Психология и хирургия (СИ) [jane_lana_doe] (fb2) читать онлайн

========== 1. ==========

Глава 1.

Ночь в Склифосовского выдалась на удивление спокойной – дежурившие в хирургии Салам Гафуров и Костя Лазарев даже успели благополучно заснуть на диванчике и кресле в ординаторской. Редко выдаются ночи, подобная этой – когда можно просто расслабиться и отдохнуть. Только вот под утро идиллия и счастье от спокойного дежурства рассеялась, словно дым.

– Ребят, – в ординаторскую заглянула сонная Нина. Не получив на оклик никакой реакции, кроме мирного посапывания, дежурная, вмиг рассердившись, буквально подлетела к хирургам и поочередно больно ударила каждого красной папкой, которую держала в руке – список поступивших пациентов. – Кому я говорю, ну?

– Нин, с ума сошла, что ли? – потирая ладонями глаза, пробурчал Костя. – Что случилось?

– Случилось. Девочку к нам везут, говорят, ужас натуральный – места живого нет, Скорая боится не довезти. Я Брагина уже из дома вызвонила, едет. Просыпайтесь и готовьтесь принимать.

Ребята переглянулись и синхронно повернули головы в сторону двери. Нет, не бывает в Склифе спокойных ночей, не бывает…

– Нина, а что с ней случилось? – как всегда, с акцентом, поинтересовался Салам.

– Саламушка, я понятия не имею. Мне из Скорой позвонили, сказали, что могут не довезти. Что-то про какое-то удостоверение ещё сказали, я не разобралась толком, честное слово… – прижав руки к груди, помотала головой Нина. Она хотела сказать ещё что-то, но не успела – именно в этот момент стеклянные двери приёмной распахнулись, и в приёмное отделение влетели фельдшер Скорой и врач с каталкой.

– Ребят, принимайте, – с порога начал врач средних лет. – Девушка, двадцать шесть лет, многочисленные гематомы и внешние повреждения, предположительно – перелом рёбер, перелом левой руки, черепно-мозговая травма, и ещё… Ментов вызывайте – изнасилована она.

– Это вы с чего взяли вдруг? – раздражённо поинтересовался Костя, отбирая у врача лист приёма – таких шуток молодой человек не любил. На девушку он старался не смотреть – даже для практикующего хирурга картина была далеко не из привычных. Врач ехидно посмотрел на Лазарева и приподнял юбку девушки. Чёрные синяки, покрывавшие бёдра несчастной, заставили и Костю, и Салама отвернуться.

– Да и на одежду её посмотрите – порвана вся, – добавил врач, опуская юбку. – Сопляки. Давайте, принимайте ее скорее, а то прямо здесь преставится.

– Приняли, – мрачно ответил Костя, расписываясь в тут же протянутом ему журнале. – Салам, давай в противошоковый её.

– Ах, да, – собравшийся уже было уходить врач вдруг развернулся и протянул Лазареву чёрную сумочку. – Чуть не забыл – там вроде бы всё, и пропуск её – она, получается, как у вас работает. Всё, бывайте.

Ещё секунду Костя бездумно смотрел вслед ушедшим, потом полез в сумочку. Пропуск лежал поверх всех вещей – пластиковая карточка с эмблемой и подписью главврача.

– Нин, запиши – Ковалёва Виктория Алексеевна.

– Кость, ты чего? У меня всё записано уже, – осторожно ответила Нина.

– Представляешь – она психолог наш новый – на собрании Зима говорила, что ставку выбила специально для нас, помнишь? – Костя поставил сумочку на стойку и, как-то беспомощно улыбнувшись, пошёл в противошоковую.

В самом деле – Зименская на прошлой неделе говорила, что, поскольку сложные пациенты появляются очень часто, и поскольку приходится слишком часто дергать психологов из соседнего отделения, пришлось выбивать лишнюю ставку на своего специалиста – «сторонние» психологи уже просто стали зачастую игнорировать просьбы осмотреть очередного пациента.

– Что там, Салам? – спросил Костя, заглядывая за полосатую шторку.

– Плохо, – ответил молодой человек, выпрямляясь и делая пометки в бланке. – Рёбра сломаны, рука, подозрение на разрыв селезёнки…

Костя протянул Саламу карточку-пропуск, которую всё ещё держал в руке.

– Ничего себе… – прошептал Гафуров. – Что делать теперь?

– Не знаю. Где Брагин-то?!

– Да здесь я, здесь, – раздался знакомый голос. Пара мгновений – и в противошоковой уже стоял светила хирургии Олег Брагин – бодрый, готовый работать – словно и не его вовсе выдернули из-под одеяла под утро. – Не ори, малыш. Что у вас тут?

Салам молча протянул заполненные документы Олегу и уступил ему свое место. Минуту Олег изучал написанное и осматривал девушку беглым взглядом, затем вдруг напрягся и повернулся к Лазареву и Гафурову.

– Вы какого лешего здесь ещё? Марш в первую операционную, бегом! – рявкнул мужчина. – Чтобы через пять минут готовы были.

Ситуация и впрямь была очень серьезной…

… – Бедная девчонка, ничего живого ей не оставили, скоты, – проворчал Брагин. – Селезёнку удаляем.

– Хорошо, – отрапортовал Салам, принимая из рук медсестры скальпель.

– Олег Михайлович, может, поборемся? – подал голос Костя.

– Ты девчонку потом опять вскрывать хочешь? Посмотри, в каком состоянии эта селезёнка. Удаляем.

Операция длилась уже третий час и к концу пока что не подходила.

– Эх, рассказал бы я вам сейчас анекдот новый, но не буду, – продолжил Олег. Оперировать в тишине было для него невыносимой пыткой. – Кость, видишь артерию? Зажимай её. Кость, уснул, что ли?!

– А, нет, – Лазарев дёрнулся и схватил зажим. – Она психолог наш новый, представляете?

– Да ты что? – улыбнулся Брагин. – Тогда, дорогие мои, мы обязаны молодого нашего специалиста собрать, а то мне Зименская голову-то открутит. И вам за компанию тоже – я же один помирать не согласен.

– Представляете, судьба у человека? Позвали в Склиф работать, а тебя в этот же Склиф в критическом состоянии привозят. Начало карьеры, называется…

– Ладно, Константин Германович, не нуди. Соберём мы нашего молодого специалиста, и всё будет нормально. А что это ты вдруг так распереживался, а?

– Да у неё кровь не останавливается, а я дырку не вижу.

– Константин, ты явно не выспался, – ответил Брагин. – Ищи, пока я не разозлился.

– А правда, что её изнасиловали?

– Да, гинеколог её осмотрел до операции. Причем ещё и несколько человек. Мрази.

– Кошмар какой… – подал голос Салам, до этого молча возящийся вместе с Костей в поисках источника слабого кровотечения. – Как так можно вообще? Полицию вызвали?

– Вызвали, а толку от них сейчас? Она всё равно неизвестно, когда очнётся.

– Зажим. Но очнётся же рано или поздно, – ответил Салам. – Всё, Олег Михайлович, пережали сосуд.

– Мо-лод-цы. Тогда сушим и шьём, я закончил. Хватит в девочке копаться уже.

Операция, длящаяся почти четыре часа, наконец-то закончилась.

========== 2. ==========

Глава 2.

…Вика очнулась неожиданно для самой себя. Белый потолок – первое, что увидела девушка перед собой – навёл на беглую мысль о том, что всё – пожила двадцать шесть лет на белом свете, и хватит. Правда, через мгновение мысль была отметена из-за боли, пронзившей всё тело – когда умираешь, то, наверное, ничего такого не чувствуешь. Да и капельница, бинты… Нет, точно жива. К сожалению. После всего случившегося смерть казалась самым соблазнительным и манящим исходом. Она помнила всё до мелочей, и воспоминания эти отныне будут преследовать девушку всю её жизнь. Жаль, что нельзя просто выкинуть их из головы навсегда…

– Ой, вы очнулись уже? – в палату заглянула молоденькая медсестра с новой порцией раствора для капельниц. Вика продолжила изучать побелку на потолке, мысленно злясь на вошедшую, которая так беспардонно сбила её с мыслей. – Я сейчас вашего врача позову.

Вика не ответила, отвернувшись к стене. Врача… Ещё и лечить её будут, и вылечат ведь. И жить придётся дальше со всем этим. А как жить-то?

– Виктория Алексеевна, очнулись? – в палату заглянул молодой человек с папкой в руках. Вика инстинктивно дёрнулась к стене, испугавшись мужчину, но про себя отметила, что для практика он чересчур молод. – Не бойтесь, я ваш лечащий врач – Константин Германович. Вас привезли в критическом состоянии, но вам, можно сказать, повезло. Отделались относительно лёгкими повреждениями, могло быть куда хуже.

Вика хмыкнула и отвернулась от молодого человека. Повезло, как же… Костя закусил губу, по реакции девушки поняв, что, наверное, сказал что-то не то, и отвёл взгляд. Почему-то ему было очень жаль эту новоявленную пациентку. Хотя к больным привязываться было строго запрещено.

– Простите, не то сказал. Дело в том, что мы оповестили о произошедшем полицию, и, когда они приедут, вам надо будет дать показания.

Вика не произнесла ни слова, и тогда Костя вздохнул и побарабанил пальцами по папке.

– Виктория Алексеевна, это необходимо сделать, понимаете? Этих… – молодой человек помолчал, подбирая нужное слово. Но его так и не нашлось. – Их надо наказать.

– Нет, – внезапно прошелестела Вика. – Их не накажут.

– Почему?

Вика вновь отвернулась, не желая продолжать разговор. Костя отвел взгляд от девушки и сделал пометку в бумаге. Разговор не клеился совершенно.

– Вам сейчас сделают укол и поменяют капельницу. И ещё… Если вдруг захотите поговорить – я приду через час.

Мужчина поднялся со стула и направился к двери, махнув в окно медсестре, которая как раз подходила к палате.

– Это друзья моего бывшего, – тихий голос Вики застал Лазарева в дверях. – Понимаете?… Их трое было, я их хорошо знаю.

– Бывшего? Бывшего молодого человека? – Костя ошарашенно посмотрел на девушку. Та кивнула и глаза её наполнились слезами.

– Он говорил мне, что отомстит за расставание… Вот и отомстил.

Лазарев не знал, что ответить. Да и что вообще можно было сказать в такой ситуации? Первое правило врача – не только «не навреди», пальму лидерства делит ещё одно, более негласное – «не привяжись к своему пациенту». И именно его Костя нарушал сейчас помимо своей воли с космической скоростью, испытывая щемящую боль где-то в груди от одного лишь беглого взгляда на эту хрупкую девушку, которую избили и изнасиловали трое уродов. Не привязывайся, не привязывайся, не смей…

– Я зайду через час, – всё, что сумел ответить молодой человек на услышанное. Пропустив в палату медсестру, Константин буквально ломанулся в ординаторскую.

В ординаторской сидел Салам, пользующийся перерывом и жадно пьющий кофе.

– Салам, я тебя очень прошу – возьми у меня Ковалёву. Я не смогу с ней.

– Почему?

– Её изнасиловали друзья её же парня, представляешь?

– Откуда знаешь?

– Она мне сейчас сама сказала, когда я про полицию заикнулся. Боится даже думать про то, чтобы дать показания.

– Не может быть… – Салам растерянно посмотрел на друга. – Как так можно вообще? Объясни мне, как?

– Саламчик, отвали сейчас, а? Самому гадко настолько, словно это я сам с ней сделал.

– Да типун тебе, Костя!- всплеснул руками Гафуров. Лазарев не ответил – молча сев на диванчик, молодой человек запустил руку в волосы и посмотрел на друга исподлобья, отчего Салам поёжился – взгляд молодого человека сейчас казался больным и измученным.

– Возьмёшь её себе?

Салам поджал губы.

– Нет, Костя, не возьму. Прости. Ты сам должен с этим разобраться. Раз взялся – делай. Да у меня и своих больных полно.

– Давай поменяемся! Я у тебя двоих возьму, хочешь?

– Нет, Костя. Не хочу. Ты в силах справиться. Мы не должны просто так распоряжаться своими больными. Они же не игрушки.

– Да почему ты не хочешь?! – взорвался Костя, подскакивая с места. В глазах его заплескались гнев и злоба на друга.

– Потому же, почему ты хочешь от неё отказаться, – тихо ответил Салам, посмотрев на друга снизу вверх. – Я не справлюсь, а вот ты сможешь.

– Странно, никогда такого не было раньше. Сколько пациентов было, а такого ни разу не испытывал, – уже намного спокойнее произнес Костя, вновь опускаясь на диван.

– А потому что такого раньше и не было. Такого, в смысле, настолько ужасного.

Лазарев покрутил в руках папку, задумчиво глядя в пустоту. Он понимал, что Салам прав. Такого ужаса он раньше не видел. Или, по крайней мере, не мог припомнить.

… – Виктория Алексеевна, как самочувствие? – через обещанный час Костя заглянул в палату к своей пациентке. Девушка не ответила, а лишь уныло поковыряла пальцем стену. Лазарев поджал губы, кивнул и присел на стул, посмотрев на девушку. Синяки её почернели, и зрелище было не из приятных. Мужчина убавил темп подачи лекарства в капельнице и посмотрел на Вику. – Что беспокоит?

– Ничего. Просто сдохнуть хочется.

– Ну, с этим уж извините, не выйдет. Кстати, сегодня в течение дня приедет наряд, говорят, что задержали подозреваемых.

– Я не буду никого опознавать, – на глазах девушки выступили слёзы испуга. – Я не хочу их видеть. Пожалуйста!

