потому, что там обрыв на нижние этажи подвалов; то ли потому, что народец суеверный, и в темнице спать не желает. Я и одеяла туда принес, и жаровню, чтобы огонь развести, но ты аккуратнее: либо огня не зажигай, либо не пей.

— Благодарю за заботу, — фыркнул эльф, но в голосе его невольно прозвучало искреннее тепло. — Желаю удачи — во всем. И против врагов, и… Ты лучше знаешь.

— Спасибо, дружище, — Варрик крепко хлопнул его по плечу. — Вернусь — с меня лучшее орлейское, что найду. В качестве извинений.

— Буду ждать, — веско произнес Фенрис.

Варрик кивнул, вложил ему в руку ржавый ключ и, насвистывая, удалился куда-то в сторону лестницы.

***

День пролетел почти незаметно. Первым делом Фенрис отыскал темницу — для этого хватило расспросить двоих подвыпивших мужиков у таверны, и ему охотно подсказали. Впрочем, косились с подозрением — видно, само слово «тюрьма» вызывало в них какие-то мысли, а может, и воспоминания…

Осмотрев новое место жительства, эльф остался вполне доволен: не дует, одеяло плотное. Жаровня и впрямь была — слегка погнутая металлическая сетка. Обрыв тоже имел место — но через несколько камер, так что опасаться его было ни к чему. А еще рядом с подушкой были заботливо припасены пара бутылок и походный запас вяленого мяса. Одну полоску Фенрис сжевал сразу. Позже надо будет наведаться в местную столовую… Наверняка местных воинов кормят скопом, и уж наверняка мессир Каллен не откажет в довольствии. Сам обещал.

Позже Фенрис провел время с пользой: успел побывать на конюшне, где хмурый лошадник его, можно сказать, послал, зато его загнанные немногочисленные помощники охотно отвлеклись от дел, рассказывая о Денериме, о Рэдклиффе и о фермах неподалеку. На полчаса примерно хватило их отдыха, а потом Деннет — так звали лошадника — обнаружил уклоняющихся от обязанностей «подданных» и хмуро потребовал помощи. Пришлось отступить.

Еще удалось поговорить с торговцами, доставляющими в Скайхолд всякую всячину, и Фенрис даже заинтересовался неплохим двуручным мечом, но увы — тот был рассчитан на борьбу с драконами, а эльфу и одного дракона хватило с головой. Торговцы охотно выдавали сплетни, но сам Фенрис, худо-бедно посвященный в ситуацию в мире, понимал, насколько далеки эти речи от реальности. Особенно запомнилась почему-то байка о том, что Корифей — о котором говорили с придыханием и ужасом — был на заре времен влюблен в некую эльфийку, чье имя история не сохранила, и ради нее сокрушил мир, а теперь вернулся, и не уйдет до тех пор, пока не поднимет возлюбленную из праха. Оставалось только диву даваться, откуда берутся такие невероятные слухи.

Потолкавшись среди народа, Фенрис разжился сведениями разной степени пользы и достоверности о том, чем живет Инквизиция: о том, что интендант — сумасшедший коллекционер гномьих кружек; о том, что командор Каллен борется с лириумной зависимостью; о том, что Инквизитор Тревельян владеет магией крови; о том, что кунари с помощью Инквизиции подкапываются под Орлей; о том, что императрица Селина сожительствует с девушками из эльфинажа… Разговоров ходило множество, но Фенрис делал скидку на правдоподобность — и терпеливо искал в этом море лжи крупицы полезной информации.

Это было тяжело. Обычно таким занимался Хоук, который легко выхватывал самое нужное, а если не удавалось — то просто отправлялся в самую задницу и выяснял все сам.

Фенрис был ограничен в действиях, но запомнить старался все, и к концу дня — точнее, дня светового, потому как темнело еще довольно рано — понял, что больше воспринимать не в силах. Следовало все переварить, а сухие выводы позже сообщить Хоуку.

Мысль о нескольких бутылках, припасенных Варриком, грела душу, но сегодня эльф не испытывал угрызений совести. Он действительно немало работал и вполне заслужил спокойный вечер наедине с собой. И все могло бы получиться, если бы…

Фенрис подошел к нужной двери, когда уже темнело, и вставил ключ в скважину. Ключ легко повернулся, но дверь не открылась. Второй раз повернуть его не удавалось, и эльф раздраженно провернул им обратно. Он толкнул створку машинально — и та, хоть и тяжело, но начала распахиваться. Выходит… Выходит, внутри уже кто-то был?

Эльф невольно положил руку на эфес меча. Конечно, все вокруг утверждали, что в Скайхолде нечего опасаться, но бывший раб таким доверчивым не был. Кто-то открыл замок; кто-то здесь был.

— Ты пришел, — тускло поприветствовал его светловолосый юноша в широкополой шляпе.

Фенрис даже сделал шаг назад.

Юношу он вспомнил мгновенно, но не мог понять, как тот тут оказался и, главное — зачем. На первый взгляд тот был ничем не занят; просто стоял и смотрел в жаровню, в которой даже огня не горело.

— Что ты здесь делаешь? — резко спросил Фенрис.

— Тревожится, волнуется, все невпопад, — сообщил ему паренек. — Странное письмо, странное. Некому рассказать, не с кем поделиться. Он помнит тебя. Вспоминает — и запрещает себе.

— Кто? — эльф недоуменно свел брови и вошел, плотно притворив за собой дверь.

— Странное письмо, очень странное, — снова забормотал душевнобольной. — Надо проверить, надо спасать. А если не справлюсь один? А если друзья пострадают?

— О ком ты говоришь? — эльф шагнул вперед, с трудом удерживаясь, чтобы не тряхнуть этого одержимого — опасался, что от толчка или прикосновения тот и вовсе позабудет, что говорил.

— Он решился, — юноша впервые во время разговора поднял голову и заглянул в глаза. Фенрис чуть не отшатнулся — взгляд этого сумасшедшего был пустым, а глаза под челкой — светлыми-светлыми, до ужаса, как подтаявший снег. — Он решился, он пойдет. Не пожалеет себя.

— Ты Коул? — на всякий случай спросил эльф, уже заранее зная ответ.

— Я… Да. Нет, — юноша задумался. — Наверное. Коул был, потом стал я. Я помню Коула.

— Значит, Коул, — вздохнул эльф.

Сэра вчера говорила — то ли дух, то ли демон… Хотелось пощупать, чтобы убедиться в его материальности, но слова сейчас тревожили больше. Письмо! Варрик получил письмо — и ушел. А это… существо сейчас отчаянно твердило о том, что получившему письмо плохо. Или тревожно. Или его ждет опасность. Или Архидемон знает, что оно пыталось сказать, но явно ничего хорошего.

— Где он? — требовательно спросил Фенрис.

— Он… — юноша вновь опустил голову, скрыв взгляд за широкими полями шляпы, и напряженно произнес. — Он пойдет к восточному разлому. Один. Я хотел пойти с ним, но он не хотел, прогнал. Меня все прогоняют, но Инквизитор не велела настаивать. Инквизитор велела верить людям. Я им верю.

Несмотря на легкую усталость, собрался Фенрис мгновенно. Экипировку, конечно, можно было бы и получше найти, но времени на поиски Каллена не было. Эльф торопливо сжевал еще одну полоску вяленого мяса, предложил «гостю», но тот только мотнул головой:

— Я не ем.

Задумываться о том, что бы это значило, эльф даже не стал. Не ест — так не ест, хотя внешне кажется вполне себе материальным. Впрочем, демоны от меча тоже дохли… Верный меч легко скользил в ножнах, свободная куртка движений не стесняла, хотя была не самой удобной. Оставалось только…

— Ты дождешься меня здесь, Коул? — на всякий случай внятно и четко спросил Фенрис.

Очень не хотелось услышать положительный ответ, и юноша печально вздохнул:

— Нет. Ты не хочешь. Опасаешься, устал. Инквизитор велела помогать только тем, кто хочет. Собран, готов к бою, готов убивать. Говорить не готов. Я уйду.

— Как ты сюда попал? — не удержался Фенрис. — Здесь, наверное, было заперто?

Коул ниже опустил голову:

— Странно, когда нельзя пройти, куда хочешь. Заперто — кем и от кого? Раньше я легко преодолевал преграды, теперь не могу. Теперь пришлось учиться, как люди. Сами создают запоры, сами рушат. Разве это нужно? Но так во всем. Кто не хотел жить — уходил навсегда. Люди так не умеют. Я думал, я помогаю им. А потом понял, что был неправ.

Фенрис помотал головой. А потом помотал еще раз. Определенно, общения с этим существом с него хватило надолго.

— Ты тоже странный, — в тон мыслям добавил дух. — У тебя две жизни, как у меня. Раньше и теперь. Тебя трудно заставить забыть, ты уже забывал.

— Спасибо, Коул, — сквозь зубы процедил эльф. — Но мне сейчас важнее отправиться к восточному разлому.

Юноша отрешенно кивнул и отправился к двери. По пути он касался всего, мимо чего проходил — решеток, стен… Фенрис терпеливо дождался, пока тот скроется за дверью, и лишь после этого расслабил напряженные плечи. Нет, хорошо, что Хоуку такое существо в свое время не попалось. Уж лучше Мерриль…

Выждав несколько секунд, эльф тоже двинулся к выходу. Дверь легко удалось запереть, ржавый ключ провернулся в замке почти беззвучно. Солнце уже окончательно спряталось, а низкие облака только усиливали сумрак. Скайхолд постепенно затихал.

========== Часть 4 ==========

Во множестве окон горели яркие огоньки свечей и факелов, в таверне и вовсе было шумно — оттуда доносилась громкая разухабистая песня, но народу на улице стало куда как меньше. Его уже оставалось немного, когда эльф собрался в свое новое обиталище, а теперь и вовсе почти никого не осталось.

Пошел мелкий… то ли дождь, то ли снег, и под ним уныло мокли дозорные и патрульные в форме с символом Инквизиции на груди и на спине. Картину слегка оживляли гномы, которые тащили из кабака своего мертвецки пьяного друга, и несколько кузнецов, что устало переговаривались у дверей кузницы. Или оружейной — заглянуть туда Фенрису удалось только краем глаза.

Фенрис поспешно припомнил, где садилось солнце, и направился в противоположную сторону. Точнее, пошел к лестнице, потому что тюремная дверь, из которой он вышел, находилась как раз на востоке верхнего двора крепости.

Преодолев пару пролетов, Фенрис увидел, как сворачивают торговлю купцы — они не убирали лавки на ночь, только накрывали товар плотными тканями, а самое ценное уносили с собой. Видимо, в Инквизиции почти не опасались воровства. Впрочем, Фенрис, уже немало за сегодняшний день наслушавшийся про Убежище, не удивился. Когда людям столь многое удается пережить вместе… Но после Убежища народу тут сильно прибавилось, так что небольшая предосторожность лишней не была.

В темноте перепрыгивать через развалы старинных камней было даже немного боязно. Фенрис в сумерках видел неплохо, но здесь и днем был риск упасть и переломать себе ноги. Через глубокую лужу были переброшены хлипкие мостки, но если днем эльф осторожно по ним перешел, то теперь не рискнул — предпочел пройти прямо по луже. Уж лучше шагнуть в ледяную воду, чем шлепнуться туда целиком.

На конюшне уже было тихо; доносился только легкий шелест сена и негромкое фырканье. Отдельный денник для коня леди Тревельян — о нем рассказывали товарищи Деннета — был распахнут настежь, и в нем кто-то копошился. Фенрис поспешил пройти мимо, стараясь не загреметь в темноте ножнами.

А вот дальше пришлось приостановиться. Фенрис не имел ни малейшего понятия, куда отправиться. Ориентироваться на слова демона Коула было сложно — тот, очевидно, никакой конкретики не признавал, — но эльф припомнил приказы, которые еще вчера отдавал Каллен, и неуверенно отправился дальше. Если он все запомнил правильно, то сейчас ему должен был попасться приличный отряд, охраняющий полуразрушенную стену, а перед ними было важно не показаться опасным — иначе был риск погибнуть абсолютно зря; просто потому, что уставшие от долгого дежурства и боеготовности солдаты могут сначала напасть на кого-то непонятного, а потом уже…

Впрочем, сколько Фенрис ни шагал вперед, никто ему не попадался. Впереди действительно замаячил разлом — другим словом провал в стене назвать было трудно. Как будто попали чем-то очень тяжелым вроде огромного тарана… Или сокрушительной силы заклинанием. А может, дело было в том, что этой крепости много лет, и земля сама потихоньку разрушала творение рук смертных…

Но и у самого провала никого не было. Не горели факелы; не было слышно, как переступают затекшими ногами воины… А должно бы быть слышно! Земля уже размерзлась и оглушительно чавкала. Фенрису и самому с трудом удавалось не издавать слишком громких звуков.

Никого.

Никого и ничего. Тишина и покой. Весьма обманчивый, надо сказать, покой.

Фенрис подкрался к ощетинившейся старыми камнями стене и осторожно заглянул в разлом. Ему показалось на миг, что он видит какое-то движение, но, моргнув, он уже не видел ничего такого. За стеной завывал ветер, почти не ощущавшийся в Скайхолде; отдаленно доносился птичий гомон. Точнее — карканье. Наверное, из той самой башни, где жила леди канцлер Лелиана.

Сколько ни вглядывался Фенрис в темный провал — ничего не замечал. Ни движения, ни шороха.

Где-то впереди белели снегами высокие склоны гор. В сумеречном свете они казались сизо-лиловыми. Внизу, в долине, поблескивал одинокий огонек — видно, там стоял чей-то лагерь.

Эльф осторожно пробрался за стену, стараясь слиться с каменной кладкой, и поежился, едва шагнул за пределы крепости — ветер был крепким и стылым. Зато вновь почудилось какое-то движение, а потом Фенрис увидел фигуру кого-то, кто так же выбрался из Скайхолда этим вечером.

На таком расстоянии нечего было и думать узнать, кто это был, но в одном Фенрис был уверен — это не Варрик. Эльфа с человеком спутать еще возможно на таком расстоянии, но гномы узнавались издалека.

Становилось все тревожнее. Фенрис не понимал, чего именно он ждет; чего опасается. Знал только то, что другу, возможно, здесь и сейчас грозит опасность. Но какая, откуда?.. Или этот сумасшедший соврал? Мог и не лгать напрямую, мог обманываться, но легче от этого не было.

Фигура, постояв не меньше нескольких минут, двинулась в сторону, и теперь эльф легко разглядел у нее за спиной посох мага. Спутать посох даже с двуручным мечом было невозможно, в этом Фенрис был уверен. Некий маг отправлялся в южную сторону на расстоянии нескольких десятков ярдов от стены. Куда он шел? Зачем?

Эльф постарался слиться со каменной кладкой и отправился параллельно. Больше здесь все равно никого не было…

Но когда он выдохнул, сообразив, что почти не дышал, вдруг увидел, что маг здесь не один — ему навстречу вышла целая группа людей. У всех у них за плечами тоже были посохи.

Подойти поближе Фенрис просто не мог, поэтому напряг длинное ухо в надежде расслышать хоть что-то, если они заговорят. И дождался. Холодный ветер, так терзавший привычного к теплу эльфа, сносил слова, и слышно было вполне прилично.

— Флориан, — произнес маг-одиночка безумно знакомым голосом. — Что ты делаешь здесь? Зачем ты приехал?

— Рад видеть тебя, старый друг, — насмешливо откликнулся предводитель группы, и Фенрис замер.

Только теперь он понял, что забывал. Забывал этот тошнотворно-знакомый акцент; забывал эти интонации. Дориан — а это, несомненно, был он — тоже говорил с едва уловимым тевинтерским акцентом, но это не шло ни в какое сравнение с говором магистра. Настоящего магистра. У Дориана были только интонации.

— Зачем ты приехал? — тише повторил Павус, и эльф понял, что тот волнуется.

— Инквизиция тебя испортила, — классически избежал ответа на прямой вопрос пришелец. Он неприятно рассмеялся и продолжил почти весело. — Ты не сказал даже, как рад видеть меня. В былые времена, помнится, ты рассыпался в приветствиях, говорил комплименты.

— О, комплименты я готов повторить и сейчас, — тон мага изменился, стал насмешливым и почти игривым, но Фенрис буквально кожей чувствовал, что напряжение никуда не ушло. — Ты скучал по моим комплиментам? Я польщен. Помнится, в былые времена мое искреннее восхищение, скорее, пугало тебя.

— Времена изменились, друг мой, — вежливо возразил пришлый, и в этих словах явно чувствовалась завуалированная угроза.

Впрочем, недомагистр как будто ее не услышал. Напротив, галантно склонился и бархатно произнес:

— Неужели? Ты хочешь сказать, что осознал, что потерял, когда отказал мне в моих скромных ухаживаниях? Возможно, теперь ты захочешь уединиться со мной?

Слушать это было противно, и Фенрис прикусил губу, чтобы сдержать раздражение. Неужели этот маг не понимает…

— Нет, времена изменились не в этом, — фыркнул его собеседник. — Я понимаю, почему ты покинул Тевинтер. Согласись, скучно смотреть на то, как никчемные маги трясут друг перед другом пыльной историей своих родов. Тренируются в злословии, устраивают интриги — настолько мелкие и пошлые, что даже орлесианцы бы высмеяли их, если бы знали. Создают союзы, пытаясь родить мессию; меряются посохами… До чего мы докатились, друг мой! И это Тевинтер — некогда грозная империя! Теперь мы можем лишь с переменным успехом давать ответ кунари, что осаждают нашу страну десятилетиями. И даже этих чужаков мы прогнать не в состоянии. Архонт уже немолод, но даже если его не станет, на его место сядет такой же следующий. И эта цепь никогда не прервется, покуда ее не прервем мы — те, кто еще помнит, каким был Тевинтер.

Фенрис почувствовал на губах привкус крови — видно, слишком сильно прикусил. Такие речи он тоже уже слышал. И пусть сейчас это звучало почти логично…

Дориан ему додумать не дал. Он резко подался вперед:

— Ты помнишь, каким был Тевинтер? Ты знаешь, каким был Тевинтер? Или кто-то другой знает, каким был Тевинтер?

— Я точно знаю, что Тевинтер не сгибался перед рогатыми дикарями, — парировал незнакомец. — И не поклонялся чужому богу. У нас может быть свой бог. Настоящий, а не выдуманный кем-то.

Фенрис с трудом удержался, чтобы не выйти из тени. Кем бы ни были эти маги, они явно были врагами. И допустить, чтобы недомагистр пошел с ними, выдал им тайны Инквизиции, было нельзя. Но Дориан опередил его:

— Настоящий бог? — он гордо вскинул голову. — Я даже знаю его имя. Имя того, кто называет себя богом, хотя прославился только тем, что разорвал небеса и убил тысячи людей. Такого бога нам нужно? Будь я богом, предпочел бы направить свои силы на что-то иное. Или тебе, Флориан, так не хватает хозяина?

Фенрис ожидал, что пришлые маги нападут, но некий Флориан отступил, а потом вновь рассмеялся — но уже скрипуче и не очень естественно.

— Узнаю старого друга. Ты даже не дослушал меня. Я прислал тебе письмо не для того, чтобы убить тебя на пороге твоей Инквизиции, хотя ты, я вижу, уже сейчас готов. Я пришел, чтобы сделать тебе предложение.

Фенрис даже слышал, как выдохнул Дориан. Нескольких мгновений магу хватило, чтобы собраться с силами:

— Матримониальное, надеюсь? — Павус усмехнулся. — Помни, в случае развода я буду настаивать на семидесяти пяти процентах имущества даже при отсутствии детей.

— Найдешь себе какого-нибудь эльфа, — отмахнулся Флориан. — Мы — венатори, ты ведь слышал про нас? У нас не имеет значения, с кем ты спишь. У нас имеет значение только то, что ты делаешь. Я не предлагаю тебе покинуть твою уютную Инквизицию с дырой в стене. Я даже не предлагаю тебе рисковать твоей шкурой. Ты можешь просто поставлять мне и моим новым друзьям сведения. Я буду щедро платить. Ты ведь и сейчас нуждаешься, не так ли? Ваша Инквизиция с системой управления «все общее, все мое» вовек не заплатит тебе столько, сколько заплачу я. И ты даже не сможешь удобно устроиться под крылом вашего Инквизитора, потому что она — дама, а на дам у тебя не встает. Подумай, Дориан, я предлагаю тебе неплохую сделку.

На миг Фенрису показалось, что маг задумался, и это сразу наполнило душу ядовитым отвращением. Как можно вообще было даже думать о таком? Но оказалось, что Дориан всего лишь выиграл время, чтобы отступить — и выхватить посох, направляя его перед собой.

Группа магов мгновенно рассредоточилась, вооружаясь, но не нападала, пока их предводитель стоял спокойно, точно не на него сейчас был направлен кристалл в навершии посоха Павуса.

— Дориан, Дориан… — мирно проговорил он, картинно приподнимая руки. — Я не нападаю на тебя. И ты прекрасно понимаешь, что нас больше, каким бы блестящим учеником ты ни был. Подумай еще раз! Неужели пара писем в неделю стоят твоей жизни?

— Я видел будущее, — отрывисто выдохнул Павус, отступая еще дальше. — Будущее, в котором Корифей победил. Мир развалится к Архидемонам, а ты пойдешь на красный лириум. Не будет красивых парадов и коронации, Флориан. Мир будет умирать, как от скверны… Собственно, это и произойдет. Мир будет умирать от скверны. И пока я жив… Я не позволю этому случиться.

— Прости, старый друг, — враг поклонился, словно перед дуэлью. — Я не хотел тебя убивать, но ты просто не оставляешь мне выбора. Нельзя, чтобы ты со своими знаниями работал на Инквизицию… Только на Инквизицию. Тебе предстоит умереть. Утешься же тем, что ты умрешь во славу нового бога.

Эльф и со своего места услышал, как глухо выдохнул маг. Он явно был готов к неравному бою и отступать не собирался. Фенрис еще раз окинул взглядом нападавших. Их было семеро, считая предводителя, и с таким отрядом справиться вдвоем… Нелегко. Но, наверное, возможно, если они не маги крови. Если здесь появится еще и толпа демонов — всё, шанса выжить не останется. Но меч Фенриса уже беззвучно выскользнул из ножен.

Дориан ударил первым. Его заклинание очень успешно попало в самый круг врагов, и те, пораженные холодным оцепенением, не набросились сразу. Фенрис в бою был гораздо быстрее любого нормального воина, поэтому рванулся вперед, не мешкая. Он успел заколоть двоих, благо те, вялые, не могли толком сопротивляться, когда заклинание истончилось и пропало.

Фенрис торопливо огляделся. Осталось пятеро. Дориан вложил в замедление множество сил, и за то время, что враги едва шевелились, не успел убить даже одного — на что-то мощное ему не хватало сил, а стандартные боевые заклинания били слишком слабо. Зато он легко подстроился под появление соратника. Понял он, кто дерется рядом с ним, или нет — было неизвестно, но первым, что Дориан сделал, когда его магические силы чуть восстановились — это заморозил в ледышку недобитого.

Фенрис понял без слов — и ударом меча разбил врага на тысячу осколков.

После этого, стоило ему оглядеться, как стало понятно, что дело худо — четверо врагов наступали на Дориана, а тот только оборонялся, да еще и крутился на месте, пытаясь не попасть под заклинания. Естественно, ему это не удалось, и кто-то сбил его с ног. Сильно — маг отлетел на добрый десяток шагов. Фенрис молча бросился вперед. Хотелось атаковать предводителя, но тот защитился полупрозрачным куполом. Эльф не слишком хорошо разбирался в заклинаниях, но видел, как по поверхности купола пробегают фиолетовые искорки, и сразу понял, что стоит коснуться этого купола, похожего на мыльный пузырь, как все тело прошьет острой болью. Грозовая магия, чтоб ее… Впрочем, разницы особой не было. Дориан вот явно владел магией холода…

Тут тело последнего убитого соперника дернулось, и над ним восстал полупрозрачный дух — в мантии и с посохом. «…И некромантией», — заключил про себя Фенрис.

Не то чтобы некромантия вызывала у него отвращение — отвращение у Фенриса вызывала любая магия. Но все-таки в ней было что-то неестественное. Куда как более неестественное, чем швыряние снежными и огненными шарами. Впрочем, времени на размышления не осталось. Дух бросился против своих же недавних союзников, а сам Дориан с трудом поднялся на ноги.

Поминутно оступаясь и оскальзываясь, маг создал перед собой ледяную ловушку, чтобы обезопасить себя. Фенрис бросился на врагов, отвлекая внимание — знал, что запасы маны у магов не бесконечны. Он, конечно, рисковал. Несмотря на то, что у врагов запасы маны не бесконечны тоже, их все-таки оставалось четверо, а это позволит им восстанавливаться в разное время. Но союзнику надо было дать перерыв. О том, что Дориан пришел в себя, Фенрис понял по тому, что вокруг закружила настоящая вьюга. Обжигающие ленты из острого, колкого снега чувствительно задевали кисти рук и лицо, но врагам, на которых была нацелена атака, пришлось куда хуже. Они подвывали и пытались защититься от ледяной магии. Один даже попробовал создать что-то огненное, но оно замерзло в зародыше. Пока маг с изумлением смотрел на ледышку у своих ног, Фенрис лишил его головы.

Сзади прилетело что-то… Эльф невольно захрипел. Удар в спину был страшным — как будто каменным. Фенрис упал на колени и закашлялся, а приоткрыв глаза, увидел на ледяном насте капельки крови — видно, горлом пошла и разбрызгалась от судорожного дыхания.

Дориан наконец проявил себя во всей красе — его заклинания летели в стороны с потрясающей скоростью, и еще один из соперников пал, восстав в виде духа. Очень приятно было глядеть, как враги пытаются защититься от своего. Плохо — и одновременно хорошо — было то, что эта группа магов, очевидно, в настоящих сражениях не была — иначе бы они действовали ловчее. Но и дух этот сражался еще хуже, чем его хозяин при жизни…

Против троих врагов уже, конечно, было много проще. Остались, правда, самые сильные, но зато можно было сконцентрировать внимание на них. Фенрис глубоко вдохнул носом, резко выдохнул — и сразу заметил, что блестящий снег отражает голубое свечение. Дальше будет проще.

Эльф оставил предводителя магу, а сам первым рванулся на защитников Флориана. Теперь и меч был бы почти не нужен, хотя с ним, конечно, было сподручнее: эльф насадил одного из магов на острие почти до рукояти и, не обращая внимания на то, что тот сучит ногами и хрипит, оторвал левую руку от рукояти и с силой ударил в грудную клетку второго кулаком. Под пальцами тотчас очутился подрагивающий комок мышц, и вырвать его через прореху в ребрах теперь было легко. Маг еще стоял на ногах, но Фенрис более не обращал на него внимания — без сердца долго не живут. Отбросив мягкий комок в сторону, он повернулся ко второму, который в ужасе затих, видя кошмарную гибель собрата.

— Пощади, — пробулькал он, и на губах его пузырями лопалась кровь. — Пощади, господин.

— Fasta vass, — зло прошипел Фенрис, скорее, почувствовав, чем увидев, как изумленно, с присвистом вдыхает пробитой грудью соперник, заслышав знакомую речь.

— Я… не… — из уголка рта врага, пришпиленного, как бабочка на булавку, струйкой потекла кровь, и он забился в агонии, пытаясь вдохнуть.

Эльф направил лезвие меча вниз и брезгливо, ногой, спихнул поверженного мага в снег. Надо было закончить с группой венатори — так они, кажется, назывались?

Дориан уже вполне пришел в себя и сражался почти весело, хотя эльф видел, что лицо мага заляпано кровью — своей ли, чужой? Выяснять это было не время и не место, но несколько мгновений передышки было, поэтому Фенрис в первую очередь оценил ситуацию. Предводитель отряда бил сильно — и явно на поражение. Дориан как будто не хотел убивать — по крайней мере, Фенрис отметил, что у него была пара возможностей закончить схватку, но он не стал. Или не смог?

Однако уже несколькими мгновениями позже он получил ответ на свой вопрос. Дориан, оказывается, просто не договорил:

— Скажи, Флориан, — выдохнул маг между атаками, — почему ты поддался Корифею? Что он тебе пообещал? Тебя никогда не интересовал Тевинтер. Тебя интересовали твои сундуки, в которых вечно не хватало золота; твое место в Магистериуме — третьего писаря у четвертого заместителя шестого помощника архонта; и твой член, на котором, как ни крути, больше одной эльфийки не помещается. Чего тебе не хватало?

Слушать это было противно, и Фенрис, крутанув мечом, ударил врагу в спину, благо защитного купола на нем уже не было. Маг, до того бодро крутивший посохом, замер. Руки его разжались, и украшенная огромным синим кристаллом палка упала на наст. Видимо, посох был тяжелым, потому как он не покатился по поверхности, а с хрустом впечатался в снег.

Дориан остановиться вовремя не сумел — как и любой маг. И в противника, уже умирающего, пролетело еще и замораживающее заклинание, а за ним и парочка стандартных. Он умер без единого слова.

Павус опустил посох и опустил голову, тяжело дыша. Фенрис тоже стоял на месте, не собираясь приближаться. Он чувствовал себя почти неловко — как будто стал свидетелем чего-то личного, интимного, хотя разум протестовал — если бы не его, Фенриса, вмешательство, недомагистр бы точно не выжил.

— Зря ты так, — вдруг разлепил губы маг. — Я хотел услышать его ответ.

— Ничего нового он бы тебе не сказал, — отрезал Фенрис.

— Я знаю, — губы Дориана дрогнули, как будто в улыбке, но он не улыбался. — Но я его знал с детства. Мы с ним были рождены почти в один день. Наши родители общались еще до нашего появления. Я играл с ним в войну, когда вместо посохов у нас были палки, а позже на нем оттачивал свое умение ухаживать. Мы даже целовались. Дважды. Один раз — впервые для нас обоих. Второй — когда набрались после того, как я сдал экзамены в Круге… Зачем ты убил его? Я бы мог доставить его на суд леди Инквизитору.

— Я спасал твою жизнь, — грубо бросил Фенрис. — Мне было не до твоих переживаний о том, кого ты и когда… дружил. А что, Инквизитор присудила бы ему что-то иное, чем смерть?

— Она еще никого не осудила на смерть, — тягостно произнес Дориан, вглядываясь в останки того, кто еще недавно заявлял о будущей победе Корифея. — Хотя для некоторых смерть была бы лучшим исходом, чем ее решение.

— Тогда скажи мне спасибо, — бросил эльф. — Или ты хотел бы увидеть, как твой друг…

— Нет, — Дориан резко оборвал его речь. — Погиб — и погиб. Не хочу об этом говорить. Пойдем. Лучше уйти до того, как их обнаружат.

— А что такого? — Фенрис убрал окровавленный клинок в ножны. — На тебя напали сектанты из твоей Империи. Я вовремя оказался рядом, и мы отбили атаку. Тебя не в чем обвинить.

— Я не хочу… — маг раздул ноздри и судорожно вздохнул. — Я не хочу никому показывать письмо. И не хочу признавать, что был столь глуп, чтобы прийти на встречу в одиночку. Я догадывался, что это ловушка, но он был мне другом когда-то. Я бы не простил себе, если бы не поверил письму.

— И ты считаешь, что прав? — Фенрис приподнял бровь. — Ты бы погиб, а эти, — он брезгливо пнул труп одного из охранников Флориана, — прорвались бы в Скайхолд.

Дориан помолчал, а потом резко отвернулся от погибших и жестко спросил:

— Откуда ты здесь вообще взялся? Я никому не показывал письма, а когда шел, следил за тем, чтобы за мной никого не было.

— Я… — эльф даже замялся. Объяснить это вдруг оказалось невероятно трудно. — Мне сказал об этом ваш демон. Ваш, инквизиторский. Его зовут Коул, так он сказал. Откровенно говоря, я мало что понял из его речей, кроме того, что кто-то нуждается в помощи у восточного разлома. Точнее, тогда я думал, что Варрик. И пошел без сомнений. Но увидел тебя — и не смог не помочь.

Недомагистр довольно долго молчал, после чего скупо улыбнулся:

— Ты действительно меня спас. Не люблю благодарить, но тебе я буду обязан. Не привык принимать ценные дары без отдачи.

— Мне не нужна благодарность магистра, — усмехнулся Фенрис. — Не уверен, что ради тебя я бы куда-то специально пошел. Но раз уж так вышло, может, обыщем этих? У них могут быть при себе документы или еще что-то интересное.

Дориан кивнул, но сделав шаг назад, вдруг выдавил:

— Может быть, ты? Я… не могу.

Эльф с презрением глянул на мага, после чего склонился над телом главного противника. Кроме нескольких золотых, которые Фенрис выбросил прямо в снег, за пазухой у того обнаружился глубокий карман, а в нем…

— Что там? — уже совершенно другим тоном спросил Дориан.

— Карта, — так же коротко отозвался эльф. — Здесь есть пометки, много. Довольно странные.

— Я разберусь, — Дориан протянул руку, но Фенрис поспешно карту убрал. — Нет? Так что ты хочешь за нее?

— Я хочу узнать, что это за карта, — четко произнес эльф. — И быть уверенным, что если это что-то важное, Инквизиция не останется в неведении. Но сейчас я слишком устал. Однако назавтра я захочу узнать, кто были все эти маги и почему так вышло. Считай это платой за спасение.

Дориан оперся на посох, как старик, которому посох нужен не для магии, а для подпоры, и твердо, но жестко проговорил:

— Я бы и так рассказал тебе все, раз уж ты вступил за меня в бой. Но я понимаю, почему тебе нужны гарантии. Меня сейчас больше интересует, почему здесь не было ни одного отряда Каллена… Но это мы тоже, полагаю, узнаем завтра. Где и когда встретимся?

— Приходи в тюрьму вечером, — решил Фенрис. — Поговорим.

— Принести вина? — маг улыбнулся, но как-то печально.

— А ты всем и всегда предлагаешь? — эльф не удержался, но и ответить не дал. — Приноси. Лишним не будет.

========== Часть 5 ==========

Когда на следующий день Фенрис пришел в таверну, хмуро подумав о том, что за три дня не удосужился узнать, где здесь кормят, первым, кого он увидел, был «мешок со щитом». Имени этого воина эльф не запомнил, а вот меткая характеристика Сэры запомнилась отлично.

Привлекать к себе внимания Фенрис не хотел, а про отряд Быков помнил, что они здесь — тоже ребята пришлые, поэтому приблизился к воину и негромко его окликнул:

— Эй, служивый…

— М? — поднял на него хмурый взгляд воин.

— Ты из наемников, мне про тебя говорили, — негромко проговорил Фенрис. — Скажи, здесь хоть можно поесть? Никого за стойкой не вижу.

— Можно, — пожал тот плечами. — А за стойкой — гном, потому и не видишь.

Услышав ответ, Фенрис даже обрадоваться не успел. «Тут вся Инквизиция, что ли, из имперских подданных?» — мелькнула невольная мысль. Акцент этого «быка» был знакомым. Тем более удивительным казалось, что тот был заместителем у лидера-кунари. Но тут уж оставалось только вздохнуть: Фенрис четыре года назад тоже и помыслить не мог, что будет считать своим лидером Хоука, мага в каком-то там поколении.

Фенрис уже собирался было поискать трактирщика за стойкой, как воин вдруг пошевелился и даже слегка оживился:

— А ты не тот эльф, которого Каллен поутру искал?

Фенрис хлопнул глазами. Каллен его искал… Очень возможно, но зачем? Впрочем, о вчерашней драке главнокомандующий уже наверняка в курсе…

— Может, и я, — осторожно произнес Фенрис. — Но эльфов тут немало. Почему ты решил, что речь обо мне?

— Крэм, — коротко представился тот; имя, кстати, сразу вспомнилось. — Крэмизиус Акласси. Я тебя тоже видел, когда ты тут пил с Сэрой. Тебя привел Варрик, а потом увел Павус. Ты общаешься сразу с тремя друзьями Инквизитора, а это, знаешь ли, говорит о твоем статусе. Неудивительно, если именно тебя искал четвертый.

— Ты… наблюдателен, — машинально отметил эльф.

— Станешь тут наблюдательным, когда твой босс на красоток глядит, — едва слышно буркнул воин, а потом громче произнес. — Если искали тебя, то сходи в ставку командования. Что-то случилось — тут постоянно что-то случается. И советники вроде как собрались без Инквизитора что-то решать. Как бы чего лишнего не нарешали. Хотя это, конечно, не мое дело.

— Опять пожрать не удастся, — в пространство выдохнул Фенрис и кивнул. — Ладно, схожу.