– Вика, успокойтесь, пожалуйста, – мужчина протянул руку и взял девушку за плечо, чего делать явно было нельзя – страх от мужского прикосновения пронзил девушку, и та резко дёрнулась в сторону, неосознанно зацепившись за халат Лазарева и рванув из правой руки прозрачную трубку. Секунда – и из вены брызнула кровь. Багровые капли окропили халат Кости, что, впрочем, несильно выбило врача из колеи – силой согнув руку Вики в локте, мужчина прижал рыдающую и брыкающуюся девушку к себе. – Лена! Бегом сюда!

В палату вбежала медсестра и бросилась на помощь Косте. Вдвоем они сумели кое-как успокоить истерику девушки, сделать ей укол и вновь поставить капельницу. Когда всё было приведено в порядок, Лазарев устало откинулся на спинку стула и прикрыл глаза рукой.

– Константин Германович, у вас кровь, – медсестра кивнула на халат мужчины. Костя опустил взгляд на халат – в самом деле, на нём красовались алые капли.

– Потом поменяю, – отмахнулся мужчина. – Иди, спасибо.

Лена вышла из палаты, а Костя посмотрел на Викторию – девушка уже спала под действием успокоительного. Как же легко можно сломать человеку жизнь, подумать только. Что же было такого в этой Вике? Ничего, по сути, особенного, но что-то Костю мучило, заставляло беспокоиться о её судьбе и безопасности. Это было похоже на ответственность, но не обычную. Какую-то странную, смутно знакомую, но тщательно гонимую. Да ведь он её почти не знал…

========== 3. ==========

Глава 3.

– Ну что, как там психолог наш поживает? – поинтересовался Брагин у вошедшего в ординаторскую Кости. Тот был бледный и усталый, словно выжатый лимон. Не ответив, молодой человек подошёл к шкафчику, открыл его и начал бездумно расстегивать свой халат, на котором красовались капли крови. Надо было переодеться и идти к другому больному – днём привезли паренька с язвой. – Кость, оглох, что ли?

– А? Простите, Олег Михайлович. Задумался.

– Задумался он… Как Ковалёва, спрашиваю?

– Могло быть и лучше. Дёргается, плачет постоянно, умоляет полицию не вызывать. Так со стороны посмотришь, и никогда не подумаешь, что дипломированный психолог перед тобой.

– Дурак ты, Костик, – протянул Брагин, подложив руки под голову и посмотрев на собеседника. – Сейчас перед тобой не психолог, а пациент. С довольно серьёзными травмами. Приходил к ней кто-нибудь?

– Приходили родители, но она видеть никого не хочет. Страшно ей.

– Страшно… Слушай, а, может, к ней Саламчика натравить? Он же у нас разговорчивый, авось поможет?

– Нет, Салам отказался, я пробовал уже.

Брагин ничего не ответил. Какая-то странная жалость проявлялась в циничном и упрямом хирурге по отношению к этой девушке. Можно было заметить, что все, кто каким-либо образом контактировал с Викторией, относились к ней не к как обычному пациенту, а как к коллеге, пусть и будущей. А за коллег всегда и везде надо стоять горой.

– А полицию ты вызывал?

– Да, они в течение дня подъехать должны с подозреваемыми. Ладно, я пойду.

– Давай, Константин, не кисни! – Брагин улыбнулся и подмигнул коллеге. Хотя веселиться Олегу совсем не хотелось. Причем лишь по одной причине.

Причину звали Марина Нарочинская, была она коллегой Брагина и хирургом по призванию, и просто восхитительной женщиной по жизни. Молодая женщина, гордая, статная, красивая – такой невозможно было не заинтересоваться. А профессиональное мастерство так и вовсе делало её звездой хирургии и объектом тихой зависти среди медсестёр. У Брагина же с коллегой отношения были сложными – симпатия, тщательно скрываемая, и зачастую вспыхивающая страсть, также скрываемая. Почему, Олег не знал наверняка, но догадывался – гордая птица Марина не хотела привязываться к кому-либо, тем более к такому, как он, Брагин. Заядлому бабнику и цинику. Брагин был самокритичен и в минуты уединений прекрасно понимал все свои недостатки, признавал их, но поделать с ними ничего не мог. А, может, и не хотел? Кто знает? Никто, даже сам Олег. В довольно короткий срок мужчина сумел запутаться в своей жизни, словно в дремучем лесу, и порой ему казалось, что вокруг один мрак и беспросветная рутина. Вот и сейчас…

– Брагин! Бегом, там новеньких везут после драки в ресторане, – в ординаторскую заглянула Нина, бесстыдно выдернув Брагина из размышлений. – Двоих к нам, первый уже на подходе.

Брагин тяжело вздохнул и почесал почти лысый затылок. Работу он свою обожал, но порой и самое любимое в жизни надоедает.

– Иду, Нинуля! – навесив на лицо свою самую лучезарную улыбку, Олег подорвался с диванчика и чуть ли не вприпрыжку побежал из ординаторской. Иногда маска клоуна и весельчака помогает справиться с внутренними терзаниями…

…Вика лежала на кровати, держа одной рукой книгу – вторая была замотана в гипс почти по локоть – спасибо доктору Куликову, который заботливо ворковал над переломом, как над родным ребёнком. Всё тело нещадно ныло, голова просто раскалывалась, но физическая боль была ничем по сравнению с болью душевной. Ненависть к самой себе кипела в девушке с небывалой силой – она испытывала стойкое чувство отвращения к самой себе, и во всём случившемся винила лишь себя. Константин Германович настаивал на написании заявления в полицию, но этого девушка не хотела – боялась мести, боялась того, что в следующий раз не отделается так «легко». Отморозки Павлика с лёгкостью могли убить её, но делать этого почему-то не стали. Во второй раз они точно не допустят подобной осечки. Но, с другой стороны, Вика понимала, что отчасти её лечащий врач прав – заявить на подонков следовало, откупиться они бы не смогли, и сели бы в любом случае. Проблема была в том, что рано или поздно они выйдут – озлобленные и настроенные на месть. А если молчать, то, возможно, мстители успокоятся и оставят её в покое…

Подобные размышления терзали Вику уже несколько часов, и, когда в палату вошел Костя, девушка его даже не заметила.

– Виктория Алексеевна, вам читать пока не надо – напряжение большое, – несколько суховато заметил Лазарев, присаживаясь на стул рядом с кроватью и переворачивая лист в папке.

– А чем мне заняться ещё?

– Ну, например, спать побольше. Вы нашему отделению здоровая нужна.

– Знаете уже? – усмехнулась Вика, посмотрев на собеседника. Костя не поднял глаз, продолжая что-то писать, и даже не улыбнулся. Подобный настрой был ему совершенно ни к чему - это Вика отметила про себя как-то автоматически.

– Всё отделение в курсе – у вас пропуск в сумке был.

– Константин Германович, – Вика сложила ладони на груди, обвив больную руку здоровой, и посмотрела на пальцы. – Что вы хотите мне сказать?

Лазарев наконец посмотрел на пациентку. Да, ему было, что сказать. Но отчаянно хотелось оттянуть неприятный момент до последнего.

– Приехала полиция, они привезли подозреваемых.

Вика напряглась и жалобно посмотрела на мужчину. Тот вздохнул и продолжил.

– Вика, не волнуйтесь. Это необходимо сделать, поймите.

– Это вы поймите – если я их опознаю, то всё – они меня прикончат.

– Ничего они вам не сделают. Такие из тюрем не выходят обычно, – Костя махнул кому-то в окно, поднялся со стула и собрался было уходить. Вика вдруг резко подалась вперёд и схватила мужчину сначала за подол халата, а затем за руку.

– Константин Германович, не уходите, я вас очень прошу, – прошептала девушка, во все глаза глядя на Лазарева. Тот на мгновение сжал тонкие пальцы в своей руке, словно успокаивая пациентку, но лишь на мгновение – выпустив руку, Костя молча кивнул и встал в изголовье кровати. И, когда в палату вошли двое полицейских, Вике было уже не так страшно.

– Здравия желаю, капитан Сиротин, – кивнул молодым людям вошедший в палату капитан с халатом на плечах и папкой в руках. – Виктория Алексеевна, сейчас я приглашу сюда несколько человек, вам надо будет лишь указать того, кто был в ночь происшествия в компании нападавших. Хорошо?

Вика кивнула, не ответив. Капитан толкнул в бок молодого сержанта, тот выглянул в коридор и затолкал в палату троих молодых людей. Вика вздрогнула – того, что стоял посередине, она узнала сразу.

– Виктория Алексеевна, вы узнаёте кого-либо из этих молодых людей? – поинтересовался Сиротин, внимательно буравя взглядом девушку. Та вдруг затряслась и медленно указала на стоящего посередине.

– Ну всё, мразь, тебе точно не жить! – взорвался парень и дёрнулся было в сторону девушки, но его перехватил сержант, ловко скрутив и в мгновение ока выведя его в коридор. Костя, который рванулся было наперерез насильнику, замер на месте, словно не понимая, зачем он это сделал.

– Да не обращайте вы внимания! – махнул рукой капитан, лихо и с очевидным удовольствием подмахивая акт опознания. – Ничего этот урод уже никому не сделает, уж поверьте мне. Мы и без вашего заявления их закроем надолго - у них и так целый букет. А вашу ситуацию сами в дело припишем. Подпишите, пожалуйста.

Вика послушно расписалась в протянутом документе, и, когда капитан, снова козырнув, вышел из палаты, бессильно расплакалась, закрыв лицо ладонью. Костя опустился на стул рядом с девушкой и вздохнул.

– Виктория Алексеевна, всё уже позади, успокойтесь, – утешение, конечно, паршивое, но что еще можно было сказать в подобной ситуации?

Вика прикрыла ладонями глаза и затихла, всхлипывая теперь почти совсем беззвучно. Некоторое время они сидели молча, лишь минуты через три девушка сумела ответить.

– Спасибо вам.

– За что? – Костя непонимающе посмотрел на собеседницу, и та внезапно улыбнулась – впервые за всё время своего пребывания здесь.

– За то, что не ушли.

Мужчина внимательно посмотрел на девушку, изучая её. Что-то было в ней такое, что заставляло делать это – смотреть, изучать. Она была довольно симпатична – этого не скрывали даже ссадины и бинты. Она была ранима и чувствительна – это показывали слёзы.

– Константин Германович, – из размышлений мужчину вывела сама Вика, которая так же смотрела на своего врача. – Вы спросить что-то хотите?

– А? А, да… – Костя дёрнулся и почесал переносицу. – Как вы себя чувствуете?

– Уже лучше, если можно так сказать. Знаете, такое чувство сейчас пришло, словно огромный груз с души свалился… Как думаете, их точно посадят?

– Думаю, что да. Таких никто и нигде не любит.

Вика поджала губы и искоса глянула на Лазарева. Как же легко в одночасье решить судьбу другого человека… И причем люди могут как разрушить жизнь других, так и наоборот – спасти её, возродить. И именно это произошло с Викой за какие-то пару дней. Всего пару дней…

– А знаете, Константин Германович, вы ведь мой спаситель, – улыбнулась девушка, глядя на Лазарева и вызывая у того ответную и немного смущённую улыбку.

========== 4. ==========

Глава 4.

Утро началось для Вики с острой головной боли и неприятной ломоты по всему телу. Неимоверно хотелось курить, но лечащий врач запретил девушке даже вставать, да и вещи её были в камере хранения, поэтому о спасительной наркотической палочке приходилось лишь мечтать. Мечтать и отвлекать себя чтением, от которого уже начинало подташнивать.

– Доброе утро, Виктория Алексеевна! – незнакомый голос с явным акцентом заставил Вику отвлечься от книги и мыслей о таких вредных, но таких желанных сигаретах.

– Здравствуйте. А вы… – девушка заинтересованно посмотрела на вошедшего в палату молодого человека.

– Доктор Гафуров. Салам Магомедович, – молодой человек присел на стул и открыл папку, которая обычно была у Константина Германовича.

– Очень приятно, Виктория. Хотя, вы и так знаете, – улыбнулась девушка. – А где мой лечащий врач, если не секрет?

– Константин Германович задерживается и попросил меня вас опросить. Жалобы у вас есть какие-нибудь?

– Да нет вроде. Скучно только ужасно. Вы там Константину Германовичу намекните как-нибудь, что меня выписывать пора.

– Ну, это уже ему виднее, когда вас выписывать. Я считаю, например, что ещё рано, – Салам развернул результаты анализов.

– Но решать-то это не вам, правда? – Вика подмигнула собеседнику, и тот улыбнулся в ответ.

– Поймали – поймали. А правда, что вы к нам психологом работать пришли?

– Правда, – усмехнулась девушка, но, заметив то, как сочувственно покачал головой молодой врач, тут же добавила. – Только не надо меня жалеть, пожалуйста.

– Я и не думал, простите, – Салам заметно смутился.

– Думали-думали. Знаете, – Вика села на кровати и обхватила руками колени. – Надоело уже жалость видеть. Что у родителей, что у Константина Германовича, что у Брагина – заходил тут ко мне вчера вечером. Теперь ещё и вы в придачу…

– Простите, – повторил Салам.

– Да ладно, ничего. Сама склонна к излишнему сочувствию, если честно. Сейчас даже задумываюсь – как я вообще работать здесь смогу со своей впечатлительностью…

– Легко сможете. Со временем это уходит.

– То есть, хотите сказать, что со временем я стану чёрствой теткой в белом халате? Нет уж, знаете, лучше тогда быть гиперчувствительной, чем такой.

Салам задумался над своими словами, а Вика беззвучно усмехнулась. Забавным был этот Салам, милым. Жаль только, что подбодрить у него не вышло.

…День у Кости не задался с самого утра. Мало того, что проспал и еле вытолкал из квартиры чересчур любвеобильную Машку – очередную знакомую - так по дороге на работу ещё и в пробку попал, и простоял в ней почти полтора часа. В общем, в больницу Лазарев буквально ввалился в начале двенадцатого, получив нагоняй от Нарочинской, с которой столкнулся у дверей и выслушав шуточки Нины, которая откровенно скучала за своей стойкой и была невольным свидетелем чтения морали. Надежда на то, что ординаторская была пуста, рассыпалась в одночасье – за компьютером сидел Салам.

– Привет. Ты чего такой злой? – Салам развернулся на стуле и проследил взглядом за товарищем, который, скинув с себя куртку и шарф, начал переодеваться.

– Знаешь, дорогой Саламчик, в чем проблема мимолетных отношений? – язвительно поинтересовался Лазарев. – Не знаешь. А проблема в том, что зачастую эти отношения начинают навязываться и не желают тебя покидать. А мне они нахрен не сдались.

– Так зачем же заводить их тогда? – спросил Гафуров, наблюдая за другом.

– Затем, чтобы хоть как-то отвлечься. Хотя, кому я рассказываю. Всё равно не поймешь. Чёрт, вот что теперь с этим делать?! – Лазарев раздраженно почесал пальцем тёмное пятно, красовавшееся на шее – подарок Машки.

– Замажь чем-нибудь, – пожал плечами Салам.

– Чем? С ума сошел? – рыкнул Костя. Затем взял из шкафчика шарф и намотал его на шею. Но это было не по форме, поэтому через мгновение Лазарев уже зло стягивал с себя аксессуар. – Ладно, так пойду, – молодой человек поднял воротник халата – так пятно почти не было видно. – Что там с Ковалёвой?

– Анализы новые пришли, вроде бы ничего. На выписку просится уже, – Салам кивнул на бумаги, лежащие на краю стола. Костя взял их и мрачно изучил. Да, в самом деле – показатели были в норме.

– Ну, это не ей решать. А что с язвенником моим?

– А язвенник похуже будет – боли периодические, анализы не пришли ещё, правда, но, судя по симптоматике, надо будет оперировать.

– Ладно, понятно всё. Спасибо, Саламчик, я должник. Пойду сначала к язвеннику, потом поговорю с ней насчет выписки, – Костя помахал в воздухе листками.

– Но… Костя, я пойти хотел, – осторожно ответил Салам, потянувшись за анализами.

– Саламушка, это мой пациент, – Лазарев подмигнул другу и вышел из ординаторской.

… – О, какие люди! – Вика отложила в сторону осточертевшую книгу, едва заметив Лазарева в дверях. – Что-то вы припозднились сегодня, товарищ доктор.

– Как чувствуете себя? – Константин ещё раз изучил анализы.

– А вам Салам Магомедович ничего не сказал, да? Константин Германович, выпишите меня, пожалуйста, а? Хотите – под личную ответственность? Я ведь всё равно далеко не уйду.

– Посмотрим на динамику. Если будет положительной – через пару дней сможете выйти на работу, – Костя не выдержал и потёр ладонями глаза.

– Не выспались? – язвительно усмехнулась Вика, от цепкого взгляда которой не скрылся «синяк» на шее её врача, так старательно скрываемый. Костя вдруг посмотрел на девушку, и та, в силу профессии, всё поняла – по внезапно больному и усталому взгляду. – Понятно всё с вами. Тяжёлое расставание? Помните, что я психолог?

– Помню, только сейчас я вас лечу, а не наоборот.

– Да ладно вам, Константин Германович, – Вика улыбнулась и внимательно посмотрела на собеседника. – Как её звали?

Лазарев чуть наклонил голову, не отрывая взгляда от Вики. Почему-то она внушала ему доверие.

– Ксюша.

Вика кивнула, и профессия взяла своё – наклонившись к Лазареву, девушка осторожно забрала у него папку и отложила её в сторону - документы сейчас мешали зародившейся откровенной беседе.

– А вот как вы думаете – что лучше – крупные купюры или размен?

Костя вдруг улыбнулся неожиданному вопросу.

– Крупные купюры надёжнее. Но размен удобнее. А что?

– Так здесь тоже самое, – просто ответила Вика, и, заметив непонимающий взгляд мужчины, усмехнулась. – Размениваться на мелочи всегда удобнее, чем перебороть всё в себе и копить чувства на что-то серьёзное. Не согласны?

Костя молча передёрнул плечами. Ему не нравился этот разговор, но, в то же время, мужчине не хотелось прерывать его.

– Знаете… Я, конечно, понимаю, что в подобных ситуациях даже психология порой бессильна, но попытаться-то стоит.

Некоторое время Костя молчал, обдумывая, стоит ли делиться с кем-то, тем более, со своей пациенткой, своими проблемами. Вика не торопила, изредка поглядывая на молодого человека исподлобья.

– Она изменяла мне с мужиком, который был вдвое старше её, – Лазарев заговорил так неожиданно, что девушка невольно вздрогнула. – В моей же квартире. В моей же постели. Я их застал однажды… А мы с ней год встречались, я даже жениться собирался. А она мне потом заявила, что у нас с ней только дружба была, что её родственная душа – этот папаша-депутат.

Вика слушала мужчину, закусив губу и стуча ручкой по папке. Типичнейшая ситуация, но вот под подобным углом девушка сталкивалась с ней впервые. Обычно всё происходит наоборот – девушки страдают от разрыва отношений, внушив себе мысли о том, что отношения будут вечными, до гробовой доски.

– Выпишусь – будете моим первым официальным пациентом, – Вика протянула Лазареву его же папку. – Не хочу рекомендовать вам антидепрессанты, но и то, чем занимаетесь вы сейчас, не выход. Скорее, даже наоборот.

– Почему наоборот?

– Потому что это сродни тине – затянет, не выпутаетесь.

Костя не ответил, молча глядя на свою собеседницу. Разговор у них получался более чем странный. Она – пациентка, он – её врач, но именно сейчас было непонятно, кто есть кто. Она, со всеми своими душевными травмами и пережитым ужасом, с незажившими ссадинами на милом лице, выглядела сейчас намного здоровее его – внешне абсолютно здорового мужчины, которого выдавали разве что глаза.

– И что делать тогда?

– Отвлечься. В работу с головой уйти, чтобы с ног от неё валиться – отменно помогает. А чувства копить лучше на кого-то одного. Сейчас прозвучит банально, но если послушаете, то придёт день – и поймете, что не зря это сделали. Но выбирать, в любом случае, только вам.

– Я вот чего понять не могу, – Лазарев вдруг улыбнулся, хотя улыбка получилась больше похожей на гримасу. – Кто кого лечит?

– А у нас симбиоз, – девушка подмигнула Константину, и тот поднялся со стула. С облегчением Вика отметила про себя то, что мужчине, пусть и совсем немного, но полегчало – это было видно по его лицу, которое было по-прежнему усталым, но уже не таким напряженным.

– Вам надо будет кровь ещё раз сдать, для динамики, – Костя почесал ручкой бровь, вспоминая о первоначальной цели визита.

– А вам не надоело? Мало вы у меня селезёнку отобрали, так я ещё и кровь каждый день сдаю.

– Ну, вообще, я был против селезёнки. Это всё Брагин.

– Да ладно, мне не жалко, – пробормотала Вика, теребя край одеяла. Она окликнула своего врача, уже когда он находился в дверях. – Кость, всё хорошо у вас будет. Я вам обещаю.

– Знаете первое правило хирурга? Никогда и никому ничего не обещайте, – уже взявшийся было за дверную ручку Лазарев обернулся и посмотрел на свою пациентку.

– Но я не хирург, Константин Германович, – усмехнулась Вика.

========== 5. ==========

Глава 5.

– Знаешь, Нинуль, последнее дело – начинать работу с ночной смены, – проворчала Вика, расписываясь в журнале.

– Ой, ты кому это рассказываешь, а? Ничего, зато есть надежда на то, что первая смена пройдет без особых происшествий. Легче втянуться будет.

– Девчонки, скучаем? – заговорщически пропел Брагин, запрыгивая на стойку к Нине.

– Никак нет, товарищ Брагин, – улыбнулась Вика.

– Вот, мой человек, сразу видно! – Олег хлопнул в ладоши, одобрительно глядя на девушку. – Не то, что некоторые.

Нина, к которой относилась последняя шутливая фраза, фыркнула и закатила глаза.

– Доброй ночи, смена, – к компании подошла Марина Нарочинская и взяла в руки протянутый Ниной журнал для подписей.

– И вам не хворать, Марина Владимировна, – приосанился Брагин, ослепительно улыбнувшись. Нарочинская ничего не ответила, лишь цокнула языком, и, попрощавшись сразу со всеми, вышла на улицу. – Потрясающая женщина,- протянул Олег, вновь поворачиваясь к Вике. Та лишь усмехнулась уголком губ, ничего не ответив. Нарочитое рисование Брагина перед Мариной было для девушки очевидным, и никакой радости или веселья не вызывало, даже наоборот – становилось как-то немного жаль обоих. Но лезть в чужие взаимоотношения совсем не входило в планы Вики. Поэтому она и двинулась в ординаторскую, провожаемая пристальным взглядом Брагина, по-прежнему лежащего на стойке.

– Костя, доброй ночи, – улыбнулась девушка, зайдя в ординаторскую.

– Угу.

– Давно сидишь тут?

– Угу.

Вика закатила глаза и подошла к мужчине, который загораживал собой экран компьютера.

– А, ну понятно – чем еще может заниматься взрослый мужчина, практикующий хирург? Только убивать зомби.

– Угу… – пробормотал Костя, словно и не слыша шуток. – Да, чёрт возьми, ну откуда он взялся, ну?

– Ну-ка, дай мне, – в Вике внезапно проснулся былой азарт к компьютерным играм. Буквально спихнув Лазарева со стула, девушка села на его место и схватила мышку. Пара попыток – и уровень был пройден.

– Да как так-то? – возмутился Костя, всё это время нависавший над девушкой и неотрывно следящий за происходящим.

– Магия, – развела руками девушка. Правда, через мгновение её лицо омрачила тень печали. – Брат обожал эту игру.

– Почему «обожал»? – Лазарев понял всю бестактность своего вопроса лишь после того, как Вика покачала головой, дав понять, что тему поддерживать не собирается. – Извини.

– Ничего. Как себя чувствуешь?

Костя передёрнул плечами и отстранился от девушки – всё это время он нависал над ней, сидящей в кресле, уперевшись руками в подлокотники.

– А по мне не видно? Послушался дипломированного психолога на свою голову – впрягся во все, во что только смог, дома только на пару часов появляюсь.

– Помогает?

– Вынужден признать, что да. Хотя иногда мне кажется, что я сорвусь.

– Не сорвёшься, поверь. Ну, просто поверь, и все.

Костя внимательно посмотрел на девушку, словно пытаясь понять, с чего бы вдруг он должен ей «просто поверить».

– Ладно, посмотрим, что из этого выйдет. Хуже вряд ли кому-то будет. А сейчас я спать, не могу больше.

– Хорошо, а я еще пару уровней пройду, – Вика развернулась на стуле к монитору и запустила игру, до этого стоящую на паузе.

… – А что ты вообще умеешь? Ну, помимо того, чтобы вести с пациентами задушевные разговоры?

– Ты же спать вроде лёг, нет? Кстати, я могу построить вопрос точно так же – что ты вообще умеешь, помимо того, чтобы людей резать? – отбила подачу Вика, не отворачиваясь от монитора ни на мгновение. За спиной у девушки уже было пять пройденных уровней и полтора часа времени.

– Не спится. И я просто так людей не режу, я их спасаю. Ты в их числе, между прочим.

– Меня спас Брагин, – усмехнулась Вика.

– Не без моей помощи. Так что там с моим вопросом?

– Ну, сестринское дело и оказание первой помощи я знаю, не волнуйся. В случае чего буду работать наравне со всеми, а не отсиживаться здесь.

– Хорошо, а если не брать медицинский аспект?

Девушка наконец поставила уровень на паузу, и повернулась к своему собеседнику. Тот лежал, закинув руки за голову и растянувшись на диванчике, выжидающе глядя на Ковалёву.

– А с чего вдруг такое любопытство?

Костя пожал плечами.

– Просто поговорить хочется.

Вика встала со стула и, подойдя к столу, щёлкнула чайником.

– Я не знаю, Кость. Не умею говорить о своих умениях, выглядит со стороны, как хвастовство. Будем вместе работать – узнаешь.

– Я не то сказал что-то? Ты как-то резко скисла,- заметил мужчина, наблюдая за манипуляциями Вики, заваривающей кофе.

– Нет, всё нормально. Кофе будешь?

– Давай. Бело-синяя кружка.

Вика достала из шкафчика указанную чашку и задумалась. С раннего детства она занималась танцами, почти профессионально, посвящая этому всё своё свободное время и даже жертвуя школой ради конкурсов и тренировок. Более того, увлечение не надоело девушке с годами, а наоборот – занимало в её сердце всё больше пространства. И именно на тренировку Вика шла в тот вечер, когда её избили и изнасиловали. Из танцев пришлось уйти – девушке становилось панически страшно идти той дорогой, которой она каждый вечер ходила в зал. Да и сама мысль о тренировках вызывала ужас.

– На, держи, – отбрасывая ненужные мысли, девушка протянула севшему на диванчике Косте чашку, а сама забралась и села рядом, оперевшись спиной о стену и поджав ноги под себя.

– Спасибо, – Лазарев улыбнулся и отпил из чашки. – Тебе, кстати, повезло с первым рабочим днем – не помню такого спокойствия здесь, даже по ночам.

Вика сонно усмехнулась – глаза начали слипаться совершенно внезапно, несмотря на то, что она пила сейчас горячий и крепкий кофе. Поставив кружку на книжную полку, девушка стала перебирать подшивку медицинских журналов и книг, которые притаскивали из своих домашних библиотек работники отделения.

– Ты куришь?

Внезапный вопрос заставил Вику вздрогнуть и отдёрнуть руку от Дюма, к томику которого манило помимо воли.

– Угу, а что?

– Пойдём, потравимся?