— Стой, — Крэм вдруг пошевелился, полез в поясную сумку и выудил оттуда небольшой шарик в промасленной бумаге. — Возьми. Кунарийский. Уж не знаю, из чего эти штуки лепят, но на день хватает, и в пузе не бурчит. Нэра а… Забыл.

— Нэраа антаама, — рассеянно уточнил Фенрис. — Я только слышал о них, никогда не пробовал.

— Вот и попробуешь, — хмыкнул Крэм. — На вкус — дрянь дрянью, будто чьи-то сырые кишки жуешь. Но штука полезная.

— Благодарю, — эльф глянул осознанно и принял жирный шарик в ладонь.

Воин только рукой махнул, обратно откидываясь на стуле. Он явно считал разговор оконченным.

Фенрис развернул угощение уже на ходу и забросил шарик в рот. Мягкий, как будто из глины, он и впрямь был редкостно невкусным, а разжеванный еще и к зубам прилипал, но стоило его проглотить, как тянущее чувство голода ушло. Теперь и о мировых проблемах можно было подумать.

Где ставка командования, Фенрис не знал. Он спустился было по лестнице вниз, где впервые встретил Каллена, но там только сиротливо стояли два пустых ящика. Главнокомандующий явно отыскал для своих обязанностей более удобное место, но где оно? Можно было бы спросить в лагере для раненых, но Фенрис еще издали приметил знакомую шляпу — и не пошел туда. Общаться с сумасшедшим демоном не хотелось абсолютно.

Здраво рассудив, что леди тайный канцлер наверняка в курсе, где искать командира армии, Фенрис отправился в главный зал, но свернуть в комнату лысого эльфа («черепа шарнирного», как его охарактеризовала Сэра) не успел. Из другой двери, напротив и наискосок, стрелой вылетел широкоплечий коренастый гном, прижимающий к груди огромный чертеж, а едва дверь захлопнулась, как начал ругаться на своем наречии. Фенрис ни слова не понимал, но прямо нутром чуял, что гном приложил всю Инквизицию изрядно.

Наконец экспрессивная речь завершилась, и гном, все еще бурча что-то под нос, бросил чертеж прямо поверх наваленных камней и принялся прилаживать к установленным деревянным лесам какую-то записку. Фенрис подошел ближе.

— Чего тебе? — мрачно оглянулся на него гном. — Если к леди Жозефине приперся, то зря. Ух и ругаются там они с мессиром Калленом! Я-то только и хотел, что гвоздей покрепче испросить, но где там! Прогнали. Нет уж, пусть уж Варрик этим занимается, а мне мои нервы дороже.

Фенрис скосил глаза в записку и узрел накарябанные там строки: «Кому нужны гвозди — ждите. Остальные работы проводить в соответствии с планом», — гласило письмо.

Самое главное для себя эльф уже узнал и, кивнув гному, направился прямо к той двери, откуда тот выбежал.

— Бесстрашный ты, эльф, — раздалось ему в спину удивленное хмыканье.

Фенрис прошел через длинный коридор, через довольно уютную комнатку (надо сказать, здесь было куда чище и уютнее, чем во всех остальных помещениях Скайхолда, где он уже успел побывать) и, пройдя заваленной песком и камнями лестницей, оказался перед очередной дверью, где и притормозил. Судя по громкому спору, ставка командования располагалась именно здесь.

На миг задумавшись, входить или не входить, Фенрис постучал. Ответом ему была мгновенно наступившая тишина, а потом дверь скрипнула, распахнулась. Командор Каллен, раскрасневшийся и растрепанный, явно собирался высказать все, что думает о незваных посетителях, но осекся и махнул рукой:

— А, это вы… Заходите. Может быть, вы прольете немного света на то, что здесь происходит?

Фенрис приподнял бровь, но послушался и вошел. Первым в глаза ему бросился огромный стол с разложенными картами, а потом он заметил и двух женщин. Одна, спокойная и невозмутимая, была Лелианой. Вторая, незнакомая и возбужденная, видимо, как раз была той самой Жозефиной.

Поприветствовать присутствующих эльфу Каллен не дал — захлопнул дверь и с шорохом развернул скатывающуюся в трубку небольшую карту Скайхолда, разложенную поверх огромной — Орлея и Ферелдена.

— Здесь, — он ткнул кинжалом в карту, — утром найдены несколько трупов венатори. Один из них убит незаурядным, я бы сказал, способом: грудь пробита, а сердце просто вырвано. А еще там должен был располагаться мой отряд, но он пропал. В полном составе. Кое-что я знаю о вас, друг Варрика, и хотел бы, чтобы вы рассказали, что вы там делали и куда пропали мои солдаты.

Фенрис молчал. Надо было решить, что можно говорить, а что нет. Присутствие самого Фенриса уже раскрыто, но Дориан желал избежать огласки…

— Вечером ко мне пришел ваш Коул, — ровно произнес эльф, и увидел, как Каллен нахмурился, а Жозефина вздохнула. — Предупредил о надвигающейся опасности около восточного разлома. Вам, должно быть, известно, как изъясняется ваш друг, поэтому я мало что понял из его слов, но решил проверить. Группу венатори не увидеть я не мог; не попытаться выжить — тоже. Где отряд солдат, мне неизвестно, я никого не встретил по пути.

Советники Инквизитора переглянулись, и Жозефина с сильным орлесианским акцентом произнесла, торопливо что-то помечая в планшете со свечой:

— То есть вы хотите сказать, что убили всех этих людей, даже не выясняя обстоятельств?

Ей ответил Каллен:

— Иногда нет времени выяснять обстоятельства. Особенно когда в тебя уже летит заклинание. В мою бытность храмовником в Киркволле мне попадались трупы магов с подобными повреждениями. И почти всегда рядом с ними — демонический пепел. Одержимые, они не всегда ведут беседы.

Фенрис почти улыбнулся. Оказывается, Каллен…

— Как это… грубо, — вздохнула Жозефина. — И ужаснонеэстетично. Рукой сломать ребра, вытянуть сердце…

— Это действенно, — коротко отозвался Фенрис. — И достаточно пугает остальных, чтобы не приближались.

— Только непонятно, что произошло с солдатами, — резко произнес главнокомандующий. — Я отправил туда отряд из шести бойцов. Обычные отряды — по трое, но сейчас я удвоил количество, потому что мне не нравится эта дыра в стене. Надо бы ее в первую очередь заделать.

— Я уже отправила письмо королю Белену с просьбой прислать толковых каменщиков и несколько телег материалов, — торопливо встряла Жозефина, почти кокетливо переступая и покачивая бедрами, хотя здесь едва ли был кто-то, кого бы это могло очаровать. — Теперь дело за вами, потому что он наверняка попросит в качестве ответной любезности ваших солдат для зачистки каких-нибудь Глубинных Троп.

— Зачистим, — отмахнулся Каллен. — Изо всех дыр какая-то гадость лезет.

— Я видел в долине огонек лагеря, — вдруг вспомнил Фенрис. — Но тогда я подумал… Впрочем, неважно. Вы кого-то отправляли в долину?

— Нет, — Лелиана отозвалась четко и по делу. — Мне докладывали, что сюда кто-то движется, но Скайхолд — прибежище для многих, и я выжидала более точных сведений.

— Ваши шпионские игры нам уже стоили нескольких жизней, — недовольно бросил Каллен. — Может, проверим хотя бы, не дожидаясь Инквизитора?

— Я отправлю агентов, — мирно кивнула Лелиана.

— Лучше, мне кажется, не агентов, — заспорила дипломат. — Хуже — только солдаты. А вдруг там дружественная делегация? А мы, значит, их из луков обстреливать будем?

— А если там толпа венатори? — командор посмотрел сердито. — Они могут напасть. Нужен кто-то, кто сможет дать отпор.

— Можно отправить «быков», — неожиданно даже для себя предложил Фенрис. — В случае чего… «Быки» ведь наемники, мало ли кто их нанял.

— Ужасно грубо, — снова вздохнула Жозефина. — Но, кажется, довольно неглупо. Мессир Каллен…

— Уж лучше вы, — сразу отозвался главнокомандующий.

— Я? В трактир? — изумилась леди посол. — Лелиана…

— Ладно, — кивнула тайный канцлер. — А вы, мессир… — она перевела взгляд на Фенриса. — Вам тоже прилетела пернатой почтой записка. От мессира Хоука. Простите, я прочла. По делу он пишет немного, но мне этого хватило. А вам он делегирует необходимость от его имени разослать несколько писем.

Эльф принял в руки распечатанное письмо и хмыкнул. Становилось понятно, почему Дориан так категорически не желал огласки. Эта женщина даже не поморщится, разложив на составляющие каждую строку, и не погнушается выяснить все подробности…

Записка почерком Хоука вызвала в душе что-то схожее с нежностью. Гаррет был тем еще «писарем» — тонкая бумага была прорвана в двух местах, и эльф был уверен, что это дело — не рук Лелианы. Просто друг всегда писал с сильным нажимом, полупрозрачная бумага не выдерживала.

«Приветствую! — гласило послание. — Надеюсь, ты еще не разгромил Инквизицию на клочки. Прости, что пишу через канцлера, но не хотел освещать твое имя. Я почти добрался. Леди Инквизитор очень милая, хотя иногда она меня пугает — видел бы ты, как она дерется с мертвецами! И еще она один раз треснула меня посохом. Говорит, что случайно, но я уже не уверен. А еще я радуюсь, что не взял с собой Варрика — мы уже забрались в какие-то горы, и тут повсюду кристаллы красного лириума. Кстати, он как, жив? Или леди Пентагаст еще не отыскала его? А вообще, чего я пишу. Все так закрутилось в Скайхолде, что я не успел отправить письма домой. Прошу, напиши Андерсу, чтобы не волновался. А то когда он волнуется, он может что-нибудь подорвать. Напиши, что я в порядке, что я его люблю и все такое. С лучшими пожеланиями, Гаррет».

Фенрис даже зубами скрипнул. Мысль о том, чтобы составлять письмо с заверениями любви одержимому, как-то не вдохновляла — пусть даже от имени Хоука. Гаррет, конечно, здорово придумал, ничего не скажешь…

Эльф настолько ушел в свои мысли, что очнулся только тогда, когда советники вновь о чем-то ругались. Причем в этом споре звучало и имя Дориана. Фенрис поспешно сложил записку и вслушался.

— Господин Павус попросил меня от имени Инквизиции написать его подруге в Каринус, — недовольно говорила Жозефина. — Торопил! Но я не могу отправлять такие письма без согласия Инквизитора. Тевинтер — потенциальный союзник против Корифея, я переписываюсь с архонтом. Архонту может не понравиться, что мы ведем какие-то дела с Магистериумом напрямую. Нужно сначала решить, стоит ли овчинка выделки. Я как раз жду от архонта предложения о союзе, почти дожала его, а тут! Так невовремя…

— Но ведь это просто подружка мессира Павуса, — возразил Каллен. — Вы уверены, что она вообще состоит в Магистериуме?

— Не уверена, — дернула плечом посол. — Но я вообще ни в чем не уверена, когда дело касается господина Павуса.

— Я выясню, — положила конец спору Лелиана. — Узнаю, кто его подруга и в каких организациях состоит. Жози, не пиши пока никому.

Фенрис привычно прикинул про себя. Дориан явно уже предпринял какие-то шаги. И — что приятно — не стал делать это тайно, посвятил в свои планы советников. А что не захотел уточнять, что за подруга — понятно, не желает, чтобы выплыла наружу правда о его друзьях, любовниках и еще Создатель знает о ком. Тут эльф покосился на Лелиану и невольно подумал, что все равно выплывет. Правда, тайный канцлер наверняка умеет держать рот на замке.

Лелиана явно почувствовала взгляд и, не меняя приветливой интонации, добавила:

— Прошу вас, напишите то, что нужно, а после загляните ко мне. Вы ведь не хотите, чтобы место, куда вы будете писать, стало известно широкому кругу? Тот господин, полагаю, не ищет публичности.

На это очень многое хотелось сказать, но Фенрис ограничился коротким кивком и повернулся к остальным:

— Я могу идти?

— Конечно, — даже удивленно отозвалась Жозефина. — Вы — наш гость.

— Если узнаете что-то еще про венатори, не забудьте кого-нибудь известить, — с нажимом произнес Каллен. — Уничтожать их, конечно, необходимо, но куда важнее узнать, что они здесь делали.

Фенрис поспешил покинуть ставку. Хотелось подумать. И, оказавшись на месте Хоука, он начал того понимать. Для того, чтобы двигаться к некой цели, приходится не просто мириться с наличием в отряде магов, или одержимых, или демонов… Для этого нужно уметь с ними говорить. А это очень и очень нелегкая задача…

***

Когда раздался стук в дверь, Фенрис раздраженно отбросил перо. Никакого стола у него не было, поэтому он притащил с собой те самые два ящика, на которых некогда располагался Каллен, а вместо стула приволок еще один, поменьше, обнаруженный за трактиром. Но сейчас он, конечно, был на взводе вовсе не из-за неудобного сиденья.

Письмо Андерсу, разумеется, не получалось. Вокруг уже были разбросаны обрывки предыдущих неудачных попыток. Количество текста в скомканных бумажках разнилось, но вывод был неутешителен — написать Андерсу о любви Хоука было невероятно трудно. Поддев ногой один из скомканных листов, на котором значилось перечеркнутое «дорогой Андерс», Фенрис поднялся и распахнул дверь резким движением.

Дориан удивленно вскинул подбородок:

— Я еще не успел войти, а уже, кажется, нежеланный гость?

— Это к тебе не относится, — буркнул Фенрис, посторонившись. — Заходи.

— Прости, я без цветов, — легко фыркнул маг и, заглянув, прищурился. — А ты неплохо устроился. По крайней мере, у тебя под ухом не бубнят усмиренные. И не мешает фонарь одного остроухого, на которого настроение расписывать стены снисходит непременно по ночам.

— Остроухого — это того лысого? — припомнил Фенрис.

— Да, — Дориан фыркнул. — Сейчас он отправился с леди Инквизитором куда-то там, и я хотя бы сплю спокойно. Почти спокойно, когда в моей постели не спят симпатичные эльфы.

— Лысого возьми, — буркнул Фенрис, усаживаясь обратно на ящик. — Заодно не будет мешать фонарем.

Маг картинно приложил тыльную сторону ладони ко лбу и безо всякого стеснения устроился на единственном месте, где здесь еще можно было присесть — на матраце.

— Я заметил, что ты всегда столь любезен, — произнес он наигранно-вежливо. — Но у меня остается вопрос: со всеми или только со мной?

— Не знаю, — Фенрис скомкал и последний лист, после чего поднял голову. — С тевинтерскими магистрами — точно.

— Может быть, я могу помочь? — Дориан кивнул на усыпанной бумажками каменный пол. — Или господин Тетрас. Его романы ужасны, но кое-кто зачитывается. Даже среди уважаемой Инквизиции.

— Варрик уехал, — вздохнул Фенрис. — Иначе бы я к нему в первую очередь обратился.

— А что нужно написать? — полюбопытствовал маг. — Или это личное?

Эльф сдался. Лелиана просила поспешить, а сам он явно был не в состоянии выдать что-то… пристойное.

— Мне нужно написать личному одержимому Защитника Киркволла о любви, — язвительно произнес Фенрис. — Полагаю, об этом «личном» половине Тедаса известно. Когда Хоук еще в бою орал о том, что за Андерса любого храмовника на посох натянет… Это было эпично, я бы сказал.

Дориан громко расхохотался, после чего, попытавшись успокоиться, уточнил:

— И в чем же проблема, друг мой? В том, что Защитник Киркволла предпочитает мужчин? Или в личности этого Андерса?

— В том, что я этого Андерса на дух не выношу, — честно отозвался Фенрис. — А еще в том, что я вообще не мастер писать письма.

— А что надо передать? — настроился на деловой лад Дориан.

— Что Хоук в порядке и любит его, — вздохнул Фенрис.

— Бери перо, — скомандовал Дориан. — Меня, в конце концов, с юности учили составлять дипломатические послания. Записывай.

Фенрис вытащил чистый лист бумаги, обмакнул кончик пера в чернила и замер, готовясь писать под диктовку.

Дориан откинулся на стену, запрокинул голову и заговорил:

— Приветствую вас, господин… как его? Андерс? Значит, Андерс. С новой строки. Наш общий друг, Хоук… или вы его по имени называете? В общем, неважно. Наш общий друг сейчас… Где там сейчас ваш общий друг?

— Понятия не имею, — откликнулся Фенрис. — Отправился куда-то к Архидемону на рога с Инквизитором. Писал, что вроде бы почти добрался.

— М-м-м, — Дориан чуть нахмурился, но быстро сориентировался. — Наш общий друг отправился с леди Тревельян улаживать дело, для которого прибыл в Скайхолд. По его просьбе спешу сообщить, что дела его продвигаются успешно, и он уже близок к цели. Он волнуется о вас и даже с дороги отправил весточку о том, что вы дороги ему и он бесконечно вас любит. Записал?

— Почти, — напряженно выдохнул Фенрис. — Потом надо будет аккуратнее переписать, а то решит еще, что я из ямы с гарлоками писал, и начнет дергаться…

— Ну, а дальше можно добавить что-то от себя, — как ни в чем не бывало закончил Дориан. — Так будет даже лучше.

— Да? — Фенрис даже фыркнул. — То есть мне можно написать: «Сиди на заднице ровно, одержимая твоя морда»?

Дориан весело усмехнулся:

— Ну, это немного чересчур… Можешь написать: «Мой вам совет: не совершайте необдуманных поступков, Защитник этого не одобрит».

— Записал, — пробормотал Фенрис. — Потом поправлю, чтобы видно было, что это мои слова, а не как будто меня под лезвием меча держат…

— Разумеется, — с легкой снисходительностью «позволил» маг. — Вполне вероятно, что тебе проще писать ему на «ты»…

— И это тоже, — согласился Фенрис. — Но… спасибо. Сам бы я еще долго мучился.

— Ерунда, — отмахнулся Дориан. — Если бы все трудности решались так легко…

Фенрис отложил бумагу с корявыми строками и отодвинул от себя письменные принадлежности, демонстрируя, что готов к диалогу. Недомагистр явно понял жестикуляцию и собрался, сел ровно.

— Ты хотел поговорить о венатори, — заметил он негромко, задавая тон будущему разговору.

— Да, — Фенрис потянулся и достал из поясного кармана карту. — Возьми, это твое. Я был сегодня в ставке командования и слышал, что ты не скрывал, что пытаешься выяснить информацию о венатори. О чем ты собираешься просить свою подругу?

— О, эта местечковая прямота, — закатил глаза Дориан. — Как будто оказался в чудесной деревушке, на одном конце которой можно испортить воздух, а на другом ее конце уже ходят слухи, что ты наложил в штаны. Я всего лишь хотел попросить Меварис выяснить, кто из наших общих друзей… м-м-м… так скажем, воодушевились правлением нового бога. Когда я буду знать имена, мне будет проще понять, где и как искать.

— А карта? — Фенрис взглядом указал на плотный свиток, который Дориан даже не развернул. — Она тебе о чем-то говорит?

Маг с хрустящим шорохом разложил карту на коленке и долго, вдумчиво всматривался в нее. Фенрис делал то же самое предыдущим вечером, но тщетно — обозначения были непонятными. Рука, что составляла эту карту, явно постаралась, чтобы постороннему она ни о чем не говорила.

— Не знаю, — задумчиво откликнулся Дориан. — Могу только сказать, где, по всей видимости, располагаются схроны припасов или оружия. Или, возможно, лириума… Мы так в детстве обозначали места, где прятали всякие ценные для мальчишек и девчонок вещицы. Но вот все остальное… Пожалуй, ни о чем мне не говорит. Я заберу? Возможно, найду что-то похожее в книгах.

— Это твое, — повторил Фенрис. — Я после боя был слишком растерян. Схватка вышла неожиданной, и я… проявил осторожность. Не знал, как ты распорядишься полученной информацией.

— Не доверяешь тевинтерцам, — кивнул Павус. — Тебя за это сложно осудить.

Фенрис резко вскинулся, но лицо мага — вопреки его обычной самодовольно-насмешливой манере — было серьезным. Взгляд он поймал и слегка растянул губы в улыбке, хотя глаза его не улыбались:

— Здесь многие относятся ко мне настороженно, хотя то, что они знают о Тевинтере, уложится в наперсток. У тебя же есть причины опасаться и ненавидеть… Хотя уже одно то, что мы оба сейчас здесь, говорит о том, что что-то общее у нас есть, — тут Дориан глубоко задумался и продолжил куда легкомысленней. — Не сочти за неумелый флирт. Флиртую я куда филиграннее.

— От скромности не умрешь, — буркнул Фенрис.

— Нет смерти более глупой и бессмысленной, — фыркнул маг. — Я…

Фенрис понял, что сейчас последует очередной пассаж мага о себе любимом, и прервал:

— Ты, когда выходил вчера из пролома, солдат Каллена не видел?

— Нет, — покачал головой Дориан. — А…

— И тебя это не удивило? — эльф уставился на него с подозрением. — Повсюду посты, а дыра в стене никем не охраняется?..

Маг посмотрел на него почти устало и твердо ответил:

— Нет, не удивило. Меня пригласил на встречу Флориан, а он ни за что не стал бы так рисковать — появиться почти в самом Скайхолде, где может быть вооруженная охрана. Я — почти неосознанно, заметь — тогда решил, что Флориан заранее выяснил, где назначить встречу без свидетелей. Кстати, хороший вопрос: если все действительно так, то откуда он это узнал? Возможно, в ряды Инквизиции затесался предатель.

Фенрис удобнее устроился на ящике и отрывисто отозвался:

— Нечего так на меня смотреть. То, что я появился здесь почти одновременно с твоим приятелем, не означает… Да я бы лучше на свой же меч бросился, чем стал работать на магистров, мечтающих о власти порождения тьмы.

— Убедительно, — хмыкнул Дориан. — Но вообще-то мне и в голову не приходило подозревать тебя или Хоука.

Эльф слегка успокоился и попробовал рассуждать:

— Вряд ли этот магистр мог рассчитывать, что у пролома в крепость не будет охраны. Скорее, он должен был предполагать, что там будут солдаты — и подготовился к этому.

— Но мы уничтожили весь отряд венатори, — напомнил Дориан.

— Мы уничтожили только тех, кто пришел на встречу, — возразил Фенрис. — Откуда нам знать, сколько их всего сюда прибыло? И еще в одном я уверен: Каллен лично не выходил осматривать местность. Он был храмовником, сразу бы определил, что я дрался не один, а меж тем, он не сказал ни слова о том, что со мной был маг-союзник. Возможно, имеет смысл как можно скорее добраться до Каллена и рассказать все самим. Во-первых, поблизости могут быть еще венатори; во-вторых, обезопасим себя от беспочвенных подозрений.

Дориан довольно долго молчал, после чего удивленно уточнил:

— Ты не говорил о моем участии? О моей роли во всем этом?

— Я дал слово, — мрачно бросил Фенрис. — Пусть даже тевинтерскому магистру.

— Я не магистр, — раздраженно, но привычно буркнул Дориан, после чего так же удивленно продолжил: — Тебе удалось поразить меня в самое сердце! Хотя… В случае с тобой это очень нехорошо звучит.

— Отыщем Каллена? — не среагировал на комплимент эльф.

— Друг мой… — Дориан уселся поудобнее и с явным удовольствием вопросил, — знаешь ли ты, который сейчас час? Видимо, злосчастное признание в любви одержимому лишило тебя чувства времени. Мессир Каллен, который встает на рассвете, сейчас, скорее всего, уже видит десятый сон. Нет-нет, его, конечно, хлебом не корми — дай изловить злых врагов, но леди Инквизитор нам головы оторвет, если… Полагаю, эту тайну я могу тебе открыть, поскольку, как ты выразился, о ней половина Инквизиции знает. Каллен борется с пристрастием к лириуму, а это нелегко. Ему нужен максимально полноценный сон и хорошая пища для поддержки тела, а он частенько пренебрегает и одним, и другим. В конце концов, за сегодняшний день венатори диверсий не устраивали, а значит, это вполне подождет до утра.

Фенрис даже слегка растерялся:

— А раньше ты прийти не мог?

— Мог, — весело фыркнул Дориан. — Но я обещал тебе вина. И мне хотелось — исключительно в качестве извинений, что втянул тебя в свои неприятности — угостить тебя чем-то… замечательным. Но мои личные скромные припасы на замечательные не тянут, а если у кого и можно добыть настоящее тевинтерское вино — так это у Крэма. Но его, как назло, куда-то отправили, и я до ночи дожидался возвращения Быков. Боюсь, Железный Бык подумал обо мне… Впрочем, неважно.

Фенрис свел брови, вновь вспомнив Хоука. Гаррет легко бы разобрался со всем этим комком, да еще и остался бы на высоте, рассыпая шутки и даря улыбки. А для него самого, Фенриса, было многовато всего. И «быки», которых отослали в долину по его же, Фенриса, просьбе! И маг этот со своими ухаживаниями… Или это вообще не ухаживания? И Каллен, бесстрашный военачальник, хрупкий сон которого нельзя потревожить; и венатори, которые невесть что задумали… И еще с десяток более мелких вещей.

— Наливай, — сдался эльф.

========== Часть 6 ==========

— Наливай, — сдался эльф.

Возможно, в голове прояснится.

— С удовольствием, — усмехнулся Дориан, жестом уличного фокусника извлекая из недр щегольского костюма темную бутылку с сургучной пробкой. — А что, есть во что наливать?

— Нет, — мрачно сообразил Фенрис. — Я не собирался принимать тут гостей. Не подумал.

— Значит, придется по-народному, — маг пожал плечами и легким движением пальцев провел над горлышком бутылки. Сверкнула яркая искорка, и печать с сочным звуком оказалась в его ладони.

— Удобно, — невольно оценил эльф. — Где ты такому выучился? Хоук всегда долго ковыряется кинжалом и грубо ругается.

— В Круге, — хмыкнул Дориан. — Точнее, в школе Ордена Серебра. Там давали строгое андрастианское воспитание, и разумеется, это накладывало свой отпечаток на учащихся. Я за три месяца выучился безукоризненно открывать бутылки и танцевать… Хочешь, покажу?

— Не надо, — поспешно отозвался Фенрис.

— Жаль, — маг посмотрел на него живо и с огоньком. — Но — ладно. Все равно для таких танцев нужен реквизит, которого у меня нет. Пока нет, но думаю, что милая Жози не откажет мне в отрезе шелковой ткани, так что если вдруг заинтересуешься…

— Не заинтересуюсь, — отрезал эльф.

— Тогда, надеюсь, ты не откажешься выпить вина, — Дориан явно отступился и протянул бутылку. — Хотя бы для того, чтобы мое трехчасовое ожидание в трактире было не напрасным.

Фенрис чуть помедлил. Вроде бы бутылку открыли при нем, но доверие к тевинтерскому недомагистру давалось нелегко, несмотря на то, что тот за весь разговор не сказал ничего такого, что заставило бы сдерживать ярость. Это тоже было почти удивительно — насколько Фенрис мог судить, этот маг свободно говорил то, что думал, а значит, должен бы был изрядно раздражать. Но раздражал он только своей многословной манерой вести беседу и кошмарным эгоцентризмом. Но это как раз не было присуще исключительно членам Магистериума…

— Ладно, — Дориан, видно, заметил взгляд и первым отпил из бутылки. — Не отравлено, честное слово.

— Я не хотел… — Фенрис даже замялся.

Почему-то за собственную подозрительность стало неловко — уж слишком буднично реагировал собеседник на невысказанные обвинения.

— Мне несложно, — вздохнул Дориан. — По крайней мере, мне точно проще доказать, что я не замышлял дурного, чем тебе — поверить мне.

Отвечать эльф не стал. Молча принял бутылку из рук тевинтерца и, принюхавшись на мгновение, сделал глоток. Не потому принюхался, что до сих пор подозревал в желании отравить, а потому что аромат действительно вился божественный. И на вкус вино оказалось замечательным: мягким, немного пряным, кисло-сладким. После первого же глотка по языку словно рассыпались искорки. Отличное вино отличной выдержки.

— Нравится? — лукаво уточнил Дориан. — У меня и вторая такая есть, так что наслаждайся.

— Не буду даже спрашивать, сколько такое стоит, — пробормотал эльф.

— Явно дешевле, чем моя жизнь, — хмыкнул маг. — Таких бутылок в 9:11 выпустили несколько тысяч, а я — единственный и неповторимый.

Фенрис с легким сожалением вернул бутылку и, наконец, сполз с ящика на второй конец матраца — ноги окончательно затекли от неудобного сиденья.

— Завтра первым делом отправимся к Каллену, — заметил он. — Я постараюсь не вмешиваться, чтобы ты не открывал больше, чем тебе нужно, но рассказать придется.

— Ты даже готов доверить это мне? — приподнял бровь Дориан.

— Я буду рядом, — возразил эльф. — Мне нет дела до твоих бывших друзей, и моя цель — только в том, чтобы командор был в курсе о том, что происходит. Если тебе удастся избежать личных вопросов — твое дело.

Дориан помолчал, а потом решительно спросил:

— А почему ты вчера думал, что встретишь мастера Тетраса?

— Потому что этот ваш Коул говорил о том, что беда грозит тому, кто получил письмо, — как Фенрис ни старался, придумать, чем эта информация может навредить, не мог. — У Варрика множество знакомых, а я сам видел конверт в его руках. О том, что тебе преподобная мать тоже принесла какое-то письмо, я и не вспомнил. Зато во всей Инквизиции меня, в общем-то, волнует только Варрик. Гораздо интереснее, почему этот демон пришел ко мне. Шел бы к Каллену, при чем тут я?

Дориан небрежно пожал плечами:

— Мотивы этого… юноши может понять разве что Солас. Лично я не понимаю — и не стремлюсь. Коул уже один раз поставил меня в неловкое положение перед Инквизитором, прямым текстом выдал мои мысли и воспоминания. Больше становиться посмешищем я не желаю.

— Мне он тоже много чего «приятного» наговорил, — в тон отозвался Фенрис. — Ты, наверное, можешь предполагать, что в моем прошлом хватает того, что я, может, и хотел бы забыть, но не хочу, потому что и без того не помню слишком многого.

Дориан задумался, явно неосознанно приложился к бутылке и медленно произнес:

— Я не знал Данариуса лично, но слышал о нем, — голос его звучал глухо, а сам он чуть склонил голову набок, — после того, как… Тогда много говорили и о нем, и о тебе. И я бы, может, даже восхитился мастерством, но понимал, что без магии крови такую… процедуру провести почти невозможно. Ты бы погиб, если бы у мага не хватило сил, а поддерживать силы лириумными зельями я бы на его месте не рисковал — неизвестно, как это повлияло бы на процесс.

— И что? — хмуро уточнил Фенрис.

— Я не выношу магов крови, — просто отозвался Дориан. — Прибежище слабых духом — так говорил мне мой отец. А потом… Потом я едва не узнал, что такое магия крови, на себе. И это не добавило мне… лояльности.

Эльф хрипло перевел дыхание и с изумлением уставился на собеседника:

— Ты?

— Я, — кивнул Дориан. — Это не та тема, на которую мне легко говорить, но магия крови — это последнее, с чем стоит иметь дело. Про Инквизитора шепчутся, что она… Не верь. Я бы ни на миг не задержался в Инквизиции, если бы в ней заправляла магесса крови. А такую магию скрыть невозможно, поверь мне. Когда мой отец узнал про эксперимент Данариуса, он оборвал все связи с домом Асперос, хотя едва ли Данариуса это огорчило — его так называемая победа принесла ему множество почитателей. Я тогда был юн и… Тебе, наверное, неприятно об этом говорить?

— Неприятно, — подтвердил Фенрис. — Но то, что ты говоришь, удивляет. Даже если это ложь.

— Мне незачем лгать, — усмехнулся Дориан. — В чем-то Флориан прав. До чего мы докатились! Меряемся, кто больше крови прольет!

— Оригинальное мнение, — странным тоном выдохнул Фенрис, так и не решив пока, как относиться к таким признаниям.

— Выпей, — протянул ему бутылку маг. — И подумай о чем-нибудь более приятном. Например, о Корифее.

Фенрис принял из его рук стекло, еще хранящее тепло, и щедро приложился к горлышку. Постепенно отпускало — и одновременно в его картине мира проступили новые очертания.

— Даже жаль, что я тогда не встретил тебя, — вдруг почти весело фыркнул Дориан. — Я тогда вел не слишком примерную жизнь и горел идеей тряхнуть весь Магистериум, чтобы даже демонам тошно стало.

— Думаю, ты был бы разочарован, — напряженно отозвался Фенрис. — Ты бы встретил раба, подчиняющегося хозяину во всем.

— Зато встретил сейчас, — оптимистично возразил маг. — Симпатичного эльфа с железной волей и незаурядными способностями. Кстати, может быть, хотя бы сейчас скинешь капюшон? Мне твоя тайна известна, а тебе станет много удобнее.

— Так и говори, что любопытно посмотреть, — усмехнулся эльф, но капюшон сдвинул на плечи — он действительно мешал.

— Если отвлечься от того, как это наносилось, то довольно изящно, — заметил Дориан. — Думаю, большинство людей сочтут, что это странный такой валласлин. А долийцев здесь очень мало, так что вряд ли ты сильно рискуешь.

— Это пока я не в бою, — неопределенно качнул головой Фенрис. — Татуировки долийцев не имеют привычки светиться.

— Древняя эльфийская магия, — фыркнул тевинтерец. — Такая древняя, что никто не помнит. Древних эльфов среди нас нет, так что возразить некому.

— Слишком древняя и слишком эльфийская, — Фенрис не удержался от юмора — довольно мрачного. — Ты не в курсе, как обстоят дела у древних эльфов с рабскими татуировками?

— Это к Соласу, — отмахнулся Дориан. — Он, кажется, всю Тень пешком обошел, раскапывая там события давно минувших дней. Вот у него и спрашивай.

Фенрис отрицательно качнул головой:

— Нет. Мне моя раса напоминает только о том, что такие, как я, рабы в твоей Империи. Ты ведь и сам наверняка держал рабов?

— Не лично я, — вздохнул маг. — И до того, как я покинул Тевинтер, я особенно не задумывался об этом. Родители всегда относились к рабам спокойно. По крайней мере, от нас никто не пытался бежать и в нашем доме никто не погибал. Да, я был… довольно капризен по юности, но наемным слугам тоже пришлось бы как-то выносить меня. Впрочем, сейчас я стал умнее.

— Страшно представить, каким ты был в юности, — хмыкнул Фенрис. — У Данариуса не было детей… Но если бы у него был избалованный отпрыск, мне было бы трудно сдержаться и не свернуть ему шею.

Дориан взглядом проводил бутылку, с которой Фенрис расставаться не спешил, и, завозившись, вытащил вторую. Открыл он ее так же аккуратно и зрелищно, после чего пояснил:

— Не хочу смотреть на тебя и завидовать. Скажи, могу я задать тебе личный вопрос?

Фенрис расположился чуть свободнее, не скованный необходимостью вечно наклоняться, чтобы передать емкость, и вздохнул:

— Мы тут уже столько друг другу наговорили… Спрашивай. Но если я не отвечу — значит, не отвечу.

— Данариус и ты… — Дориан помедлил. — Ходили слухи и об этом.

— Кто про что, а ферелденец про мабари, — тяжело вздохнул Фенрис. — Зачем тебе это знать?

Дориан улыбнулся, но как-то осторожно:

— Я всегда мечтал подарить сердце мужчине, который это оценит… но не хотелось бы сделать этого в самом прямом смысле. Ты можешь не отвечать, я отзываю вопрос.

— Потому что уже услышал ответ, — мрачно озвучил Фенрис повисшие в воздухе слова.

Павус поймал его взгляд и неожиданно серьезно заглянул в глаза:

— Не буду лгать, я посмотрел на тебя с интересом еще тогда, когда ты свалился мне на руки. Мне всегда нравились эльфы, но никогда я не спал с рабами нашей семьи уже хотя бы потому, что желаю видеть рядом с собой мужчину, а не… Даже те эльфы, что работают в борделях, свободнее. Да, они не всегда вольны распорядиться своим телом, зато распоряжаются душой. Тебя ведь зовут Фенрис?

— При чем здесь это? — недовольно сощурился эльф. — Договаривай. Хочу услышать, что ты там для себя решил. И если это пойдет вразрез с тем, что для себя решил я, учти, это может плохо закончиться.

— Avast! — вскинул свободную от бутылки руку Дориан в защитном жесте. — Я как раз хотел сказать… Да, я не святой брат андрастианской Церкви. Я пользовался услугами борделей, шлялся по сомнительным заведениям, соблазнял приличных сыновей известных домов… Мое имя «прогремело» по всему Минратосу… когда тебя там уже не было. Но негодяем я никогда не был. Не хочу уподобляться дому Асперос, это низко и грязно. Так что я лишь смиренно попрошу, если нам еще раз доведется сражаться в одном бою, полюбоваться твоей… красотой, благо воины обычно выступают впереди магов.

Фенрис молчал — даже тогда, когда речь собеседника закончилась. Сначала ждал, что тот, может быть, скажет что-то еще. Потом обдумывал сказанное. Потом обреченно признал перед собой, что никакого ответа на это у него нет. И вряд ли будет.

До того он не воспринимал комплименты, которыми сыпал маг, как что-то значимое. В конце концов, магистры даже на своих балах умудрялись говорить друг другу множество хвалебных вещей, и отнюдь не всегда это было правдой. И даже не всегда можно было сказать, какую цель они преследуют своими словами. Этот недомагистр умел говорить открыто и честно. И значит, все-таки ухаживал. Вот только если бы это стало понятно получасом ранее, эльф бы его послал — грубо и жестко, на таком привычном магистру тевене. И, наверное, это даже принесло бы удовольствие — не каждый день удается поставить на место имперца его же оружием. Но теперь — после всего, что Дориан ему наговорил — Фенрис уже не мог так легко отринуть едва возникшее… доверие. Или что-то очень похожее. А отказывать деликатно он попросту не умел.

— Задницей, — обреченно вздохнул эльф.

— Прости… что? — маг, кажется, поперхнулся, потому как резко опустил голову, а рука его с бутылкой дернулась.

— Ты сказал, полюбоваться моей красотой, — повторил эльф слова собеседника. — Я уточнил. Не знаю, правда, что ты собираешься увидеть под этой курткой.

— У леди Тревельян есть интересные эскизы, — явно что-то про себя прикинул Дориан. — Когда она вернется…

— Когда вернется, я отправлюсь сопровождать Хоука, — отрезал Фенрис. — Так что любуйся, пока дают.

Маг так нехорошо блеснул глазами, что Фенрис осознал двусмысленность собственных слов только тогда, когда они уже сорвались с губ и вернуть их было нельзя. Дориан, напротив, развеселился:

— Защитник — маг, — произнес он задумчиво. — Кроме того, маг, никогда не принадлежавший Кругу. Чем он снискал такую твою верность?

— Не этим, — грубо отозвался эльф. — У него есть одержимый. И как бы я ни относился к Андерсу, Хоук заслужил счастья. А счастье каждый понимает… по-своему.

— Интересный поворот сюжета, — Дориан даже развернулся к нему всем корпусом, вытянув ноги, которые до этого держал поджатыми. — То есть некому магу ты готов покровительствовать в семейном счастье с другим магом, одержимым к тому же. А на меня ты смотришь волком… прости за каламбур… только потому, что я родился в семье магов из Тевинтера. Позволь, я спрошу тебя — и ты можешь даже не отвечать. Просто подумай: а сам-то ты счастлив? Или бываешь счастлив?

— Когда я вгоняю меч по рукоять в ублюдка, у которого трюмы набиты клетками с людьми и эльфами — бываю, — хмыкнул Фенрис.

Но произнести это почему-то было сложно, и эльф машинально задумался. Что такое — быть счастливым, он не очень понимал. Точнее, не применял это к себе, хотя видел, как улыбается Гаррет, когда он думает или говорит про Андерса. Как сияла Изабела, уводившая от берегов Киркволла крошечную армаду. Как лукаво щурилась Авелин, собираясь в увольнительную с супругом… Сам он испытывал удовлетворение, когда достигал поставленной цели — но светился только лириум, а не глаза.

— Глупо предлагать тосты, когда пьешь прекрасное вино из горла в тюрьме, — прорвал завесу размышлений Дориан, — но все-таки я предложу. Выпьем за то, чтобы хотя бы иногда быть счастливыми.

Фенрис машинально отсалютовал бутылкой. Он так делал нередко, когда Варрик предлагал пышные тосты — и было лень даже вслушиваться. Эльф, однако, мазнул взглядом по собеседнику и задал встречный вопрос в лоб:

— А ты? Счастлив в Инквизиции?

— Сбежав от собственного отца? — приподнял бровь маг. — Не имея средств даже для того, чтобы приобрести приличное жилье? Постоянно рискуя в сражениях с какой-то гадостью? Томными, хоть и очень нежаркими, ночами лелея мысль о том, что когда-то нам придется выступить против Корифея? Несомненно. И знаешь, Фенрис, в чем ирония? Я действительно гораздо счастливее, чем был.

— Почему? — резонно уточнил эльф. — Из-за того ритуала магии крови, которого ты избежал?

— Не только, — абсолютно серьезно ответил Дориан. — Потому что я делаю то, что считаю нужным. Когда-то я делал то, чего от меня хотели семья и общество. Потом я делал то, что хотел. Но совершать поступки, к которым призывает твоя совесть и твой долг — совершенно иное.

Повисло молчание.

— Забавно, — охарактеризовал его речь Фенрис, когда понял, что больше болтливый маг не собирается ничего говорить. — Когда-то я думал так же.

— А потом? — живо заинтересовался Дориан.

— А потом исполнение долга входит в привычку, — усмехнулся эльф.

Маг задумался, и Фенрис, не получив ответа, тоже невольно начал размышлять. За прошедшие после памятного сражения в Казематах два года он убил десятки, если не сотни, людей. Да, отвратительных; едва ли достойных звания человека или эльфа. За это время охота и впрямь стала привычной — и это принесло понимание, что такая работа не только грязна и опасна, но еще и почти бессмысленна. Всегда найдется кто-то падкий на деньги, для кого чужая жизнь не стоит и медяка. Работорговцы страшились «лириумного призрака», но похищать мужчин, женщин и детей не переставали. Если бы не лица — перепуганные, недоверчивые, но светящиеся отчаянной надеждой лица тех, кого Фенрис выпускал из клеток, когда от работорговцев оставалось кровавое месиво, — он бы, наверное, давно разочаровался. И только мысль о том, что свобода каждого ценна, гнала его дальше. Но дальше… что? Увы, Инквизиции нет дела до рабов. Тайного канцлера Лелиану, честного служаку Каллена и жалостливую посла Жозефину наверняка можно склонить к акции запугивания или массового освобождения, но это — только на раз. К тому же сейчас, когда над Морозными Горами разверзлись небеса, работорговцы как раз стали тише и куда осторожнее…

Весь мир ждал.

А Фенрис только теперь осознал, что за эти два года не видел ничего, кроме охоты. Хоук действовал как-то не так — у него всегда находилось время на каждого, кто был рядом с ним. Сейчас рядом с Фенрисом не было никого.

Эльф взглянул на собеседника, но тот только смотрел в огонь жаровни и неспешно скармливал жадному пламени скомканные черновики письма, в изобилии разбросанные по полу и по матрацу. Он явно о чем-то думал, и молчание становилось натянутым, когда Фенрис неуверенно его нарушил:

— Хоук умеет иначе. Я бывал у него… у них с Андерсом. Прожил там почти три недели. Гаррет, он… Он умеет находить время на всё: заниматься какими-то магическими экспериментами; холить и лелеять своего одержимого; гонять своего мабари… Пес еще щенок почти — неуемный. Таскать андерсова котенка. Писать Варрику длиннющие письма; переписываться с Авелин и наставлять младшего брата, который выбрал не одержимого, зато магессу крови… А между всем этим он успевает задать трепку жадному торгашу, что надул старушку и подсунул ей гнилую брюкву, и мелкому аристократу, который решил, что за деньги все можно. И когда я приехал, для меня у него тоже нашлись и время, и отличное вино, и несколько хороших книг. А я ему привез только письма и… просто рад был его видеть.

Дориан поднял голову, но улыбка его вышла какой-то.. то ли печальной, то ли искренней:

— Но ведь он был тебе рад? Ему было все равно, что ты привез.

— Мне показалось, что даже его одержимый был мне рад, — пробормотал Фенрис. — Наверное, так личное счастье влияет на людей.

— Наверное, — Дориан встряхнулся и отставил полупустую бутылку. — Пожалуй, мне стоит уйти. Мы уже немало наговорили друг другу, дальше мы будем только пьянеть и делиться тем, о чем потом пожалеем.

Фенрис удивленно на него взглянул — не ожидал, что разговор, который задел его за живое, закончится так резко и неожиданно. Он понимал, что маг прав, но прерывать этот уютный вечер не хотелось, и он не находил, что сказать.

Дориан, уже начавший подниматься с пола, вдруг замедлил движение и совершенно другим тоном произнес:

— Я, конечно, могу и не уходить, но тогда тебе придется признать, что ты хочешь моего общества. В общем, не буду удивлен — я красив, умен, начитан и отлично веду беседы. Но готов ли ты допустить, что окажешься — по своей воле — рядом с мужчиной, который смотрит на тебя с интересом… Это вопрос.

Фенрис напряженно свел брови. Ответить — не магу, а себе — оказалось сложнее, чем он думал. Слишком давно в его жизни не было моральных терзаний: он знал, что поступает правильно и не имел сомнений. А сейчас это вернулось. И виновником, конечно, был Хоук… Кто же еще? Хоук всегда умудрялся заставить его отвечать на вопросы, о которых не хотелось даже думать. Сейчас Гаррета рядом не было, но именно его письмо, написанное тем же уверенным, с нажимом почерком, заставило Фенриса оставить ставшую привычной жизнь и отправиться в новый поход.

Но вопрос был задан не Хоуку. И касался даже не спасения мира. Создатель, даже решить судьбу мира казалось проще, чем собственную. Тевинтерский магистр — недомагистр — весьма откровенно дал ему понять, что будет… ухаживать и добиваться, а Фенрис не знал, что ответить. Хотя еще сутки назад не сомневался бы в ответе.

Дориан не торопил, и это медленно начало склонять чашу весов. Если бы маг настаивал, пытался заговорить зубы, сбивал с толку и отвлекал, бывший раб бы знал, чем на это ответить. Но Дориан молчал и, похоже, действительно ждал ответа.

Фенрис постарался избавиться от неожиданно-неприятного ощущения — когда-то мнение его, раба, не учитывалось, и сейчас эльф невольно злился на себя. Тевинтерец, который явно хотел его, ждал его решения, и это будило в душе что-то… неправильное.

Фенрис постарался отрешиться от неприятного чувства. Попытался сделать то, чего от него никогда не мог добиться Хоук — взглянуть с другой стороны. Посмотреть на этого недомагистра как на человека; как на мужчину, который и в самом деле был привлекателен. Из отталкивающего в нем были только магический посох и происхождение. Даже к его манере речи Фенрис почти привык.

Но нерешительности Фенрис бы проявить себе не позволил. Это было хуже, чем поражение. И эльф заговорил, пока не вернулось то омерзительное чувство превосходства:

— Оставайся. Если ты готов остановиться.

Маг думал недолго:

— Сейчас я готов и остановиться, и уйти, — произнес он почти небрежно. — Но если я останусь, неизбежно настанет момент невозврата. Это как магия времени: пропустишь момент — и то, что должно случиться, случится.

— Заткнись, — коротко бросил Фенрис, но нашел в себе силы пояснить, почти не видя, но чувствуя удивленный взгляд. — Заткнись со своей магией. Времени? Звучит еще хуже, чем магия крови.

— Ты прав, — неожиданно согласился Дориан — и сделал это явно не в угоду, а всерьез. — Магия крови в первую очередь вредит самому магу, а потом — тем, кто рядом. Магия времени… Способна уничтожить мир.

— Заткнись, — повторил Фенрис; глазаон почти закрыл, только видел сквозь смеженные веки золотисто-оранжевый отсвет жаровни.

Маг практически признал, что будет… Фенрис это осознавал — и все равно не мог найти в себе сил поступить так, как звал долг. В конце концов, долг когда-то призывал отказаться от Гаррета — друга; долг призывал уничтожить маленькую и наивную эльфийку, которую с таким трепетом обнимал забавный младший Хоук; долг призывал… Долг много к чему призывал, но Фенрис делал исключения. Для всех, кроме себя.

— У меня давно не было мужчин, — медленно произнес Фенрис, почти не веря, что говорит это — вслух.

— Это чтобы я не зазнавался? — деловито уточнил Дориан. — Что я не самый прекрасный из встреченных тобой, а просто под руку вовремя попался?

Фенрис поймал себя на том, что хочется улыбнуться, но только хмуро уточнил:

— Если ты знаешь об этом чуть больше, чем говорится в записках брата Альберто, должен догадаться.

Тишина была столь долгой, что эльф не удержался, отвел взгляд от огня и посмотрел на… собеседника? Любовника? Еще ничего не было решено, но собеседником мага уже назвать было нельзя.

— Кажется, так меня еще никто не оскорблял, — наконец произнес Дориан.

Фенрис никак не мог сообразить, что это значит. Отказавшись ненадолго от долга; попытавшись — о, скольких сил это требовало! — посмотреть другим взглядом, он оказался беззащитен перед самим собой. После побега Фенрис довольно долго пытался доказать себе, что его интересуют исключительно женщины, а Данариус был не мужчиной, а только хозяином… Но не преуспел. Было ли так изначально или это насильственная близость привела к таким последствиям, Фенрис не знал, но на мужчин он смотрел. Гораздо реже, чем на женщин, но и прогнать образы из головы было много сложней. Когда-то таким мужчиной стал Хоук — и теперь Фенрис благодарил Создателя, что с ним не сложилось ничего, даже флирта, иначе о дружбе можно было бы позабыть. Теперь…

Теперь его внимание привлек очередной маг. То ли это причуда судьбы, то ли невыявленная закономерность, но стоило на несколько мгновений увидеть в нем не имперского подданного, не магистра и не угрозу, как тело отозвалось, и мысли уже не были ясными и простыми. Очень хотелось списать все на вино, но как раз это Фенрис осознавал даже слишком отчетливо — дело не в вине.

========== Часть 7 ==========

— У меня такое ощущение, как будто я не с красивым эльфом планирую провести ночь, а пакт с недружественной организацией заключаю, — хмыкнул Дориан, не дождавшись ответа. — Если ты не заинтересован во мне, то почему бы сразу этого не сказать? Что-нибудь вроде: «Дориан, ты красив, сексуален и безумно притягателен, но у меня сегодня голова болит».

— Голова будет болеть завтра, — прозаично напомнил Фенрис, а потом усмехнулся в ответ. — У меня давно не было мужчин, но привлекательный магистр определенно лучше, чем пожилой и страшный, как моя жизнь.

— Это, надо полагать, комплимент? — озадачился маг.

Фенрис не менее озадаченно свел темные брови под почти бесцветными растрепавшимися прядями волос. Комплименты говорить он не умел и не стремился уметь. Обычно хватало взглядов… или звона монет. И если женскую красоту он еще отмечал, хоть и не произносил вслух, то оказываясь в постели с мужчиной, предпочитал не думать, что именно к этому привело. Тем более странным казалось льстить и без того раздутому самолюбию Дориана.

Тот, впрочем, быстрее оправился от неловкости и небрежно-снисходительно пояснил:

— Я знаю больше, чем говорится в записках брата Альберто, а потому позволю себе заметить, что обычно сначала двое мужчин встречаются. Потом обнаруживают, что небезразличны друг другу. Вспыхивает страсть… Или симпатия. Потом, — он многообещающе протянул гласные, — следуют комплименты, подарки, поцелуи… И заканчивается все прозаично — в кровати. Или на столе. Или на полу.

Фенрис молча выслушал эту речь, а потом коротко уточнил:

— А у тебя так часто получалось, как ты описал?

Дориан растерянно хлопнул длинными ресницами, но слегка напряженно улыбнулся:

— Иногда.

Фенрис только фыркнул, и маг возмущенно на него глянул:

— В Тевинтере отпрыску благородного рода довольно трудно совершенствоваться в этом искусстве.

— Остальным в Тевинтере еще сложнее совершенствоваться в чем-либо, — парировал эльф и язвительно бросил. — Особенно в ухаживаниях. Так что не жди комплиментов.

Дориан картинно закатил глаза:

— Без комплиментов? Цветов? Признаний на надушенной бумаге? Прямо даже не знаю…

Фенрис посмотрел на кривляющегося мага — и вдруг ощутил что-то, чего раньше не чувствовал. Странное ощущение, что даже в этой схватке — исключительно словесной, неопасной, однако даже изящной, как боевое искусство — он способен победить.

— Ты можешь уйти или остаться, — предложил Фенрис. — А утром мы в любом случае сходим к главнокомандующему.

Дориан молчал недолго. Он отвел взгляд в сторону буквально на несколько мгновений, после чего улыбнулся — так же насмешливо, как обычно, но без нарочитой манерности:

— Мне было бы интересно сыграть с тобой — в «алмазный ромб» или в «королевы», но раз уж у нас сегодня ни карт, ни доски…

— Это значит — да? — почти утвердительно произнес Фенрис.

— Да, — а вот это уже прозвучало с вызовом.

Впрочем, у этого мага даже вызов звучал как-то… фривольно. Эльф приподнялся было, чтобы запереть дверь, ведущую к камерам, изнутри, но Дориан угадал намерение — и мимо плеча Фенриса пролетело почти прозрачное заклинание. Бывший раб дернулся, линии на его коже полыхнули голубым, но лишь на долю мгновения.

— Когда мы не в бою, не стоит махать посохом у меня за спиной, — слова дались с трудом.

— Звучит… заманчиво, — в ответ ему поклонился маг.

Фенрис не отреагировал на непристойный намек, только уточнил:

— Это хотя бы поможет?

— До утра точно продержится, — отмахнулся Дориан и произнес чуть ниже. — Едва ли мы продержимся дольше.

Фенрис с неудовольствием отметил, что невольно реагирует на этот глубокий, почти чарующий голос, на откровенные намеки… По спине пробежали приятные мурашки, а пониже пояса сразу стало тесно — облегающий низ одеяния не был на это рассчитан, и Фенрис почти пожалел, что отказался от предложенных Инквизицией штанов. Хотя после Киркволла к трофейным штанам он относился нервно.

А еще под курткой, наброшенной на плечи, сразу стало жарко, и он пошевелился, позволяя плотной ткани соскользнуть вниз. Маг проводил это движение заинтересованным взглядом и, вдоволь насмотревшись, повернулся всем корпусом, отставив бутылку достаточно далеко, чтобы не опрокинуть. Фенрис с трудом подавил желание инстинктивно отшатнуться. Это неизменно раздражало его, но никак не уходило, хотя минуло столько лет…

— Неужели мне придется тебя уговаривать? — бархатно мурлыкнул Дориан, приблизившись на импровизированной постели. — Это, несомненно, увлекательно, но не после долгих разговоров и прекрасного вина.

Фенрис на миг прикрыл глаза, в который раз отрешаясь от прошлого. Каждый раз это требовало сил, но потом становилось легче.

— Не придется, — возразил он, вновь обретя душевное равновесие, которое привычно-быстро входило в гармонию с испытываемыми телом ощущениями.

Дориан почти испуганно охнул, когда Фенрис прижал его своим телом. Неудивительно — двигался он куда быстрее, чем было доступно обычным, нормальным воинам без лириума, вживленного под кожу. Но эльф наслаждался не этим. Пугать будущего любовника он не собирался, но увидеть в его глазах не страх, а растерянность было приятно. Ровно настолько, насколько нужно, чтобы лечь с тевинтерским магистром.

Дориан под ним удивленно распахнул светлые глаза. Растерянность постепенно отступала, и — для Фенриса это стало неожиданностью — в этих глазах мелькнула искра живого интереса.

— Даже так? — маг чуть сощурился. — Признаться, я несколько… растерялся от такого пыла. Неужели все это время ты старательно сдерживался, чтобы…

Фенрис бы испытал неловкость, если бы не всколыхнувшееся раздражение. Оставалось только надеяться, что во время… процесса Дориан болтает поменьше. Хотя бы вполовину.

Эльф не стал дослушивать предположения будущего любовника и заткнул его самым простым способом — поцелуем. Целоваться Фенрис не любил, но наступившая тишина, прерываемая только шумным дыханием, была достойной целью. Красиво очерченные губы Дориана с привкусом кисло-сладкого вина раскрылись, и Фенрис, подхватив любовника за затылок, поцеловал глубже. Дориан легко подстроился и под это, и эльф почувствовал, как игриво скользит по губам чужой язык. Нельзя сказать, что было приятно, но… многообещающе.

Впрочем, долго в такой позе все равно было не удержаться — Фенрис изначально переместился рывком, а потому нащупывать устойчивое положение не мог. Приподняв голову, эльф глубоко вздохнул, восстанавливая дыхание. Он почти уткнулся носом в висок мага и даже ощутил запах его волос — душистые травы и едва заметный горьковатый оттенок какой-то притирки. Видно, чтобы волосы не растрепывались. Самому-то Фенрису отросшие патлы здорово мешали и падали на глаза.

Дориан тоже несколько сменил положение, устраиваясь, и почти сразу нетерпеливо расстегнул высокий ворот рубахи эльфа. Мягкие пальцы, не державшие ничего тяжелей посоха, скользнули под ткань, и Фенрис на несколько секунд прикрыл глаза — прикосновения оказались весьма чувственными, хоть и далековато от истинной цели. Эльф невольно тяжелей опустился на любовника, прижимаясь к его бедру, и вдруг услышал чарующе-насмешливый полушепот:

— Терпение, друг мой.

Фенрис почувствовал встречное движение бедер любовника и даже приостановился, хотя останавливаться уже не собирался. Просто это выбивало из колеи — то, что маг так легко уступил ведущую роль, хотя если судить по его же словам, рассчитывал не на это. Фенрис предполагал его смутить; возможно, даже разозлить, но этого не произошло.

Рука Дориана с шеи перебралась на затылок, ласкающе вплелась в волосы; маг откровенным движением облизнул губы и, явно наслаждаясь тем, как проследил за этим Фенрис, деловито предложил:

— Будет лучше, если мы разденемся. Тебе не холодно?

Фенрис прислушался к собственным ощущениям. Из-за обрыва тепло в тюрьме уходило достаточно быстро, но сейчас, в обжитом уголке рядом с жаровней, воздух прогрелся — недаром под курткой было даже жарко. Вот только…

Дориан правильно расценил его взгляд и снисходительно пояснил:

— Я на юге постоянно мерзну. Полагаю, ты тоже.

— Я привык, — отозвался Фенрис.

— Достаточно того, что мы, вместо мягкой постели, делим старый матрац, — поморщился маг. — Предпочитаю получать удовольствие в как можно более комфортной обстановке.

Эльф ответить не успел. Да Дориан и не ждал ответа, а просто потянул свободную рубаху Фенриса с плеч, неотрывно касаясь кожи ладонями. Фенрис ответно потянулся к одеждам Дориана, но успел только распустить шнуровку на плече, мимолетно коснувшись тела, когда маг, не сумев стянуть ткань рубахи, потянулся к поясу на узких штанах. Расстегивались они и без того туго, а сейчас и вовсе не желали поддаваться. Ладонь Дориана спустилась чуть ниже застежки, замерла, а потом маг явно переключился.

Штаны, собственно, уже ничего и не прикрывали; очертания поднявшейся плоти, зажатой в плену ткани, виднелись отчетливо. Это Фенрис осознал, когда пальцы любовника со знанием дела сжались, проводя вдоль напряженного ствола.

— А ты грозный воин, — с легким смешком произнес Дориан.

Фенрис втянул воздух носом. Прикосновение оказалось мучительным. Облегчение и удовольствие от умелой ласки смешались с легкой болью — шнуровка давила слишком сильно, а тонкий кожаный ремень впился в бок. Но всем этим приятным и неприятным ощущениям он не мог отдаться полностью, потому что слова мага в который раз задели его. Дориан явно говорил шутливо и одобрительно, но ведь стремительно разворачивающиеся события определенно намекали… Маг касался твердого естества; понимал, что вскоре оно окажется в его теле, но не испытывал ни смущения, ни сомнений. Напротив, ладонь его сжималась плотнее, когда Фенрис невольно подавался навстречу руке.

Внезапно Дориан руку отвел, а на вопросительный взгляд пояснил:

— Не хочу, чтобы все закончилось, не успев начаться.

С этими словами он слегка оттолкнул эльфа и, нимало не смутившись, добавил:

— Лучше уж я разденусь сам. Судя по тому, как ты начал раздевать меня, это займет слишком много времени. А судя по тому, что успел почувствовать я, этого времени у нас нет.

Фенрис уязвленно вскинулся. Возразить на это было нечего, но окоротить нахального мага хотелось, поэтому он приподнялся, опираясь на колено, и коротко бросил:

— То, что я — грозный воин, ты мог бы оценить тогда, когда я спас твою задницу от твоих же друзей.

Дориан сразу воспользовался тем, что его освободили, сел и шумно, но изящно принялся избавляться от сложного одеяния. Непринужденность сквозила в каждом его движении и в словах тоже:

— Обещаю тебе, ты не пожалеешь, что спас мою задницу.

— Я имел в виду твою шкуру, — раздраженно поправился Фенрис.

— Шкура у меня тоже ничего, — Дориан картинно провел пальцами по своей обнажающейся груди, привлекая взгляд. — Почти ни одного изъяна. Только старый шрам на лодыжке — я тогда был совсем мал и случайно опалил огнем… Если бы признался отцу, от этого бы и следа не осталось, но тогда мне было важнее, чтобы меня не лишили изюма в шоколаде. А еще… — он изогнулся, окончательно сбрасывая верх одеяния мага, и продемонстрировал короткий уродливый свежий шрам повыше лопатки, на плече. — Это. Ваши южные храмовники. Стрела застряла глубоко, я потерял много крови. С нами не было лекаря, а леди Тревельян было не до красоты — запечатала кровь, как умела.

Фенрис, занятый своим ремнем, видел его только боковым зрением, но от язвительности не удержался:

— Стрелой? В спину? Видимо, ты очень храбро сражался.

Маг возмущенно вскинулся, но ответить не успел — Фенрис справился наконец со штанами, и с его губ сорвался глубокий вздох. Дориан усмехнулся и заинтересованно уставился, так, что эльфу сразу захотелось прикрыться. Горячий, пронизывающий взгляд мага как будто оценивал, а это… Это было не слишком приятно. Фенрис к такому не привык. Те, кому он платил, всегда смотрели неискренне-восторженно, а те, с кем получалось само, вообще не глядели — торопились получить вырванное у самой судьбы наслаждение — и отправиться дальше, куда гнали судьба, или долг, или отчаяние. Изабела вот смотрела с интересом — но то был интерес ценителя, как у энтомолога, изловившего новую бабочку, или оружейника, которому доставили уникальные материалы для работы.

Дориан смотрел иначе. Сразу становилось понятно, как от такого взгляда могла пылать земля, и было даже странно, что обладая таким пламенным взором, он владел магией холода.

— У эльфов красивые члены, — заметил Дориан самым великосветским тоном, заставив Фенриса вздрогнуть. — Эстетически совершенные.

Бывший раб даже головой мотнул. Сам он комплиментов говорить не умел, но и это показалось ему чересчур.

— Богатый опыт? — он с трудом собрался, чтобы слова прозвучали хоть и отрывисто, но в достаточной мере жестко.

Но все усилия пропали втуне. Дориан отвечать не стал, а вместо этого приподнялся, стягивая собственные штаны. Фенрис невольно уставился на него — после «комплимента» был еще несколько дезориентирован.

— Но и я не уступаю в совершенстве, — закончил свою мысль маг.

Фенрис машинально отметил, что в этот раз Дориан себе не польстил. Красивое, идеальной формы, достоинство мага и впрямь привлекало взгляд. Его хотелось коснуться — и почувствовать под подушечками пальцев твердый ствол, тонкую кожу, упругое навершие… Эльф нерешительно замер. Собственные мысли в который раз обескураживали. Когда-то касаться хозяина без приказа ему не дозволялось — не оттого, разумеется, что приказ бы что-то сильно изменил; просто очередное напоминание, чтобы знал свое место. Случайные же любовники, имен которых Фенрис зачастую не знал, не вызывали такого желания. Или… Эта мысль была неприятной, но уходить не хотела: или он предпочитал не замечать подобных желаний.

Пара мгновений промедления уже накалили обстановку, и эльф почти готов был услышать приказ, но Дориан поступил иначе. Слов у него всегда было с избытком, но сейчас он промолчал, откидываясь назад и лаская себя ладонью. Это выглядело настолько же бесстыдно, насколько и…

Фенрис почувствовал, что к щекам жарко приливает кровь, и не только к щекам. Маг почти прямым текстом сказал, что попытается соблазнить, но бывший раб ожидал настойчивых попыток покорить, а не… искусить.

Эльф с трудом отвел взгляд от мерных неторопливых движений любовника и заглянул ему в глаза. Прозрачно-светлые, сейчас они потемнели, а дыхание стало поверхностным и частым, но во взгляде не было жадности, только нетерпение; и, наверное, мерцающие отблески огня следовало называть желанием, а не похотью.

Но сейчас Фенрис уже не был уверен, что отражает его собственный взгляд. Таких мужчин, который бы ценили не только результат, но и процесс, в его постели почти не было. Дориан действительно многое мог подарить партнеру — как минимум отличное тело и чувственный опыт, — но почему-то это вызывало не удовлетворение, а смутное беспокойство — от него хотелось добиться чего-то еще, но чего — Фенрис понять не мог и только раздражался. Вечно с магами какие-то заморочки.

Раздражение и возбуждение дали вполне предсказуемый эффект. Фенрис отринул неясные, смятенные мысли и позволил себе действовать так, как хочется. В конце концов, он уже нарушил все свои принципы. Из Инквизиции придется сбежать — и как можно быстрее, как только Хоук вернется; а раз это неизбежно, то он не видел причин, по которым стоило заставлять себя сдерживаться. На душе мелькнуло что-то вроде облегчения: если поддаться порыву, то, может быть, сомнения, терзавшие его всю его сознательную жизнь, уйдут?

Фенрис опустился рядом с любовником и, предупреждающе проскользив ладонью по его груди и животу, коснулся плоти. Точнее, накрыл руку Дориана своей — и тот уступил, позволяя себя ласкать. Маг шумно выдохнул, почти со стоном, и развел бедра шире. Фактически, как смутно отметил эльф, предоставил все возможности. Возжелай сейчас Фенрис оседлать его, приласкать губами или отыметь, — всё это можно было сделать без труда. Но сейчас эльф только касался его, наслаждаясь тем, как упруго скользит в кольце пальцев горячая плоть.

— Я был смелее, еще даже когда не сдал экзаменов в академии, — отрывисто выдохнул Дориан.

Эти слова должны были уязвить, но Фенрис отчего-то не испытал вспышки ярости — только фыркнул и отвел руку, касаясь внутренней стороны бедра. Мышцы под кожей явственно напряглись, но голос мага остался расслабленным:

— На моем поясе — сумка с зельями. Увы, я не лекарь, призывать всякое такое не умею. Я некромант, но мое умение поднимать мертвых, пожалуй, не пригодится, — он усмехнулся.

Фенрис сразу отметил, куда устремлен взгляд тевинтерца, но он уже начал привыкать к крайне двусмысленным шуткам Дориана.

Потянувшись к сумке — у Фенриса, разумеется, с собой ничего подходящего не было, — он наткнулся на небрежно отброшенный посох — и едва не передернулся. У него у самого была привычка держать оружие поближе, и, отзеркаленная, она вызвала в душе нечто сродни пониманию. Большинству магов, в их тонких мантиях и легкой броне, было достаточно пары хороших ударов меча…

Однако посох Фенрис все-таки оттолкнул подальше, пользуясь тем, что синеватый кристалл отлично катился. Дориан, заслышав, видно, знакомый звук, чуть приподнялся, но позже откинулся обратно на матрац с той же ленивой грацией. Эльф замер на миг, а потом оценил этот жест — маг показывал, что не враг.

О себе Фенрис такого сказать не мог — оскверненное лириумом тело его само по себе было неплохим оружием.

Видимо, Дориан подумал о том же, потому как не дожидался, пока эльф, позвякивавший стеклянными фиалами в поисках хоть чего-нибудь, переберется поближе, и с живым интересом спросил:

— Догадываюсь, что повышенное внимание тебе не льстит, но… Могу я коснуться? Твои татуировки…

— Это не татуировки, — привычно бросил Фенрис, но отказывать было глупо. — Ты не первый, кто интересуется.

— Буду считать это согласием, — мурлыкнул Дориан и пробежал цепкими пальцами по самым заметным линиям плеча и предплечья.

Фенрис сразу ощутил, что там, где прикасается маг, кожа начинает гореть — но не болезненно и мучительно, а довольно приятно. Дориан скользил самыми кончиками пальцев — и лириум отзывался. Скосив взгляд, Фенрис отметил, что там, где проходятся пальцы мага, белые линии едва заметно отливают голубым, сразу угасая. Незнакомое ощущение отвлекало, и тем неожиданней раздался хрипловатый голос Дориана:

— Потрясающе. Нет, я по-прежнему считаю дом Асперос жалким, но это… Иногда самые темные намерения приводят к самым неожиданным последствиям.

Фенрис инстинктивно попытался защититься, хотя мысль эта не раз посещала его самого.

— Бывает, — он усмехнулся. — Например, когда магистр сам создает оружие, которое в будущем его уничтожит.

— Тогда мне нечего бояться, — Дориан рассмеялся. — Я ни разу не создавал оружия, так что, выходит, неуязвим?

— А что, уже признал себя магистром? — Фенрис с некоторым замешательством отметил, что разговор — казалось бы, что может быть неуместнее разговоров в постели? — начинает его увлекать. И этому даже почти не мешает возбуждение, что так и горело в крови. Наоборот, вместо острого и безжалостного, желание стало томным и как будто размазанным по времени. Эти мгновения хотелось продлить, а не бездарно их растерять.

— Туше! — маг фыркнул. — Как давно я не говорил этого! Бык умеет только пошлить, Каллен сразу краснеет и мнется, Блэкволл читает нотации…

— Может, хватит перечислять всех своих… — Фенрис даже слова не нашел. Точнее, слово-то было, но оно бы сразу разогнало теплую и волнующую атмосферу, это эльф чувствовал четко.

— Моих?! — Дориан искренне изумился. — Но они не мои, — и, подумав, добавил. — К счастью.

Нужный фиал наконец отыскался. Фенрис зажал его в ладони, согревая склянку своим теплом, чтобы густое заживляющее зелье из веретенки стало немного менее вязким, и перекатился под бок к любовнику. Он уже оценивал, как бы устроиться удобнее, не собираясь размениваться на долгие ласки — и без того прелюдия непростительно затянулась, когда Дориан, охотно развернувшись навстречу, поймал его губы своими. Точнее, сначала Фенрис ощутил влажное дыхание, а потом и знакомое уже прикосновение.

Целоваться эльф не планировал, но это неспешное действие показалось естественным продолжением разговоров, и сопротивляться он не стал. Хочется магу играть в игры — пусть играет. Фенрис отлично знал, как может увлекать игра — пусть даже не азартная, а чувственная.

К тому же это подстегивало. Поцелуй очень быстро перестал казаться неторопливым, становясь горячим и даже неистовым, когда Дориан запрокинул голову, обнажая беззащитную шею. Кадык его дернулся, и Фенрис, привлеченный движением, отметил его губами, словно желал ощутить. Насладиться, урвать хоть немного от той виртуозной небрежности, с которой маг умел получать удовольствие — и не скрывал того.

Фенрис ощущал каждый вздох, каждое вольное или непроизвольное движение — и чувствовал, как что-то… Что-то, в чем он давно себе отказал, захлестывает с головой. Все это сливалось в одно: и шумное дыхание любовника; и то, как под губами напрягаются мышцы; и то, как маг изгибается под ним, стремясь — вряд ли осознанно — принять положение, в котором бы было удобно ему, Фенрису.

Сам Фенрис едва ли отдавал себе отчет в своих действиях, машинально пользуясь тем не слишком богатым опытом, что у него был. Пробка от фиала сразу же затерялась, а разогревшееся от горячей руки зелье плеснуло на пальцы слишком щедро, стекая на старый матрац. Едва ли бы ему это повредило, но сохнуть будет долго…

Дориан отставил колено в сторону. Он вообще удивительно легко подстраивался. То ли виной тому был куда более обширный опыт, то ли они действительно были на одной волне, но ему не требовалось даже подсказок, не только слов.