– Иди, я не хочу что-то,- покачала головой Ковалева, схватив-таки заветную книгу. – Почитаю лучше.

– Как хочешь, – Костик поднялся с дивана, поставил пустую кружку в раковину и, взяв со стола пачку сигарет, вышел из ординаторской, оставив Вику наедине с графом Монте-Кристо. Правда, даже его приключения не смогли отогнать навязчивое желание вздремнуть. Поэтому, когда Лазарев вернулся в ординаторскую, Вика уже лежала посередине диванчика, свернувшись в клубок и обняв книгу. Усмехнувшись, мужчина осторожно вытащил из-под головы девушки плед и, встряхнув его, накинул на коллегу, предварительно забрав книгу. А сам сел за компьютер, удивившись тому, насколько далеко прошла игру товарищ психолог. Правда, поиграть мужчине так и не удалось – мирное посапывание действовало получше любого снотворного.

…И Салам Гафуров, пришедший на работу с утра пораньше, имел возможность лицезреть так ивовсе умилительную картину – всё так же спящая посередине кушетки Вика, и Костя, расположившийся в компьютерном кресле, придвинутом вплотную к диванчику – так, чтобы начавшая было ворочаться во сне девушка не упала на пол. Оба крепко спали, несмотря на то, что их смена уже подходила к концу. И Саламу отчаянно не хотелось нарушать эту идиллию, установившуюся в ординаторской хирургического отделения НИИ имени Склифосовского…

========== 6. ==========

Глава 6.

Дни сменялись один другим с космической скоростью. Виктория всё больше втягивалась в авральный ритм жизни знаменитого Склифа, всё больше становилась его полноправным членом, всё более незаменимым человеком в хирургическом отделении. В самом деле – у хирургов убавилось забот с появлением Ковалёвой – теперь им не надо было самим вести задушевные беседы с больными или пытаться успокоить особо буйных. Виктория чудесным образом находила общий язык практически со всеми. А с теми, с кем всё же не находила, разговор был совсем иным – медикаментозным – обычно Виктория не справлялась только с совсем неадекватными экземплярами. Только вот у девушки было одно, непререкаемое, условие – на время её работы с пациентом в палате не должно быть никого, кроме них самих. Вика выдворяла из палат и смотровых даже лечащих врачей, но делала это лишь по одной причине – терпеть не могла посторонних любопытных взглядов. А уж тем более, вопросов. Сначала её метод работы воспринимался в штыки, пару раз некоторые даже пытались нажаловаться Зименской, но, получив от ворот поворот, успокаивались, и через пару недель после выхода Вики на занимаемую должность, в хирургии восстановилась идиллия и покой. Если эти слова вообще применимы к Склифу.

…– Парень, двадцать пять лет, переломы левой руки, четвёртого и пятого левых рёбер, сильный ушиб мягких тканей, подозрение на сотрясение, – тараторил Костя, зачитывая вслух предварительные диагнозы из карты. – Упал с лестницы в подъезде, споткнулся вроде как. Его сосед на машине привез. И это, – Лазарев затормозил в паре метров от смотровой и взял Вику за локоть. – У него с головой что-то не то, по-моему.

– Посмотрим сейчас,- девушка высвободила руку и заглянула за штору смотровой. – Здравствуйте!

На кушетке лежал симпатичный молодой человек. Заметив Вику, он чуть дёрнулся в сторону, но уже через секунду смущённо улыбнулся. Ковалёва зашла в смотровую и присела на стул, взяв тут же протянутую Лазаревым папку. Бегло осмотрев пациента, Вика не смогла не заметить блокнот, который тот крепко держал правой, здоровой рукой. И в девушке проснулось то, что так не нравилось поначалу её сотрудникам – железная хватка и несгибаемость. Но к этим качествам примешалось ещё кое-что, о чём не знал никто…

– Кость, выйди отсюда, – не глядя на собеседника, произнесла Виктория. И тот явно не понял просьбы.

– Это пациент Брагина. Он доверил его мне, я…

– Я попросила, кажется.

– Виктория Алексеевна… – начал было Лазарев, но девушка вдруг вскочила и, схватив мужчину за руку, почти силой дотащила его до выхода из смотровой.

– Пошёл вон, – прошипела она и вытолкала Костю в коридор.

Сколько раз девушка внушала себе мысль о том, что личное нельзя мешать с работой – не счесть. И все было напрасно. Вот и сейчас – этот особенный пациент сумел выбить дипломированного психолога из колеи. Где-то на уровне подсознания Вика понимала, что перегнула, но сейчас ей было не до этого.

– Рассказывайте, Сергей, что у вас случилось и как? – как можно добродушнее поинтересовалась Виктория и растерянного пациента, присаживаясь обратно на стул. – И прошу прощения за произошедшее – к вам это не имеет никакого отношения, поверьте.

Молодой человек начал что-то лихорадочно строчить в блокноте, словно боясь, что его отнимут, и через минуту убрал руку от бумаги, позволяя Ковалевой прочесть написанное.

– «Решил погулять в парке, пошёл на улицу, в подъезде темно, вот и упал. Голова болит сильно. Хорошо, сосед вышел, увидел меня, сюда привёз»

– А пишите почему? Не разговариваете?

– «Нет. С детства, патология. Это с падением не связано»

– Понятно. А аллергия на какие-либо препараты есть? Есть вообще что-то, что может нашим врачам помешать?

– «Порок сердца врожденный. Я умру, да?»

Вика отвела взгляд в сторону – помимо сотрясения еще и порок… Почему Лазарев ничего не сказал? Ведь даже психологу становилось понятно, что диагноз осложняет лечение, а здесь требовалась операция.

– Наши врачи сделают все возможное, чтобы этого не произошло. Держитесь, хорошо всё будет, – Вика встала, улыбнувшись, и потрепала молодого человека по плечу. Тот вымученно улыбнулся и едва заметно кивнул девушке в сторону выхода, как бы отпуская её. Правда, через секунду пациент замычал, привлекая внимание Ковалевой, и та обернулась – парень что-то наскоро писал в блокноте. Вырвав листок, он протянул его девушке.

– «Вы очень красивая. Всё правда будет хорошо, ведь так?»

– Так-так. Спасибо, – Вика улыбнулась и спрятала листок в карман халата.

Поймав крутящегося в коридоре Лазарева, девушка отвела его в сторону.

– У Смирнова врождённый порок сердца. Сам этого у него узнать не смог?

– Он не шёл на контакт, – рыкнул Костя и, не глядя на девушку, забрал у неё папку и скрылся в смотровой. Та недоумённо посмотрела вслед мужчине. Обиделся…

– Ты чего задумалась? – голос Салама, бесшумно подошедшего сзади, заставил девушку вздрогнуть.

– Никогда так больше не подкрадывайся!

– Случилось что? Ты какая-то нервная…

– Да нет, нормально всё, – отмахнулась девушка. – Правда, нормально, Саламушка. Пойдём, кофейку выпьем?

– Пойдём… – задумчиво протянул Гафуров, глядя на девушку. Что-то с ней было не так. И чуткий хирург это прекрасно понимал.

– Как у тебя с Юлей дела? – как можно быстрее перевела тему в иное русло Ковалева. И у нее получилось – Юля – девушка, за которой Салам старательно ухаживал – была для молодого человека любимой темой.

– О, замечательно! Сегодня вот в кино собираемся после смены. В кои-то веки денек у обоих свободный выдался, хоть немного вместе побудем, а то у неё командировки, то у меня ночные смены или ЧП…

– Счастливые, – усмехнулась Вика, опуская монетку в монетоприемник кофейного автомата.

– Ага, – довольно улыбнулся Гафуров. – А у тебя как дела?

– Ну, как… Живу, работаю, – ответила девушка, получая заветный стаканчик с кофе.

– А ещё?

– Да больше и ничего. Не до личного мне сейчас фронта, Саламушка. Себя зарекомендовать надо, а то и так начала, не как все нормальные люди.

– Правильно, Ковалева, хвалю, – знакомый голос Брагина прозвучал над самым ухом девушки.

– И вам не хворать, Олег Михайлович, – усмехнулась девушка.

– Какие новости, малыши? Вик, ты моего пациентика там осмотрела? Я Лазарева за тобой посылал.

– Осмотрела, Олег Михайлович. Плохой у вас пациент, порок сердца у него.

– Та-а-ак. Меня почему не вызвали сразу же? – Брагин заметно напрягся.

– К Лазареву все претензии, пожалуйста. Я этим не занимаюсь, – пожала плечами Вика и отхлебнула горячий кофе.

– Олег Михайлович, в операционную, срочно! – из-за угла показался взъерошенный Костя. – Там у пациента этого осложнения.

– Твою мать… – сквозь зубы прошипел Брагин. Секунда, и обоих хирургов как ветром сдуло.

– Как вы так живете вообще, – прошептала Вика, которой внезапно отчаянно захотелось курить.

– Сам не привыкну никак, – ответил Салам.- Да и как вообще можно к этому привыкнуть?

… – Олег Михайлович, ну что там? – Вика вцепилась в рукав халата Брагина.

Операция длилась почти три часа, и, судя по всему, новости были неутешительными.

– Умер он, Викуль, – мрачно ответил Брагин. – Внезапная остановка, откачать не смогли. Не захотел парень бороться.

– Что? – Вика отшатнулась от собеседника. Глаза её застлали слёзы. – Вы шутите сейчас? Как умер?

– Вик, успокойся, – Олег прижал девушку к себе и погладил по трясущимся плечам. – Такое бывает, мы сделали всё, что смогли сделать.

Девушка потрясла головой, отказываясь слушать успокоения, отстранилась от Брагина и пошла по коридору, отчаянно пытаясь справиться со слезами, помимо воли льющимися из глаз. Нельзя было сказать, что она так сильно успела привязаться к парню, но было в нём что-то такое, что вызывало жалость и сострадание. И девушка с тонкой душой за коротенький разговор с ним успела прочувствовать его, понять. Да, ей было жаль парня. Жаль, что он просто взял и умер. Вот так быстро – раз, и словно и не было его. Он просто неудачно упал с лестницы в своем подъезде… Вика вышла на улицу и присела на скамейку. Рука непроизвольно потянулась в карман за сигаретами и наткнулась на лист бумаги. Девушка вытащила находку и развернула её. Это была записка Сергея. Те самые последние его слова…

Весь оставшийся день Вика проходила, словно сама не своя. Даже шуточки Брагина, который всё пытался её развеселить, сейчас отдавали грустью и жалостью, и ни капли не помогали. Поэтому Вика была одной из первых, кто собрался домой после семи часов вечера. Правда, стоило девушке выйти на улицу, как домой сразу же расхотелось – снова захотелось курить и плакать. Именно поэтому девушка вновь расположилась на той же лавочке, что и днем. А когда к девушке подсел Лазарев, также закончивший свой рабочий день, та уже выкуривала четвертую подряд сигарету и совершенно не следила за размазанной по щекам тушью.

– Совсем плохо? – поинтересовался Костя, глядя на Викторию и наблюдая за её трясущимися руками.

– Это первый пациент, с которым я работала, и который умер, – не своим голосом проговорила Вика, затягиваясь. Крохотный окурок дотлел до пальцев и обжёг кожу, заставив девушку выронить его на асфальт. Уронив голову на руки, девушка покачала ею, не находя в себе сил прийти в себя. – Как вы работаете вообще, чёрт вас дери?

Костя пожал плечами и осторожно привлёк девушку к себе, позволяя той уткнуться в плечо и усилить рыдания. Сейчас он не просил извинений, более того – он и забыл о случившемся в смотровой. Просто именно сейчас ему было жаль Вику, хотелось как-то помочь ей.

Вика же, поддавшись слабости, прижалась к Лазареву и безудержно плакала, тщетно пытаясь успокоиться. Лишь минут через десять она смогла хоть немного успокоиться. Слёз больше не было, но на смену им пришла странная пустота и безразличие к произошедшему. Словно и не было ничего.

– Давай, я домой тебя отвезу? – вопрос застал девушку врасплох, и она вдруг поняла, что все еще обнимает Костю за плечи, уткнувшись носом в его шарф. От этой близости девушку вдруг затрясло – животный страх к мужчинам, который периодически проявлялся в Вике в самые неподходящие моменты и ставший непроходящим последствием после изнасилования, дал о себе знать и сейчас. Девушка резко отстранилась от Кости и покачала головой, вытирая слёзы кончиками пальцев.

– Не надо, Кость, спасибо. Всё уже нормально, я сама доберусь, правда, – дрожащим голосом ответила Ковалева.- Спасибо тебе.

Вика схватила сумочку и пошла по аллее, пытаясь перевести дух и оставив Костю один на один с пачкой сигарет и мыслями о сегодняшнем дне и всем произошедшем. Подумать следовало обоим. Правда, каждому о своём.

========== 7. ==========

Глава 7.

– Да отвали ты уже от меня!..

Недоброе ворчание Кости на мобильный телефон встретило Вику в дверях ординаторской и заменило банальное «Доброе утро!».

– Это ты мне? Я могу уйти, – Вика задержалась на пороге, повернувшись в сторону коридора.

– Нет, не тебе, извини, – ответил Лазарев. Надоедливый абонент вынудил мобильный зазвонить вновь, и мужчина раздраженно выключил трубку и закинул ее в ящик стола. – Да иди ты.

– Что, навязчивые поклонницы?

– Я одного не понимаю – я же четко даю им понять, что мне от них надо. Они не сопротивляются. Почему потом почти всегда начинается этот цирк?

Вика спряталась за ширмой и начала переодеваться.

– Может, пора просто прекратить эти начавшиеся вновь похождения? Не учу тебя жизни, но ты понапрасну удивляешься – для девушек это вполне естественно. Каждая в той или иной степени надеется на то, что мимолетная связь перерастет в нечто большее.

– Чушь какая-то. Не хочу я это прекращать, это удобно, в конце концов.