Фенрис коснулся щекой колена любовника и предупредительно проскользил пальцами по нежной коже ложбинки. Обычно это действие вызывало в нем жгучее нетерпение, граничащее с раздражением, которое с трудом удавалось подавить, но сейчас этого почти не было. Дориан не только принимал ласки, но и пытался ласкать в ответ, хотя ему очевидно было не слишком удобно. Но самое главное — то, что Фенрис испытывал впервые, — так это то, что этот маг умел делиться удовольствием, а не стремился добиться максимума при минимуме затрат. И если бы Фенрис сейчас мог размышлять здраво, непременно бы озадачился — зачем? Случайным любовникам ни к чему думать друг о друге.

Но Фенрис размышлять здраво не мог. Он сам прикрыл глаза, когда впервые вошел в тело любовника — пока еще пальцами. И даже смутно подумал, что у мага, несомненно, в Инквизиции любовника нет. И даже тот кунари, о котором говорила Сэра… Тут он решительно прогнал мысли из головы. Если бы у Дориана в любовниках был кунари, то растягивать его было бы незачем.

— Фенрис, — зачем-то позвал его по имени маг — и в этом коротком имени явственно прозвучал тевинтерский акцент. Точнее, даже не акцент. Имя просто прозвучало так, как ему положено звучать, а не так, как его произносили на юге.

Но и это сейчас отчего-то не вызвало отторжения. Наоборот, звучание привычной речи всколыхнуло… Нет, не воспоминания, но ощущения. Что-то из юности; из того периода, что для Фенриса навсегда был закрыт завесой тайны. И Фенрис повторил. Повторил то движение, что заставило любовника нарушить молчание, прерываемое только хриплым дыханием.

Дориан застонал — тихо, почти на одной ноте, но так нетерпеливо, что эльф с трудом удержался. Хотелось, чтобы любовник стонал в ухо; хотелось побыстрее унять мучительное напряжение ниже пояса, но Фенрис слишком хорошо знал, какие муки это может нести. И даже если потом, после пережитой боли, будет постыдно хорошо; даже если тот, кто тебя берет, окажется достаточно щедр… Потом не останется ничего, кроме опустошения и брезгливости. А потому, хоть и безумно хотелось ощутить магистра под собой, он сжал зубы и продолжил двигаться медленно.

Словно проклятая магия времени, секунды растягивались в года, пока продолжалась эта пытка. Фенрис чувствовал, что на спине, шее и висках проступает испарина, а руки, легко выдерживающие долгий бой с мечом, начинают дрожать, когда вдруг четко ощутил, что можно. Дориан, прикусывающий губу, как-то неуловимо подался вперед — хотя и раньше так делал, но теперь сомнений не осталось. Фенрис выскользнул, и, нащупав брошенную склянку, половина которой уже, конечно, пролилась на матрац, вновь плеснул зельем на пальцы.

Прикосновение к собственной плоти оказалось… Фенрис с трудом удержался от стона, выдохнув почти с рыком. Он и не предполагал, что настолько напряжен. Прикосновение собственной ладони принесло не только наслаждение, но и боль. Дориан приоткрыл глаза и сипло прошептал:

— Прости, — голос явно не повиновался ему. — Ты говорил, что у тебя давно никого не было, но я подумал только о себе. Конечно, думать обо мне — даже мне самому — необходимо и важно, но… Хочешь, я…

— Молчи, — грубовато отозвался Фенрис. — Чего я хочу, ты понимаешь. А я чувствую, чего хочешь ты.

— Всегда… — Дориан едва заметно усмехнулся, — ценил уверенных и сметливых мужчин.

И это тоже был комплимент. Фенрис не знал, чем на это можно ответить, поэтому просто оттолкнул склянку и подвинув бедро мага коленом, опустился сверху. По загривку пробежали мурашки, когда он краем глаза отметил, как по его предплечью скользнуло бедро. Дориан заранее изогнулся, прогибаясь в спине — и это стало последней каплей.

Фенрис опустился ниже, аккуратно притерся, помогая себе рукой, и качнулся вперед.

Любовник глухо охнул, но больше сдерживаться Фенрис не мог. Он придержал мага за плечо и одним движением вошел глубже.

Дориан почти до боли стиснул на его плече пальцы, но не попытался ни оттолкнуть, ни придержать. Наоборот, он прикусил губу и подался вперед, явно намереваясь закончить с самой сложной частью побыстрее. Фенрис одобрил такой подход и двинул бедрами резко, сильно, но, как ни странно, не чувствовал мстительности, даже когда маг поморщился, переживая, вероятно, не самые лучшие в жизни мгновения.

Пальцы на плече сжались еще сильнее — а потом вдруг резко отпустили. Дориан облизнул губы и куда мягче приобнял за шею, притягивая Фенриса к себе. Эльф одним толчком перенес вес с колен, опускаясь ниже и опираясь на локоть, и маг сразу отозвался на изменившееся движение. Веки Дориан опустил, очевидно наслаждаясь, а рука его взметнулась вверх, вплетаясь и путаясь в светлых прядях на затылке.

Фенрис обхватил его рукой под плечо, начиная медленное пока еще движение, и под пальцами ощутил тот самый шрам, о котором говорил маг. Это было почти что странно — у самого Фенриса шрамов на теле не было. Своим псам Данариус не велел портить собственность, а позже рядом был Хоук, который повсюду таскал за собой своего одержимого. Лекарем Андерс был хорошим — и только это слегка примиряло Фенриса с его наличием в отряде.

Но незнакомое чувство не задержалось, когда Дориан застонал и нетерпеливо впился в волосы. Фенрис мотнул головой, ослабляя эту хватку, и вошел в любовника полностью. Это было подобно глотку холодной воды в жаркий день. Наслаждение, до того как будто сдерживаемое, разлилось по телу, и Фенрис окончательно опустился, склонившись к виску мага. Щекой ощутил выступившую испарину и вдруг понял, что любовник так же отчаянно сдерживается, привыкая к движению, но безумно желая большего.

Фенрис мог ему это дать — и это полностью совпадало с его собственным желанием. Ритм нарастал стремительно, словно в противовес осторожной словесной дуэли, тщательному прощупыванию границ дозволенного. Сейчас эльф чувствовал, что любовник расслабляется под ним, позволяет выбирать темп и силу, да и вообще не стремится направить и управлять, легко и естественно подстраиваясь. В том, что ему нравится, сомневаться не приходилось — Фенрис ощущал, что в живот ему упирается такая же твердая плоть, а короткие, судорожные встречные движения ничем подделать было нельзя.

Рука Дориана соскользнула на плечо; пальцы уже знакомо очерчивали чуть выпуклые лириумные узоры. Даже во время соития этот маг пользовался своей магией, но окоротить его Фенрис сейчас не мог — слишком нужно и горячо вплетались эти ласки в извечное движение. Эльф на миг ощутил себя «особым» клиентом мадам Лусины — тем самым, которых провожали в самые отдаленные комнаты борделя, где можно было найти удовольствия на «особый» вкус — вроде хлыстов, плеток и прочего. Фенрис всегда относился к этому с изрядной долей возмущения и презрения, а сейчас, кажется, начинал понимать…

Эта магия заставляла гореть — во всех смыслах, разве что не в прямом. Дориан распахнул глаза, и эльф словно видел в них отражение пламени. Красиво очерченные брови мага сходились в напряженном изломе, губы были раскрыты — он ловил ртом воздух и дышал прерывисто, неровно. Это было не только красиво. Фенрис подхватил его за бедро, шире раскрывая под собой, и видел, как тот взглядывает едва ли не умоляюще.

Фенрис интуитивно понял, что означает этот взгляд. Он прекрасно знал, что после вершины наслаждения движения внутри будут приносить только саднящее неприятное чувство. Дориан был почти на грани…

Да эльф и сам уже с трудом сдерживался. Несмотря на всю свою выдержку и всегда поддерживающий лириум, он уже то и дело сбивался с ритма, стремясь войти резче и сильнее, и от этого, а еще от ласкающих тело рук, выдержка начинала отказывать. Дориан едва слышно всхлипнул на особо долгом, глубоком движении, и Фенрис впервые склонился к его губам сам. Хотелось впитать это загнанное дыхание, хотелось…

Врываясь в рот любовника языком, Фенрис ощутил то, чего так недоставало — он владел любовником полностью. Тот поддавался, но не уступал, и в этом было что-то такое…

Что — Фенрис так и не смог понять. Слишком тесно его охватывало вздрагивающее тело; слишком влажно и горячо ласкал чужой язык; слишком сильным было покалывание магии в лириумных узорах. Воздух как будто раскалился и стал вязким, тяжелым; время замедлилось…

Фенрис почувствовал, как маг убрал одну руку с плеча — и почти сразу ощутил на влажной коже живота тыльную сторону дрожащих пальцев. Дориан почти замер, а стоило эльфу поднять голову, как и застонал — звук этот отозвался от стен почти пустой темницы. Фенрис глянул на раскрытые, горящие губы любовника — и сорвался. Он резко двинул бедрами в последнем толчке и слышал, как Дориан вскрикнул; почувствовал, как тот метнулся под ним; видел, перед тем, как глаза окончательно закрылись, что любовник вновь запрокидывает голову, обнажая натянувшиеся мышцы шеи.

И уже много позже, когда в голове чуть прояснилось, ощутил вязкую влагу на животе.

Дориан нетерпеливо дернулся, а стоило эльфу отстраниться, как загнанно выдохнул:

— Ну что ж… И впрямь, грозный воин. Прости, что сомневался в тебе.

Фенрис с трудом заставил себя посмотреть хмуро. После разрядки пришла расслабленность, и только мысль о том, что с этим магом, возможно, придется общаться еще не меньше недели…

— Больше не сомневаешься?

— О, нет, — Дориан вытянул ноги и повернулся на бок, отодвигаясь. На лице его, лениво-удовлетворенном, проступила его коронная едва заметная усмешка. — Ты отлично проявил себя. Знаешь, мне очень нравится, когда меня целуют… когда во мне. Повторяй так чаще. И еще, на всякий случай… Я люблю, когда меня прижимают к постели… или к иной поверхности.

Фенрис изумленно приподнял бровь:

— Ты полагаешь, что будет еще один раз?

— Я полагаю, что торчать тебе тут до возвращения твоего друга, — неожиданно прямо откликнулся Дориан. — И почему бы не скоротать время за приятным занятием?

— Партию в «порочную добродетель»? — съязвил эльф.

— Можно, и не одну, — покладисто отозвался Дориан. — За бутылкой вина, например. Мне пока есть, что проигрывать. Впрочем, — он тут же лукаво блеснул глазами, — можно сыграть на раздевание.

— Я никогда не играю на раздевание, — раздельно и четко произнес Фенрис.

— Со мной можно, — тевинтерец перекатился на живот. — У тебя красивое тело, приятно посмотреть. Впрочем, возможности посмотреть, как ты восхищаешься мной, я тоже не упущу. Фенрис, — он снова произнес имя абсолютно правильно, так, как нужно… — Мне кажется, для галантного кавалера ты… не слишком галантен. Понимаю, военное время и все такое, но ты мог бы предложить принимающему партнеру хотя бы тряпицу.

— У меня есть только капюшон мага, — фыркнул Фенрис, хотя невольно почувствовал себя неловко. — Но мысль о том, чтобы выйти так завтра к Каллену…

— Плохая идея, — согласился маг, после чего более оживленно проговорил. — Тогда мне будет лучше провести ночь здесь. А завтра, после посещения главнокомандующего, — маг поморщился, — мне придется… Ладно, это мои заботы.

Фенрис почувствовал легкий укол совести. Да, инициатором был, конечно, сам маг, но все же… О том, как может быть неприятно поутру, эльф тоже знал не понаслышке. Однако ему и впрямь нечего было предложить любовнику. Он даже не знал, где здесь можно нормально омыться: частичное ополаскивание холодной водой у обрыва в тюрьме — не слишком подходящий вариант.

— Надеюсь, ты поделишься со мной хотя бы покрывалом, — зевнул Дориан. — К утру угли остынут. Хотя до утра уже не так уж далеко.

— Оставайся, — бросил Фенрис, как будто его спрашивали, и через силу добавил. — Думаю, мы сможем выспаться под одним покрывалом.

О том, что он никогда не спал с любовниками в полном смысле этого слова, бывший раб умолчал.

========== Часть 8 ==========

Фенрис проснулся, словно его что-то толкнуло. Он машинально потянулся к изголовью, но вместо рукояти меча, который неизменно занимал свое место, где бы он ни спал, рука нащупала пустоту. Точнее, не совсем пустоту: под пальцами, кроме каменной крошки, отыскалось что-то обтекаемой формы — липкое и какое-то склизкое. Еще одурманенный сном разум вяло опознал типичный флакон для восстанавливающих зелий, но Фенрис, чуть пошевелившись, с облегчением отметил, что не ранен — ничего не болело и не ныло. Да и вообще… В мышцах ощущалась сила, а в жилах — энергия.

Фенрис разом вспомнил, отчего так. Тело наконец получило долгожданную разрядку, и это был хороший секс, а не ритуал перед сном. Одновременно эльф вспомнил и о том, что где-то рядом должен быть тевинтерский магистр. Или не магистр. Обычно Фенрис умел собираться с мыслями и с силами почти мгновенно, но не после вина и не после постельных утех.

Разлепив веки, Фенрис сразу узрел смуглое плечо, а потом, чуть проморгавшись, понял, что разбудить его Дориан никак не мог, поскольку безмятежно спал да еще и улыбался во сне — мирно так, будто вовсе не представлял собой источник повышенной опасности, как любой маг.

Зато где-то со стороны раздались решительные, тяжелые шаги, а потом резкий, смутно знакомый голос произнес:

— Прошу прощения за вторжение, но… — тут голос запнулся. — Портки Создателя…

Фенрис резко дернулся и сел. Хвала Андрасте, Дориан, хоть и замотался в покрывало, деля его уже не по-братски, а по-магистерски, но оставил солидный клочок, которым можно было прикрыться! Обнаженных плеч тут же коснулся холод, но эльф этого почти не замечал — его бросило в жар, и он пытался панически размышлять, но на ум ничего не шло. Да и что вообще можно было сказать в таком положении? Застигнут, как на месте преступления… Вон и вещественное доказательство рядом… Спит.

— Мессир Резерфорд, — голос со сна, а может, и от волнения, был хриплым, — я… Вынужден поинтересоваться, что…

На языке крутилось «что вы тут забыли», но сказать этого было нельзя. Фенрис повернулся к главнокомандующему, чтобы встретить его, несомненно осуждающий, взгляд открыто, но увидел, что Каллен прикрывается толстой папкой, чтобы не смотреть.

— Оденьтесь, пожалуйста, — глухо выдохнул военачальник. — Я пришел поговорить с вами, поскольку вы… утаили от меня детали вашей позавчерашней схватки с венатори, но… Но, кажется, на основной вопрос я уже получил ответ.

Фенрис плохо понимал, что ему говорят. Стыд, страх, тревога, досада и раздражение слились в одну кошмарную симфонию, и он не мог заставить себя успокоиться. А Дориан — эльф метнул на него злой взгляд — продолжал тихо посапывать, да еще и чуть повернулся, норовя подгрести под бок утерянное тепло.

Последовать просьбе — или совету — Каллена было необходимо, но Фенрис не находил взглядом штанов, зато причудливое одеяние мага художественно разметалось на самом видном месте. Как будто специально, чтобы у стороннего свидетеля не осталось сомнений в том, что здесь происходило вчера. Эльф нашел только свою куртку, которую и набросил на плечи. Во-первых, стало теплее; во-вторых, поскольку та была не по размеру, она неплохо прикрыла наготу, и, пожалуй, в таком виде даже встать уже можно было нормально. Относительно нормально, разумеется, но убеждать главнокомандующего Инквизиции, что «шли, шли, устали и упали спать» было не только бессмысленно, но и унизительно.

От движения рядом Дориан дернулся и глубоко вздохнул, а потом, не открывая глаз, простонал:

— Котик, принеси мне воды…

Фенрис почувствовал, что краснеет. Эти слова забили последний гвоздь в крышку его гроба, и сбежать захотелось прямо сейчас. К Хоуку, к Стражам, к демону на рога — лишь бы прямо сейчас. Опасаясь дальнейших излияний любовника, эльф еще раз огляделся, но собственная фляга с водой — с ее остатками, там было немного — валялась там, где ее бросили, у ящика, на котором сам Фенрис пытался написать письмо Андерсу. Подняться и подобрать ее, не опозорившись окончательно, было нельзя.

— Возьмите, — вдруг произнес Каллен.

Он уже не прикрывался папкой, но смотрел в сторону, а рука его, в которой он протягивал типичную храмовничью фляжку, слегка подрагивала.

— Спасибо, — Фенрис уже мысленно махнул рукой. Терять было почти нечего. Фляжку он забрал и неласково пихнул мага. — Держи.

— Спасибо, дорогой, — Дориан с заметным трудом приподнялся на локте.

Фенрис с яростью смотрел на него, дожидаясь, пока вчерашний любовник, наконец, соизволит утолить жажду, которая, разумеется, сейчас была важнее всего прочего, когда вдруг увидел, как тот, осознав, вероятно, действительность, на миг распахнул глаза, некрасиво разлепляя ресницы. Во взгляде его мелькнула обреченность, но уже через миг ничего этого не было. Дориан картинно взялфлягу, не забыв при этом коснуться пальцев интимным жестом, а потом еще более фривольно обхватил узкое горлышко губами, запрокидывая голову.

Эльф искоса глянул на Каллена. Тот больше не отворачивался, а пораженно уставился на то, как маг пьет. Фенрис смутно подумал, что этой флягой Каллен более пользоваться не захочет.

Почему-то от этого ужас пробуждения начал проходить. Фенрис снова начал размышлять.

Не вызывало сомнений, что главнокомандующий сделал верные выводы. Но не вызывало также сомнений и то, что он не относится к сплетникам и болтунам, а за репутацию в Инквизиции волноваться не стоило — все равно уже было понятно, что задерживаться здесь не придется. Убедиться, что с Варриком все в порядке; дождаться Гаррета — и можно будет отправиться куда угодно. О том, что идти ему особо некуда, Фенрис предпочел сейчас не думать.

Почти во всем мире… Если и не война, то нелегкое положение. Разбойники не перестали грабить и убивать; маги не перестали становиться одержимыми. Наоборот, все это только расцветало среди того хаоса, в который погрузился мир. Добавились еще красные храмовники, которые становились монстрами не хуже одержимых, а север оплела паутиной секта магов, которая жаждала воцарения древнего Порождения Тьмы из магистров. Дело найдется.

— Прошу меня простить, Каллен, что появился перед вами в таком виде… — Дориан правильно расценил взгляд и фляжку возвращать не спешил. — Даже немного нечестно. Это я бы не отказался увидеть вас без груды железа, а такой щедрый дар достался вам, а не мне.

Фенрис поморщился. Слышать это от любовника было неприятно, это почти задевало самолюбие. Эльф понимал, разумеется, что ни к чему не обязывающий постельный эпизод не дает ему права ревновать, но звучало это так, как будто Дориан разочаровался и спешит очаровать более перспективного партнера.

— Я польщен, — сухо бросил Каллен, но явно не удержался, а добавил довольно едко: — Полагаю, у вас больше нет причин, чтобы оттачивать на мне… кхм… это самое. Господа, я все понимаю и был бы рад за вас, если бы вы не скрывали от меня информацию. Теперь мне очевидно, почему… Но все-таки это заставляет меня сомневаться, не следует ли мне знать что-то еще, о чем вы не сказали.

Фенрис с трудом заставил себя сосредоточиться на делах. Покрывала с ног он не стягивал, и Дориан тоже, несмотря на свои слова, не спешил обнажаться, а потому они с магом, прикрывающиеся одной тряпкой на двоих, выглядели перед командором, как два школяра за одной партой, что не выучили урок.

— Это меня вызвали за стену, — со вздохом признался вдруг Дориан. — У венатори нашлись… веские доводы, касающиеся моей жизни в Тевинтере, чтобы я захотел прийти к ним один. И все бы кончилось печально… по крайней мере, для меня… если бы не Коул, который подсказал…

Реакция Каллена стала для Фенриса полной неожиданностью.

— Как хорошо, что вы появились здесь, мессир, — вдруг с ощутимым облегчением выдохнул главнокомандующий. — Надеюсь… м-м-м… прелести лорда Павуса вам больше по душе, чем мне. Ну, то есть… Вам ведь нравится? Что я говорю…

— Вы говорили о венатори, — резко произнес эльф, не желая даже себе давать ответ на почти заданный вопрос.

Дориан заметно фыркнул, а Каллен откашлялся и серьезно произнес, глядя куда-то в пространство между любовниками:

— Да, все верно. Железный Бык сообщил, что его бойцы наткнулись на лагерь венатори в долине. Я собирался посмотреть, но… Но наткнулся на место схватки и увидел то, чего, видимо, не увидели мои воины. Лорд Павус, вы могли бы не скрывать, что участвовали в схватке против венатори.

— Не хотел, — Дориан мучительно скривился. — Не спрашивайте меня, Каллен, я не хочу говорить об этом. Меня выманили именем моего старого друга, которого больше нет в живых. Я поступил неосмотрительно, знаю…

— И чтобы обезопасить себя, вы запросили сведения о других ваших друзьях, — закончил за него Каллен. — Это понятно. И понятно, почему наш гость отправился с вами.

Фенрис ощутил смутное недовольство, но спорить не стал. Каллен, разумеется, сделал не самые верные выводы — решил, что гость Инквизиции вмешался в драку за любовника, тем более, что сам он дал повод так думать — мать Жизель видела их с Дорианом в одной постели еще до того, как все это началось, но… Но если начать объяснять, что все вовсе не так, то придется рассказывать, как все было на самом деле, а этого Фенрис не хотел. Каллен вызывал у него симпатию — исключительно делового плана, и вести с ним подобные беседы было нелегко.

— Быки уничтожили отряд? — попытался сменить тему Фенрис.

— Нет, — раздался неожиданный ответ. — Железный Бык сообщил, что у венатори есть заложники — мои солдаты. Быки не могли уничтожить отряд, не рискнув жизнями заложников, венатори слишком много, чтобы быстро их перебить. У меня даже отчет с собой, — Каллен зашуршал бумагами в папке.

— Хотелось бы хотя бы одного захватить живым, — заметил Дориан. — И желательно из предводителей.

Главнокомандующий отвлекся от бумаг и сощурился, впервые взглядывая прямо в глаза:

— Вы хотите сберечь жизнь кому-то из ваших друзей?

— Нет, — отозвался Павус, глядя почти вызывающе. — Те, кто не просто вступили в секту венатори, но еще и добились там высот, не могут называться моими друзьями. Но с тела одного из них я снял любопытный документ. Я обязательно отдам его в ставку, но сначала хотел бы попробовать разобраться сам. Однако если удастся захватить кого-то из венатори, то надобность в этом отпадет — вы и сами, думаю, сможете разговорить пленника, чтобы он раскрыл секреты документа.

Каллен раздумчиво устремил взгляд в никуда и уточнил:

— Этот документ, он зашифрован?

— Да, — кивнул маг. — Кое-что я могу из него выжать, но этого слишком мало. Нельзя пренебречь такой возможностью — узнать больше.

— У Лелианы есть люди, которые умеют расшифровывать, — веско проговорил Каллен, но смягчился. — Но если у вас есть основания полагать, что вы справитесь с этим сами… Попробуйте. Тогда я оставлю вас, господа. Если вы желаете присоединиться к спасательной операции, вам следует быть готовыми к наступлению сумерек.

С этими словами главнокомандующий резко развернулся на каблуках и шумно прошагал к выходу, громко захлопнув за собой скрипучую старую дверь.

В старой тюрьме воцарилось молчание.

— Ты говорил, что запечатал дверь заклинанием, — наконец бросил Фенрис. — Какого демона оно не сработало?!

— Я сказал, что до утра продержится, — в тон откликнулся Дориан. — А сейчас уже наверняка время обеда.

— Вот и доверяй после этого магам, — сквозь зубы процедил эльф. — Если бы ты не демонстрировал своих умений обращения с посохом, я спокойно запер бы дверь на ключ.

— И дальше что? — Дориан мрачно усмехнулся. — Спрятал бы меня в ящик? Или сбросил с обрыва?

— Заманчивая перспектива, — Фенрис раздраженно поднялся, отыскивая свои вещи. Обнаружив и натянув штаны, он сразу обрел больше душевного равновесия. — Теперь Каллен подумает о нас все что только можно.

— Главное — что он не подумал, что мы предатели и шпионы, — отмахнулся маг. — А так… Какая тебе разница? Тем более что ты неплохой любовник, и я охотно повторил бы нашу встречу.

— Всегда знал, что магистры думают задницей, а не головой, — парировал Фенрис. — Нам сначала следует разобраться с твоими старыми друзьями. Или любовниками, или кто они тебе там…

— Не надо мне льстить, — фыркнул Дориан. — Все венатори не могут быть моими любовниками.

Фенрис слегка выдохся, а маг, приподнявшись и медленно одеваясь, заметил:

— Ты спрашивал, как я получил шрам на спине. Это не оттого, что я бежал с места битвы. Просто Блэкволла оглушили, Коула я не видел… И прикрыл леди Тревельян собой. Она еще шутила потом, что зря — раз ее Корифей дважды не смог убить…

— Совсем как Хоук, — вздохнул Фенрис. — Тоже неубиваемый, да еще и ржет над этим.

— Не говори так, — вдруг качнул головой маг. — Всех можно убить. И твой друг, и леди Тревельян могут погибнуть. И я видел, какое будущее ждет нас, если не станет Инквизитора. Самое безрадостное.

— Я слышал, ты говорил об этом венатори, — кивнул эльф. — Не удивлен, что магистр из Порождений Тьмы способен довести мир до гибели.

— И поэтому я здесь, — откликнулся Дориан, уже полностью одетый. — Чтобы не допустить всего этого. Я — лично — сделаю все, чтобы это будущее не наступило. И я готов ко всему. Даже к тому, что отдам жизнь на этой войне. Хотя она мне дорога, моя жизнь.

Фенрис только коротко кивнул. А что еще можно сказать на такие слова?

Правда, после них желание сбежать из Инквизиции, никуда не пропадавшее, показалось бывшему рабу чересчур эгоистичным. Хоук бы ни за что не сбежал, даже если бы ему открыто бросили обвинение в том, что он живет с одержимым-убийцей. Он бы довел дело до конца.

— Где здесь кормят? — наконец спросил Фенрис, потому как мысли стали совсем уж неприятными. — Я за все эти дни так и не нашел столовой или чего-то подобного.

— В западном крыле, — маг разочарованно вздохнул — его явно огорчило, что на его пафосную речь не среагировали. — Там кормят солдат и всех остальных… Но я бы рекомендовал тебе обратиться к Жозефине. Ей стоит только замолвить за тебя словечко — и на кухне тебе выдадут не паек, а что-то более приличное. Вчера, например, мне удалось разжиться довольно вкусным мясом и дынным десертом. Тебе нравятся дыни? Здесь, в Ферелдене, они ужасно безвкусные.

— Как ты вообще выживаешь здесь? — философски поинтересовался эльф. — Здесь нет ничего, к чему ты наверняка привык. Мидии, креветки, виноград без косточек…

— Да! — Дориан откликнулся так жарко, что Фенрис с трудом подавил воспоминания о прошедшей ночи. — Виноград кислый! И с косточками! И чистить некому!

— Сам себе чисти, — фыркнул эльф. — Или это унижает достоинство магистра?

Дориан изумленно уставился на него:

— Да нет, не унижает… Но я способен на что-то большее.

— А ты у рабов своих спрашивал, на что они способны? — Фенрис только усмехнулся. — Но они чистили тебе виноград и не спорили со своей судьбой.

— Меня тоже не спрашивали, на что я способен, — нарочито-томно протянул маг. — И я тоже мог бы не спорить со своей судьбой. Женился бы на дрессированной магессе отличного рода и жил бы припеваючи. И виноград бы мне чистили.

Фенрис отступил. Слова звучали логично, и — как бы ни было обидно — обвинить недомагистра в чем-то было довольно сложно. Точнее, обвинений найти можно было с горочкой, но все это звучало бы настолько мелко…

— Иди уже, — бросил Фенрис.

— А ты будешь ждать меня вечером? — Дориан подхватил сумку, звякнув фиалами зелий.

— Смотря чем закончится бой, — давать прямой ответ не хотелось. — Возможно, ты мне пригодишься в качестве некроманта.

— Ну спасибо, — немного нервно откликнулся маг. — Ты мне должен еще партию в «порочную добродетель» на раздевание и отличный секс.

— Я тебе должен?! — изумился Фенрис.

— Не цепляйся к словам, — посоветовал Дориан. — Я вернусь, Фенрис. С вином.

Он послал воздушный поцелуй и удалился, оставив эльфа с его возмущением. Однако обещание это невольно пробуждало в душе и что-то приятное.

Странно приятное. Фенрис с трудом сумел понять, что чувствует. Оказалось, что это довольно приятно — когда есть, чего ждать.

***

Фенрис немного неуверенно побродил возле главного выхода из Скайхолда — подвесного моста. До сумерек оставалось уже совсем недалеко, но выяснить, где и как будет собираться отряд, выступающий на венатори, ему не удалось. Каллена не было, Лелиана тоже куда-то пропала, а посол Жозефина только пожала плечами, пояснив, что не в курсе о таких деталях военных мероприятий. Зато охотно согласилась на то, что «другу Инквизиции» предоставят отдельное питание.

Уже хорошо.

Дориана тоже в библиотеке не нашлось. Там вообще сновали только всполошенные чем-то маги и медленно, как большегрузные корабли, рассекали усмиренные. И у тех, и у других явно хватало работы, но в сражениях они не участвовали. И правильно, это Фенрис одобрял. В нынешних условиях уж лучше держать магов при себе, чем отправить их на вольные хлеба, где они, получив невиданную свободу, наворотят дел.

Фенрис вообще не видел никого знакомого, и это несколько напрягало, мучило. Даже «быков» в таверне не было, а уж где они были… Какой-то мальчишка — он представился как Сатерленд — поведал, что «быки» еще пару часов назад куда-то ушли всем составом. Не было и Сэры, зато, чуть приподнявшись по лестнице к третьему этажу, Фенрис узнал знакомую широкополую шляпу — и поспешно сбежал вниз. Возможно, демон что-то и знал; возможно, он знал больше их всех вместе взятых, но обращаться к нему за помощью не хотелось.

Когда уже начало темнеть, а Фенрис начал жалеть, что не обратился к демону, рядом раздался резковатый голосок Сэры:

— Привет, Мрачный Волк! Еще не протух от скуки?

Фенрис развернулся, не нашелся с ответом, но девица показала ему язык и заговорщицким шепотом поведала:

— Конечно, не протух. Дориан бы протухнуть тебе не позволил. Он и некромант, и тот еще… Ну как с ним? А то он так хвастается, что прямо ой-ой-ой, а на самом-то деле как?

Эльф с шумом втянул воздух носом и процедил:

— Откуда ты знаешь?

— Ой, да что это, секрет, что ли? — эльфийка фыркнула. — Секреты-секретики! Нет, мне, конечно, никто прямо не говорил, но знаешь, я не дура. Железный Бык вчера на что-то рассчитывал, но обломался — не к нему прекрасный принц пришел в темной ночи. А еще я сегодня с крыши видала, как из тюрьмы Каллен вылетел. Красный, смешной такой. Красный храмовник, гы-гы, — она весело рассмеялась. — А там, в тюрьме, ты. А с кем? Как видишь, парень, народу не всегда нужно, чтобы кто-то объявил о чем-то во всеуслышание с балкона. Мы и сами с усами. Кстати, а тебе его усы не мешают?

— Нет, — растерянно откликнулся Фенрис, но взял себя в руки. — Сэра, это не повод для обсуждений.

— Так скучно же, — откликнулась девица. — Наконец-то какая-то драка! Дурацкие маги с дурацким Кордафоном… Фу-у. Такая гадость — и прямо у нас под носом. Надо убрать. Хм, странно прозвучало, не находишь? Как будто про какашки.

— Позавчера нам довелось драться с довольно профессиональными магами, — заметил Фенрис. Легкое отношение девушки к возможной схватке его слегка встревожило — она как будто недооценивала опасность. — Их предводитель был из магистров — привилегированной касты Тевинтера.

— Фу-у-у! — еще больше скривилась Сэра. — Мало того что маги, еще и знатюки. А я их какашками назвала. Дерьмо — так больше подходит.

— Не могу не согласиться, — Фенрис не удержался — слегка улыбнулся. — То еще… А Дориана ты не видела?

— А щас придет, — рассеянно отозвалась эльфийка. — В кузницу ушел. Говорил, что зелий мало осталось.

Фенрис слегка покраснел. Одно заживляющее вчера было использовано совсем не по назначению, а еще один бутылек восстанавливающего случайно, видно, разлился, когда… На него Фенрис наткнулся поутру, когда пришел Каллен.

— А где главнокомандующий? — уточнил Фенрис.

— А, он с нами не пойдет, — Сэра, внимательно ощупывавшая тетиву на своем луке, махнула стрелой. — Он вообще редко с нами ходит, только когда приходит бо-о-ольшой трындец. Ему по душе большие штуки — ну, там требушеты какие или катапульты… Даже странно, что он Инквизиторшей увлекся, она довольно маленькая. Вот если бы она из кунари была… — Сэра мечтательно вздохнула.

— Приветствую, — раздался позади голос Дориана. — А что, это весь отряд?

— О, ты здесь! — эльфийка сразу развернулась. — Пришел защищать рыцаря сердца?

— Так не говорят, Сэра, это ужасно звучит, — пожурил ее маг.

— Ну правда же, — хмыкнула девица. — Я жаждала подробностей, но он мне ничего не сказал!

— Каков подлец! — насмешливо откликнулся Дориан. — И я тоже не скажу.

— Ох, — в сгустившихся сумерках неподалеку раздался возмущенный женский голос, Фенрису не знакомый.

— А вот и Искательница, — сразу поскучнела Сэра. — Сейчас начнет ворчать.

— И это мне с вами, значит, следует идти? — женщина прошла чуть вперед, и эльф узрел неплохие доспехи.

Крепкие, из отличного качества веридия. Еще имел место щит — необычный; видимо, делали на заказ. А еще эта женщина была вооружена топором — и надо сказать, что не выглядела беззащитной для такого оружия. Видимость была еще довольно приличной, и Фенрис разглядел на ее щеке короткий шрам, но определить, что за оружие его оставило, затруднился. По движениям и манерам женщина напомнила Фенрису Авелин, хотя внешне на нее не походила ничуть.

— Ну да, а что? — Сэра стрельнула глазами, но вряд ли с далеко идущими планами. — Эй, Искательница, у тебя будет напарник, разве не здорово? Видала его меч?

— Нет, — резковато откликнулась женщина, а потом и сощурилась, повернувшись к Дориану. — А вот кое-кто, мне докладывали, видал.

— Это кто же докладывал? — мурлыкнул Дориан. — Говори, не стесняйся. Как леди дома Пентагаст, ты сумеешь организовать ему достойное захоронение.

— Крэм, — пожала плечами женщина. — Я договорилась с «быками» о наступлении. Они ждут нас за крепостной стеной. Кстати, лорд Павус, я бы на вашем месте поостереглась — господин Железный Бык несколько… разочарован, а что у него на уме — одному Создателю известно. Если бы вы поменьше крутили… посохом…

— Это в вас ваша храмовничья неприязнь говорит, — парировал Дориан. — Ну, или зависть.

Даже в темноте Фенрис видел, как женщина закатила глаза и запрокинула голову.

— Нас ждут венатори, — заметила она. — И я, как глава отряда…

— Ох-ох-ох, что ж я маленьким не сдох, — сразу отреагировала Сэра. — Инквизиторши нет, так что нечего тут. И без главы обойдемся.

Фенрис тяжело вздохнул. Внутренние споры в отряде для него были привычны, но то, что о нем говорили, как будто его тут не было, слегка напрягало. Как «гость» Инквизиции он не мог особо возражать, но…

Тут мост, скрипнув, начал медленно опускаться.

— Надеюсь, его починили, — негромко заметила та, которую называли Искательницей. — А то два дня назад тут едва не погибли несколько гномов. Механизм заклинило, и им пришлось прыгать.

— Как многообещающе, — скривился Дориан. — Предыдущий хозяин крепости, видно, не очень любил гостей.

— Б-р-р, — отозвалась Сэра. — Отвратно звучит. Хотя я неплохо прыгаю.

Фенрис размениваться на разговоры не стал. Ему вообще надоела вся эта перепалка, поэтому он первым шагнул к опускающемуся мосту и положил руку на эфес меча.

Расстояния в темноте и в горах были обманчивы. В прошлый раз он видел сильное пламя — скорее всего, от большого костра. Сейчас на том месте он с трудом отыскал хоть что-то — единственный слабый огонек светил тускло и едва заметно. Наверное, это была лампа или маленький, крошечный очаг. Но даже это говорило о том, что венатори на месте. И только Создатель знает, зачем они тут сидят и что задумали.

По мосту проходили молча. В долину спускались под негромкое бормотание Сэры — чем ближе были венатори, тем крепче она отзывалась о неровных горах, о снеге, затрудняющем шаги, о магах…

Пока совсем рядом не раздался низкий расслабленный голос:

— А вот и Инквизиция.

Фенрис вздрогнул и повернулся на голос. Кунари, которого он уже видел в таверне, появился совершенно неожиданно, что говорило ему только в плюс — оставаться незаметным такой махине посреди гор, наверное, было нелегко.

— Быки тут, рядышком, — негромко пояснил коссит. — Готовы к нападению.

— Отлично, — раздался энергичный голос Искательницы. — Подходим с двух сторон. Мы с одной, «быки» с другой.

Фенрис посмотрел на огонек, до которого оставалось не так уж далеко — теперь он виднелся отчетливо. Но план ему не был по душе. И, похоже, не только ему.

— Не стоит так в лоб, — предупреждающе заметил Железный Бык. — Клетки с солдатами — вон там, слева. Если не подстраховаться, они могут погибнуть раньше, чем мы перебьем остальных.

— Тогда… — женщина чуть замялась.

— Отправьте туда мага, — коротко посоветовал Фенрис. — Пусть обозначит место ловушками, тогда никто не подберется.

— Ты недооцениваешь лучников, — хмыкнула Сэра. — Я со ста шагов бью в глаз.

— Вот и прикрой, — скомандовала Искательница. — Лорд Павус, пойдете с Сэрой. Думаю, вас двоих хватит для охраны, а остальные пойдут со мной.

— Как же вы не понимаете, — Железный Бык недовольно рубанул рукой воздух. — Они к пленным в первую очередь бросятся. Они — товар. Их никто не станет убивать, ими будут прикрываться.

— Тогда я пойду к пленным, — сразу изменила решение женщина. — И остальные со мной. Дориан, Сэра, вы подойдете с другой стороны и обеспечите охрану.

— Нет, — вдруг разомкнул губы Фенрис. — Это скверный план. Двоим бойцам, работающим на расстоянии, нужен лучший ориентир, чем «где-нибудь куда-нибудь стрелять». Я пойду к пленным, постараюсь защитить. Мне нужен маг или лучник поблизости, который снимет опасность, если ее не замечу я. А остальным нужно подходить не с другой стороны, а рядом — центр схватки будет не там.

Воительница недовольно что-то пробурчала, но согласилась:

— Тогда вы идете первым. И с вами кто-нибудь — Дориан или Сэра. А я поведу остальных.

— Я с вами, — Бык кивнул. — Остальные мои ребятки уже рассредоточились, так что поддержат.

— А сколько их, венатори? — вдруг спросил Фенрис.

— Несколько десятков, — очень серьезно ответил коссит. — И это будет нелегкий бой.

— Тогда вперед, — вдруг абсолютно нелогично и даже несколько фривольно предложил Дориан. — Чего ждать?

========== Часть 9 ==========

Фенрис, осторожно переступая босыми ногами по плотному, слежавшемуся снегу, выбрался на нечто, что, наверное, можно было назвать тропинкой. Дориан независимо отправился следом, вызвав смешливое фырканье Сэры. Эльфийка спорить не стала — и Фенрис еще краем уха слышал, как она донимала уже Железного Быка. Тот добродушно отбрехивался и воодушевленно готовился к драке.

Отойдя на несколько десятков шагов, Фенрис негромко бросил:

— Собрался защищать?

— Не могу доверить эту обязанность кому-то другому, — фыркнул Дориан. — А ты — знай, что если соберешься сдохнуть, то я тебя подниму. И придется тебе после смерти служить магистру.

Фенрис едва не поперхнулся.

— Не дождешься, — прошипел он.

— Этого я и ждал, — неожиданно довольно откликнулся Павус и едва слышно рассмеялся.

Эльф открыл рот, чтобы высказаться, но ничего не сказал и только быстрее зашагал по тропе. Крошечный огонек постепенно приближался, и теперь в его слабом свете уже можно было разобрать темные остовы палаток. По левую руку тоже громоздилось что-то темное, иногда тускло поблескивавшее, и не сразу Фенрис сообразил, что это отсветы огня на прутьях решеток. Теперь, при приближении, уже можно было разглядеть телеги для скота, в которых кто-то шевелился. Должно быть, те самые солдаты, которых удалось захватить.

— Здесь, — коротко произнес Фенрис. — Дальше ты не идешь. Если удастся, выстави передо мной заслон. Тогда любой, кто ко мне подберется слишком близко, будет замедлен.

— О да, — Дориан мурлыкнул, — учитывая твою скорость…

Фенрис возблагодарил Создателя, что было темно. И хотя вроде бы речь шла о боевых умениях, маг умудрялся произносить самые обычные слова настолько непристойно…

Где-то не очень далеко раздался топот и боевой клич. Кунарийский, вне всяких сомнений. Еще Фенрис видел чьи-то горящие стрелы и, как ни странно, вспышки заклинаний, хотя вроде бы, кроме Дориана, магов в отряде не было… Возможно, кто-то из венатори отошел далеко от лагеря?

Но дальше стало не до наблюдений. К клеткам кто-то метнулся, и Фенрис, молниеносно выдвинувшись вперед, успокоил этого кого-то мечом. Доспеха на маге не было, только какой-то мудреный плащ, а потому меч отлично вошел в незащищенное тело. В лицо брызнуло кровью, не ожидавший здесь нападения маг ошеломленно булькнул, но второго удара хватило, чтобы он осел под ноги неаппетитной кучей. Фенрис невольно отметил, что ногам стало теплее, зато снег начал таять и чавкать, пропитываясь кровью.

— Наши, наши! — раздался возбужденный выкрик из клетки. — Инквизиция!

Фенрис спохватился и по-быстрому обыскал труп, но никаких ключей у него не было, открыть клетку было нечем, а к нему уже бежал кто-то еще, да не один. На этот раз венатори были умнее, близко подходить не стали, зато за спиной оживился Дориан. Во врагов полетели заклинания, и Фенрису пришлось сдвинуться с позиции. Он несколько нервничал, отступая дальше от клеток, но выбора особо не было — он уже обнаружен, а венатори, понятное дело, сами к нему не пойдут.

Дальше было довольно привычно. Эльф уворачивался от заклинаний, находил слабые места противников и бил, бил без устали, пока вдруг не сообразил, что поддержка Дориана куда-то пропала. В голове мелькнула мысль, что магу не стоило доверять, но больше времени на размышления не осталось, и Фенрис усилил атаки на сразу двоих противников, чтобы не терять преимущества. Один раз упустишь возможность — и дальше уже придется только защищаться.

Остальная схватка велась где-то поблизости. Фенрис слышал громкие нецензурные выкрики на тевене, чуть дальше громко восклицал коссит на своем рычащем наречии — Фенрис разобрал только то, на чем вертел врагов Железный Бык…

Сэра с глумливой интонацией отмечала каждое попадание грубыми шуточками, а позже Фенрис услышал и проникновенный выкрик Искательницы:

— Да примет тебя Создатель!

Эльф поморщился. Этим у ног Создателя явно не место.

Получалось, что два эпицентра схватки смещались друг к другу, хотя бой явно велся и где-то в отдалении — там, где вероятно, зашли с другой стороны «боевые быки». Сам Фенрис уничтожил шестерых, но их, конечно, было много, много больше. Надо было либо вливаться в общую драку, либо отступать назад, но стоять здесь, между палаток, где нечего и думать было ждать помощи, если врагов окажется больше, чем он сможет одолеть, было слишком опасно.

Фенрис заколебался и очень скоро об этом пожалел. Огонек впереди погас, зато рядом, совсем рядом, мелькнула вспышка заклинания, раздался протяжный вскрик… Надвигалась вторая волна врагов, гораздо более сплоченная.

— Пленные, — раздался голос с акцентом. — Они дадут нам сил на призыв!

Эльф скривился. Маги крови всегда действуют одинаково. Плохо то, что при всей их предсказуемости, победить их нелегко.

Фенрис отступил, вставая живым заслоном между венатори и клеткой и, не размениваясь на угрозы, со свистом описал мечом широкий оборот. Кого-то зацепил, но вряд ли серьезно.

— Он один, — немедленно услышал он комментарий на свои действия.

И в самом деле, один… Фенрис полуприкрыл веки, сосредотачиваясь… Сразу стало светлее — лириум осветил место схватки бледным мерцающим светом.

— Лириумный призрак, — выдохнул кто-то из венатори с благоговейным ужасом.

— Будем знакомы, — не удержался Фенрис.

Он ударил как раз ту фигуру, которая издала возглас, и удовлетворенно пронаблюдал, как воет враг. Конечно, дальше придется туго, но сейчас момент того стоил. Кто-то из венатори воздел посох вверх, и группу противников окутало таким же голубоватым сиянием. Фенрис досадливо поморщился — Барьер. Он выхватил взглядом того, кто наложил защитное заклинание, и отметил, что его надо уничтожать в первую очередь. А пока следовало попробовать получить как можно меньший ущерб… Или снять защиту хотя бы с кого-то.

Ситуация складывалась безрадостная, но… Из-за спины, откуда эльф уже не ждал поддержки, сначала вырвалась снежная вьюга, а потом — запоздав на доли секунды — свистнула стрела. Фенрис отстраненно подумал о том, что вряд ли Дориан встал плечом к плечу с врагом, а значит, неизвестный лучник — на стороне Инквизиции.

Свистнуло еще раз — уже явно не стрелой. Фенрис успел отметить только то, что кто-то помог снять Барьер — магия более не способна была сдерживать повреждения. Маг со стоном выпустил из руки посох, а эльф отметил, что из плеча его торчит арбалетный болт.

Магу следовало бы знать, что какими бы тяжелыми ни были раны, расставаться с посохом нельзя. Среди вьющихся лент снежной бури Фенрис с трудом видел, но с усилием оставив меч в одной руке, второй он привычным уже движением вырвал противнику сердце. Ровно настолько быстро, чтобы успеть подхватить рукоять меча, когда левая рука начала подрагивать от напряжения.

Венатори упал, а Фенрис привычно ощутил, как после убийства врага в нем вспыхивает какая-то сила — он снова был готов к тем атакам, которые требовали колоссальной выносливости, и двигался гораздо быстрее. Этот ритм, ритм боя, подхваченный один раз, почти не оставлял врагам шанса. А сейчас, когда позади ощущалась поддержка мага, лучника и арбалетчика, венатори, которые еще энергично сражались, махали посохами и пытались его поразить, уже, можно сказать, были мертвы, только не знали об этом.

Над убитым восстал его дух. Похоже, у таких, поднятых, сохранялись только умения, но не разум. Фенрис пожалел, что призрачного мага нельзя пнуть и показать, кого и когда на самом деле надо бить. Ну, не мешает — и то хорошо.

Темная сила пульсировала в нем, и от размашистых ударов меча пали еще двое. Каждый раз Фенрис чувствовал, что это успокаивает, рождает ощущение уверенности. Главное — не прервать цепочку: пока действуют эти способности, убить следующего — и так, пока враги не кончатся. А их уже стало меньше — поддержка со стороны теперь была непрерывной. Особенно любопытно бил лучник — Фенрис почти восхитился, когда увидел пять стрел в рядок, что прошили грудную клетку одного из противников.

— Да примет тебя Создатель, тварь! — раздался уже не такой возвышенный голос Искательницы откуда-то из-за палатки. — Бык, ты мне ногу отдавил!

— Да сдохни уже, сдохни, — энергично поддержала ее Сэра.

— Прости, — прогудел Бык. — Да не ты! А, ты уже, кажется, сдох…

— Е-хуу, — голос эльфийки раздался еще дальше. — Заносите новых, те испортились.

Фенрис рвано выдохнул — по крайней мере, похоже, что у основной группы все хорошо.

Теперь он уже был уверен, что одержит верх — врагов осталось всего четверо, и здоровых среди них не было. Голубое сияние снова полыхнуло, и эльф выругался. В первую очередь! А сам забыл в горячке боя…

Он отступил. И еще, и еще. Не было смысла расточать на врагов силы, когда их невозможно поразить. Маги как по ниточке двинулись за ним, пытаясь дотянуться до него целым ворохом заклинаний. И, конечно, кто-то не выдержал. До того венатори, видно, не желали терять жизненные силы, но, почувствовав возможное поражение, уже не разменивались на капризы.

Кровь брызнула веером, под ногами у магов, сбившихся в стайку, заклубились темные тени…

— Fasta vass, — прошипел Фенрис. Сейчас врагов станет больше. — Дориан, — он воззвал к тому единственному, кого из находящихся поблизости союзников знал по имени, — добивай, пока он истекает кровью!

Тот, что владел Барьером — другой, кстати, маг, не тот, что призвал демонов, — усмехнулся:

— Лириумный призрак Данариуса… Не смог жить без магистра? Теперь ты убиваешь для дома Павус?

— Заткнись, — не удержался Фенрис, хотя обычно соблюдал правило — не вступать в словесные перепалки с противниками. — Ты сдохнешь, и твой хозяин сдохнет тоже — чуть позже.

— Мой бог…

— Твой хозяин, — выплюнул Фенрис, перебивая. — Данариус уже там, ты присоединишься к нему через несколько минут, и Корифей не избежит этой участи.

Голубое сияние почти истончилось, Фенрис, вильнув пару раз в стороны, приготовился атаковать, но восставшие огненные тени демонов не позволили. Венатори укрылись за живым щитом из изрыгающих смрад союзников.

Фенрис глубоко вздохнул, готовясь к финалу схватки. На большее противников вряд ли хватит, но драться против четверых магов и троих демонов…

— Прикрой, — вдруг раздался хорошо знакомый мужской голос, и…

И все разом смешалось. Вялотекущая схватка вдруг разом превратилась в побоище. Был слышен топот, вокруг опять закружились ледяные снежные ленты, свистели стрелы. Фенрис отбивался от нападающих демонов и не мог уже перехватить инициативу — все они избрали своей целью именно его, и он с трудом отражал атаки. Потом пропустил удар первый раз — и демоническим пламенем обожгло щеку и шею. Пока пытался прийти в себя и отмахивался от порождений Тени, пропустил удар второй раз — куртка, пропитанная лириумом, устояла, а вот запястья и ладони… На миг Фенрису стало страшно: если он не сможет держать меч, то…

И он пропустил третий удар — по ногам. Колени и бедра опалило, и эльф не удержался на ногах. От снега стало легче, и он почти нашел в себе силы подняться, когда…

Последней мыслью было то, что, видно, кто-то из противников владеет Кошмаром. И этот кто-то, вероятно, отлично попал, несмотря на всю сопротивляемость эльфа к магии. Ослабленная болью защита подвела, и Фенрис захрипел, окутанный маревом жутких видений. Он не понимал уже, где явь, где Тень; что правда, а что ложь, но видел Хоука — искалеченного, умирающего; видел Варрика — кричащего от боли под пытками; видел Изабелу, над которой, которую… Видел, как она кричала и пыталась отбиться, но ее держали слишком крепко. Последним в череде видений стал Дориан — на стандартном жертвенном столе с бороздками для стекающей крови.

А потом все закончилось. Фенрис огляделся безумным взглядом, и увидел только белый снег и чьи-то ноги в высоких сапогах. Он уже видел эти сапоги, недавно. А еще где-то рядом все еще шла схватка.

Эльф дернулся, пытаясь подняться, но знакомый голос с едва уловимым тевинтерским акцентом произнес:

— Не дергайся. На лучше, выпей.

— У меня… — Фенрис начал было спорить, но в руки ему маг пихнул склянку, и Фенрис сдался. В конце концов, в бою все товарищи равны.

Заживляющее зелье было омерзительным на вкус, но эльф проглотил его, даже не поморщившись. Слишком живы еще были в сознании образы, которые он успел увидеть. Врагу не пожелаешь.

— Зачем? — Фенрис, посомневавшись, принял руку мага, чтобы подняться, и, прихрамывая, сделал шаг в сторону, чтобы не стоять слишком близко. — Зачем Варрик..? Я слышал его голос. Как он оказался здесь и почему отправился в гущу боя? Ему надо было держаться подальше. Почему ты отпустил его?

— Потому что он был прав, — неожиданно грубо отрезал маг. — У тебя осталось не так уж много сил, у меня больше не было лириумных зелий, и я мог рассчитывать только на себя, а у Варрика было мало болтов.

Фенрис мотнул головой, не желая слушать оправданий, и перехватил меч. Ладони жгло, прикасаться к рукояти было больно, но он упрямо готовился двинуться в бой. Опять стало темно, и он не находил в себе сил к использованию лириума, но все его умения оставались с ним. И он сам только что обещал, что не допустит…

Однако даже в темноте он увидел, что противников теснят какие-то люди. Варрик изредка стрелял — видно, когда был уверен, что попадет. Еще один гном — с луком и в капюшоне — стрелял с другой позиции, поблизости. Дориан проследил за его взглядом и метнул в сторону сражающихся два ледяных заклинания.

— В помощь, — усмехнулся он. — Но победа уже за нами.

— Я сам так думал до того, как они призвали демонов, — бросил Фенрис. — Это и есть «быки»?

— Нет, это солдаты Каллена, — пояснил маг. — Варрик сказал, что мы все идиоты, раз защищаем тех, кто и сам может сражаться. Под нашим прикрытием он отправился открывать клетки. Нам с той женщиной-гномкой пришлось подойти ближе, а тут и тебя… Сильно приложило?

— Жить буду, — говорить об этом не хотелось, и Фенрис отшатнулся. — Ты не лекарь, так что не лезь.

— Я неплохо справляюсь с ожогами, — заметил Дориан. — Знаешь, почему я начал изучать магию холода?

— Мечтаю узнать, — хмуро откликнулся Фенрис, наблюдая за схваткой. Она уже и впрямь подходила к концу — демоны кончились и провалились под землю или куда там им положено проваливаться, а оставшихся противников добивали ввосьмером.

— Мне вечно было жарко, — весело объяснил маг. — А еще у меня довольно нежная кожа, и я постоянно летом обгорал. И когда у меня проявились способности мага и отец начал учить меня всякой ерунде, я втайне начал практиковаться в магии холода. Хотел уметь охлаждать помещение или одним движением замораживать себе сок в бокале… Один раз заморозил себе руку и чуть не расколол.

— Я смотрю, тебе магия хорошо давалась, — не удержавшись, съязвил эльф. — Шрам получил, едва не остался без руки… И мне не нравится, что наши там сражаются с венатори, а мы тут светские беседы о магии ведем и лениво наблюдаем.

— Ты сделал даже больше, чем мог, — серьезно заметил Дориан. — Справился даже тогда, когда мне пришлось отвлечься. Я же не знал, кто ко мне подбирается… А что наблюдаем и ведем беседы… Очень по-тевинтерски, ты не находишь? Мы оба подданные Империи, как-никак. Бывшие.

— Даже с этим уточнением мне сейчас хочется тебя приложить чем-нибудь потяжелее, — буркнул Фенрис.

— Имущество дома Асперос пошло с молотка, — усмехнулся маг. — Не отоваренные купчие были аннулированы. Ты вполне можешь вернуться в Тевинтер, если захочешь.

— Купчая на меня вполне могла быть не уничтожена, — возразил эльф. — Ее мог забрать кто-то заинтересованный.

— Но ведь никто не интересовался тобой за эти годы, — Дориан нахмурился.

— Если это ничего не стоило, то кто-то мог забрать ее на всякий случай, — Фенрис тяжело вздохнул. — И я не могу быть уверен, что мое прошлое не догонит меня однажды.

— Если бы я не был в Тевинтере персоной нон-грата, я бы мог заняться этим, — самым великосветским тоном откликнулся Дориан. — Но увы, я, как и ты, беглец, а в Империи меня ждут только неприятности.

— Аналогично, — Фенрис свел брови и взглянул наверх, в лицо магу. — Может, хватит разговоров о Тевинтере? С меня их хватило на годы вперед.

— Мы можем побеседовать и о чем-то более приятном, — легко отозвался Дориан. — Как ты относишься…

Тут впереди раздался победный вопль, и ему пришлось прерваться. Из-за палаток, высоко вздымая факел над головой, вышла Искательница. Броня ее была в крови, и она хромала. Следом тяжело прошагал Железный Бык — он нес двуручный топор на плече, словно коромысло. За ним рассыпался его отряд — несколько людей, эльфов и гномов, все в неприметных плащах, капюшонах… Среди них мелькнула и невысокая женщина с посохом — его Фенрис опознал мгновенно.

— Магесса? — он пробормотал это неосознанно.

— Это лук, — веско заметил Дориан. — Старинный эльфийский лук.

— Я видел, как она стреляет, — хмыкнул Фенрис. — Видимо, старинная эльфийская практика старинными эльфийскими стрелами.

— Именно, — Дориан продемонстрировал ослепительную улыбку. — Можешь ей это сказать. Ее зовут Долийка. Она очень забавно реагирует… Но лучше быть наготове.

— Знал я одну долийку… — Фенрис приподнял бровь. — Только еще хуже. Пыталась подружиться с демонами.

— Оригинальное занятие, — странным тоном произнес маг. — Не очень безопасное, но кто из нас без греха?

— Эй, — прокричала Сэра, — все живы?

— Я уже посчитала, что все, — окоротила ее Искательница. — Если кому-то нужна помощь, то мы готовы ее оказать.

— Э-э-э… — Варрик торопливо отступил с места закончившейся схватки.

Искательница проследила за движением и тотчас оживилась:

— Варрик! Ах ты…

— Стой-стой, — поспешно отгородился от нее Сэрой гном. — Я тебе потом все объясню. Все вовсе не так, как ты думаешь.

— Думаешь, я не вспомню, что это любимая фраза героя «Мечей и Щитов»?! — гневно воззвала Кассандра. — Он еще и издевается!

— А откуда ты знаешь? — выглянул из-за взвизгнувшей эльфийки Варрик.

— Я с тобой потом разберусь, — отчеканила Искательница. — А вы, — она повернулась к женщине-гномке, — его знакомая?

— Старая знакомая, — раздался приятный женский голос из-под капюшона. — Страшно даже подумать, сколько лет я его знаю.

— И вы прибыли к нам в Инквизицию?

— Временно, — торопливо уточнила та. — У меня есть сведения для Инквизитора. Варрик уже сказал, что леди Тревельян уехала, но ведь вернется.

— И здесь вы… — Искательница красноречиво обвела факелом место схватки.

— Мы, разумеется, не собирались вдвоем побеждать целую толпу магов, — весело фыркнула гномка. — Но так уж вышло, что я остановилась неподалеку, выжидая, пока мастер Тетрас найдет меня. А когда мы с ним… встретились, то случайно узнали, что венатори держат в пленуваших воинов. Мы собирались подобраться сюда вечером, освободить их тайком и уйти. Я даже заприметила, где держат их оружие, но пока было светло, мы не могли рискнуть.

— Это… храбро, — Кассандра кивнула. — Вы очень смелая.

— А Варрик? — смешливо уточнила женщина.

— А Варрик — прохвост, — в сердцах выдохнула Искательница. — С ним я позже поговорю! Мы рады любым союзникам. Когда вернемся в Скайхолд, я передам Жозефине, чтобы для вас организовали приличную комнату.

— М-м-м, не стоит, — легко отказалась гномка. — Я… сама решу этот вопрос.

— Кхм, — веско и с нажимом выдал Варрик.

— О, — Кассандра немедленно отступила и, явно собираясь что-то сказать, смогла только добавить. — О.

— Ко мне такой гостеприимности не применяли, — недовольно произнес маг. Помогая слегка шипящему — от боли и раздражения — Фенрису, медленно подошел к остальным и гораздо громче добавил. — Леди Пентагаст, раз у вас сегодня аттракцион невиданной щедрости, то я бы хотел попросить у вас возможности ночевать в более удобном месте, чем коврик в библиотеке. Я не мабари, мне неудобно.

— А разве… — Кассандра глянула на Фенриса, который был вынужден опереться на плечо мага, и почти сочувственно вздохнула. — Мы так и не представились друг другу. Я — Кассандра Пентагаст, а вы, я слышала, пока предпочитаете не афишировать свое имя. Но я видела — краем глаза, — как вы деретесь. И читала книгу вон того прохвоста о Защитнике Киркволла. Позвольте… Вы очень смело сражались, и я слышала о вас только хорошее.

— А после этого говорят, что Орден Искателей занимается не уничтожением магов, — едва слышно прошептал Дориан.

— Спасибо, — Фенрис внимательно осмотрел Искательницу. Теперь она произвела на него большее впечатление. — Про Орден я слышал не так уж много, но ваши цели… благородны.

— Варрик рассказывал, — она метнула на гнома уничижающий взгляд, — что вы хороший воин и боретесь с… злоупотреблениями магов. Наверное, в этом он не наврал.

— Я вообще ни в чем не наврал, — пробурчал гном. — Ну… Немного недосказал. Я вообще в кандалах не слишком разговорчивый.

— Я скажу Жозефине, что вам требуется комната, — слегка обескураженно проговорила Кассандра. — Она прислушивается ко мне. А вам, — она перевела взгляд на эльфа, — понадобится? При условии, что мессиру Павусу ее мы предоставим? Простите, но у нас сейчас действительно не хватает жилых помещений.

— Не требуется, — бросил Фенрис, а на фырканье Сэры веско пояснил: — Я нашел себе вполне подходящее место для жизни, делить коврик в библиотеке не собирался.

— Хоть выпить-то придешь? — хмыкнул Бык, обращаясь к Дориану, а потом повернулся и к Фенрису. — И ты приходи. Наконец-то хоть кто-то с двуручником! Про балансировку поболтаем, про хват… И вообще…

— Эй, Бык, а тебе не жирно будет? — фыркнула Сэра.

Варрик с сомнением осмотрел ржущую эльфийку и отодвинулся от нее, глядя на Фенриса в упор:

— Я чего-то не знаю?

Эльф невольно отвел глаза. Этот знакомый пронизывающий взгляд он знал слишком хорошо.

— Хорошие дела, — протянул гном, а потом вздохнул. — Давайте-ка возвращаться в наши пенаты. Кудряшок, поди, места себе не находит. Эй, бойцы, собирай мешки, мы возвращаемся!

========== Часть 10 ==========

Фенрис был буквально вынужден принять помощь мага — по двум причинам. Во-первых, он сам действительно с трудом передвигался; во-вторых, маг прицепился, как репей к мабари, и отделаться от него было сложно.

— Ты уже меня проводил, — раздраженно прошипел Фенрис во внутреннем дворе Скайлолда наверху. — Половина Инквизиции видела, как ты трогательно за мной ухаживаешь, если ты этого хотел достичь. А если рассчитываешь на что-то там, то зря, я с трудом на ногах стою.

— Вот поэтому я и отправился с тобой, — парировал Дориан. — Помогу тебе справиться с ожогами, уложу в постель… Точнее, на ее жалкое подобие… И даже могу принести тебе ужин. Тебе что, часто магистры ужин в постель приносили? Или… Извини.

Фенрис зло скосил на него взгляд, но уточнил:

— Нет, ни разу. И я как-то не стремлюсь.

— Тогда считай, что я возвращаю тебе долг, — предложил Павус. — С утра ты принес мне воды.

— Кстати, — вдруг вспомнил Фенрис. — Какого демона ты не мог назвать меня хотя бы по имени?! «Дорогой», «котик»… Как Каллена не стошнило — ума не приложу.

— Я не успел еще проснуться, — после легкой заминки пояснил Дориан. — Не успел сообразить, кто… То есть с кем…

— Как мило, — скривился Фенрис.

— Нет-нет, не подумай, ночь с тобой была незабываемой, — фыркнул маг. — Я буду вспоминать ее всю жизнь… А еще лучше — попытаюсь повторить. Но не сегодня.

Эльф не ответил. Впереди замаячила дверь тюрьмы, и он еще надеялся спровадить мага к Кассандре, которая обещала ему личные покои, или еще куда-нибудь.

— Тебя кунари звал пить, — бросил Фенрис. — Вот лучше бы к нему и шел.

Дориан даже приостановился, а потом привычно-насмешливым тоном проговорил:

— Не ревнуй, дорогой.

Только теперь Фенрис осознал, как, должно быть, прозвучали его слова. Но оправдываться было глупо — только убеждать мага с раздутым самолюбием, что тот не ошибся. Дориан расценил молчание по-своему. Он произнес куда спокойнее и мягче:

— Бык приглашал и тебя. И я действительно советую сходить. Он… очень своеобразный тип, этот кунари, и на жизнь смотрит странно, но это заставляет многое переосмыслить. Если будешь в состоянии, можем заглянуть к «быкам» завтра вечером. Дня три они еще точно будут отмечать. Когда Инквизитора нет, здесь довольно скучно.

— Ничего, я привык, — хмыкнул эльф. — Когда выслеживаешь работорговцев в таких местах, где до ближайшего города дни пути, набраться — не такой уж плохой досуг.

— В таком случае, Инквизиция — это то, что тебе нужно, — хмыкнул Дориан и распахнул дверь со скрипом. — Заходи, только осторожно.

Фенрис и в самом деле постарался быть аккуратнее. Если сейчас оступиться, то, чтобы не упасть, придется подставить руку, а кожа горела и саднила так…

Дориан проводил его до матраца и… Эльф почувствовал, что скулы розовеют. Маг настолько бережно поддержал его под спину, помогая опуститься, чтобы не пришлось напрягать ни обожженных коленей, ни ладоней…

Дориан приткнулся рядом, но не сел, а опустился на колено и начал осторожно его раздевать, и Фенрис погасил возмущение в зародыше — не были эти действия ни фривольными, ни подчеркнуто-возбуждающими. Оказывается, маг умел думать не только о сексе.

— Не двигайся, — предупредил Дориан, поднимаясь, избавив его от куртки и штанов; верхнюю часть одеяния он оставил. — Я не владею целительской магией, так что не избавлю тебя от ожогов, а только от неприятных ощущений, что они несут. Вместо жара будешь чувствовать прохладу, но заживать будет столько же.

— А нормальных целителей у вас здесь нет? — с легкой тоской уточнил эльф.

Сейчас, когда он все равно принимал помощь мага, лучше бы рядом оказался даже и Андерс…

— Кое-кто из магов владеет целительством, — неопределенно качнул головой Дориан. — Но никого, кто бы владел этой специализацией. Еще есть военный врач из Убежища… Но она лечит обычными мазями и притирками. Из тех, про которые говорят, что если лечить, то выздоровеешь за неделю, а если не лечить — то за семь дней.

— Суровый отбор у вас в Инквизиции, — едва слышно буркнул Фенрис.

Ничего не оставалось, кроме как согласиться на помощь, иначе от боли будет трудно заснуть… Вот разве что оставалось еще две с половиной бутылки вина, но не хотелось снова проснуться к обеду.

Дориан взмахнул посохом, и Фенрис прикрыл глаза, ощущая, как горящую кожу приятно остужает чем-то легким — как будто кто-то набросил на него прохладный тонкий шелк, который не нагревался, а холодил и смягчал.

— Лучше? — почти утвердительно спросил Дориан, а потом извиняющимся тоном проговорил: — Ты не будешь против, если я сейчас уйду? Пока Кассандра не решила, что я не заинтересован в ее щедром предложении…

— Ты не обязан со мной торчать, — резко откликнулся Фенрис, хотя забота была приятна — это возрождало в памяти те времена, когда Хоук в лепешку бы разбился, но не позволил другу и соратнику страдать.

— Я попозже принесу тебе поесть, — кивнул Дориан, словно не заметил резкости. — Я тоже всегда держу обещания.

***

Проснулся Фенрис от возмущенного женского голоса где-то за дверью.

— …и опять пропал! Это уже просто возмутительно!

Голос Кассандры был строгим и крайне недовольным, а ей еще и, видимо, кто-то возразил, потому что она продолжила тоном выше:

— От справедливого гнева! Если бы! Если бы… Ох…

Фенрис пошевелился и сбросил куртку, которую, видимо, натянул во сне от холода. Сейчас действие магии Дориана, очевидно, пошло на спад, и снова становилось слишком жарко. И одновременно с тем пробирало холодом, а общее ощущение было омерзительным — напоминало озноб горячки.

Да еще и под дверью орали…

Эльф вяло потянулся, собираясь одеться, и вдруг натолкнулся взглядом на поднос, стоявший на ящике. И это… Это вызвало очень противоречивые эмоции.

Посуда на подносе была грубоватой — наспех отлитые глиняные миски и кривоватая кружка. Такой грубой работы не позволил бы себе ни один уважающий себя гончар, но, видно, мастер торопился или не было в Инквизиции толковых гончаров… Как и лекарей.

Зато сервирован поднос был чисто по-тевинтерски. Эта выверенная изящность и небрежность сервировки не могла конкурировать ни с чем — даже с вызывающей пышностью Орлея.

Мясо в тарелке остыло и оплыло; хлеб подсох, а кружка с чем-то мутно-золотистым подернулась сероватой пленкой. А еще в том, что в Тевинтере было бы вазочкой, а здесь — грубой миской вроде солонки-переростка, было старательно уложено желе, и легкий запах дыни не оставлял сомнений, что именно это было.

А еще из-под тарелки вместо салфетки с подноса свисала записка.

Фенрис поморщился. Только любовных писем ему не хватало. Он резко выдернул тонкий лист, едва не порвав, вчитался в летящие строки и с облегчением отметил, что записка, по крайней мере, не изукрашена завитушками и орнаментом. Простым, хоть и красивым почерком в ней значилось: «Не стал будить. Надеюсь, утром мясо будет не слишком жестким. Не задерживайся: при зачистке лагеря Каллену удалось отыскать двоих живых. Пока (это слово было дважды подчеркнуто) живых. Поспеши».

Подписи не было.

Фенриса точно подбросило. Он уже не так чувствовал боль, его снова гнал охотничий инстинкт. Есть действительно хотелось, но на сервировку эльфу уже было как-то плевать. Он торопливо проглотил несколько кусков, отпил из кружки — там оказалась лимонная вода, чуть подслащенная медом — и позволил себе задержаться буквально на минуту.

Десертов в его жизни как-то особо не было — ни в Киркволле, ни, тем более, потом. К сладкому Фенрис вообще был равнодушен, однако сейчас не удержался, попробовал желе. Ложка была только одна, поэтому ему пришлось воспользоваться черенком, но даже так вкус ощущался довольно отчетливо.

Фенрис не помнил своей жизни до ритуала и не мог знать, ел ли такое хоть когда-нибудь, но вкус мгновенно ему напомнил то, чего не осталось в памяти, зато помнило тело. Нет, вряд ли он когда-либо ел такую перетертую дынную кашицу, но зато отчетливо вспомнился запах настоящей тевинтерской дыни — гораздо более густой и сочный. Эта кашица была довольно водянистой, хоть и напоминала о нем.

Наверное, Дориан прав.

Впрочем, сейчас не время и не место было ностальгировать об Империи. Фенрис даже фыркнул, настолько абсурдной ему показалась мысль.

Он прислушался и, отметив, что голоса — особенно взвинченной Кассандры — слегка отдалились, потянул дверь на себя.

Оказалось, утро уже давно настало. Несмотря на то, что эльф с вечера не пил, проспал довольно долго — видно, тело требовало отдыха и восстановления. Андерс часто повторял, что полноценный сон — лучший лекарь. Так что Каллену с его зависимостью действительно стоило бы больше спать, но он наверняка сегодня поднялся ни свет ни заря и уже вовсю допрашивает пленных.

Фенрис тоже стремился услышать последние новости.

И все-таки, выходя из своего временного обиталища, он приостановился еще на полтора десятка мгновений. Весна, кажется, наконец вспомнила, что она весна — и показалась в крепости. В свете яркого солнца грязные лужи показались еще более холодными и отвратительными. Фенрис сощурился на слепящий свет, отводя взгляд от водной глади, которая уже ослепила его до зеленоватых отсветов в глазах (будто мало было Бреши в небе), и наткнулся взглядом на черепичную крышу, на которой сидела Сэра. Она тоже явно его увидела и помахала рукой, а потом картинно приложила палец к губам. Ну да, «совсем незаметно», конечно.

Путь Фенриса лежал в библиотеку, но по дороге его отловила давешняя гномка.

— Здравствуйте, — безукоризненно поприветствовала она воина. — Я с вами, наверное, заочно знакома. Варрик — временно — очень занят, и я немножко исполняю его обязанности. Он говорил, что вы обязательно заинтересуетесь пленником…

— Пленником? — Фенрис даже дернулся. — Вроде бы пленных было двое..?