– Ну да, – Вика высунула голову в щель между ширмой и стеной – так, чтобы собеседник не увидел ничего лишнего. – Особенно сейчас тебе удобно было звонки сбрасывать, – и, спрятавшись обратно, продолжила свое занятие. – Помнишь, мы про размен говорили?

– Помню, – девушка чётко услышала тихие шаги. В следующую секунду голос Лазарева раздался совсем близко. – И я до сих пор согласен с твоим мнением. Просто кандидатуры нет подходящей.

– Плохо ищешь, – отрезала Вика, отдергивая штору и выходя из своего «укрытия». И точно – Костя стоял у самого закутка. Девушка усмехнулась и подошла к холодильнику. – Йогурт будешь?

– Какой?

– Клубничный.

– Нет, у меня аллергия. Я его съем, а потом буду смешно задыхаться и краснеть.

Вика взяла баночку и обернулась – Лазарев уже лежал на кушетке, закинув руки за голову.

– Слушай, хирург, а у тебя работа есть вообще? Салам вон без продыху вкалывает.

– Салам моложе и зеленее, пусть опыт нарабатывает. А мне проблем хватает.

Девушка укоризненно покачала головой и подошла к кушетке, заставив горе-любовника подвинуться, и села рядом с ним.

– Слушай, а что у Брагина с Нарочинской? – поинтересовалась Ковалёва, зачёрпывая ложечкой розовый творожок.

– В смысле?

– Ну, отношения странные такие – Брагин всегда так нарочито красуется перед ней, дерзит, словно школьник. Выглядит смешно, если честно. Не подумай, что я сплетница, просто любопытно.

– Твое психологическое чутьё меня просто поражает, – съязвил Костя. – Мне самому этот цирк надоедает иногда. Нравится тебе баба – действуй нормально, покажи ей это, а не веди себя, как клоун.

– Кто у вас здесь клоун? – в ординаторскую, как по заказу сверху, вошла Нарочинская. Вика подорвалась с диванчика и кивнула женщине.

– Здравствуйте, Марина Владимировна.

– Здравствуй, Вик. Костя, иди в первую операционную – там Хромов тебя просит – привезли мужчину, проглотившего две вилки.

– Это как он так умудрился? – поинтересовался Лазарев, лениво поднимаясь с диванчика и потягиваясь.

– Одну на спор проглотил, второй первую доставал. Как ты понимаешь, не достал. Кстати, Брагина никто из вас не видел случаем?

Молодые люди синхронно покачали головами, и Нарочинская, кивнув в ответ, вышла из ординаторской.

– Вот же как дети себя ведут, – пробормотала Вика, выбрасывая пустой стаканчик из-под йогурта.- Бегают друг за дружкой постоянно.

– Завидуешь, что ли? – хмыкнул Костя, накидывая на плечи халат.

– Очень, – усмехнулась девушка. – Удачи тебе с твоими вилками.

Лазарев затормозил в дверях и обернулся, посмотрев на девушку. В голове его родилась шальная мысль – вряд ли Иван Николаевич откажет ему в маленькой услуге.

– Слушай, а пошли со мной на операцию, а?

– С ума сошёл? Кто меня туда пустит? Да и зачем я там – паниковать вместо пациента, пока тот в отключке?

– Нет, просто посмотришь, чем мы тут занимаемся каждый день.

Вика призадумалась, но лишь на пару мгновений. Любопытство взяло верх над опаской очень быстро. Пара секунд – и девушка уже сорвалась с места, буквально вприпрыжку направившись в операционную.

… – Иван Николаевич, – запыхавшийся Лазарев буквально влетел в предбанник операционной, держа Вику за руку. – Можно, у нас тут зритель поприсутствует? Операция несложная, вроде.

– Здравствуйте, Иван Николаевич, – улыбнулась Вика, стараясь как можно незаметнее высвободить свою руку.

– Здравствуй, Вик, – кивнул девушке Хромов, вытирающий руки салфеткой. – Кость, твоя операция, ты и распоряжайся, я ничего против не имею.

– Как моя? Мне Нарочинская сказала, что вы меня в ассистенты хотели, – Костя заметно растерялся.

– Я передумал. Хочу поменяться с тобой ролями и посмотреть, что получится, – отрезал Хромов. – Мойтесь лучше, без лишних разговоров.

– Отдай руку, – попросила Вика, когда Хромов скрылся в операционной. Костя, словно очнувшись, нехотя выпустил тонкую ладонь и подтолкнул девушку к раковине.

– Ну, Иван Николаевич!

– Костя, я всё сказал. Давай живее.

– Поздравляю с внеочередной операцией, – хмыкнула Вика, встряхивая руками и принимая заботливо протянутую Лазаревым салфетку.

– Вот делать мне больше нечего, как вилки из мужиков вытаскивать, – пробубнил молодой человек, занимая место у раковины и включая воду. – У меня к тебе деловое предложение, кстати.

– Что за предложение?

Костя не ответил, лишь усмехнулся, натянул на лицо маску и вошёл в операционную. Заинтригованная Вика вошла следом, но переспрашивать не стала – Хромов, внимательно наблюдавший за девушкой и явно слышавший их разговор, настораживал.

… – Вот она, красавица, – самодовольно произнес Лазарев минут через десять после начала операции.

– Мамочка, – покачнулась Вика, которую явно поразило увиденное – обычная вилка, столовый прибор, – торчала сейчас из пищевода мужчины. Костя пинцетом ухватил её, продемонстрировал Ковалёвой, которую внезапно замутило, и подмигнул девушке.

– Вот так и живём, Вик, – прокомментировал ситуацию Хромов, стоящий рядом. – Что дальше делаем, Кость?

– Надо разрез побольше сделать, я вторую не вижу, – ответил мужчина, протянув руку в сторону медсестры. – Скальпель… А вот она, родимая…

– Какой кошмар, – протянула девушка, наблюдая за тем, как медленно появляется на свет второй столовый прибор.

– Ребята, мы стабильны, заканчивайте спокойно, – отрапортовала женщина-анестезиолог.

– Шейте, а я пошёл, – Иван Николаевич стянул с рук резиновые перчатки. – Кость, молодец, хорошо справился, я доволен.

– Отлично, шьём. Спасибо, Иван Николаевич.

Вика покачнулась на месте, наблюдая за тем, как игла входит к ткани грудной клетки, и отошла к металлической ванночке, в которой среди салфеток лежали две вилки. В голове девушки просто не укладывалось – как можно проглотить два столовых прибора такой формы и длины?

– Ты прямо как ребёнок в музее, – усмехнулся Костя, не отвлекаясь от швов.

– Просто не понимаю, как он это сделал, – ответила девушка, всё ещё рассматривая вилки.

– На спор-то что угодно сделать можно. Хочешь попробовать, кстати?

– Что попробовать? Вилку проглотить?

– Не-а.

Вика повернулась и только сейчас заметила, что Костя выжидающе-лукаво смотрит на собеседницу, держа наготове зажим с иглой, чуть повернув его в сторону Ковалёвой. Пару секунд девушка непонимающе смотрела на мужчину, но, когда до неё дошёл смысл сказанного и увиденного, подняла руки вверх.

– Нет-нет-нет, ни за что! Пробовать на живом человеке, ещё чего. Меня и так трясёт.

– Чего же ты в медицину пошла, впечатлительная такая?

– Не в хирурги же пошла. Я от всего этого вообще очень далека.

– Так, ладно, мы закончили, – Костя отложил зажим и направился к выходу. – Чего заснула-то? Пошли.

– Слушай, ты такой молодец! – восхищению Вики, перемешанному с шоком, не было предела.

– Операция плёвая, но мне приятно, – усмехнулся Лазарев, намыливая руки.

– Кстати – что ты там про какое-то деловое предложение мне говорил?

– А, точно же. Я всё хотел посмотреть, как ты выдержишь операцию, а потом уже предложить. Пошли в кино вечером?

– Это типа проверка на вшивость была? – Вика скептически изогнула бровь.

– Типа того.

Ковалёва посмотрела на улыбающегося Костю, ожидающего ответа, и усмехнулась.

– Ну пошли.

… – Смотри, вон они, – Вика кивнула в сторону одной из палат, возле которой стояли Брагин и Марина. Они что-то пылко обсуждали, стоя почти вплотную друг к другу. – Блин, мне бы с Брагиным на эту тему пообщаться – такой экземпляр интересный…

– С точки зрения психологии? – поинтересовался Лазарев, скучающе проследив за Викиным взглядом.

– Ага…

– Абсолютно ничего интересного. Простое метание меж двух огней. Пошли, у нас сеанс через час, – Костя схватил девушку за руку и потянул вперед. Вика двинулась за молодым человеком, всё ещё наблюдая за хирургами. Во взгляде Брагина Ковалева даже с приличного расстояния смогла заметить грусть и тоску, которые словно распространялись по воздуху. Странный он был, этот «светило отечественной хирургии»…

…Фильм был интересным, но не для Вики, для которой главным событием дня было присутствие на операции – это затмевало всё остальное напрочь. Потому-то девушка и выдержала всего полчаса от начала сеанса – нервный всплеск дал о себе знать, вызвав непреодолимую сонливость и заставив девушку уснуть прямо в кресле, уронив голову на плечо своего спутника. Который, впрочем, был совсем не против, получив бонус за успешно проведенную операцию. Правда, к концу сеанса плечо онемело, да и девушку растолкать оказалось довольно проблематично – Вика спала настолько крепко, что, казалось, продолжала делать это даже на ходу, идя к машине. Костя даже не думал обижаться на девушку – слишком мила она была в своей сонливости и казалась беспомощной и какой-то ранимой. Но вот проблема крепкого сна внезапно обернулась для Лазарева настоящей трудностью, когда на очередном светофоре он вдруг понял, что девушка не сказала ему своего адреса. Костя тщетно пытался разбудить Ковалеву минут пять, но куда там – Вика не реагировала ни на голос, ни на осторожное потряхивание – ни на что. И мужчине не оставалось ничего, кроме как сделать то, что казалось ему в данном случае очевидным.

И Вика не проснулась даже тогда, когда Костя нёс её на руках по лестнице на четвёртый этаж, в свою квартиру, проклиная свою накатившую вдруг усталость и думая, как отреагирует его спутница на то, что проснется утром в чужой квартире. А ещё он проклинал четвёртый этаж, до которого дошёл неожиданно быстро – лифты в подъезде почему-то не работали, что, впрочем, несильно расстраивало молодого хирурга. Даже наоборот – он был рад тому, что сам тащил сейчас свою необычную ношу спать.

========== 8. ==========

Глава 8.

Утро началось для Вики примерно в начале двенадцатого. Причем первым чувством, которое испытала девушка при пробуждении, было не чувство ненависти ко всему окружающему миру, которое было обыкновенным для неё по утрам, а неподдельный шок. Ещё бы – проснуться в абсолютно незнакомой обстановке, в двуспальной кровати, чётко помня лишь одно – вчера вечером был поход в кино. Который закончился, почему-то, в чужой постели. Инстинктивно девушка понимала, в чьей именно, но верить своим догадкам отказывалась. Еще больше испугали девушку собственные джинсы, сложенные на кресле и словно кричащие своей владелице о том, что её ночью раздевали. Надо было идти и искать своего вчерашнего «сопровождающего», но Вике отчаянно хотелось спрятаться под одеяло и не вылезать из-под него до второго пришествия. Ковалёва просидела неподвижно, закутавшись в теплое одеяло, минут пять, но потом внезапное любопытство взяло над девушкой верх, и она, натянув на себя джинсы, вылезла из кровати и вышла в коридор, попутно разглядывая интерьер.

Костя нашёлся на кухне. С самым непринужденным видом молодой человек пил кофе, параллельно с этим щёлкая пультом от телевизора.

– Выспалась?

– Угу, – Вика пересекла кухню и выглянула в окно, чтобы скрыть внезапно раскрасневшееся лицо.

– Тебе хоть из пушек пали – все равно не проснёшься. Как так-то?

– Не люблю пробуждения. Для меня выспаться – огромная сложность. А, кстати, извини за вопрос, но…

– Я в комнате, на диванчике, – Костя отхлебнул кофе и показал пультом в стену. Вика проследила за его жестом, вышла в коридор и заглянула во вторую комнату. И точно – диван был застелен постельным бельём и разобран.

– Слушай, извини, пожалуйста, – виновато произнесла девушка, возвращаясь на кухню. Костя дернул плечом.

– Перестань, я всё равно в спальне почти не обитаю. Кофе будешь?

Вика кивнула и села за стол, глядя по сторонам, Костя же поднялся со своего места и отошел к чайнику.

– Кстати, у нас что, расписание совпадает? Потому как у меня-то выходной сегодня, а ты почему никуда не торопишься? – не поворачиваясь в сторону собеседника, спросила Ковалёва.

– А я отпросился. Не оставлять же тебя одну в незнакомой квартире.

– Боишься, что украду что-нибудь? – усмехнулась девушка.

– Не смешно. Абсолютно.

– Ну ладно, не сердись.

Лежащий на столе телефон неожиданно завибрировал, и Вика, увидев на дисплее знакомое «Брагин», схватила трубку.

– Да.

– Кхм… Вика? – голос Брагина – удивленно-ироничный – заставил девушку удивиться.

– Ну, да, Олег Михайлович, я.

– Котятки мои, а вы не торопитесь там, а? – из голоса Брагина пропало удивление, и осталась лишь ирония.

– В смысле? – не поняла Ковалева. Позади девушки что-то словно всхлипнуло, но Вика не обратила на это никакого внимания.

– В смысле, ДТП у нас крупное на МКАДе, всех к нам везут. И всех наших на работу вызывают. Ты там Константина толкни, пожалуйста. А я-то думаю, чего он отпросился вдруг… – последнюю фразу Олег пробормотал почти неслышно. – Ладно, Викуля, бывай!

В трубке раздались гудки, Ковалёва нажала на отбой и обернулась. Костя стоял, прижавшись спиной к стене и закрыв глаза рукой. Плечи его подрагивали от безудержного смеха.

– Ты чего?

Костя отнял руку от лица и указал пальцем на лежащую на столе трубку.

– Это мой телефон. Твой вон, у сахарницы – он у тебя ночью из джинсов выпал.

Вика проследила взглядом за жестом Лазарева, и липкий ужас охватил девушку – вот почему Брагин так странно с ней разговаривал.

– Чёрт… – протянула девушка и отвернулась обратно к столу, обхватив голову руками. – Кошмар какой…

– Да ладно, бывает, – перед девушкой появилась чашка с кофе, а сам Костя сел на свое прежнее место и посмотрел на девушку, которая вновь залилась краской.

– Там крупное ДТП, всех вызывают, – сказала Вика, чтобы нарушить гнетущую её тишину. – Так что я поехала домой, переоденусь, и потом обратно. А ты сейчас собирайся.

– Нет, если крупное, то домой к себе ты не едешь, а идёшь сейчас в душ. Мы спешим на работу, – Костя хлопнул в ладоши, и, словно не замечая крайнюю степень смущения Вики, вышел из кухни, вернувшись через полминуты с пушистым полотенцем в руке. – Давай бегом, прямо по коридору и налево.

… – Сколько времени? – поинтересовалась Вика, натягивая на плечи кожаную куртку и еле поспевая за Лазаревым, который уже выскочил из подъезда и направлялся к машине.

– Двенадцать, если Брагин не перезванивал, то всё нормально пока, успеваем.

Мужчина подбежал к машине и завозился с сигнализацией, которая принципиально не хотела отключаться. И молодые люди не заметили женщину, которая бесшумно подошла к ним.

– Костик!

Лазарев дёрнулся в сторону, чуть не сбив Вику с ног, и уставился на подошедшую.

– Привет, мам, – растерянно произнес он.

И Вика отчаянно покраснела вновь, чувствуя на себе пристально-изучающий взгляд.

– Здравствуй, Костик, – улыбнулась женщина и вопросительно посмотрела на Ковалеву.

– А, это Вика, наш психолог, – Костя потёр ладонью затылок. – Вик, это Мария Валерьевна – моя мама.

– Очень приятно, – Ковалёва с трудом выдавила из себя подобие улыбки, думая, что еще немного – и она провалится сквозь землю.

– Мне тоже, – женщина ободряюще улыбнулась.

– Мам, а ты чего здесь вообще? Мы торопимся, у нас ДТП, всех подняли.

– А я приехала проведать своего сына. Но смотрю, у него и так всё очень хорошо. Что же, я тогда тебе вечером позвоню, раз вы торопитесь. Вика, до свидания, – Мария Валерьевна улыбнулась вновь и, помахав молодым людям рукой, развернулась и пошла вдоль по улице, по дороге доставая из кармана мобильный телефон.

– До свидания, – негромко произнесла Вика и, убедившись, что Мария Валерьевна не смотрит в их сторону, уткнулась лбом в Костино плечо.

– Какой позор, Господи…

– Да ладно, перестань, – Костя справился, наконец, с сигнализацией, и открыл девушке дверцу. – Садись, опаздываем.

Вика села на пассажирское сидение и закрыла лицо ладонями. Костя же сел за руль, и, заметив то, в какой позе находится его спутница, приобнял её за плечо и поцеловал в висок.

– Перестань, я видел, как она на тебя смотрела – всё нормально.

– Как же плохо получилось, – не отрывая рук от лица, покачала головой девушка. Теперь она просто горела – и от стыда, и от поцелуя.

– Прекрати, – почти по слогам сказал Костя и почти силой отнял ладони от Викиного лица. – На работу лучше морально настройся – там сегодня месиво будет. Хотя, вынужден признать, что у тебя сегодня день косяков.

… – Ребятушки, ну наконец-то! – воскликнула Нина, крутящаяся за стойкой. – Костя, давай к Хромову в первую смотровую бегом, Вик, а ты к Брагину в третью, тем пациент тяжёлый какой-то, отказывается от операции.

– Угу, понял, – Костя расписался в журнале и ринулся в ординаторскую – переодеваться. Нина же, передавая журнал Ковалёвой, загадочно улыбнулась.

– А чего это вы вместе пришли, а?

– Да на улице встретились, – отмахнулась девушка. – Нин, чего у тебя ручки-то не пишут.

Дубровская цокнула языком и положила перед собеседницей новое «перо».

– Так прямо и на улице?

– Так прямо и на улице, – отрезала Вика, улыбнулась лукавому взгляду женщины и, поправив сумку, двинулась в ординаторскую, надеясь на то, что Лазарев уже успел переодеться. Девушке повезло – прямо перед ней дверь распахнулась, и из комнаты вылетел Костя, на ходу подмигнув девушке и бегом полетевший в сторону смотровых. Вика покачала головой, зашла в ординаторскую и скинула с себя куртку.

– Что мы тут видим, товарищ Ковалёва? – поинтересовался Брагин, стягивая с рук резиновые перчатки.

– Похоже на лёгкое сотрясение, – ответила девушка, приоткрывая глаз пациенту – мужчине лет тридцати.

– Это как это так – без рентгена, наобум?

– Вы же сами сказали, что у него невроз. А неврозы могут быть причиной несильных сотрясений. Что ему вкололи?

– Пока ничего, – подала голос Нарочинская, стоящая позади Вики. Девушку явно решили “проэкзаменовать” более опытные хирурги.

– Тогда точно сотрясение – потеря сознания на фоне невроза.

– А я сразу это предположила, Олег Михайлович, – Марина поправила шторку смотровой и скрестила руки на груди.

– Но нам стоило убедиться в правдивости Ваших предположений, Марина Владимировна, – пропел Брагин, делая пометку в бланке приема. Нарочинская цокнула языком и вышла из смотровой, провожаемая заинтересованным взглядом Ковалёвой.

– Что там у вас с Константином Германовичем? – всё таким же издевательским голосом поинтересовался Олег.

– Олег Михайлович, – Вика поднялась со стула. – На работе я всё же предпочитаю работать. Кстати, у меня к вам просьба – не могли бы вы ко мне зайти как-нибудь в более или менее свободное время? Поговорить с Вами хотела.

– Случилось что-то? – Брагин вдруг посерьезнел, заставив Вику улыбнуться.

– Нет, Олег Михайлович, просто поговорить.

– Ну хорошо, иди тогда, – мужчина посмотрел на девушку и проводил её пристальным взглядом, пытаясь понять, чего она от него хочет.

А Вика хотела одного – поговорить и попытаться понять, что же за отношения такие у него с Нарочинской. Они явно не походили на простые отношения «мужчина-женщина», были слишком непонятными для этого. И профессиональная хватка не давала Ковалёвой покоя.

– Вика, ты Костю не видела нигде случайно? – к девушке подбежал запыхавшийся Салам.

– Да я не слежу за вашим Костей, в самом деле! – воскликнула выведенная из размышлений психолог.

– Извини, пожалуйста.

– Ничего страшного. Позвони ему, и все дела.

– Точно, как сам-то не сообразил, – Гафуров хлопнул себя по лбу и выудил из кармана халата мобильный. – С этой неразберихой совсем из головы вылетело…

Салам набрал Лазарева и поднёс телефон к уху. Внезапно у Вики затрещал мобильный, и девушка, удивлённая внезапному звонку – обычно ей никто не звонит в рабочее время – полезла в карман. И, когда она увидела на дисплее «Салам», руки внезапно задрожали. Растерянно посмотрев на молодого человека, в глазах которого плескалось недоумение и любопытство, а на губах играла полуулыбка, Вика нажала на отбой и сунула телефон обратно в карман, молча развернувшись на каблуках и двинувшись в ординаторскую. Она по ошибке схватила со стола Костину трубку.

– Вика, а что… – начал было Салам, который побежал вслед за Ковалёвой.

– Ничего, Салам.

– Откуда у тебя Костин мобильный?

– Ниоткуда. Мы просто перепутали трубки. Правда, – девушка резко развернулась и посмотрела на Гафурова.

– Да-да, то-то ты покраснела.

– Я не покраснела.

– Покраснела, я же вижу.

– Салам! – повысила голос Ковалёва, понимающая, что теперь лучший Костин друг так просто от неё не отстанет, и внезапно для самой себя рассмеялась. – У меня сегодня день косяков. Когда всё закончится, приходи на кофе с йогуртом, поговорим.

И девушка направилась в ординаторскую, пытаясь согнать с лица предательский румянец.

========== 9. ==========

Глава 9.

– Олег Михайлович, а я уже думала, что Вы не придёте! – хлопнула в ладоши Вика, когда на стул перед ней плюхнулся усталый Брагин и, подперев щёку рукой, иронично посмотрел на девушку.

– Ну, как я мог отказать в просьбе нашему очаровательному психологу?

– Приятно слышать, – улыбнувшись, кивнула Ковалёва.

– О чём поговорить-то хотела?

– О Марине Владимировне, – без лирических отступлений, в лоб, произнесла Вика.

– О, как! А что с Мариной Владимировной?

– Ничего, просто… Просто Вы как-то странно с ней обращаетесь. То шутите, то пытаетесь как-то уколоть, подстегнуть. Со стороны очень странно смотрится, если честно.

– Так, стоп, – Брагин поднял руки вверх и внимательно посмотрел на собеседницу. – Ты меня сейчас жизни поучить захотела, что ли?

– Ни в коей мере. Просто очень интересно, правда. Извините, но я в последний раз подобные отношения в школе видела.

Брагин провел рукой по гладковыбритому затылку и протяжно вздохнул. Откровений не будет – это Вика поняла сразу. Но ей хватало и безмолвной реакции, чтобы понять, что Брагин влюблён в Нарочинскую по уши. Причем, скорее всего, продолжительное время. И это смущение, которое Олегу не удавалось сейчас скрыть, только сильнее убеждало молодого психолога в её догадках.

– Почему Вы ей ни в чем не признаетесь, Олег Михайлович?

Брагин поднял глаза на девушку и хмыкнул.

– А зачем? Семью создавать, жениться? Да мне и так неплохо вроде. И мозг мне лечить не надо.

Ковалёва усмехнулась и сцепила руки в замок.

– Я и не думала. Говорю же – простое человеческое и профессиональное любопытство.

– Тогда считай, что всё это – простая защитная реакция. Понимаешь, – Брагин вновь опустил голову. Но лишь на пару мгновений. – Серьёзные семейные отношения не для меня. А Марине именно такие и нужны – с семьёй, детьми и полной чашей. А я не могу, не умею так и не хочу. Мы слишком разные. Вот и все.

– Обычно противоположности притягиваются, Олег Михайлович.

– Далеко не всегда. Противоположности не могут стать родственными душами никогда.

Вика поджала губы, не зная, что ответить. В чём-то Брагин определённо был прав, и девушка понимала это. Просто разговор очень быстро зашел в тупик – Ковалёва чётко понимала, что разговорить хирурга не сможет. А идти к Марине было бы просто глупостью.

– Михайлович, ты тут? – в ординаторскую, в которой и проходил разговор, влетела Нина. – Слушайте, там на нашего Костика какой-то неадекват налетел, идите, посмотрите, а?

Вика и Брагин переглянулись и одновременно сорвались со своих мест.

– Меня почему не позвали, если там неадекват? – спросила Вика, стараясь придать голосу как можно большее спокойствие.

– Так Лазарев и сказал, что сам справится, – развела руками Дубровская.

Втроём они зашли в смотровую – на кровати лежал без сознания Костя, над которым крутилась медсестра Таня, пытаясь открутить плотно завинченную крышечку с пузырька с нашатырным спиртом. Нина отобрала у девушки пузырёк и, показав той на выход, с лёгкостью открутила крышечку и промокнула пахучим спиртом вату. Брагин же, пользуясь тем, что молодой человек находился без сознания, склонился над ним и быстро осмотрел.

– Ушиб мягких тканей, сотрясение если и есть, то очень лёгкое. Чем его?

– Да я не видела, он пациента принимал, я отвлеклась, глаза поднимаю, а он лежит уже, – пробормотала Нина, передавая вату Вике.

– Олег Михайлович! – в смотровую влетела Таня. – Там этот буйный, – девушка кивнула на Костю. – Врача требует себе, хуже стало ему.

– Врача он требует, сейчас я ему покажу врача, козлу… – пробормотал Брагин, идя следом за Танечкой. Нина вышла следом, успев подмигнуть Вике, которая в ответ лишь закатила глаза. Подойдя к кровати, девушка склонилась над Лазаревым и поднесла к его носу влажную вату. Мужчина тут же дёрнулся и распахнул глаза.

– Т-ш, тихо лежи, – произнесла Вика, придерживая Костю за плечо и не давая тому встать. – Я обработаю сейчас.

– Да там царапина, – отмахнулся было Лазарев.

– Константин Германович, – Ковалёва тут же перешла на показательно-деловой тон. – Нина из-за вас половину отделения на уши поставила. Лежи молча. Чем он тебя так вообще?

– Чем, кулаком, – проворчал Лазарев, нехотя терпя обработку раны. – Мастер спорта по боксу, обдолбанный причём. Я даже понять ничего не успел.

Вика невесело улыбнулась и провела рукой по Костиным волосам.

– Напугал нас, – и отвернулась, выбрасывая вату в урну, специально для этого предназначенную.

Ковалёва повернулась обратно как раз в тот момент, когда Лазарев сел на кровати. Какая-то доля секунды – и их губы едва не соприкоснулись – настолько близко друг к другу оказались молодые люди. Вика поспешила было отстраниться, но внезапно почувствовала на спине сильные руки, не дающие ей этого сделать – Костя успел просчитать ее реакцию за какие-то мгновения.