— Вчера было двое, сегодня уже один, — вздохнула женщина. — Один так и не пришел в себя. А второй еще жив, но так слаб, что его перенесли в церковный сад. Долго он вряд ли протянет, и за ним ухаживают сестры Церкви — врач от него отказался.

Фенрис припомнил, что путешествия по Скайхолду один раз действительно вывели его к крошечной часовенке Андрасте, но ввиду запутанности ходов и переходов крепости не помнил, как туда добраться. Однако спрашивать у гномки не стал — какой смысл, если она тут появилась только вчера? Однако женщина эта — та, к которой Варрик, очевидно, испытывал самые сложные и глубокие чувства — его удивила.

— Все важные персоны исчезали в той двери, — она указала на дверь напротив. — Думаю, что ничего важнее пленника сейчас в Скайхолде нет, так что вам, наверное, тоже туда. Я здесь, правда, не задержусь… Я собиралась немного позже прибыть, так что мы с мастером Тетрасом… В общем, меня можно будет застать в кузнице — это последняя дверь по правую руку. А мастер Тетрас еще немного задержится, но к появлению вашего общего друга обязательно будет тут, обещаю.

Фенрис с уважением посмотрел на маленькую гномку. Незаурядного ума женщина. Об этом говорили и ее слова, и сильный маленький подбородок, который из-под капюшона видно было отчетливо. Кажется, Варрика он понимал.

— Спасибо, леди, — слегка поклонился Фенрис. — Если вам понадобится помощь, к вашим услугам.

— Сожалею, но не могу ответить вам тем же, — яркие губы лукаво искривились. — Зато мастер Тетрас за вами в огонь и в воду. Берегите его, а то он сам-то… — она махнула рукой.

Фенрис неуверенно пошел туда, куда указали, но вскоре путь показался знакомым. Один коридор, другой… Запутаться тут было легче легкого, но, ведомый то ли интуицией, то ли смутными воспоминаниями, в сад он выбрался точно.

Это место, наверное, можно было назвать самым спокойным в Скайхолде. Во-первых, здесь не было ничего разрушенного. Во-вторых, здесь хватало сестер Церкви и выздоравливающих — а мало что способно так вдохновлять, как улыбки тех, кто не чаял уже вернуться в этот мир. А еще здесь кто-то пытался разводить клумбы с цветами и, несмотря на то, что было еще слишком холодно, эльфийский корень, которому никакие погоды были нипочем, разросся весьма обильно. И эта зелень тоже навевала мысли о том, что упрямые ростки могут прорастать даже среди снегов.

Впрочем, сейчас возле распахнутых дверей скромного храма царило оживление. Фенрис видел солдат оцепления, что не подпускали любопытствующих, но, подходя ближе, заметил меховую опушку на воротнике Каллена и зашагал шире.

Солдаты попытались было его «завернуть», но Каллен, который стоял, выпрямившись во весь рост и нетерпеливо пристукивая носком сапога, тоже его увидел и коротко бросил своим:

— Пропустить.

Эльф прошел сквозь оцепление и поинтересовался:

— Какие новости, мессир Резерфорд?

— Не самые хорошие, — четко отозвался главнокомандующий. — Врач и лекари из магов сделали, что могли, но после топора господина Железного Быка… Шансов нет. Да ведь его сюда под рогожей привезли… Если бы не Коул, так бы и похоронили.

— Он что-то сказал? — деловито осведомился Фенрис.

— Сложный вопрос, — скупо улыбнулся Каллен. — Я пытался вести с ним беседу… Допросом это назвать нельзя. Но никаких особых результатов не достиг. Он едва дышит, и в его речи слишком много незнакомых мне слов. Боюсь, милосерднее было бы прервать его страдания, и Коул предлагал свои услуги, но мессир Павус был настроен столь решительно… Сейчас он рядом с умирающим. Если хотите, пройдите туда, но будьте осторожны — любое потрясение может стать для пленного последним.

Фенрис кивнул и, неслышно ступая, заглянул в часовню. Там, перед ликом Андрасте, на полу разместилась походная койка. На ней лежал человек, а перед койкой, на коленях, стоял Дориан. Фенрис машинально отметил, что Дориан измучен, но взгляд, случайно брошенный на пленного, заставил эльфа забыть о страданиях мага и нервно сглотнуть.

У пленного не было ног. Обрубок тела заканчивался ворохом окровавленных бинтов, а рука, которая лежала на груди, очевидно, была сломана, но шина была наложена небрежно. Это несколько царапнуло где-то в душе — понятно, что пленник не жилец, а боль испытывает страшную, но все-таки…

Дориан поднял усталый взгляд и негромко пояснил:

— То и дело теряет сознание, но я стараюсь. Обещал, что как только узнаю все, что хочу, сам его…

— Да, так будет лучше даже для него, — сухо бросил Фенрис. — Ты его знаешь?

— Впервые вижу, — честно отозвался маг. — Он пошел на сделку и пытается рассказать мне про карту.

— Его нельзя привести в сознание зельями? — свел брови эльф.

— Боюсь, в его жилах зелий больше, чем крови, — тяжело вздохнул маг. — Я бы не отказался от помощи лекаря, но здешние не могли обещать даже того, что под их чутким руководством он не умрет.

— Жаль, что нет Андерса, — вырвалось у Фенриса. — Вот уж кто точно смог бы.

— Того самого одержимого? — приподнял брови Дориан.

— Он одержим, но не демоном, а духом, — неохотно ответил Фенрис. — По крайней мере, он так говорит. И не вызывает толпу демонов, а сам… превращается в нечто. Но оттаскивать безнадежных чуть ли не от престола Создателя он умеет.

Дориан явно заинтересовался, однако слабый стон прервал разговор, а пленный пошевелился.

— Знак Меркуриос… — выдал он на выдохе так тихо, что Фенрису пришлось напрячь даже свой чуткий эльфийский слух. — Фло…риан… отметил… эльфийские руины, где могли храниться… тайны древних богов… для господина. Знак… Урана… для эльфийских зеркал. Господин хотел… Не…

Дориан напряженно выслушал сбивчивую речь и коснулся руки пленного, словно в отчаянной попытке передать ему свои силы, но тот снова впал в забытье.

— И вот так — все время, — мрачно посетовал маг, не смотря больше ни на пленника, ни на Фенриса. — Что-то слишком много эльфийского в его речи. Не хочешь прокомментировать?

— Никогда не был в эльфийских руинах, — пожал плечами Фенрис. — А вот про эльфийское зеркало слышал. Та долийка, о которой я тебе говорил, притащила в эльфинаж огромное разбитое зеркало. То есть… Это она говорила, что зеркало, но даже с собранным стеклом оно не отражало ничего. Магесса пыталась его восстановить, но безуспешно.

— А зачем оно Корифею? — недоверчиво спросил Павус. — Долийцы собирают остатки своей почившей в бозе культуры, но Корифей на эльфа не похож. Да никто и не допустил бы эльфа в жрецы Думата.

— Какая жалость, — съязвил Фенрис. — Тебе виднее, чего от эльфов хотят магистры.

— Тише, — махнул ему окровавленной рукой Дориан, чутко прислушиваясь. — Кажется, опять…

Пленный даже пошевелился, кряхтя и поскрипывая от боли.

— Ты обещал, — протянул он со свистом, и Фенрис полуприкрыл глаза. Интонация была ему знакома — капризная, властная, сейчас она звучала чудовищно по контрасту с голосом и состоянием пленника. — Ты обещал… Я все… тебе сказал. Больше не знаю…

Дориан свел брови и напряженно произнес:

— А тот символ? Единственный на карте, который не повторяется больше ни разу?

Фенрис неслышно сделал пару небольших шагов ближе, поскольку голос пленного совсем ослаб.

— Не… знаю… — умирающий едва шептал, а на губах его проступала кровь. — Флориан… скрывал. Сказал только, что господин…

Тут пленный медленно повернул голову, и Фенрис внезапно поймал его взгляд. И замер. Прошлое, почти забытое, обрушилось на него, как струи высокого водопада.

— Волчонок… — выдавил тевинтерец.

— Цесар… — Фенрис впервые произнес его имя вслух.

— Я… говорил… Данариусу, что ты нас всех… переживешь, — пленный вдруг затрясся, и эльф не сразу понял, что он смеется. — Нельзя… давать… рабам… такую силу…

Фенрис почувствовал, что в душе загорается гнев, а по коже, и без того измученной ожогами, пробегает искра. Ярко засветился лириум, придавая скорбному и спокойному лицу статуи Андрасте странно-удивленное выражение, как будто отлитая из металла женщина и впрямь поразилась увиденному. Дориан замер, не зная, очевидно, на что решиться. И только умирающий смеялся все громче.

— Когда ты, — в легких его что-то страшно хлюпало и булькало, — прислуживал… мне, я смотрел… и думал, что…

Что он думал, осталось загадкой. На губах раненого с липким, влажным звуком лопнул кровавый пузырь, а смех стал беззвучным, только трясся пленный теперь куда более крупной дрожью. Дориан отстранился и приподнялся, взглядывая на сотрясающееся тело.

— Агония, — бросил он коротко. — Всё.

— Больно, страшно, — раздался печальный голос рядом, спокойный и отрешенный. — Красное марево, вечная бездна. Не знал дороги, но видел впереди свет. Звал, манил, притягивал… Обманул. Все обманули.

— Я не обманул, — отозвался Дориан и, отступив, взмахнул посохом, указуя кристаллом на грудь раненого, где здоровая рука сжалась на окровавленой мантии мертвой хваткой.

Фенрис не стал смотреть. Он бессмысленным взглядом уставился на Пророчицу, и по отблескам на ее лице отмечал, как медленно гаснет голубоватое сияние. Слышал, как пленный судорожно, со свистом вдохнул — и больше не выдохнул.

— Инквизитор сказала, что так правильно — помочь, когда не можешь спасти, — печально сказал Коул. — Ему было плохо и больно, он очень устал. Не сегодня, а давно. Почему люди продолжают делать то, что им не нравится?

— Потому что существует долг, — не глядя на демона, отозвался Фенрис.

— И следовать долгу не всегда приятно и легко, — согласился Дориан. — Ты, наверное, и сам это знаешь.

— Не знаю, — юноша опустил голову, окончательно скрывая лицо за широкополой шляпой. — Когда-то думал, что знал. Теперь не знаю.

— У всех, кто живет — так же, — Фенрис наконец повернулся. — Но это единственный путь не потерять себя.

— Кажется, у нас с духами больше общего, чем мне казалось раньше, — Дориан явно начал приходить в себя, потому что знакомо усмехнулся, хоть и тихо пока. — О, кстати, если бы Солас услышал эти слова, наверное, был бы близок к вершине наслаждения.

— Я пойду, — Коул отвернулся к двери. — Хочу немного подумать. Не мог думать, слишком тянуло сюда. Здесь было слишком больно, чтобы я не пришел.

Никто не стал его удерживать. Фенрис проследил взглядом за тонкой фигуркой юноши, когда услышал позади усталый голос:

— Сегодня я точно наберусь. С тобой, с Быком или один — все равно.

— Узнал что-то? — Фенрис постарался отвлечься.

— Узнал почти все, — маг нагнал его, явно стараясь не смотреть на изуродованные останки. — Эти символы на карте знакомы почти любому среди моего круга, и система в их нанесении, конечно, есть. Меркуриос отвечает за разум. Наверное, Корифей ищет скопления забытых знаний. Библиотеки, архивы… Уран ему покровительствует. Поэтому Флориан выбрал его для обозначения особых знаний. Еще я узнал, где Флориан размещал свои посты, людей, красный лириум… Всем этим займутся канцлер и командор. А вот последний знак… Мне он не знаком, но, видимо, там сокрыто что-то поистине важное. Ничего подобного в книгах я не нашел, хотя и сидел вчера полдня, а потом еще половину сегодняшней ночи. Возможно, Меварис сможет помочь, но леди Жозефина отказала мне, и до возвращения Инквизитора мои руки связаны.

— Что это за знак? — эльф навострил уши.

— Сложно сказать, — Дориан пожал плечами. — Изображение схематичное, скорее, стилистическое. Если приложить каплю вдохновения, то можно увидеть морду дракона. Или гряду гор. Изображение несимметричное, на руну не похоже. Пожалуй, это все, что я могу сказать. Мы не можем отправиться в местность, указанную на карте. Это граница Неварры и Тевинтера, и Жозефина нам головы оторвет…

— Узнаем, — жестко отозвался Фенрис. — К Каллену?

— Я уже здесь, — в проеме двери появилась фигура главнокомандующего. — Услышал ваши голоса — и всё понял. И Коул ушел. Мессир Павус, ваши успехи?..

Фенрис вполоборота повернулся к тевинтерцу, желая не только слышать ответ, но и видеть того. Дориан несколько нервно улыбнулся:

— Чем обязан такому вниманию, господа? Это, конечно, лестно, но слегка… напрягает. Если отвлечься от моральной стороны вопроса, то мои успехи на высоте. Как всегда. Ближе к вечеру я предоставлю вам, Каллен, карту и расшифрую ее. Почти всю, за исключением одного символа, о котором пленный поведать не смог, хотя, надо сказать, это интересует меня более всего прочего. Но вам будет чем заняться: придется организовать множество военных… или тайных… операций. Будем надеяться, это хоть немного ослабит венатори. Только сначала скопирую себе тот знак, что расшифровать не удалось. Буду искать.

— Вот как? — Каллен повеселел, но покосился на походную койку, и веселье его поутихло. — Пойдемте, господа. Не будем мешать сестрам Церкви отдать последний долг перед погибшим — кем бы он ни был.

После темноватой, пропахшей кровью и зельями, часовни свежий воздух показался Фенрису невероятно вкусным. Ярко светило солнце, отгоняя тяжелые воспоминания…

— Вольно, — звонко скомандовал Каллен своим бойцам. — Можете отдохнуть и оправиться; в дозор отправитесь не раньше нынешнего вечера.

— Командо’р, — против слепящего солнца шагнула мать Жизель, и Фенрис невольно отступил. — Всё… кончилось?

— Да, преподобная мать, — коротко склонился перед ней Каллен. — Вы можете заняться останками.

— Надеюсь, перед покоем вечности этот несчастный облегчил душу, — скорбно произнесла женщина.

Фенрис посмотрел на мать Жизель внимательно, остро. Не хотелось думать, что это она разнесла по Скайхолду пикантные слухи. Впрочем, держалась женщина слишком спокойно и слишком уверенно.

— У вас свой долг, а у меня свой, — проговорила она со своим мягким акцентом. — Не мне вас судить, хотя страшнее смерть сложно представить. Ему легче было бы умереть в бою.

— Умереть всегда легче, преподобная мать, — философски произнес Каллен. — Жить порой гораздо тяжелее.

— Друг мой, — лицо женщины сразу обрело сочувствующее выражение, — я понимаю, вам нелегко, но поверьте, леди Инквизитор вернется — и это внесет успокоение и покой в вашу душу. И переносить тяготы станет намного легче. Все мы обретаем силы, когда рядом те, кто нам дорог. У меня остались вопросы к вам, мессир. Вы позволите? — она обратилась к Фенрису и Дориану.

— Я загляну к вам после обеда, Каллен, — обратился к главнокомандующему Дориан. Матери Церкви он не ответил.

Фенрис больше взглядом даже, чем жестами, распрощался с обоими и первым шагнул через двор. Больше здесь делать было нечего, а на душе, несмотря на полуденное солнце, было как-то муторно. Да и ожоги давали о себе знать. Впрочем, широкий шаг мага рядом не давал расслабиться.

— Фенрис, — окликнул его маг, — могу я задать тебе один вопрос?

— Ты уже его задал, — отрезал эльф.

— Тогда еще два? — фыркнул Дориан.

Фенрису не хотелось отвечать на вопросы. Больше всего хотелось сейчас скрыться от посторонних глаз и дать волю чувствам — тем самым, что он всегда скрывал.

— Кем был этот… Как ты его назвал? Церус?

— Цесар, — машинально поправил Фенрис. — Я не хочу о нем говорить.

— Он знал тебя, — протянул Дориан. — А ты знал его.

Они оба уже успели пройти за тяжелую дверь, оставляющую позади церковный садик, и Фенрис вдруг не выдержал. Сам понимал, что стоит потерпеть еще немного, отделаться ничего не значащими замечаниями и, сухо распрощавшись, скрыться в бывшей тюрьме, которую можно запереть изнутри… Но всего накопилось слишком много за прошедшие дни.

Лириум вновь полыхнул, но эльф не обращал на это внимания. Он толкнул мага к стене в пустой комнате и, прижав за плечо, выдохнул сквозь зубы:

— Что ты хочешь услышать? Что я подавал ему вино, а он забавлялся тем, что заставлял меня по часу неподвижно стоять с подносом? Что он разглагольствовал о том, как следует обращаться с рабами, и сетовал, что нашел бы мне лучшее применение, чем быть телохранителем? Что в присутствии Данариуса был тише воды ниже травы, а при малейшей возможности… — Фенрис рвано выдохнул, отступил, чтобы не совершить непоправимого, и глухо произнес. — Данариус умел выбирать себе учеников под стать. Этому, правда, быстро надоело заискивать, и он повел свою игру сразу, как только смог — и, разумеется, проиграл. Ему пришлось скрыться из Минратоса. А его место заняла Адриана. Или про нее ты тоже хочешь услышать?

Маг осторожно пошевелился и наигранно-легко произнес:

— Я вовсе не требовал подробностей, хотя… Ничего не скажу, мне все это кажется очень странным. Я не умаляю пережитого тобой, но это все равно заставляет меня недоумевать. Зачем? Зачем все это? Я помню, как я требовал неукоснительно исполнять мои приказы, и, возможно… иногда… был невыносим, но мне никогда и в голову не приходило издеваться над кем-то, преследуя именно эту цель. Дом Асперос был богат, знатен и влиятелен. Я даже могу понять, отчего… твой бывший хозяин захотел взять тебя в постель. Но это..?

— Потому что власть быстро приедается, — глухо отозвался Фенрис. — А деньги приносят удовольствие только тогда, когда у тебя их немного. А дальше приходится остаться перед собой один на один. И если, кроме власти и денег, у тебя ничего нет, то тебе первому захочется доказать себе… — он не договорил. Помолчал, а потом резко бросил: — Пойдем. Не хватало еще, чтобы нас здесь застали.

Фенрис не услышал за собой шагов и даже замедлил ход. Этот маг, что таскался за ним хвостом, почему-то сейчас остался на месте. И надо бы было молча уйти, но…

— Прости, — вдруг хрипло произнес Дориан довольно далеко — там, где эльф оставил его. — Прости за то, что моя родина стала такой.

========== Часть 11 ==========

Фенрис в который раз за недавно наступивший вечер покосился в сторону изголовья матраца, где компактно уместились его пожитки. Походного запаса вяленого мяса и подсушенного хлеба вполне хватало на ужин, а две бутылки вина (не считая еще одной початой) могли бы решить проблему спокойного сна и избавления от боли.

И хотя эльф, помногу времени проводивший в нелегких странствиях, часто мечтал о таком вот спокойном вечере, когда над головой есть каменная крыша, он никак не мог решиться.

Для Инквизиции едва ли он теперь представлял загадку или проблему — после всех разговоров с Калленом, с Лелианой и даже с Кассандрой.

От Инквизиции он тоже больше не ждал особых неприятностей — его здесь приняли, не задавая вопросов.

И вот теперь Фенрису казалось, что он стоит на распутье. Он неплохо себя проявил в операции против внешнего врага и мог выбирать — остаться здесь чужаком или… И вот это «или» не давало покоя.

Хоук не скрывал, что больше всего на свете желает покоя и счастья со своим одержимым. И так бы могло быть, если бы древнее Порождение Тьмы не возродилось — пока неясно, каким же именно образом. И Хоук пришел. Но когда с этим будет покончено, он захочет вернуться к мирной жизни, исследованиям, псу, коту и Создатель знает чему еще.

Киркволльская история так или иначе будет закончена, и после возвращения Хоука Фенрис снова будет свободен и сможет делать то, что захочет. Беда была в том, что теперь он и сам не знал, чего именно хочет.

Возвращаться к охоте за работорговцами уже не хотелось. Это дело могло бы занять его, но Фенрис уже видел ничтожные результаты своих трудов и понимал, что это — капля в Недремлющем Море.

А чтобы идти вперед, нужно было… не быть одиночкой.

Бой против венатори почти под самыми стенами древней крепости неожиданно болезненно напомнил эльфу о том, что это значит — быть частью команды. Когда ты знаешь, что рядом есть чье-то плечо; когда за тобой стоит сила — пусть даже разбойника или мага; когда есть что-то важное, нужное, что объединяет таких разных, несхожих и противоречивых личностей. Когда есть цель более великая, чем та, которую может поставить перед собой один.

И Фенрис поднялся с места. Не очень ловко, стараясь не опираться на саднящие ладони, поднялся сразу во весь рост, чтобы не опираться на колени или бедро, но встал и решительно отправился к двери. Кунари звал его отметить — и Фенрис пошел. Так же терзаясь сомнениями, как и когда-то перед дверью «Висельника».

В «Висельнике» эльф обрел как минимум двоих настоящих друзей. Что обретет или потеряет сейчас, не знал, но шел. Да и нечего ему особо было терять.

Уже выйдя во внутренний двор, Фенрис бросил взгляд на распахнутые двери Большого Зала. Мелькнула мысль о том, чтобы позвать с собой мага — их как-никак приглашали вместе, — но Фенрис вовремя вспомнил, что Дориану должны были предоставить отдельные покои, а где искать его теперь, эльф не знал.

Успокоившись этим, он аккуратно обошел лужу по кромке — благо теперь, после солнечного дня, ее размер позволял обойти — и направился к таверне.

И почти не удивился, когда его нагнали быстрые шаги.

— Я собирался постучать, — негромко произнес Дориан за спиной. — Но пока я подбирал подходящие слова…

— Не приходило в голову сказать то, что думаешь? — бросил Фенрис, не поворачиваясь. — Или вообще ничего не говорить.

— Кажется, я понимаю, почему Сэра зовет тебя Мрачным, — пожаловался Дориан, шагая на полшага позади. — По-твоему, достаточно было молча показать бутылку? А для того, чтобы соблазнить, что надо было показывать?

— Бутылку, — фыркнул эльф.

— А без бутылки ты не можешь? — насмешливо протянул маг.

— Могу, — Фенрис даже задумался и дополнил. — Но не после разборок с сектой магистров и… тем, что я видел в часовне.

— Обучение некромантии немного меняет отношение к смерти, — заметил Дориан. — В первую очередь, ты перестаешь ее бояться. Нет, страх быть убитым остается, но ты боишься не быть, а не умереть. Это разные вещи.

— Ты хотя бы иногда можешь заткнуться насчет своей магии? — устало поинтересовался Фенрис. — В моей жизни и без того больше магов, чем я мог представить в самых смелых мечтах.

— Мы почти пришли, — заметил Дориан очевидное и вдруг гораздо менее уверенно проговорил. — Если хочешь, я могу все отрицать. После всего, что ты для меня сделал…

— Не для тебя, — отрезал бывший раб. — Все, что я делал, я делал против безумных сектантов и ради Инквизиции, в которую верит Гаррет. Хоук.

— А он, видимо, верит в тебя, — раздумчиво откликнулся маг. — Так как? Ты можешь не верить мне, но я не привык быть в долгу.

— Мне все равно, — Фенрис сказал это — и вдруг понял, что говорит правду. На душе сразу стало светлее, и он добавил язвительно. — Раз уж ты здесь такая заметная персона, что твои увлечения обсуждают всей Инквизицией…

— Ты преувеличиваешь, — Дориан рассмеялся, продемонстрировав ровные зубы. — Просто ты общаешься, в основном, с верхушкой Инквизиции, а тут такие господа подобрались… От Лелианы не укроется вообще ничто; Сэра — разбойница из народа; Бык — из Бен-Хазрат, это…

— Я знаю, что это, — не дал ему переключиться эльф.

— Да-да, — Павус кивнул. — А то, что узнала Кассандра — случайность. Она всегда все узнает из неподходящих источников, а потом сама…

— И это я тоже уже знаю, — вздохнул Фенрис.

— Ну вот, — маг просто лучился чистым удовольствием от перемывания костей соратникам. — Ты уже и сам все знаешь!

— Заходи, — эльф с неудовольствием отметил, что они уже с минуту, как дошли до двери, и подтолкнул дверь в качестве дополнительного аргумента.

Та со скрипом распахнулась настежь, оглушая смехом и шумом голосов, а Дориан на миг задержался на пороге и низко мурлыкнул:

— Ты уже распахиваешь передо мной двери? Значит, ты не безнадежен! Возможно, я дождусь цветов?

— Букета из бороды вурдалака разве что, — себе под нос буркнул эльф, но Дориан уже не слышал его.

Гомон таверны сразу окутал безумно-знакомой атмосферой. Первый вечер после открытия здесь все было… каким-то не очень естественным, а сейчас народ уже вполне «обжился». Столы сдвинули так, как это было удобно; девушка-менестрель уверенно отвоевала место для себя и лютни; гнома из-за стойки было видно — возможно, приступочку какую нашел…

— Дориан, — радостный рев Быка разом перекрыл прочие голоса. — Ну наконец-то! А я уж думал, не заглянешь. Ну-ка, чего тебе плеснуть? Огненной воды?

Маг уверенно пролавировал в дальний угол — Фенрис следовал за ним, не зная, чего ожидать, но пока вроде бы все было мирно.

— Уволь меня от твоей огненной воды, — Павус непринужденно поклонился вместо приветствия. — Мне одного раза хватило.

— Десертного? — усмехнулся Крэм.

— М-м-м, — маг немного задержался с ответом, зато у Крэма слова нашлись сразу:

— С удовольствием нальем, тем более что такое сладко-липкое у нас никто не пьет.

— Обижаешь, — заржал бородатый гном. — Очень даже все пьют, когда уже всё равно, что пить.

— Держи, — Бык потянулся под стол и выудил оттуда бутылку темного стекла. — И садись уже, а то как последний баз саирабаз в сторонке жмешься.

— Он и есть баз саирабаз, — негромко пробормотал Фенрис, но оказалось, что у Быка еще и отличный слух — он даже в шуме кабака разобрал тихие слова.

— О, а вот и новый герой, — энергично поприветствовал его коссит. — Не ревнуй, остроухий. Как тебя? Мрачный Волк? Лавку поближе подтяни, а то некоторым особое приглашение нужно.

Мощный голос Быка почти потонул во взрыве хохота, и Фенрис, уже совершенно не уверенный в том, что поступил верно, когда пришел сюда, взялся за пустовавшую за соседним столом лавку. От прикосновения к грубо ошкуренному дереву ладони прошило острой болью, но эльф не позволил себе слабости — рывком придвинул тяжелую скамью к сборищу «быков» и подтолкнул мага, который уже завел легкую беседу с Долийкой — та явно его отмечала.

Зато сидящий прямо на полу блондин из людей явно отметил то, что Фенрис невольно сжал руки в замок, пытаясь успокоить горящую кожу.

— Эй, — произнес блондин негромко, — что там у тебя? Огнем или ядом?

— Демонами, — сквозь зубы отозвался эльф. — Пройдет, куда денется.

Человек завозился на полу, извиваясь, словно орлесианская танцовщица, а потом выудил из горы тряпья, на которую опирался, толстобокую склянку.

— Держи, — он потянулся и вложил стекло прямо в сжатые руки эльфа. — Да не пей, а намажь, где горит. Враз снимет. Меня Стежка зовут, лекарь я.

— Бери-бери, — отсмеялся Бык. — Рог даю, от его снадобий сразу как новенький будешь. А то здесь и копыта отбросить можно, с такими-то горе-целителями.

— Инквизитор собиралась тут лазарет приличный открыть, — меланхолично заметил Крэм. — Но пока всего не хватает: камня, дерева…

— Лекарей тут нормальных не хватает, — раздраженно бросил Стежка. — Как вернется Инквизиторша, это надо в первую очередь решить, а то у нас сестер Церкви чуть ли не больше, чем скверных травников. Проводить к Создателю можем, а вылечить не можем.

Фенрис, ни слова не говоря, вытянул зубами пробку и слегка плеснул на ладонь отваром с запахом трав. Размолотые в жидкую кашицу, они пахли остро и неуловимо-знакомо, но эльф затруднялся определить, из чего это сварено. Зато пульсирующая боль унималась, затихала…

Стежка сам отобрал у него пузырек, давая возможность щедро размазать отвар по рукам, и усмехнулся, а потом добавил:

— С собой возьмешь. Завтра еще намажешься, а к вечеру уже и само заживать начнет. Но можешь еще потом с утра, если сильно опалило.

class="book">Фенрис кивнул. Искренне благодарить он не умел, а неискренне — не хотелось.

Но Стежку, видно, такое выражение благодарности удовлетворило.

— Почему ты не сказал мне, что больно? — склонился к его уху Дориан.

Фенрис вздрогнул. Маг придвинулся слишком близко — слишком, учитывая даже товарищеские посиделки. А еще горячо дышал в ухо и слегка щекотил усами.

— Ты мог бы и сам догадаться, — попытался отстраниться Фенрис.

— Не мог, — почти оскорбленно отозвался Дориан. — На любого нормального человека… или эльфа, неважно… такие заклинания действуют не меньше, чем на сутки. Почему у тебя не так?

— Лириум, — коротко бросил Фенрис. — У меня сопротивляемость к магии, — он ехидно скривился, благо боль отступила, — куда выше.

— Эй, голубки, — призвал их к порядку Бык, — пить-то будете? А то мы тут все себя лишними чувствуем.

Фенрис почувствовал, что скулы начинают гореть уже не от ожогов. Он попытался отодвинуться, но понял, что сила тяжести такова, что сдвинуться надо именно магу — иначе лавка попросту рухнет.

— Перестань, — разъяренно шепнул он Дориану. — То, что мы ничего не отрицаем, не означает, что я готов прямо здесь и сейчас!

— Как скажешь, — видно, что-то в его речи заставило мага отступить, и тот послушно сдвинулся в сторону, а потом и с досадой отметил, довольно громко:

— Это не лавка, а одна сплошная заноза в заднице. Теперь я понимаю, почему ты, Бык, носишь кожаные штаны.

— Не поэтому, — хмыкнул коссит, но пояснять ничего не стал, а подмигнул эльфу. — А ты-то огненной воды выпьешь?

— Не пей, — торопливо упредил Дориан. — Иначе мне придется тебя уносить, как в первый раз.

— Нет, вы издеваетесь, — вдруг недовольно прогудел гном. — Завидно же! Тут красивых гномок только две, причем одна приехала только вчера и уже меня послала на восемнадцать букв, а вторую не поймать, хотя постоянно тут вроде вьется.

— Она разведчица, — хохотнул Бык. — А это тебе не дерьмо с драконьим камнем мешать.

— Вот иногда хочется просто взять и подорвать тут все, — сокрушенно буркнул гном и в утешение надолго присосался к кружке.

— Тевинтерское, — вдруг коротко предложил Крэм Фенрису. — Похуже того, что раньше, но вообще-то отменное. Будешь?

— Буду, — машинально кивнул Фенрис.

— Эй, дайте кружку! — Крэм приподнялся и споро разжился деревянной кружкой — на пол-литра, не меньше. — Бери, Волк. Бутылку ты сейчас не удержишь, а разлить такое вино — грех перед Создателем, Андрасте и эльфийскими богами, если они есть.

— Не знаю, ни одного не видел, — хмыкнул Фенрис, но кружку принял.

Вино оказалось пряным и чуть сладковатым. По плечам даже мурашки пробежали — настолько в нем было что-то знакомое, хотя Фенрис такого не помнил среди киркволльских запасов Данариуса. Но сейчас вечное ощущение пустоты уже не так терзало. Вспоминалось другое: посиделки в «Висельнике»; безобразная пьянка с Изабелой во главе на борту корабля, несущего беглецов из Вольной Марки в Ферелден; уютный вечер у камина в доме Хоука… Теперь, когда было, что вспоминать, сожаления о прошлой жизни терзали куда как меньше.

Кто-то попросил Железного Быка о чем-то рассказать, и тот, хотя и не был таким краснобаем, как Варрик, охотно начал историю, к началу которой Фенрис не прислушался. Куда больше прислушивался к вкусу отличного вина, к едва ощутимому теплу бедра мага, к ожогам, которые ныли так долго, что облегчение ощущалось слишком отчетливо…

— … и я заорал: «Nehraa ataashi asaara meravas adim kata»! А они на меня так уставились! Будто ожидали, что я жеманничать начну, как орлесианская девственница.

— Он не все сказал, — со смешком добавил Крэм. — После этой фразы, в которой я понимаю чуть больше, чем нихрена, добавил еще: «Или я вам яйца оторву, пустынные крысы».

— Орлесианская девственница, — хмыкнула эльфийка, поигрывавшая кинжалом, словно детским ножичком для перьев. — А что, такое бывает? Звучит как анекдот.

— Бывает, — отечески заверил ее Стежка. — Каждая орлесианка была когда-то девственницей, хоть в это и трудно поверить.

— Я же не сказал «антиванская девственница», — хмыкнул Железный Бык.

— «Ферелденская девственница» тоже как-то глупо звучит, — добавил гном. — Я из Орзаммара весь Ферелден прошел.

— Видимо, девственниц не встретил, — философски заметила Долийка, что до сих пор молчала. — Или, наоборот, встретил…

— «Тевинтерская девственница»? — предположил Стежка. — Вроде звучит… Эй, Крэм…

— Мне не попадались, — пожал плечами тот. — Но я ж в армии был, а это только в книжках девственницы машут войскам белыми платочками. Дориан?

— А? — маг вскинулся и едва не поперхнулся. — А-а-а…. Мне-то откуда знать?

— Может, нам Мрачный Волк подскажет? — явно заинтересовалась первая эльфийка.

Фенрис мотнул головой, пытаясь осознать вопрос, а потом уставился на девицу:

— Ты даже не представилась, — он уставился на эльфийку, которую, кажется, впервые видел, но которая уже успела задать ему столь…

— О, а наш гость времени зря не теряет, — заржал гном. — Я — Глыба. А она — Скорнячка. Не зыркай так на меня, я ж тебя как леди представил.

— Ну? — требовательно воззрилась на эльфа Скорнячка.

— Я… — Фенрис слегка растерялся. — Я не помню.

Это высказывание было встречено с одобрительным и оглушительным смехом. Даже молчаливый человек, тоже из «быков», который за все время не проронил ни слова, улыбнулся — криво, неумело…

— Молодец, — Бык даже подмигнул. — Мощно нам всем нос утер.

Фенрис немного расслабился, только сейчас осознав, насколько был напряжен. Эти ребята, простые и грубоватые, ему импонировали. У них была та самая сплоченность, которая достигается только тогда, когда ты не раз, не два и не десять доверял свою жизнь и сам был готов за кого-то порвать врагов голыми руками.

— Может, в карты перекинемся? — предложила Скорнячка, слегка раздосадованная тем, что не получила внятного ответа.

Фенрис оживленно посмотрел на девицу, но кунари решительно возразил:

— Это надо было начинать два бочонка назад. А теперь я уже знаю, чем кончится, если кто-то достанет карты. Ты, Глыба, проиграешься в пух и прах, а потом будешь стрелять серебряки до следующего дельца. Ты, Долийка, начнешь хвататься за свой лук, Скорнячка предложит играть на раздевание, Стежка опять проиграет свои мудреные ножички и будет их потом собирать по всему отряду. А Хмурик унесет весь банк, и вы все будете к нему бегать, как толпа молокососов к тамассран.

Члены отряда переглянулись, словно щенки, которых отчитывает за устроенный в доме бедлам строгий хозяин, и настаивать никто не стал. Повисшую паузу в разговоре вдруг заполнил звук струн, и мелодичный женский голос затянул:

— Сэра сговорчивой не слыла…

— Это уж точно, — буркнул себе под нос Крэм. — Сколько можно мусолить эту дурацкую песню?

— Уж лучше, чем «Императрица Огня», — мрачно откликнулась Скорнячка.

— А мне больше «Зашьем небеса» нравится, — грохнул гном. — Вот это я понимаю — песня! Аж прям хочется встать — и чего-нибудь взорвать.

— Так ты небеса не зашьешь, — негромко заметила Долийка.

Дориан отпил из своей бутылки, придирчиво осмотрел ее на свет и изрек:

— Годится. Кстати, мне больше нравится «Я продержусь». Неплохая песня, хоть и простенькая.

— Спой уже что-нибудь др-ругое, — раздался со второго этажа возмущенный голос Сэры. — Бла-бла, кем я там еще не слыла? Сапогом запущу!