– «Нас» напугал, или тебя? – голос мужчины вдруг стал очень тихим, а сам Костя пытался поймать взгляд девушки, которая всё время отводила глаза.

– А если и меня, – Вика посмотрела, наконец, мужчине в глаза. – Это ничего не изменит.

– Изменит. И очень многое.

– Ты потом пожалеешь, – прошептала девушка. По телу помимо воли растекалось предательское, но такое приятное тепло, а два горячих дыхания, сливающиеся в одно, начинали сводить с ума. Вика уже успела забыть эти ощущения, и сейчас они играли с ней злую шутку.

– А это уже мне решать, нет разве?

Одна рука со спины переместилась на затылок девушки, подтянув её ещё ближе, совсем вплотную. Их губы соприкасались, но это не было поцелуем – это было нечто ещё более интимное и откровенное. То, что обычно разжигает страсть между двумя людьми, то, что указывает на начало чего-то нового и серьёзного. Но для Вики поддаться этому «новому» было очень и очень сложно.

– Пусти меня, – прошептала девушка, в каком-то помутнении проведя кончиком носа по Костиной щеке. В глубине души моля об одном – чтобы не отпускал.

– Ты же этого не хочешь.

– Не хочу. Пусти.

Это прозвучало так вымученно и фальшиво, что Лазарев просто не смог послушаться. Ему стоило бы удивиться, почему к ним никто не заходит, но сейчас было совершенно не до этого – усадив девушку так, чтобы та не сопротивлялась, Костя всё же поцеловал её, совершенно не задумываясь о том, что будет дальше. И даже с легкостью выпустил Вику из крепких объятий, когда та вновь отпрянула от него буквально через несколько секунд. И даже нашел в себе силы рассмеяться, правда, совсем невесело – только сейчас он понял, какие сложности его ожидают с этой девушкой, к которой так сильно тянуло.

– И что дальше? – спросила Вика, вскочившая с кровати и поправляя халат. Онаеле говорила от взявших верх эмоций.

Костя не ответил, лишь развел руками. Вика двинулась в сторону выхода из смотровой, и, только открыв штору, наткнулась на полный любопытства взгляд Нины, стоящей на своём посту.

– Будешь трагедию теперь из этого делать? – голос Лазарева раздался над самым ухом девушки – тот уже успел встать и подойти к психологу вплотную. Более того – заметив Нину, Костя помахал ей рукой. И Вика внезапно рассмеялась, поняв, что ничего ужасного не произошло, даже наоборот.

– Не буду. Но теперь нас ждут косые взгляды и расспросы.

– Ну и что? Я готов. Не вижу ничего страшного в человеческом любопытстве. А маме ты понравилась.

Вика непонимающе посмотрела на мужчину, но тот лишь подмигнул ей, улыбнувшись. Правда, через мгновение улыбка исчезла, и Лазарев, поморщившись, прижал ладонь к рассечённой брови.

– Что такое? – спросила девушка, повернувшись к Косте.

– Голова болит, не важно.

– Иди в ординаторскую, приляг, потом на томографию сходишь.

– Еще чего? Просто прилягу на полчаса, и в бой.

Вика хмыкнула и посмотрела на рану. Костя тряхнул головой и обнял девушку, зайдя обратно за шторку.

– Куда вечером идем?

– Ты идёшь домой, причём часа на два пораньше, тебе отлежаться надо. А я сегодня в ночь.

– Слушайте, ребят, я дико извиняюсь, – в смотровую заглянула Нина. – Но там мужика привезли, а смотровых больше нет. Да и врачей свободных тоже, Кость.

– Сейчас иду, – ответил Лазарев, даже не думая отпускать Вику, более того – положив подбородок ей на макушку.

– Ну бегом давай, – Дубровская хитро улыбнулась, кивнула в сторону приемной и вышла.

– Сейчас его осмотрю и в ординаторскую, спать. Я тебя люблю.

– Не торопишься? – Вика прищурилась и посмотрела на уже накидывающего халат Лазарева.

– Не-а, не тороплюсь.

========== 10. ==========

Глава 10.

На кладбище было необычайно немноголюдно, несмотря на то, что стрелки часов подходили к полудню. Сегодня Вика взяла отгул, так как день был для девушки тяжелым морально – сегодня воспоминания нахлынули с утроенной силой. Впрочем, так происходило вот уже четвёртый год в один и тот же день.

На мраморной плите были изображены двое – растрёпанный парень с широкой улыбкой, и статная курносая девушка с длинными волосами и притворно-горделивым взглядом. Под фото были выгравированы имена и годы жизни: «Скрябин Александр Андреевич, 10. 01. 1991 – 27. 10. 2010», «Шевелёва Евгения Викторовна, 10. 01. 1991 – 14. 08. 2010». Они были такими красивыми. Такими молодыми…

Вика опустилась на корточки перед могилой и посмотрела на эти весёлые лица. Она так скучала по ним, так хотела вновь услышать их голоса и смех, обнять их, посплетничать с Женей, поворчать на Сашу, который не отрывался от компьютера. Именно он научил её той самой игре, что была установлена на стационарный компьютер в ординаторской Склифа. Склифа…

Вика разговаривала с фотографиями всегда. Это было своего рода успокоением, помогало отвлечься, да и на душе становилось немного легче. Вот и сейчас девушка рассказывала обо всём, что произошло с ней за всё это время – о нападении, о том, как лежала в больнице, не желая жить дальше, о Косте, который сумел выдернуть её из депрессии и сблизился с ней месяц назад. О своей работе в институте Склифосовского, о Саламе, ставшем верным другом… Обо всем. И, заговорившись, девушка совершенно не заметила молодого человека, в изумлении замершего за спиной Ковалевой.

– Ты как здесь оказалась? – голос Лазарева заставил девушку вздрогнуть, тихо ахнув, и вскочить на ноги.

– А ты?

– Мама попросила привезти её к отцу, – Костя спрятал руки в карманы куртки и подошёл к памятнику, посмотрев на гравировку.

– Брат, – пояснила Вика, и, ничего не сказав, запрокинула голову, чтобы не дать слезам скатиться по щекам. Лазарев заметил это, и обнял девушку, погладив её по спине и поцеловав в висок.

– Они в один день родились, – заговорила девушка через некоторое время молчания. Раньше она никогда не говорила об этом. – Мамы наши подружились в роддоме ещё, вот они с тех пор и не расставались – детский сад, школа… По выходным всегда друг к другу в гости, все праздники вместе. И когда им по пятнадцать исполнилось, встречаться начали. Я посмеивалась сначала, а потом присмотрелась повнимательнее, и поняла, что действительно встречались, а не баловались. Как-то сроднились они со временем друг с другом, полюбили. Сашка мне хоть и сводный, а всю жизнь, как хвост за мной ходил, в медицинский даже пошел, на меня насмотревшись. А Женька в педагогический – любила это дело почему-то.

Костя отпустил девушку, снял с себя шарф и замотал им оголенную шею Вики – поднимался ветер, а горло пальто было свободным. Всё это он сделал молча, ожидая продолжения – он видел, что Вике надо собраться с мыслями. Ковалева с благодарностью посмотрела на мужчину и продолжила задрожавшим голосом.

– В тот день они на пикник с компанией своей поехали – шашлык, песни у костра, палатки… Возвращались рано утром, машину, в которой они ехали, на влажной дороге занесло – старая иномарка была. Женька сразу умерла, а вот с Сашей потом просто ужас творился – он выкарабкался, спасли его, только вот его самого не спросили – хочет ли он жить. В общем, вены он себе порезал, мутизм появился – он вообще разговаривать перестал, когда мы ему о Жене сказали. Продержался два месяца, но не хотел он жить, вот и все… Я на парах была, когда он из окна выбросился. В один день родились, в один день умерли, по сути. Он мне записку оставил, до сих пор наизусть помню – «Женька – всё, что у меня было, а я просто стал обузой. Там мне лучше будет, и вам жизнь облегчу». В дрожь бросает, когда эти слова вспоминаю, господи… – Вика вцепилась в куртку шокированного от услышанного Кости и беспомощно заплакала. Правда, через пару минут успокоилась, и посмотрела мужчине в глаза, чуть прищурившись. – А знаешь, кто его оперировал? Пётр Пастухов. Мы же сводные, фамилии и отчества у нас разные, поэтому никто ничего не знает. Вот, как судьба иногда сталкивает людей…

Лазарев открыл было рот, чтобы что-то ответить, но Вика лишь покачала головой, давая понять, что не хочет отвечать ни на какие вопросы.

– Пойдем отсюда? Пожалуйста, – Вика умоляюще посмотрела на мужчину, и тот лишь кивнул, исподлобья посмотрев на Ковалёву.

До ворот они шли молча, каждый погружённый в свои мысли. А за воротами у машины Кости стояла Мария Валерьевна, которая очень удивилась, увидев Вику. Стоявшая до этого, сложив руки на груди, женщина, увидев девушку своего сына, улыбнулась.

– Здравствуйте, Мария Валерьевна, – поприветствовала Ковалёва женщину охрипшим от неприятного разговора и сдерживаемых слёз голосом.

– Здравствуй, Викулечка, – только она могла так называть девушку.- А я всё думаю, кого же Костик там увидеть вдали мог? Кто у тебя здесь?

– Брат.

Мария Валерьевна сочувственно покивала головой, погладив Вику по плечу. Женщина одобряла выбор сына, хотя и старалась не показывать этого совсем уж открыто. Она вообще старалась не вмешиваться в личную жизнь Кости, понимая его сложный характер, да и просто осознавая, что личная жизнь – это личная жизнь, и советов здесь давать нельзя. Но выбор всё равно одобряла.

…Поехали к Косте домой – ехать к себе Вика просто не хотела, не желала оставаться в одиночестве. А Костя и Мария Валерьевна были совершенно не против, наоборот – женщина не хотела отпускать Ковалеву от себя, видя, в каком подавленном состоянии та находится. Вике определённо нельзя было сейчас утыкаться носом в подушку и плакать в одиночестве – в подобных ситуациях всегда надо быть с людьми, которые смогут отвлечь или хотя бы просто побыть рядом. «Посиделки» оказались довольно длительными – Мария Валерьевна покинула молодых людей в начале одиннадцатого вечера. Вика начала собираться минут через двадцать после ухода Лазаревой, но была остановлена Костей, в планы которого явно не входила ночь в компании одного лишь Пирата – огромного бело-рыжего кота. Мужчина купил его у одного из своих пациентов за пять тысяч рублей, тем самым отдав свои последние на тот момент деньги бедному пенсионеру, которому не хватало денег даже на лекарства. Сначала Лазарев хотел выдворить котяру на улицу, но тот упорно бежал за Костей, не желая оставаться на морозе, и жалость взяла верх – теперь откормленное животное жило в трехкомнатных хоромах и не знало былых печалей.

– Куда ты собралась-то? На часы смотрела? – Костя отобрал у девушки её же пальто и повесил его обратно в шкаф.

– Что значит «куда»? Домой, спать, я устала ужасно просто.

– Тебя одну вообще нельзя отпускать никуда, – хмыкнул Лазарев, оперевшись спиной о входную дверь.

– Ну, отвези меня тогда, – Вика сложила руки на груди.

– Я выпил уже.

В самом деле – мужчина позволил себе рюмку водки, слушая разговор Марии Валерьевны и Вики о безвременно ушедших родственниках.

Вика усмехнулась и протянула было руку к шкафу, но Костя оказался проворнее – встав перед створкой, мужчина положил протянутую руку себе на плечо. Ковалева изогнула бровь, но руки не убрала, и некоторое время просто молчала, глядя на мужчину.

– Останешься?

Вопрос прозвучал тихо и как-то пронзительно. Костя выжидающе смотрел на девушку, перебирая в руке её тонкие пальцы. Вика же отвела взгляд и закусила губу, прекрасно понимая, что подразумевает это «Останешься?» - оно уже звучало однажды. Девушке было не страшно, как тогда, но немного неуютно – былые травмы давали о себе знать в самые неподходящие моменты. Но, в то же время, девушка доверяла Лазареву безоговорочно, уже на опыте зная о том, что бояться ей нечего. Собственно, именно поэтому девушка и кивнула сейчас.

– Останусь.

И Костя привлек девушку к себе, не обращая внимания на Пирата, ревностно бросившегося под ноги молодым людям из-за угла неосвещенной спальни. В которую и направлялись сейчас влюбленные, упиваясь той нежной страстью, что охватила обоих.

…А утром девушка обнаружила в своем мобильном несколько пропущенных вызовов от человека из прошлой жизни - того, кто в свое время был одним из самых близких, и чей номер телефона было просто жалко удалять. И сейчас он объявился, явно желая восстановить общение и совместную деятельность – Виктория знала это наверняка, зная своего партнера, как облупленного. Он не выходит на связь просто так, никогда.

========== 11. ==========

Глава 11.

– И что ты предлагаешь? Начать всё снова?

Вика изогнула бровь и, чуть склонив голову набок, посмотрела на своего собеседника в ожидании ответа. Молодой человек – рослый, подтянутый, красивый – усмехнулся и помешал ложечкой кофе, только что принесенный официантом.

– А почему бы и нет? Вспомни, как круто было вдвоём!

Вика откинулась на спинку стула и задумалась. Предложение было очень и очень заманчивым, но где-то на подсознании девушка побаивалась возобновлять то, что когда-то предпочла выкинуть из головы, казалось, навсегда.

– А если я соглашусь?

– Так именно этого я и добиваюсь!

– Хорошо. Давай попробуем. Только на тренировках на меня не орать, не психовать.

– Да когда это было?

– Почти всегда, дорогой, – хмыкнула девушка. – А вообще – я очень удивилась твоим звонкам.