Дориан рассмеялся, отпил еще и повернулся к Фенрису:

— Как тебе вино?

— Отличное, — честно отозвался эльф. — Мне вообще…

Он запнулся. Говорить о том, что теперь, после того, как первая неловкость прошла, мирные кабацкие посиделки ему нравились, эльф не хотел. Просто стало как-то спокойнее и… уютнее, что ли. Как будто сидел в «Висельнике», рассеянно слушая чужие разговоры. Сам Фенрис был молчалив, но атмосфера…

От прогретого камина и дыхания множества посетителей было тепло; в воздухе вились вкусные ароматы, хотя откуда-то со стороны нет-нет да потягивало несвежими сапогами; люди вокруг были не врагами…

Фенрис рассеянно стянул из общей миски ломоть сыра и, машинально его разломив на две половинки, одну протянул Дориану. Привык делиться с Хоуком…

Дориан, как ни странно, не возразил. Не стал высказываться на тему того, что сыр недозрелый, а руки у эльфа перепачканы целебным отваром.

Фенрис пожалел, что на лавке нельзя откинуть голову. Отдаленно и неопределенно мелькнула в голове мысль о том, что можно будет прийти сюда позже. Выкупить — сколько можно одалживаться? — у Крэма пару бутылок, заказать у гнома за стойкой сыра или копченого мяса… Если заранее подыскать интересную книгу и найти удобный угол, то тут можно было…

Но в мечты сурово вмешалась реальность. Дориан вдруг оживился:

— Вспомнил! Я видел тут объявление о турнире лучников. Леди Долийка, не хотите ли отстоять честь «быков»?

В отряде тотчас настала тишина, и эльфийка приподняла голову:

— Я тебе это еще припомню.

— Непременно, — галантно склонился прямо сидя на лавке маг. — С древним эльфийским луком ты непременно оставишь всех соперников позади.

Железный Бык вдруг положил руку на подлокотник, чуть наклоняясь вперед, и заглянул посмеивающемуся тевинтерцу в глаза:

— Ну вот что тебе неймется, дружище? — он повел рогами из стороны в сторону, а потом перевел взгляд на Фенриса. — Эй, Волк, вот скажи, тебе это надо? Натура у него…

— Маг из Тевинтера с наследственным местом в Магистериуме, — меланхолично заметил Фенрис. — Знаешь, Железный Бык, мне уже все равно.

— Люблю, когда меня обсуждают, — Дориан с непередаваемым изяществом забросил ногу на ногу даже на неудобной лавке. — Продолжайте, господа.

— Могу продолжить, — хохотнул Бык. — Нахальный, самоуверенный, задница красивая…

Фенрис, погруженный в свои мысли, свел брови. Ненавистный капюшон мага он стянул на самый затылок и внимательно посмотрел на главу «быков», словно впервые увидел. Для коссита тот был слегка необычным — развесистые рога украшали его голову вовсе не так, как у воинов тумана. Испещренное шрамами лицо было добродушным и улыбчивым, но отчего-то ответной улыбки или ее подобия эльф в себе не находил.

Железный Бык приподнял одну руку в шутливом жесте покаяния — в другой у него была бутылка литра на три, не меньше.

— Лишнего сказал, — легко признал Бык. — Но тебе повезло.

— А тебе? — вдруг сорвалось с губ.

— Мне — тоже повезло, — подмигнул коссит и, перегнувшись через стол, хлопнул закашлявшегося мага по спине. — Не в этом смысле. Здесь есть очень хорошенькая повариха. А может, официантка. А может, еще кто. Я не спрашивал. Достаточно того, что у нее — ого-го, — он щедро отмерил расстояние от собственной груди, демонстрируя. — И она рыженькая. Рыженькая…

Фенрис снова почувствовал успокоение. Было ли тому виной вино или негромкие разговоры над ухом; чей-то тихий смех, позвякивание бутылок… Было хорошо, и Фенрис невольно стремился запомнить это чувство. Потому что раньше, кажется, такого не знал.

— Кажется, ты уже дошел до нужной кондиции, — заметил Железный Бык. — Огненной воды?

— Нет, — резко возразил Дориан и вдруг поднялся. — Мы, пожалуй, пойдем, Бык. Спасибо за компанию, приятно было посидеть.

Эльф тоже поднялся. Надо будет потом вернуться сюда с книгой. А пока всего хватало — даже с избытком.

Он не был пьян, но и нормально себя Фенрис не чувствовал. Как будто… Он даже нахмурился. Возможно, это лекарство, которым он воспользовался, нельзя было мешать с алкоголем. Возможно, выдержанное тевинтерское вино оказалось слишком коварным. А может, просто было слишком тепло и даже душно…

— Пойдем, — на ухо произнес Дориан, а стоило им отойти ближе к двери, так же негромко и неуверенно спросил: — Ты не хочешь заглянуть? Посмотреть, как я устроился?

Фенрис не ответил. Он молча вырвался из рук и в несколько шагов преодолел расстояние до двери. И только выйдя на свежий воздух и вдохнув аромат первой теплой ночи, без заморозков, повернулся к магу.

— Зовешь меня в кровать?

— Я зову тебя к себе.

Фенрис резко развернулся, вглядываясь в лицо Дориана, но было слишком темно, разглядеть что-то представлялось затруднительным. Эльф видел только, как бледный отблеск Бреши поблескивает в глазах мага, а губы… Фенрис пригляделся и понял, что не ошибся — маг слегка прикусывал губу, ожидая ответа.

— Идем, — выдохнул Фенрис.

Он не был пьян. Просто эти мелкие детали сказали больше, чем он мог услышать или даже осознать.

И терять — он помнил — было нечего.

========== Часть 12 ==========

— А потом Кудряшок сказал, что Инквизитор притащила несколько трофейных шляп, — сокрушенно рассказывал Варрик. — И я отправился в оружейную, потому что сил больше не было таскать на себе это ведро Серых Стражей. Бьянка за крылья шлема цепляется…

— И что? — с интересом полюбопытствовал Дориан.

— А Искательница, конечно, этот разговор слышала, — печально вздохнул гном. — И подкараулила меня! Думал, пришибет — рука у нее тяжелая.

— Скажи спасибо, Варрик, что мне ваше одновременное отсутствие не понравилось, — обернувшись, звонко крикнула леди Тревельян. — И я пошла разбираться. Вот только внутреннего конфликта нам не хватало. Поэтому Кассандре пришлось остаться в Скайхолде, хотя она рвалась на передовую.

— А теперь сидит дома наказанная? — фыркнул Хоук. — Я своего мабари так же воспитывал. Кто слишком много шумит, того с собой не берут.

— Вроде того, — Инквизитор рассмеялась и перестала оборачиваться, рискуя свернуть шею.

Небольшой отряд воинов медленно приближался к крепости Адамант чуть в стороне от ровных отрядов армии. Каллен, которому полагалось бы стоять во главе войска, медлил и явно не хотел уезжать, находя сомнительные предлоги, и Фенрис видел, что основная причина медлительности главнокомандующего как раз чапала впереди, легко помахивая посохом и заливисто смеясь. Симпатичная довольно причина, надо было признать.

Леди Тревельян вернулась в Скайхолд две недели назад. За это время титаническим трудом была собрана экспедиция в крепость, где засели демоны с Серыми Стражами, если среди последних еще остались живые и не покоренные Корифеем. Ну, хотя бы не полностью покоренные.

Фенрис признавал, что на Стражей, наверное, многовато свалилось. Древнее порождение тьмы, не подвластное скверне, а управляющее ею; дракон еще какой-то подозрительный. Архидемон, не Архидемон — не поймешь…

В бой вместе с леди Тревельян собрался и Хоук, а это как-то само собой означало, что пойдут и Варрик, и Фенрис — обоих вряд ли бы что-то могло остановить, и Инквизитор это понимала. Только согласно кивнула, когда друзья объединились. Фенрису даже подумалось, что он ни разу не видел Инквизитора в бою, но лидер она хороший — возможно даже не хуже, чем Хоук. Или близко к тому.

Дориан вызвался сам, не дожидаясь обсуждений и вопросов. Видимо, понимал, что любовник пойдет, и не собирался оставаться ждать вестей в Скайхолде.

Фенрис подумал об этом и опустил голову, не желая, чтобы кто-то из спутников мог прочесть что-то на его лице. Перед глазами мелькала пыльная каменистая дорога — в этих краях уже было не холодно; наоборот, становилось все жарче с каждой пройденной милей. Армия выдвинулась раньше по приказу командира, а основной отряд, обсудив стратегию, отправился в Орлей на лошадях, но на подступах к Западному пределу пришлось спешиться, чтобы быть с армией в равных условиях.

Дориан вызвался на опасную операцию без колебаний и без сомнений. Фенрис видел его лицо в тот момент и почти удивился этой собранности и уверенности мага — тот должен был понимать, что штурм крепости, наводненной демонами и подвластными воле Корифея Стражами, будет нелегким. Это если не придет сам Корифей — армию, которая пылила по орлейским просторам, было не спрятать, и враг уже, разумеется, знал о предстоящей битве. Если придет Корифей, этот штурм следовало называть уже не нелегким. Самоубийственным — вот верное слово.

Но Дориан шел. Фенрис не спросил, зачем — ни после обсуждения в ставке командования, ни потом, позже, в библиотеке, где маг упрямо искал информацию по перерисованному символу, а сам Фенрис с интересом читал о Серых Стражах минувших веков. Их совместные тихие вечера за шуршанием книжных страниц стали почти привычными, но заговорить о чем-то таком…

Фенрис этого просто не умел, а Дориан, очевидно, не считал нужным пояснять. Эльф был почти уверен, что, задай он этот вопрос магу, получил бы цветистое и многословное объяснение, в котором едва ли можно было бы что-то понять.

Это не давало покоя. Фенрис четко осознавал, что Дориану вовсе незачем рисковать своей «почти идеальной» шкурой ради победы над Эримондом — так, кажется, звали выкормыша Корифея, которого тот подослал к командору Кларель. Об этом как раз эльф думал мало. Какая разница, как зовут очередного магистра? Его надо было уничтожить, а имя мало что значило. Гораздо важнее было, зачем любовник вообще отправился в этот поход. Ведь не ради же хорошего секса? Хороший секс найти сложно, но возможно, ради этого не рискуют жизнью. Так все-таки… Зачем?

— Дориан, — негромко позвал Фенрис.

Голову он поднял и тотчас увидел, как главнокомандующий неуверенно — и якобы незаметно для окружающих — придерживает леди Тревельян за локоть, что-то вдохновленно ей рассказывая.

— … И требушеты! — донесся до эльфа его возбужденный голос.

Фенрис поморщился. Даже он понимал, что женщине нужно говорить не о требушетах, но леди Тревельян, очевидно, все устраивало. Она рассмеялась еще громче и с энтузиазмом подтвердила, словно не замечая прикосновений:

— И требушеты, конечно, куда ж мы без них…

— Требушеты — дело хорошее, — заметил Железный Бык — последний участник отряда Инквизитора. — Но главное — не в них. Требушеты помогут нам войти в крепость, но наша цель — не поубивать как можно больше народу, а найти этого склизкого Эримонда и вправить Стражам мозги, если еще есть кому их вправлять.

Серый Страж Страуд — последний участник отряда Хоука, согласно кивнул:

— Верно. Если Стражи поверят нам, то они могут поддержать Инквизицию. Я бы не хотел убивать всех Стражей. Многих из них я знаю или когда-то знал. И все они неплохие люди, которые умеют жертвовать собой ради других. Не их вина, что их обманули.

— Они слишком сильно хотели обмануться, — возразил Хоук.

— И я могу их понять, — рассудительно проговорил Варрик. — Эти ребята слишком привыкли жертвовать собой. И конечно, поверили, когда кто-то надул им в уши, что они опять кого-то победят ценой своих жизней.

Фенрис взглянул на Быка. Отношение эльфа к косситу было неоднозначным. И вроде бы говорить с ним было интересно, а уж выпить и того лучше, но Фенрис — сам не мог понять, почему — постоянно ждал от него чего-то скверного.

— Почему ты не взял свой отряд? — обратился он к кунари. — Твои ребята рвались в бой.

— А потому что нечего им тут делать, — хмыкнул тот. — У меня из всех только Крэм что-то умеет в военном смысле. Быки — наемники, а не воины. Это меня когда-то учили по-настоящему воевать. Ты хорошо говорил о Кун, Мрачный Волк, а значит, должен понимать, что у каждого — свое место. Я за этих ребят отвечаю рогами и головой.

— Ты просто их защищаешь, как заботливая мамочка, — усмехнулся Дориан. — Как у вас там это называется — тамассран? Я не эксперт в Кун, но как-то это… не по-кунарийски.

— Да что ты знаешь о Кун, баз саирабаз, — поддел его Железный Бык. — А куда мне было деваться? Я был должен пойти! Инквизитор заявила, что Кассандру с собой не возьмет. Блэкволла брать было опасно, он тоже Страж, а тут поганые со Стражами дела, хоть он и заявлял, что все в порядке. Но должен же хоть кто-то был пойти с боссом из нормальных воинов? Ну, я и пошел. И вообще, тут отличная заварушка намечается, как не пойти?

— Вообще-то хорошо бы этого Эримонда не убивать, — заметил Хоук. — Он может знать, в чем уязвим Корифей. Они там оба какой-то общей магией обмазаны, надо разобраться.

— Если бы он знал, что Корифей уязвим, он бы ему не служил, — вмешался Фенрис. — Магистры не так работают. Любой уязвимостью тут же пользуется тот, кто о ней узнает — а сам стремится скрыть свои слабые места. И так до бесконечности. Так что либо у Корифея нет слабых мест, либо Эримонд о них не знает. И лично я предпочту его убить, потому что слышал уже о наказаниях леди Тревельян. Она не выносит смертных приговоров принципиально, а я не люблю оставлять опасность за спиной.

— У тебя за спиной обычно я, — хмыкнул Хоук.

— У меня за спиной обычно маги, — подтвердил эльф. — Что тоже как-то…

— А мне нравится, — легко вклинился Дориан.

Варрик прижал руку в перчатке ко лбу, Страуд поспешно отвернулся в сторону, а Железный Бык философски уставился в небо.

Фенрис раздраженно обернулся на любовника, но тот и в ус не дул — наоборот, подмигнул, заставив почти покраснеть. Неловкость, повисшая в воздухе, раздражала, и Фенрис недовольно бросил:

— Хвастаться тебе нечем. За спиной ты у меня только в бою.

— Мда, — Варрик покачал головой. — Инквизиция тебя испортила. Скоро шутить научишься, а там и до Хоука недалеко. Будете дружить домами.

— Будем дружить семьями, — фыркнул Гаррет. — Больше, больше подробностей! Обязательно Андерсу расскажу.

— Зачем ты это сказал? — напустился на него гном. — Теперь он точно ничего не скажет!

— И слава Создателю, — торопливо выдохнул Страуд. — Это вовсе не то, что я хочу знать.

— А я бы послушал, — прогудел Бык.

— Я потом напишу, — заверил его Варрик. — А если чего не узнаю, то додумаю.

Фенрис зажмурился и едва не оступился. Выносить свою личную жизнь на обсуждение он никогда не желал, но компания подобралась такая…

— А мне и это нравится, — шепнул ему на ухо Дориан, мгновенно догоняя. — Тогда, после пьянки в таверне, помнишь?

Фенрис не ответил, только сглотнул. Вспоминать, как любовник сам толкнул его к стене своей новой комнаты и опустился на колени, было почти невыносимо. И пусть потом было еще довольно ночей, та запомнилась отчетливо. Дориан ничего не просил; просто дарил наслаждение — и ему это нравилось. Без договоренностей; без обмена «ты мне — я тебе». Да еще и шептал горячо что-то про то, что Магистериум бы повесился в полном составе, если бы знал… Потом, правда, шептать перестал — возможности не было, но эта мысль определенно подстегивала.

— Я же говорил, что умею, — горячо и одновременно смешливо выдохнул ему в ухо маг и поспешно отстранился — на них уже поглядывали.

— Это точно, — сдавленно подтвердил Фенрис.

Он постарался выкинуть из головы томный чарующий голос и слишком яркие воспоминания. Перед боем это было… лишним. Зато мысль о том, что будет, если оба они выживут…

Впереди уже маячили высокие стены Адаманта. Армия шла восточнее, и Каллен, наконец, собрался.

— Пора выступать, — бросил он с явным сожалением. — Я постараюсь к вашему приходу, леди Тревельян, открыть ворота. Если кто-то желает отправиться со мной…

— Пожалуй, я, — тотчас посерьезнел Хоук. — Леди Инквизитор, вы не против? Пойдете со стороны ворот, а мы попробуем подобраться с другой стороны.

— Вы уверены, мессир Хоук? — Каллен остановился и повернулся обеспокоенно. — Вам будет сложно. Я отдам приказ о штурме ворот, но прежде придется карабкаться по стенам. Это не очень разумное решение для того, кто дерется с посохом.

Фенрис увидел в глазах друга хорошо знакомую решимость и, коротко выдохнув, поддержал — как делал всегда:

— Я пойду с ним. Перед ним.

— Дело ваше, — пожал плечами главнокомандующий. — Тактически ход неплохой, но рискованный. Леди Тревельян, я прошу вас… Не рискуйте собой зря. Бой за Убежище показал мне, что вы не остановитесь ни перед чем и ни перед кем, но все-таки…

— Мне еще Корифея… — улыбнулась Инквизитор. — Не волнуйтесь, командор, я постараюсь. И со мной будут друзья. Варрик, Бык, Дориан?..

— Я… пойду, — маг вдруг отвернулся. — Мне нужно поддержать Инквизитора. Встретимся на поле битвы, если повезет. Если нет — то после.

— Если не повезет, то уже не встретимся, — Фенрис посмотрел на него внимательно. — Но…

Он не договорил. Он мог бы пойти с Инквизитором, но тогда Гаррет остался бы без защитника, а даже Защитнику требовался защитник. В одиночку армии не побеждают.

— Тогда вперед, — Каллен скомандовал, как отрезал.

Фенрис старался не смотреть вслед уходящему в другую сторону отряду. У него был долг, который сейчас был дороже того нагромождения непонятных ощущений…

— Ты мог бы уйти с ним, — негромко сказал Хоук, когда Каллен махнул рукой, отправляясь в сторону с тем расчетом, чтобы встретиться с головным отрядом. — Я надеюсь, мне никогда не придется выбирать между Андерсом и тобой.

— И так понятно, кого ты выберешь, хотя тебе и будет больно, — Фенрис покачал головой. — Не надо думать обо мне и нем так. Это всего лишь способ расслабиться. Цепь случайностей привела нас в одну постель, но не стоит придавать этому особого значения.

Гаррет помолчал, покивал деловито, что было ему не свойственно, а потом отбросил притворство и спросил:

— Ты кого убеждаешь, меня или себя?

— Я знаю тебя много лет, — раздраженно произнес эльф — он даже отвернулся и старался шагать быстрее. — А его — неполный месяц. С чего бы мне…

— Я ломался перед Андерсом добрый год, — усмехнулся Хоук. — Но дело-то вовсе не в этом. Дружба, любовь… Я знал Варрика пятнадцать минут, когда понял, что этот парень из гномов может стать мне другом. А тебя я знал еще меньше, когда отправился решать твои какие-то сомнительные проблемы в какой-то сомнительный особняк.

Фенрис скупо улыбнулся, что позволял себе только в обществе друга:

— Я не ты, Гаррет. Я не умею, как ты, видеть людей и верить.

— Брось, — Хоук принял тон. — Ты даже с Изабелой четыре месяца топтался на месте, хотя с ней и пятнадцати минут не надо, чтобы договориться. Ну, мне так кажется. Видимо, вы с этим… как его, Дорианом?.. смотрите на жизнь одинаково. Ну, и еще там разные подробности, про которые я сейчас не говорю.

Эльф понял, что друг не отвяжется. Собственно, это и раньше было понятно, но Фенрис надеялся, что удастся отговориться. Не вышло.

— Гаррет, — он сделал паузу, подчеркивая важность слов, — кто он — и кто я? Я — бывший раб; он — без пяти минут магистр из Тевинтера. И несмотря на то, что он говорит, что ему это не нужно, как только появится возможность, он ухватится за нее. И войдет в Магистериум, если, конечно, не погибнет раньше. Они все такие, поверь мне. А всякие, как ты говоришь, подробности — это только сейчас. Потом все изменится.

— То, что он почти магистр, а ты — бывший раб, скорее, больше сближает вас, чем разделяет, — неожиданно заметил Хоук. — Магистры из Тевинтера просто так не сбегают. Заметь, у него в Империи были сплошные права — и никаких особых обязанностей, если у него какой-то там крутой папаша.

— Его отца не устраивало, что Дориан… предпочитает мужчин, — тихо отозвался Фенрис. — Так что счастливый финал нам едва ли грозит. Если когда-нибудь его семья примирится с его предпочтениями, то, несомненно, возжелает, чтобы у сына был идеальный любовник — на их вкус, конечно. Какой-нибудь очередной магистр — и возможно, женатый, к тому же. Бывшего раба в качестве официального любовника даже в Орлее трудно представить.

— Трудно? — Хоук фыркнул. — Невозможно — ты это хотел сказать?

— Да, — эльф кивнул растерянно, потому что после пылкой речи не ожидал, что друг легко согласится.

— А теперь скажи мне, какой финал должен был быть в истории любви двух магов-отступников в Киркволле, — Гаррет напал неожиданно.

Это был… типичный удар мага. Неожиданный, подлый и чувствительный.

— Только не у тебя, Гаррет, — попытался пошутить Фенрис. — Невозможно — это к тебе.

— А к тебе нет? — приподнял брови Хоук. — Хочешь сказать, что множество рабов бегут из Тевинтера, выживают после охоты на них, убивают своих бывших владельцев…

Фенрис не выдержал, остановился и заглянул другу в глаза. Тот тоже встал на месте, но явно не сомневался в сказанном ни на миг — только ждал, что ему выскажут или попытаются дать в морду. Эльф даже чуть поостыл, увидел знакомую улыбку в глазах и в уголках его губ.

— Чего ты добиваешься, Хоук? — он нарочно назвал его не по имени. — Чтобы я признал, что по уши влюбился в тевинтерца? Я этого не скажу.

— Я хочу, чтобы ты признал, что он тебе почему-то стал дорог, — откликнулся Гаррет так же упрямо. — А еще я хочу, чтобы ты адекватно оценивал опасность, которая угрожает тебе и ему. И не делал глупостей.

— То же самое могу сказать тебе, — вернул подачу эльф. — А то мне твое письмо Андерсу дорого далось. Настолько дорого, что я… тогда впервые переспал с Дорианом. С магистром, по собственной воле. Если мне придется писать еще и о том, что ты погиб, я вляпаюсь еще во что-нибудь похуже, так что побереги свою жизнь и мою… совесть.

— Точно Андерсу расскажу, — глубокомысленно заметил Хоук. — И Справедливости наверняка понравится.

— Только не это… — Фенрис застонал, прикрывая глаза. — Может, лучше пойдем драться с демонами, чем стоять посреди дороги, пока наш главнокомандующий исчезает вдали?

— Пожалуй, — фыркнул Гаррет. — Попробуем пробиться со стены. Никогда не лазал по осадным лестницам. А ты?

— Да каждый день, — съязвил Фенрис. — Например, в окна к магистрам.

— Инквизиция тебя точно испортила, — с глубочайшим удовлетворением заметил Хоук. — Но мне нравится. Если выгорит — ждем тебя и твоего Дориана у нас.

— Не могу себе представить этого засранца в вашем доме, — честно выдохнул эльф. — У вас вечный беспорядок, а Дориан, он… Даже спит в сеточке для волос, как Данариус! Я имею в виду, когда он в своей постели.

— Продолжай-продолжай, общественности интересно, — хохотнул Хоук. — Если вдруг… Тогда увидишь, как Мессир Фырр спит на его мантии — он всегда приходит обшерстить самую ценную поверхность в доме, еще ни разу не ошибся.

— Да, на это я бы посмотрел… — задумчиво пробормотал эльф. — Интересно, что будет: истерика или приступ любви к котам?

— Вот и узнаешь, — Гаррет снова пошел вперед, нагоняя Каллена. — А пока нам следует…

***

Крепость Адамант выглядела несокрушимой. Фенрис ни разу не участвовал в штурме крепостей, но эта выглядела именно такой.

Каллен споро раздал указания и вверил Хоуку и Фенрису небольшой отряд из воинов и лучников. Или их вверил отряду, сложно было сказать.

— Не лезьте на передовую, — попытался наставить их перед уходом командор. — Дождитесь, пока бойцы зачистят первые ряды на стене — и только потом лезьте сами. А мне пора, там таран… И Инквизитор… там.

— Идите, мессир Резерфорд, — понимающе кивнул Хоук. — Инквизитору нужна ваша помощь.

Каллен благодарно улыбнулся и исчез среди своих солдат.

Гаррет огляделся и даже присвистнул:

— Ну ни хрена себе, а?

— Это война, — вздохнул Фенрис. — И мы ее начали, Гаррет. Тогда, в тюрьме Стражей.

— И именно поэтому мы сейчас здесь, — Хоук сразу собрался. — Фенрис… Ты знаешь, что я хочу тебе сказать.

— Знаю, — эльф кивнул. — Напишу, если. Ударю, когда. Я все помню, Гаррет.

— Тогда про меня ты тоже помнишь, — слабо улыбнулся тот. — Поддержу, когда. Защищу, если. Идем?

— Идем, — Фенрис не замечал, что улыбается.

Тревога, конечно, давила на сердце, но когда рядом друг… Об отряде Инквизитора эльф старался не вспоминать.

Приказа наступать Фенрис не слышал, но понял, что штурм начался. Не понять этого было нельзя. В небо вздымались осадные лестницы, их пытались обрушить, в воздухе свистели стрелы, но пока было относительно безопасно. Пока.

На третью волну атаки воинам Каллена все-таки удалось достаточно уверенно занять целую стену — от одной башни до другой, и Хоук скомандовал:

— Вперед!

Небольшой отряд потащился с ними — не рядом, но поблизости. И это было хорошо, потому что если против отдельных врагов у пары маг-воин еще были неплохие шансы, то против полчищ демонов…

Подниматься было страшно, Фенрис старался не смотреть вниз и не прислушиваться к скрипу, который издавала лестница. И оказавшись на чем-то твердом — пусть это и была стена крепости, где еще велись отдельные редкие схватки — было приятнее и спокойнее. Позади сквозь зубы ругался Хоук.

В общем, все было сравнительно привычно — с той только разницей, что бой велся не на земле. Пробежав до следующей башни, Защитник достаточно органично влез в бой, и Фенрис так же привычно отправился вперед. Да, демоны — самых разных фасонов, но больше гнева и гордыни. Редкие Стражи почти не мешали — их убивать было проще. Фенрис даже подумал, что те как будто под чьим-то заклятием — слишком заторможенно двигались для профессиональных бойцов.

А вскоре раздались крики и от ворот. Здесь вообще кричали все — как и всегда в горячих боях, но эти вопли были куда громче и заковыристей обычных. Фенрису даже показалось, что он слышит голос Каллена и самой леди Тревельян, но быть уверенным в таком шуме было нельзя. Он заколебался буквально на мгновение, и едва не пропустил удар мерзкого демона отчаяния — как раз нечто близкое к отчаянию тот чувствовал отлично.

Гаррет вовремя швырнул огненный шар, заставив демона взвыть. Отточенные умения Защитника делали соперников уязвимыми, хрупкими, и пусть на демонов это не действовало в полной мере, Фенрису хватило времени, чтобы расправиться с тварью раньше, чем та нанесла ему хоть сколь-нибудь серьезный урон.

Родная броня, хоть и не была пропитана лириумом, была много привычнее и защищала, на вкус эльфа, лучше, чем дурацкое облачение, которое подобрал Варрик. Фенрис чувствовал себя в своей стихии, только…

Гаррет — друг — понял его без слов.

— Прорываемся к воротам, — воззвал он зычно, а потом смачно выругался, вызвав целую огненную бурю, и добавил так же громогласно и выспренне: — Да таких, как ты, Справедливость в душу имеет!

«Прорываться к воротам» — это было громко сказано. На деле схватки возникали на каждом шагу, и Фенрис безошибочно опознал позади звук разбившейся склянки. Учитывая, что Хоук внешне был почти цел, оставалось только признать, что с его магическим потенциалом все несколько хуже. Впрочем, лириумных зелий тот запас с собой изрядно, хоть и ругался, что в Скайхолде их готовить не умеют — и местный травник вжимал голову в плечи, поспешно записывая рецепт. На изготовление усовершенствованных настоек времени, конечно, уже не оставалось, но зато, как философски подумал Фенрис, в Инквизиции хоть что-то будет работать хорошо. А то при отсутствии толковых лекарей отсутствие толковых травников — это уже перебор.

С трудом преодолев еще один отрезок стены, эльф приостановился. Ворота были все ближе, но вот лестниц не попадалось. Хоук раздраженно его нагнал:

— Может, они тут все вниз прямо так прыгают? — вопросил он риторически. — А что? Шмякнулся, зелье здоровья вылакал — и сразу в бой. Ну, если не всмятку.

— Очень смешно, — буркнул эльф. — Ворота — почти внизу, и что дальше?

— Дальше и идем, — Гаррет вытер нос тыльной стороной ладони. — Ну и пылища. Видно, требушеты таки приехали.

Фенрис пожал плечами. Крепость и без того содрогалась, но сказать, от требушетов ли или от ударов тарана… Одному Создателю известно. Создателю — и Каллену, конечно, тот в «больших штуках» явно знал толк.

— Если я все вижу правильно, — коряво высказался Хоук, — то где-то там впереди должна быть лестница. Слишком огромная эта крепость, изгиб слишком большой, видно плохо. Идем?

Отвечать на это было глупо, и эльф снова отправился вперед. Удары прекратились, и теперь он невольно внутренним хронометром отмерял секунды. Если отряд Инквизитора прорвался в Адамант…

Завладев еще одной башней, небольшой отряд во главе с Защитником и защитником Защитника прорвался к лестнице. Фенрис ощутил что-то сродни удовлетворению, но радовался он рано — лестницу защищала целая толпа какой-то гадости. Особенно заметны были демоны гордыни. Лучше бы это были огры…

— Ну что ж, мы почти на месте, — довольно брякнул Гаррет, как будто подыскивал место для лагеря на живописном берегу. — Осталось только всех поубивать.

Собственно, именно этим Фенрис и занялся. На слова он размениваться не любил, поэтому рванулся вперед на своей скорости и для начала вогнал лезвие в маленького и плюгавого демона голода. Сами по себе, не завладевшие телами, те были мелкими, но противными — как привидения, которые не очень вредили, но мешали изрядно. Атака позволила эльфу осмотреться внимательней и избрать следующую цель. Неповоротливые демоны гордыни были не столь страшны для Хоука, как демоны гнева — те перемещались куда быстрее.

Фенрис ударил первым. До этого лириумные линии вели себя спокойно, но сейчас, когда противников было слишком много, Фенрис буквально чувствовал, как по коже пробегают искорки, а в теле разгорается темная сила — часть его самого, отторгаемая и близкая одновременно. И чувство это было сильным — куда сильнее обычного. Чем вызвана такая перемена, эльф не знал, но в бою не думают, а пользуются всеми возможностями — и Фенрис снова ударил. Снова и снова. Он дрался отчаянно, как в последний раз — с момента, как крепость перестала дрожать, прошло не меньше пяти минут, а каждая минута в бою была на вес золота.

========== Часть 13 ==========

…Фенрис чувствовал, что начинает уставать. Поддержка лириума была бесценной, но и она со временем шла на спад. От лестницы он отступил уже довольно далеко и теперь теснил огромного неповоротливого демона гордыни к перилам. Если повезет, его можно попробовать сбросить вниз, но на такой исход эльф почти не надеялся — разве что Хоуку хватит сил ударить достаточно мощно, чтобы такую махину отнесло… Но это вряд ли. Склянки за спиной разбивались еще дважды.

Количество воинов Каллена уменьшилось. Фенрис с трудом заставлял себя оценивать боевую обстановку цинично, но без поддержки со стороны такую схватку тяжело было выдержать и приходилось рассчитывать лишь на собственные силы. А ведь потом еще придется… Он почти не ощущал боли, не думал ни о чем, только размахивал мечом, чувствуя, как по виску стекает капля пота.

Хоук тоже, очевидно, устал. Фенрис как никогда нуждался в поддержке, но заклинания мага прилетали хоть на миг, но позже, чем требовалось. Винить друга в этом Фенрис не мог, но досада и отчаяние прорывались все сильнее. Ну же! Он в очередной раз всадил меч в серое тело демона и отпрыгнул, ожидая контратаки.

И вдруг из-за плеча просвистело другое заклинание — не из привычного спектра Хоука. Гаррет тоже пользовался стихийной магией — льда и пламени, но из боевых заклинаний холода владел только ледяной хваткой и ледяным конусом, а это, изящное и масштабное заклинание по площади было делом не его посоха. Вьюгу в этих теплых землях сейчас мог вызвать только один маг… которого Фенрис знал.

Пока полуослепший демон пытался отмахнуться от режущих кожу лент ледяной крошки, Фенрис подобрался ближе и, оттолкнувшись от земли, подпрыгнул, метя врагу в горло. Размахнуться пришлось до боли в плече, но длинный меч легко пропорол глотку твари, и та медленно начала оседать. Эльф с трудом вырвал меч из тела демона и упал на каменные плиты пола — на то, чтобы как следует скоординироваться в полете, сил у него не осталось.

Около лестницы рассыпался на полукруг отряд с Инквизитором во главе.

Леди Тревельян воинственно взмахнула посохом и звонко проорала:

— Все целы?

— Все, все, — откликнулся Хоук. — Не надо бить меня посохом, я хорошо дрался.

Варрик хозяйственно огляделся и цапнул с походного стола чью-то записку. Некогда рядом со столом располагалась палатка, но там уже успел повоевать Железный Бык, и от палатки остались только воспоминания да пара колышков.

— Это писала командор Кларель, — объявил Варрик.

Он заколебался на миг, не зная, кому отдать добычу — Хоуку или Инквизитору, но Гаррет махнул рукой, мол, в записках не нуждается. Леди Тревельян споро выхватила бумагу из рук гнома и, пошевелив губами, быстро пробежала строки от начала до конца.

Но Фенрис не обращал на это внимания. Ему не было дела до писем Стражей, если те оказались столь глупы, что воспользовались «помощью» магистра и продались Корифею — осознанно или нет.

Эльф мельком взглянул на Дориана. Тот стоял, оперев свойпосох о каменный пол, спокойный и невозмутимый, даже прическа под капюшоном не растрепалась, в отличие от леди Инквизитора, чей некогда аккуратный белокурый хвостик стоял дыбом, топорщась во все стороны.

— Подозревает что-то, уже хорошо, — пробормотала Инквизитор. — Раз здесь всё, — она выразительным взглядом окинула поле боя, — то нам пора вниз. Стражи где-то там собираются. Небось, какую-нибудь гадость затеяли, потому что Каллен здорово их тряхнул. Надо торопиться.

— А зачем тогда вы пришли сюда? — настороженно уточнил Гаррет. — Нам помощь не требовалась. То есть… Справились бы.

— Во-первых, не факт, — Инквизитор скомкала бумажку и запихнула ее в карман. — Во-вторых… Мессир Хоук, не желаете ли отправиться со мной? Вы и мессир Страуд хотели принять непосредственное участие…

— Да, так и есть, — Гаррет тут же оживился. — Если вы зовете меня, леди, я непременно пойду.

— Звучит, как будто леди тебя не на драку зовет, а куда-то еще, — хмыкнул Варрик, а потом задумался. — А кстати, такая сцена могла бы украсить «Мечи и Щиты»… Хм…

— Если бы командор Каллен это сейчас слышал, то твоя хваленая хартийская шляпа сидела бы у тебя уже не на голове, а на плечах, — заржал Железный Бык. — Но я бы тоже поторопился, пока там не повылуплялась еще какая-нибудь гадость.

— Фенрис, — Хоук сделал шаг вперед и обернулся. — Останься здесь. Я обещал Каллену, что прикрою, но увидеть того самого магистра… Он приспешник Корифея. Я просто должен!

— Я не могу оставаться, — свел брови Фенрис. — Я… Обещал, что буду защищать тебя. И потом… — он очень хотел, чтобы слова прозвучали непреклонно и жестко, но вместо этого речь прозвучала растерянно и невнятно. — Я не хочу отпускать вас всех… вот так.

— Ты же видел, что здесь творится, — бросил Хоук слегка раздраженно. — Мне нужно быть там, а ты больше поможешь, если не позволишь врагу прорваться вниз. Где засели эти?

Вопрос был адресован не эльфу, и Инквизитор отреагировала сразу:

— Не знаю! Но там разрыв — я чувствую это! Пойдем по моим ощущениям. Господин… Волк, пожалуйста, я прошу вас! Кто-то должен в этой неразберихе знать, что происходит! Если увидите командора Каллена, скажите ему… Скажите ему, что он справится, что он сильный, что… что я верю в него… Скажите ему, что я обязательно вернусь!

— Если увижу, скажу, — эльф сдался. — И постараюсь сделать все, чтобы защитить вас от опасности извне. Но… Гаррет, слышишь, если ты погибнешь, я… Не знаю, что сделаю.

— Я пригляжу за твоим другом, — усмехнулся Дориан, но Фенрис вдруг понял, что слышит правду.

— Мы все друг за другом приглядим, — вздохнул Варрик.

— А я — за всеми вами, а то совсем как мои ребята, — качнул рогами Бык.

— Уходим, — скомандовала Инквизитор и отправилась первой.

За ней медленно начали спускаться остальные, и только Дориан чуть задержался и коснулся предплечья эльфа. От его прикосновения лириумные линии словно ожили, и Фенрис вдруг понял, что именно наполняло такой силой во время боя — магическая подпитка. Прикосновения, горячие и жаркие, огромный магический потенциал…

— Я надеюсь вернуться, — насмешливо вполголоса проговорил Дориан. — Ты мне, как ты должно быть помнишь, должен партию в «порочную добродетель» и секс.

— Сдохнешь — убью, — мрачно пообещал Фенрис, отворачиваясь.

Он и впрямь почти не смотрел вслед уходящим.

«Дежурство» было довольно спокойным. Выжившие воины легко подчинились Фенрису, словно командору — слово Инквизитора значило многое, даже если оно шло вразрез с командами Каллена.

Но когда откуда-то снизу раздался шум; когда Брешь в небе заколыхалась, искрясь зелеными огоньками; когда над крепостью со свистом пролетел огромный чешуйчатый дракон…

Оставаться на месте с каждой минутой было все труднее. Фенрис выдержал достаточно долго, когда понял, что не в силах больше терпеть.

Предводитель из него был сомнительным, он всегда был одиночкой, но теперь хмуро приказал «своим»:

— Идем вдоль стены. Надо найти место, откуда мы можем увидеть, что там происходит — и помочь, если будет возможность.

— Нет здесь такого места, — рискнул высказаться один из бойцов, темноволосый человек с луком. — Они же внутри. А мы — тут.

— Поищем, — Фенрис решительно пошел вдоль разрушенных боями немудрящих пожитков Стражей.

Дракон летал наверху, и это нервировало, но он хотя бы пока не снижался. Единожды спикировав вниз, теперь он поднялся и только время от времени подлетал и тыкался в стены, отчаянно хлопая жесткими кожистыми крыльями.

— Там кто-то бежит, — показал грязным пальцем другой воин, эльф-мечник, указывая на далекую стену.

Фенрис поспешно подошел к самому краю и даже перевесился вперед, пытаясь разглядеть. Переходом и впрямь кто-то бежал — не один, но из-за колонн видно было плохо. А место было… Фенрис даже поежился. Дальше — с каменного выступа — дороги не было, и те, кто бежали, не знали еще, что на каменном выступе им придется принять бой, от кого бы они ни убегали. Иначе — пропасть.

Разглядеть что-то удавалось с большим трудом. Фенрис то наклонялся, то приподнимался на цыпочки, стараясь увидеть больше. Остальные «его» бойцы тоже глядели, но даже самым высоким людям, видимо, разглядеть ничего не удавалось. Вот несколько фигурок пробежали вперед, туда, откуда ярко полыхали вспышки чьих-то заклинаний — судя по цвету, грозовой магии.

Фенрис вцепился в каменный выступ, отчаянно пытаясь разглядеть, что происходит, и прикусил губу — дракон направился туда же, перекрывая своим огромным телом обзор. Уселся на крышу, заревел, вытягивая шею и распахивая пасть, а потом резко спикировал вниз. Кому-то не повезло, одна из фигурок исчезла в огромной пасти дракона, а эльф сжал руку в перчатке так сильно, что почувствовал боль — узнал стоящих наверху. Узнал низкую и широкую фигуру Варрика, а следом — как будто прозрел — увидел и знакомую, чуть растерянную позу Хоука, и напряженно вытянувшегося Дориана — только он умел так тянуться и изгибаться…

Вновь сверкнуло магической вспышкой, и Фенрис с трудом сдержал стон. На губах ощущался солоноватый привкус, но эльф даже не заметил этого. Дракон рухнул на каменный выступ, и древний камень не выдержал удара и веса огромной крылатой твари. Камень пошел трещинами и начал рушиться, а шестеро на выступе были в нескольких мгновениях от неминуемой гибели.

Фенрис замер. Помочь он ничем не мог, никакая скорость не позволила бы ему сейчас оказаться там же, где друзья. Оставалось только смотреть, как те отчаянно бегут, спасаясь от обрушения. Вот Страуд чуть замешкался и едва не упал, но леди Тревельян вытянула его из бездны — и они снова побежали. Но слишком, слишком медленно! Стена рассыпалась тем быстрее, чем больше времени проходило. Откололся один крупный кусок, другой…

Фенрис задержал дыхание и видел… Он точно видел тот момент, когда каменный выступ как будто просел и обрушился вниз крупными обломками, погребая всех тех, кого…

Фенрис медленно сполз по стене, опускаясь на колени.

Теперь ему действительно больше нечего было терять. И некого.

А спустя мгновение, не думая ни о чем, не обращая внимания на выкрики за спиной бойцов вверенного ему отряда — он несся вниз по бесконечным лестницам, не опасаясь встретить никого на пути. Кто бы сейчас ни выступил против него; кто бы сейчас ни встретился — это не имело уже никакого значения.

Хоук! Варрик! Железный Бык, леди Инквизитор… Дориан…

Каким будет будущее без Инквизитора? Дориан говорил, что самое безрадостное, но Фенрис не хотел этого знать.

Он просто бежал и не мог сказать, зачем направляется туда, вниз. Увидеть бездыханные, искалеченные тела? Убедиться, что все они погибли? Заглянуть в родные лица — если осталось, во что заглядывать? Фенрис не знал, как сможет жить дальше, и не думал сейчас об этом.

Внизу, возле развалин, стояло столпотворение. Повсюду мелькала солдатская форма Инквизиции, но эльф никого не узнавал, пока не увидел знакомую меховую опушку на плаще. И он рванулся наперерез с громким выкриком:

— Мессир Каллен! Командор!

Тот резко развернулся, бледный и растерянный, а потом и шагнул навстречу.

— Вы! — бледное лицо его исказилось от боли. — Вы что-то знаете? Видели что-то?! Не молчите!

Фенрис попытался отдышаться, потому что от резкого движения воздуха в легких не осталось, и он едва удерживался от чего-то. Хотелось взвыть, как настоящему волку — громко, отчаянно…

— Я… — он шумно перевел дыхание. — Я видел всё с противоположной стены. Потом стена обрушилась, и они… упали. Где они? Погибли?

Вопрос был глупым. Падение с такой высоты вело к гибели неминуемо, а уж когда рядом сыплются тяжеленные каменные обломки — тем более, но Каллен вместо ответа только заорал громче:

— Что вы видели? Говорите! Говори, демон тебя раздери!

— Больше ничего! — рявкнул Фенрис. — Что я мог видеть на другой стене?! Проводите меня туда, где они!

— Да нет здесь никого, — рыкнул Каллен. — Я был внизу! Отводил солдат, когда все это начало падать. Я не знал тогда, что они там, наверху… Видел, как кто-то летел, а потом вспышка — и всё! Как будто разрыв в Тени. Но он закрылся — если это был разрыв. И больше ничего!

— Подождите… — Фенрис потер пальцами висок, отчаянно морщась. Он уже ничего не понимал. — А тела?

— Нет ничего, — раздельно проговорил Каллен, слегка успокоившись. — Ни тел, ни крови, ни-че-го. И все твердят одно и то же: полыхнуло — и все, тишина. Но куда-то же они делись?!

— Может, это какая-то магия? — неуверенно выдохнул Фенрис. В душе затеплилась слабая надежда. Ведь Хоук, Дориан, да и сама леди Инквизитор — маги! Они могли что-то сделать… наверное… ведь тел нет!

— Да что вы говорите, — Каллен даже дернул плечом. — Если бы я сейчас мог… Но я специально не брал с собой лириума. Дыханье Создателя! Если бы я мог… Соображал бы получше, и возможно…

— Нет, — грубо оборвал его эльф. — Инквизитор этого не хотела. Где бы она сейчас ни была, даже если перед престолом Создателя, она этого не хотела! Она сделала все, чтобы вы… избавились от этого, а вы, не увидев даже ее тела, уже готовы… Она говорила перед тем, как ушла на стену, что вы сильный и что она верит в вас. Вы готовы ее предать?

— Нет, — лицо главнокомандующего исказилось в гримасе отчаяния. — Она говорила с вами? Сказала что-то еще?

— Что она вернется, — Фенрис запрокинул голову, обнажая лириумные узоры на шее, не боясь уже, что их увидит кто-то чужой. — Она обещала вернуться.

— Дыханье Создателя, — повторил Каллен. — Я… Просто… Пойдемте со мной. Я организовал раскопки… Ну, или как еще можно назвать то, что потребовал немедленно разобрать тут все по камушку.

Фенрис прошел вслед за командором Инквизиции, отстраненно отмечая, что, видимо, приказ тут восприняли слишком буквально — ведь со времени обрушения прошло не больше десяти минут, а на месте разлома уже было наведено что-то вроде порядка. Потные и раскрасневшиеся солдаты таскали камни словно государственные тевинтерские рабы — не зная отдыха и пощады к себе.

— Здесь работы на несколько дней, — сквозь зубы процедил Каллен. — Но не могло же быть так, что на поверхности нет вообще ничего? Хоть что-то же должно было остаться!

Фенрис снова постарался подавить безумную надежду, а Каллен тяжело плюхнулся на ближайший камень и вытянул ноги:

— Дракон рухнул, но поднялся и улетел. Мессир…

— Называйте меня Фенрис, — глухо откликнулся эльф. — Скрывать имя мне больше незачем.

— И вы. Не надо этих «мессир», «Резерфорд»… — Каллен поморщился. — Вы ведь тоже потеряли… друга?

— Я потерял… двоих друзей, — эльф обхватил голову руками. — И… Дориана, если вы об этом.

— Простите, что тогда ворвался к вам, — вздохнул командор. — Я ведь не доверял вам тогда… Точнее, доверял, но в меру, как говорит Лелиана. Наверное, надо за ней послать. Если кто и сможет отыскать следы — любые! — то это ее агенты. Среди них и маги, наверное, есть.

— Бесполезно, — тихо отозвался Фенрис. — К тому моменту, как сюда доберутся агенты Инквизиции, любая магия распадется. Здесь нет ничего, что бы удержало ее.

— А еще там есть разрыв, — словно пожаловался Каллен, махнув рукой в сторону. — Эвелина не успела закрыть…

Прозвучало это так просто и так открыто, как будто говорил он о кастрюле с супом. Фенрис отстраненно подумал, что командора Каллена и леди Тревельян очень легко представить мужем и женой, несмотря на то, что они были храмовником и магессой. И боль вгрызлась в сердце с новой силой.

— Я обещал, что защищу Гаррета любой ценой, — потерянно пробормотал эльф. — И вот я жив, а он… И Варрик тоже. Сожри меня демоны, если я знал еще хоть кого-то… такого же, как они!

— Если бы я мог повернуть время вспять, отправился бы на эту стену сам, — выпалил Каллен, а потом вдруг испуганно добавил. — Не думайте, Фенрис, я не собираюсь выпытывать у Алексиуса тайны магии времени. Леди Тревельян… Эвелина… говорила, что нет ничего хуже — и я ей верю. Она сама бы мне не простила такого.

— Вы правы, — меланхолично подтвердил Фенрис. — Но лучше об этом не думать. Слишком велик соблазн. Прошлого не изменить и не исправить.

— Может быть, если привести сюда Соласа, он что-то увидит в Тени, — изобрел еще одну мысль главнокомандующий. — Хотя бы узнаем, что произошло, даже если… Даже при том, что изменить уже ничего нельзя.

— Если… — горло сжалось, и Фенрис продолжил сдавленно. — Вы не будете против, если я вступлю в Инквизицию? Потери я не восполню, но… Корифей должен ответить за все содеянное им.

— Он ответит, — так же глухо отозвался Каллен. — Он за все ответит! И, конечно, Инквизиция не откажется от такого воина, как вы. Я знаю о ваших умениях. И Кассандра тоже говорила… Но пока… Не говорите об этом, не надо. Не могу представить, как вернусь в Скайхолд… без нее. Как скажу людям, что Вестницы больше нет. Как объясню «быкам», что их командира… Создатель, да за что же… Знаете, Фенрис, я ведь уже однажды… Одна женщина была мне дорога. До Эвелины, я тогда был совсем молод. Она погибла в ферелденском Круге. Я навсегда зарекся смотреть на магесс, а потом… Наверное, в этом есть что-то предначертанное Создателем. Леди Тревельян тоже магесса… была.

— Не говорите мне того, о чем потом можете пожалеть, — предупредил Фенрис, но не удержался. — Я тоже зарекался иметь хоть что-то общее с магами, но… Моим лучшим другом стал маг, и спал я тоже с магом. Вы правы, есть в этом что-то предначертанное.

— Надо дождаться окончания раскопок, — Каллен невидящим взглядом посмотрел на собственных солдат. — А потом… Если ничего не будет известно, я отдам приказ об уничтожении оставшихся в Адаманте Стражей. Кстати, тело командора Кларель нашли — сразу. И остальные последуют за ней.

— Они потенциальная угроза, если ими управляет Корифей, — согласился эльф. — Но сначала нужно дождаться окончания раскопок.

— Не вижу смысла ждать здесь, — Каллен тяжело поднялся и сгорбился, словно дряхлый старик. — Вы можете остаться, а я займусь делами. Не могу сидеть и ждать… неизвестно чего.

— Я отправлюсь с вами, если вы не против, — Фенрис тоже поднялся с места. — Я не помню своей прошлой жизни, но все, кто был мне дорог в жизни этой, остались здесь. Мне…

Тут среди солдат обозначилось шевеление, и эльф резко развернулся, машинально хватаясь за рукоять меча. Каллен встал рядом, распрямившись, как будто разом сбросил лет сорок.

— Разрыв, — выкрикнул кто-то из солдат. — Разрыв оживает! Наверное, армия демонов!

— Только этого не хватало, — сквозь зубы выругался Каллен и почти бегом отправился куда-то.

Фенрис молча рванулся следом.

Вокруг разрыва шел бой, но довольно вялый — видимо, демоны чувствовали проход в реальный мир и регулярно пробирались сюда, но никакой армии не было. Воины Каллена достаточно спокойно отражали атаки, да еще и за Стражами приглядывали.

Но сейчас замерли все, кроме тех, кто непосредственно дрался с порождениями Тени.

Зеленое сияние колыхалось, и Фенрис, хотя ни разу не видел разрывов вблизи, сразу понял, что что-то происходит. Зеленоватая дыра, ведущая в Тень, текуче переливалась, дергалась, как живая, и тихо гудела, как грозовой посох в руках мага или бутыль с пчелами, которой хвасталась Сэра. Солдаты и Стражи расступились, не зная, кто появится из дыры, но готовились к бою.

Фенрис и сам достал меч. Как бы то ни было, он был готов драться.

Разрыв полыхнул ярче, растянулся, как старое покрывало на бельевой веревке, и изрыгнул сгусток зеленого же пламени, а следом за ним на пол кто-то повалился. Точно не демон — демоны определенно были ловчей. Следом за ним из разрыва вывалился кто-то еще, чем-то ослепительно полыхнуло, а потом Фенрис увидел, как первая фигура поднимается на ноги и выставляет вперед пятерню.

Сбитый на сторону лохматый хвост эльф узнал сразу же.

— Каллен, — выкрикнул он, привлекая внимание, а сам в отчаянной надежде уставился на кучу-малу у подножья разрыва. Ведь кто-то же вышел?!

Варрика Фенрис узнал мгновенно. Да тот и поднялся первым, сразу же выстрелив в лоб повизгивающему и нескладному демону-«кузнечику». А рядом…

— Гаррет! — Фенрис бросился вперед и на бегу скосил глаза на остальных. Огромного коссита, поднимающегося на ноги и потряхивающего рогами, тоже перепутать с кем-то было сложно. — Железный Бык!

— А меня ты видеть совсем не рад? — слабо, но язвительно выдохнул Дориан, с трудом поднимаясь и нащупывая посох за спиной.

Фенрис, уже почти настигший Хоука, резко затормозил и выдохнул:

— Дориан, ты…

— Ты настолько рад меня видеть, что онемел от любви, — любезно закончил за него маг и сам себе ответил. — Спасибо, это был лучший комплимент в моей жизни.

— Я тебя… потом… — Фенрис не нашел слов, но Хоук, слегка кривящийся от боли, крепко обнял его:

— Ох, ну и дела в Тени творятся… Мы живы, как это ни странно. Демоны кончились? Тогда мне бы где посидеть. Варрик, брось этих, без тебя разберутся. Ох ты ж исподнее Андрасте, на ногу не наступить просто…

Гном махнул Бьянкой в ответ, да так удачно, что сразу две стрелы успешно воткнулись в гибнущего в конвульсиях демона.

— Гаррет, я… — Фенрис почувствовал, что глаза предательски жжет. — Я рад, что мне не придется писать одному одержимому. Я с радостью напишу ему, что ты жив, если захочешь! Хотя… Лучше сам ему напиши. Дориан…

— Я помню, ты меня потом, — кивнул маг. — Я не против, все равно сейчас не могу.

— Фенрис, там Страуд… остался. Я хотел, сам предлагал леди Тревельян, но она… — Хоук махнул рукой. — Иди, обними своего, что ли. Я бы и сам сейчас Андерса обнял.

— Обнимете еще, — леди Тревельян, прихрамывая, шагнула вперед, явно собираясь произносить речь, и тут же полузадушенно вскрикнула, потому что ее прижал к себе командор Каллен.

========== Часть 14 ==========

Эпилог

Фенрис с трудом отвлекся от воспоминаний. Вспоминать он любил — это наполняло душу успокоением, что все, что с ним было — уже никуда не денется. И хорошее, и дурное…

Но дурное, как ни странно, довольно быстро стиралось, меркло… Удивительно.

Летний вечер уступал место ночи, и высокие деревья с густыми кронами оживали от жары, проливали на землю легкие, будто прозрачные, запахи. Слабо светил фонарь, и в его свете можно было еще разобрать страницы, но Фенрис отложил книгу, потому что услышал шаги в комнате. Дверь на террасу распахнулась, и насмешливый голос с капризной интонацией произнес:

— Ты еще здесь?

— А что, предлагаешь уйти? — хмыкнул эльф. — Это мой дом.

— О да, мне повезло, я полюбил обеспеченного господина, — фыркнул в ответ Дориан. — Фу. Звучит, как будто я у тебя на содержании.

— Это произвело бы фурор среди ваших коллег, господин магистр, — усмехнулся Фенрис. — А мне кажется, ты достаточно скандалов вызывал.

— Недостаточно, — возразил маг. — Мы с Меварис еще на многое способны! Если кто-то умрет от разрыва сердечной мышцы, тебе понравится, я знаю.

— Ну, не все же делать вручную, — протянул Фенрис и сам поморщился от своей интонации — было в ней что-то сибаритское, ленивое.

— Ты теперь свободный тевинтерец, можешь себе позволить, — Дориан приподнял бровь. — Я бы пошутил про то, что мы можем приобрести парочку рабов, но это будет плохая шутка. Мне кажется, ты ее не оценишь.

— Не оценю, — металлическим тоном подтвердил Фенрис. — Не понимаю, что тебя не устраивает. Виноград тебе чистят? Чистят. Или, может, тебе приходится собственноручно мыть полы? Или готовить еду? Ты живешь, как и положено магистру, а от состояния Павус не убудет за это заплатить. И от моего — тоже.

— Интересно, здесь кто-нибудь догадывается, что твои средства, которые позволили тебе так легко вызвать частичную амнезию у граждан Империи — это, собственно, их бывшие деньги? — фыркнул маг.

— Думаю, они не рискнут проверять, — серьезно ответил Фенрис. — Потому что потерять деньги не так страшно, как потерять жизнь. А еще я в официальном составе Инквизиции, которая, конечно, уже не имеет той власти, но… Все понимают это «но». Монна Резерфорд — а до этого леди Тревельян — никуда не делась; как и Верховная Жрица Лелиана… то есть Виктория; как и леди Монтилье. А еще у меня есть ты, магистр, который умудрился докопаться до родословной самого Корифея, Старшего, Проводника Хора Тишины, Сетия Амладариса… по одному-единственному корявому значку на трофейной карте.

– Я, конечно, гений, но мне помогли, - вдруг справедливо заметил Павус. - И Лелиана, и Каллен, и Меварис. Не знаю, что нам даст знание, кем был Корифей, но желающих со мной спорить явно поубавилось. Что читал?

— Варрик прислал новую книгу, — сообщил эльф и не удержался, уколол любовника. — Но ты так увлеченно плавал в ванне, распевая песни из репертуара Мариден, что даже не слышал, как прибыл гонец.

— Покажи! — сразу рванулся вперед маг, и Фенрис отметил, что из одежды на нем — только полотенце. — Как называется? Про что?

— Не припомню, чтобы ты был таким поклонником мастера Тетраса, — фыркнул эльф.

— Интересно же, — сразу приостановился тот. — И как книга?

— Соответствует названию, — буркнул эльф. — А называется «Дивная хрень». И про тебя там тоже написано.

— О, это правильно, грех было бы не написать про меня, — сразу согласился маг и упал в соседнее пустовавшее кресло. — Я заказал дынный десерт. И хорошего малинового вина. Скоро принесут.

— Слипнешься, — усмехнулся Фенрис.

— Проверишь, — Дориан подался вперед и рассмеялся. — Не волнуйся, для тебя заказал «Calthora Virethen» урожая 9:17. Надо сказать, что вкусы у тебя… Как и положено магистру.

— Я ныне разве что сопорати, — отмахнулся бывший раб. — Да еще и эльф к тому же.

— И тем не менее на тебя положила глаз магистресса Нихалиас, — печально вздохнул маг. — Будь осторожен, про нее говорят, что она сильна в алхимии и в любовных зельях.

— Ну и общество я себе выбрал, — Фенрис полуприкрыл глаза. — Сам. Добровольно. Наверное, на меня затмение нашло.

— Не волнуйся, оно нашло на тебя давно, — «успокоил» его любовник. — Самое раннее — когда ты принял мою помощь в написании письма Андерсу. Но мне кажется, и того раньше — когда поверил магу, еще в Киркволле. Если бы не это, ты бы не сидел в столице Тевинтера в ожидании хорошего тевинтерского вина в обществе тевинтерского магистра. Кстати…

Закончить ему не дали. Унылый субъект, который гордо называл себя мажордомом, заглянул на террасу с подносом и тускло произнес:

— Десерт господам. Подать сюда или в столовую?

— Сюда, сюда, — нетерпеливо откликнулся Дориан. — И передай на кухню, что на завтра мы ждем… Ну, я жду, — поправился он, заметив хмурый взгляд любовника, — омлет с помидорами и зеленью.

— Как будет угодно господам, — мажордом поклонился, расставляя на столе бутылки, бокалы и вазочку с дынным желе. — Приятного аппетита.

Фенрис проводил его взглядом и вздохнул:

— Почему именно он? Почему из всех, кто пришел наниматься на работу, ты выбрал именно его?

Дориан с заметным удовольствием наполнил свой бокал и откинулся в кресле с вазочкой:

— Потому что он, в отличие от многих, ничем не выразил отвращения, когда услышал, что будет служить двум господам, состоящим в противоестественной связи.

— Не говори, что он был такой один, — Фенрис остро посмотрел на любовника. — О тебе в Тевинтере слишком много знают, чтобы это стало неприятным сюрпризом.

— Ну… Есть такое, — маг посмотрел в ответ с вызовом. — Я выбрал того, кто сможет отлично выполнять свои обязанности и при этом не вызовет у тебя личного интереса.

— Опять, — эльф застонал. — Неужели ты так не уверен в себе, что не считаешь себя неотразимым?

— Предосторожность, — фыркнул Дориан. — Многия знания — многия печали. А чем тебя не устраивает наш управляющий?

— Тем, что он на меня смотрит так, как будто дыру прожечь хочет, — честно отозвался Фенрис.

— А, это… — маг легкомысленно отмахнулся. — Он просто еще не привык. Никогда не видел эльфов-господ. Это пройдет. Кстати, я не успел договорить… У меня для тебя сюрприз, аматус. Надеюсь, приятный.

— Это какой? — настороженно уточнил эльф. Сюрпризы он не любил.

— Нет-нет, сначала я доем этот божественный десерт, а потом… Покажу тебе кое-что интересное.

Фенрис раздраженно отпил прямо из горла, глубоко вздохнул, наслаждаясь вкусом вина и запахами летней ночи, и покачал головой:

— Сейчас я буду, как Каллен, требовать от тебя, чтобы прием пищи укладывался в восемь минут.

— С этим я справлюсь раньше, — невнятно пробормотал маг. — Но ты можешь засекать время.

Эльф посмотрел на него, не сумев сдержать нежности. Во-первых, видеть, как надменный любовник блаженно чавкает сладким, было приятно. Во-вторых, дынный запах напоминал о давних временах — и это вновь будило воспоминания. Фенрису на миг показалось, что он только что пережил все это заново — когда читал творение Варрика. Об Инквизиции. О себе.

Он снова отпил и, подхватив книгу за корешок, распахнул ее на заранее заложенной странице.

— «И словно врата бездны распахнулись перед ними — воином в сияющих доспехах и магом с блестящей внешностью. И они встали рука об руку, готовясь принять этот бой, где каждый хранил другого. И дрогнул Корифей — никогда еще он не видел столько света, сколько отражалось от меча воина и прически мага», — прочитал он с выражением.

И с непередаваемым наслаждением наблюдал, как Дориан сначала замер, а потом и отставил вазочку в сторону.

— Он… это… написал? — Павус возмущенно облизнул сладкие губы. — Да я его… ему…

Фенрис с трудом сдержал смех. Он никак не мог привыкнуть смеяться в голос, раздавать, как Дориан, улыбки, делиться теплом…

Дориан решительно поднялся на ноги, подтянув узел полотенца на поясе, и заявил:

— Идем, аматус. Покажу тебе сюрприз. А потом напишу этому градоправителю все, что думаю о нем, о его драматургическом таланте, о…

— Он это в новую книгу вставит, — на всякий случай предупредил Фенрис, и голос невольно стал мягче. — Это же Варрик. Знаменитый мастер Тетрас.

— Я еще придумаю для него кару, — кровожадно отозвался маг. — Когда сам прочту!

Эльф не стал отвечать, прошел к двери и галантно распахнул ее перед любовником, посмеиваясь про себя. Тот царственно продефилировал в комнату, как особа августейшей крови, и распахнул кожаную папку, лежавшую на журнальном столике у камина. И при этом выглядел столь соблазнительно…

— Ты не наклоняйся так, — внезапно охрипшим голосом предупредил Фенрис. — А то до сюрприза дело не дойдет.

— Дойдет, — мурлыкнул Дориан и вытащил лист бумаги.

Эльф сразу отметил, что бумага довольно старая — она пожелтела, и на ней явно были видны заломы.

— Что это?

Но вместо ответа любовник протянул ему лист, и Фенрис, принимая бумагу в руки, почувствовал, что ладони дрожат тем сильнее, чем ближе приходило осознание.

— Это же…

— Купчая на тебя, — Дориан посмотрел ему прямо в лицо. — Где фиолетовым по белому указано, что ты, Лето Велари, принадлежишь Данариусу Асперос. Эльф, стоимость — 32 золотых. Правда, думаю, номинал с тех пор сильно возрос.

Фенрис глубоко вздохнул и хрипло уточнил:

— Ты что, собираешься воспользоваться ею?

И почти пожалел о своих словах. Глаза Дориана опасно блеснули, но он пока еще сдержался:

— Аматус, если бы я хотел воспользоваться этой бумагой, не дал бы тебе ее в руки. Я гонялся за ней несколько месяцев, как только друзья Меварис сообщили мне, кто приложил руку к разбору дел дома Асперос.

— И… — голос все еще хрипел, — тебе ее так спокойно отдали?

— Конечно, — ослепительно улыбнулся ему любовник. — Человек, который держал у себя эту бумагу, побоялся воспользоваться ею, пока ты у меня в фаворитах, но надеялся, что ты мне надоешь, и тогда… У тебя нет защитников в Тевинтере.

— Назови мне имя, — потребовал бывший раб. — Того, кто наивно надеялся, что сможет…

— Я назову тебе имя, когда ты успокоишься, Фенрис, — серьезно произнес Дориан. — А пока ты можешь воспользоваться бумагой на свое усмотрение. Например, когда отправишься в… кхм… по нужде.

— Даже испачканная, она вполне законна, — несколько нервно хмыкнул эльф и шагнул к камину.

Рука дрогнула, когда он поднес лист к открытому пламени. И смотрел, не отрываясь, как оранжевые языки пожирают желтоватый лист с изящными виньетками; как шипит и плавится печать; как обрывки его прошлой жизни исчезают в огне.

Дориан подошел ближе и приобнял его за плечо:

— Вот теперь ты точно можешь сказать, что ты свободный подданный Империи, Фенрис. С новым именем и новой судьбой.

— Подбираешься ко мне со спины, маг? — глуховато усмехнулся эльф.

— Зачем? — явно удивился Дориан. — Я что, зря полчаса в ванной…

— Да? — Фенрис резко развернулся и обхватил охнувшего любовника за талию. — Зря дразнишь.

— Не зря, — тот провел пальцами по лириумным линиям на его шее и прижался теснее, открыто демонстрируя… интерес. — Ты такой несдержанный, аматус, такой… пылкий… Вся моя магия льда плавится, когда ты так меня прижимаешь.

— А некромантия оживает? — фыркнул эльф, но удержаться уже не мог — склонился к шее любовника вдыхая цветочный аромат мыла и знакомый, терпкий запах кожи.

Маг откинул голову, беззащитно открывая шею, но Фенрис придержал его за затылок и поцеловал. Мягкие губы раскрылись ему навстречу, и сейчас он не мог понять, как могли не нравиться поцелуи. Это же совершенно непередаваемое чувство, когда двое…

Дориан изогнулся в его руках, оглядываясь, а потом и вырвался, тяжело дыша.

— Либо мы сейчас идем в кровать, либо я уложу тебя прямо здесь.

— Нам вовсе незачем куда-то идти, — Фенрис сам подтолкнул его к дивану. — Это не Скайхолд, где в каждом углу может таиться Коул, сидеть в засаде Сэра или…

— Как хочешь? — Дориан облизнул губы и опустил взгляд на выпуклость в домашнем одеянии эльфа.

— Тебя, — Фенрис заставил его опуститься на диван и потянул туго затянутый узел на полотенце, едва не обламывая ногти. — Сейчас.

— Звучит… интригующе, — Дориан довольно отбросил влажную ткань, нимало не заботясь о ней более, и опустился на мягкие подушки, провокационно отставив колено в сторону.

И застонал, когда любовник прижал его за плечо. Сил терпеть не было; Фенрис с трудом удерживался, хотя всю эту игру, затаенную сексуальность знал навылет. И почти каждый раз первым сдавал позиции.

Дориан вскрикнул, стоило вклиниться коленом между его бедер, а потом и длинно вздохнул. Нетерпеливо притянул к себе любовника, распахивая легкую рубашку. С искренним наслаждением ласкал соски, пытался спускаться ниже. Фенрис тяжело дышал, зажимая горячее тело под собой. Он, разумеется, знал — и знал отлично, как Дориан умеет отдаваться, но…

Дориан так же нетерпеливо дернул завязки на тонких льняных штанах и, небрежно избавившись от мешающей ткани, обхватил рукой ствол, крепко сжимая. Фенрис ответил взаимной лаской, но любовник возмущенно дернулся:

— Не надо. Не хочу, чтобы мы, как студенты среднего курса академии, обошлись вот этим. Хочу тебя в себе.

Фенрис невольно приоткрыл рот, выдыхая шумно и резко, опустился ниже и подтянул любовника за разведенные бедра к себе. Тот прикусил губу и не очень внятно из-за этого пробормотал:

— Давай уже…

И Фенрис окончательно сдался. Торопливо проскользил по ложбинке, где было горячо и влажно, и провел по собственной плоти влажной рукой. Любовник задышал чаще, когда ощутил скользящее между ягодиц естество, а потом и застонал, стоило надавить чувствительной головкой на упругие мышцы. Эльф и сам невольно издал короткий хриплый стон — Дориан, конечно, позаботился о том, чтобы не было больно, но плоть стискивало слишком тесно и слишком горячо.

Фенрис старался возлюбленного щадить — двигался медленно, позволял привыкать, беспорядочно гладил ладонями шелковистую после ванны с маслами смуглую кожу, но сам до дрожи сдерживался, чтобы не войти в него разом. И только когда так же медленно вошел до конца, облегченно выдохнул. Дориан стиснул в ладони собственную плоть и подался бедрами навстречу, торопливо пробегая пальцами по лириумным узорам.

Фенрис слегка качнулся, а потом еще и еще, опираясь коленом на диван, притискивая любовника к подушкам, нещадно прижимая собственным весом. Маг постанывал, взгляд его поплыл, а на напряженной шее явственно обозначилась бьющаяся темная жилка.

— Создатель…

Фенрис наконец нашел удобное и устойчивое положение — и двинулся резче. Дориан подавился вскриком, изгибаясь навстречу. Эльф чувствовал, как на пояснице смыкаются щиколотки, а тело любовника напрягается от возрастающего движения.

— Аматус… — он сжал губы, позволяя двигаться в себе, как хотелось самому Фенрису, а потом и всхлипнул, когда любовник языком разомкнул его рот.

Фенрис точно знал, чем заставить любовника громко стонать и невыдержанно требовать большего. Он легко перенес вес на руки и начал резко набирать темп, не прекращая дразнящего движения языком.

И чувствовал, как под руками каменеют плечи; как бедра сжимаются крепче, а в живот упирается твердая влажная плоть. И руку на его естество он положил привычно, знакомо. Несколько движений — и тот выгнется, как дуга лука, зажмется, не в силах даже стонать…

А пока резкое движение и влажный звук слияния тел заставлял задерживать дыхание и прикрывать глаза.

Фенрис не так уж давно понял, что значит — заниматься любовью. От секса это отличалось примерно так же, как настоящий лук от «лука» Долийки. То есть ничего общего.

Когда ему пришлось приподнять голову, чтобы вдохнуть, Дориан позвал его по имени и так коварно прикусил исцелованную губу, что эльф не выдержал. Обхватил его за талию, вжимаясь глубже и в пару резких движений…

— Аматус… — на выдохе выстонал маг. — Аматус, я… тебя…

Он не закончил. Вскрикнул громче, закатывая глаза, и по руке эльфа плеснуло вязким, теплым…

И только потом, когда они уже оба пытались отдышаться, Дориан с удовлетворением заметил:

— Куда лучше, чем на матраце в тюрьме. Если бы меня слышали мои коллеги из Магистериума, упали бы в обморок. Всем составом.

— А ты расскажи, — хмыкнул Фенрис и опустился рядом с любовником, вплетая пальцы в его волосы.

— Придется завтра с утра принять ванну, — глубокомысленно заметил маг. — Я не могу заявиться в Магистериум с волосами, перепачканными в… Это невежливо.

— Зато достаточно провокационно, — усмехнулся Фенрис. — Может быть, ляжем? Я хотел поговорить с тобой о купчей, а сейчас…

Он с трудом подавил зевок.

— Завтра, аматус, поговорим завтра, — согласно и устало кивнул Дориан. — У нас с тобой впереди еще много лет, ты успеешь мне все сказать.

— Я тоже тебя… — эльф едва заметно улыбнулся.

— И это ты мне тоже скажешь завтра, когда я вернусь, — Дориан встал и потянулся. — А когда поедем к Хоуку — а от него сегодня пришло письмо, пока ты увлеченно крушил мечом несчастный зачарованный манекен — расскажешь ему, что такое «любовь по-тевинтерски».