– Хочешь честно? После того, как ты документы забрала, мне поставили в пару Ленку Смирнову. Вот где ужас-то был. Ты-то хоть могла огрызнуться на меня, когда считала нужным, а эта – ни рыба, ни мясо. Во всём соглашается, всё терпит. У меня даже мысли шальные пробегали – если я её ударю вдруг, тоже стерпит?

– Да она же влюблена в тебя давным давно, – ухмыльнулась Вика, доставая из сумки пачку сигарет. – Нет, Дим, ну а что – симпатичная девочка, способная, тихая, покладистая. Идеальный вариант.

– Смейся-смейся. Ты же знаешь, что я только тебя обожаю.

– Поздно же ты, Димочка, спохватился, – Ковалёва выпустила изо рта тугую струю дыма. – Очень поздно. И вообще, не знаю, как я теперь со своим образом жизни буду время свободное выкраивать.

– А что? – на лице Дмитрия вдруг появилась издевательская усмешка. – Вторая половина не отпустит?

Вика искоса посмотрела на собеседника, взглядом давая ему понять, что он говорит несколько не то.

– Работа не отпустит.

…В Склифе был аврал – массовое ДТП, всех пострадавших в котором везли именно в легендарный НИИ.

– Вик, зайди в третью смотровую, там у Пастухова пациент буйный какой-то, его скрутить никак не могут – третью капельницу вырывает уже.

– Хорошо, Нин, иду, – Ковалёва расписалась в журнале и направилась в смотровую. Неимоверно хотелось спать, а до конца смены оставалось ещё три часа. Да и как тут по расписанию-то уйдёшь, с таким кошмаром?..

– Петь, что у Вас? – с Пастуховым Вика общалась более по-свойски, чем с остальными хирургами старшего возраста.

– Парню двадцать лет, ехали с девушкой по МКАДу, врезались в маршрутку, – Пастухов взял девушку под локоть и отвёл в сторонку, пока, казалось бы, успокоившийся парень, тяжело дыша, безостановочно вертел головой. – Девушка его умерла, он не знает ещё, мы его даже успокоить не можем нормально, чтобы капельницу поставить.

Вика невидящим взглядом посмотрела на Петра и повернулась к парню, который буквально буравил Ковалёву диким взглядом. И впервые за всё время работы девушке стало по-настоящему страшно. Но выдавать страх ни в коем случае нельзя.

– Дайте шприц, – попросила Вика медсестру, и та мгновенно выполнила просьбу. Вика подсела к парню и взяла его за руку, одновременно проверив шприц на «готовность».

– Кать, это ты? – задыхаясь, произнес парень, судорожно схватив Вику за руку. Ковалёва повернулась к удивлённому Пастухову и медсестре и кивнула им на штору, тем самым потребовав выйти. Те молча выполнили требование.

– Я, мой милый, успокойся, – стараясь говорить как можно спокойнее, ответила Вика. Хотя голос девушки всё равно предательски дрожал, выдавая на гора все внутреннее волнение, волнами накатывающее на психолога.

– С тобой всё нормально?

– Всё хорошо, ты о себе сейчас подумай, я за тебя очень боюсь.

– Не бойся, я нормально. Только не бойся, прошу тебя… – парень на миг расслабился и отвернулся, но и этого хватило Вике, чтобы сделать быстрый укол. Казалось, пациент даже не почувствовал его – настолько тихим он вдруг стал. Вика облегчённо вздохнула, отложила шприц и погладила парня по волосам. В груди девушки всё сжалось от жалости к молодому человеку, о котором она не знала совершенного ничего. Ковалёва поднялась с кровати, ещё раз внимательно посмотрела на пациента, убедившись в том, что успокоительное начало действовать, и вышла из смотровой.

– Всё нормально, можете работать.

Петр посмотрел на Вику и приобнял ту за плечо, словно подбадривая.

– Помню, была у меня похожая ситуация. Я всех своих пациентов помню, хочешь, верь, не хочешь, не верь. Парень был, тоже с девушкой своей разбился, она сразу же умерла, а паренька я вытащил. Правда, он потом вроде как с собой покончил – любил эту свою девочку очень. Вот и непонятно – не повторится ли история… А парня того Сашей звали, как сейчас помню.

Сказав всё это, Пастухов вошёл в смотровую вслед за медсестрой, оставив Вику одну – растерянную, со стеклянным взглядом, подрагивающую от услышанного. Пастухов помнил о Саше, подумать только. Ведь четыре года прошло уже… Это не укладывалось у девушки в голове, не хотело восприниматься. Вика опустилась на лавочку напротив Нининой стойки и вцепилась руками в волосы, отчаянно пытаясь отогнать ненужные воспоминания.

– Вик, с тобой всё нормально? – к девушке подошла Дубровская и потрепала психолога за плечо. Та лишь покачала головой.

– Нехорошо мне что-то, мутит и спать хочется.

– Ну, пойдем, я тебя в ординаторскую положу под шумок, – Нина взяла девушку за локоть и повела по коридору. Вике в самом деле поплохело, причём довольно ощутимо – очень сильно тошнило, кружилась голова, и мысли были лишь об одном – поскорее бы лечь.

– Слушай, дорогуша, что-то у тебя лоб огненный и влажный… – пробормотала Нина, озадаченно посмотрев на Ковалеву. – Ты не того случаем?

– Чего «того»? – не поняла Вика, усаживаясь на такую вдруг показавшуюся мягкой и родной кушетку.

– Ну… Лазарев тебе проблем не заделал?

С минуту Вика непонимающе смотрела на собеседницу, затем цокнула языком и хлопнула себя по колену.

– Нин, с ума сошла, что ли? Нет, конечно! И вообще – с каких это пор то, о чем ты говоришь, стало вдруг проблемой?

– Да нет, это я так что-то, – Дубровская махнула рукой. – Ладно, спи давай, я тебя прикрою перед Зимой, если что.

– Хорошо, спасибо, Нинуль, – Ковалёва дождалась, пока женщина покинет ординаторскую, затем схватила декоративную подушку, обняла её и завалилась на бок, поджав под себя ноги. Сон охватил девушку практически моментально.

… – Вик, просыпайся, не смешно уже! – мужчина с силой тряс девушку за плечо, и голос его был, мягко говоря, довольно взволнованным. Девушка замычала и нехотя приоткрыла один глаз, еще сильнее обнимая несчастную подушку.

– Лазарев, дай поспать, а?

– Чего? Поспать? Ты пятый час спишь уже, у тебя рабочий день два часа назад закончился, а тебя никак растолкать не могут! Нина в панике меня позвала, я еле нашатырь у неё отобрал.

– Как пять часов?

Вика распахнула глаза и резко села на кушетке. Перед глазами вмиг поплыло от резкой смены положения, а онемевшая щека заныла. Неужели она и в самом деле проспала столько времени, и не чувствовала, как её будят?..

– Слушай, а Пастухов ушёл уже? Мне бы поговорить с ним, – вопрос сорвался с губ девушки совершенно внезапно.

– Да, давно ушёл, отпросился на час пораньше вроде, – Костя подошёл к столу и налил в стакан воды из графина. – А о чём поговорить?

Вика не ответила – свесив ноги с кушетки, девушка поболтала ими в воздухе, затем подняла взгляд на мужчину. И тот вдруг понял.

– Вик, оно тебе надо? Вот скажи мне – зачем? Зачем прошлое ворошить?

– Догадливый какой, – беззлобно хмыкнула Ковалёва. – Просто поговорить хочу. Сегодня пациента привезли с очень похожей ситуацией, и Пастухов мне о Сашке рассказал. Почему он так хорошо помнит все это? Прямо в деталях, несмотря на то, что столько лет прошло.

– Потому что случай такой попался, – предположил Лазарев. Затем подошёл к девушке и взял её лицо в руки. – Не вздумай ворошить тину – лучше точно не будет. Просто нет смысла.

Девушка отвернулась и ничего не ответила. Тогда Костя обнял девушку и погладил её по голове.

– Завтра поедем к тебе и перевезем ко мне часть вещей.

Вика непонимающе посмотрела на мужчину, и тот пожал плечами.

– Надоела эта беготня, так удобнее. Спать поехали, всё.

========== 12. ==========

Глава 12.

– Саламчик, тебе танцы нравятся?

– Ну, смотря какие, – задумчиво ответил Гафуров. – Стриптиз не люблю.

– Да я не об этом, дурак. У меня в субботу концерт, а ты выходной, приходи, поддержишь?

– А Костя?

– А Кости не будет, – отрезала Вика и закрыла журнал операций, который до этого бездумно листала.

– Почему? Что случилось?

– Ничего. Трудности совместной жизни.

– В смысле?

Ковалёва закинула ногу на ногу и с улыбкой посмотрела на собеседника. Сейчас он показался девушке совсем наивным и несмышлёным.

– Вот ты с Юлей ведь живёшь? Не ругаетесь?

– Нет… А вы поругались, что ли? Да брось, помиритесь ещё десять раз, с кем не бывает?

Вика усмехнулась и покачала головой.

– Саламчик, мы не поругались. У нас просто холодная война. Уже недели три. Причём касается она исключительно моего хобби. Со стороны на нас посмотришь, и не скажешь, что дома мы почти не разговариваем. До смешного доходит иногда, но я отступать не хочу, пусть ревнует, сколько душе угодно. Когда я только начинала, он только «за» был, а как на концерт сходил один раз, так словно подменили. Я при нём с Димкой по телефону разговаривать побаиваюсь уже.

– Что за Димка? – в ординаторскую вплыл Брагин, шаловливо улыбаясь и потирая руки. – Виктория, я чего-то не знаю о вас?

– И вам здравствуйте, – пробурчала Вика, явно не оценившая шутки.

– Ладно, Ковалёва, не бузи. Вон, Лазарев у тебя молодец какой – только что сам операцию на печени провел, у меня чуть комплексы не появились.

– Поздравляю с печенью, – гадко улыбнувшись, протянула Вика противным голосом зашедшему в ординаторскую Косте. Тот молча кивнул и отвернулся к чайнику, не обращая внимания на недоуменные взгляды Брагина и Салама. Вика же встала и вышла из ординаторской – неимоверно захотелось курить.

– Что, Вика, опять травиться идёшь? – голос Хромова заставил Вику вздрогнуть и машинально спрятать пачку поглубже в карман халата – прямо как в старших классах школы, когда пагубная привычка только-только начинала проявляться в девушке.

– Вы меня напугали, Иван Николаевич, – пробормотала девушка, все же выуживая сигареты.

– Извини, не хотел. Ты не против, если я с тобой пройдусь?

– Разумеется, нет, глупый вопрос. Спросить что-то хотите? – Вика поняла это по тому, как поджал губы мужчина.

– Хочу. Вика, как ты думаешь, как Костя отреагирует на то, что я его маму приглашу в театр?

С минуту девушка недоуменно смотрела на собеседника, затем вдруг закашлялась, от удивления забыв выпустить из лёгких вязкий сигаретный дым.

– Вы… Иван Николаевич, Вы серьёзно?

– А я похож на человека, который сейчас шутит? Просто хочу с тобой сначала посоветоваться, чтобы знать хоть приблизительно его реакцию.

– Иван Николаевич, если вы это сделаете, то он только рад будет – он же вас обожает просто. Да и меня выручите тем, что внимание его на себя переведёте.

– Что, всё дуется?

– Да сил нет никаких. Я, видимо, настолько дура, что вины своей не понимаю…

– Брось. Просто ревнует, вот и всё.

Вика неопределённо дернула плечом, ничего не ответив. Иногда ревность очень и очень раздражала. Тем более, когда она была просто безосновательной.

…Вика зашла в комнату как раз в тот момент, когда Лазарев растерянно выключил мобильный, глядя куда-то в стену.

– Чего застыл? – девушка прошла к шкафу и повесила в его недра тренировочное платье на плечиках.

Костя покрутил телефон в руке, потом положил его на тумбочку и повернулся к девушке.

– Мама сегодня идет в театр. Угадай, с кем?

Вика повернулась к собеседнику и изогнула бровь. Конечно, она знала, с кем. Просто хотела, чтобы Костик сам сказал ей это. Да просто не любила все эти загадки.

– С Хромовым. С нашим Хромовым, представляешь?

Вика лишь хмыкнула и вновь отвернулась к шкафу, решив не выдавать особых эмоций. В глубине души она была очень рада и за Хромова, и за Марию Валерьевну – просто не хотела сейчас прыгать от радости и хлопать в ладоши, как маленькая девочка. Хотелось немного поиграть с нервами Лазарева своим безразличием.

– Все, что ты можешь – это хмыкнуть в ответ? – возмутился Костя, вставая с кровати и подходя к девушке. – Тебе всё равно, что ли?

Вика закрыла шкаф и повернулась к молодому человеку, оказавшись в сантиметре от него и машинально отведя взгляд.

– Отлично – ты еще и знала. Откуда?

– Хромов рассказал, – пожала плечами девушка. – Не понимаю, что плохого-то? Ну, пригласил Иван Николаевич твою маму в театр, что такого?

Внезапно Лазарев рассмеялся, дернув шеей.

– Не знаю. Просто непривычно как-то, что ли. Привык уже, что она одна всегда. После папы…

Вика вздохнула и обняла молодого человека. Смерть отца Костя переживал очень тяжело и болезненно, поэтому любое упоминание о нем давалось с большим трудом.

– Кость, всё хорошо будет. Ты же сам восторгаешься Хромовым. А он очень хороший человек, – Вика коснулась губами Костиных губ и запустила руку в чёрные короткие волосы. – И знаешь, что?

– Что?

– Я тебя люблю, – девушка снова поймала родные губы.

– И я тебя, – поцелуй стал глубже и напористее, но внезапная трель мобильного заставила Вику прервать ласку и схватить трубку. На дисплее высветилось знакомое «Дима», и девушка закусила губу, думая, что лучше – ответить или сбросить. И Лазарев, заметив имя звонившего, тут же отпустил девушку и вышел из комнаты. Вика же, посмотрев мужчине вслед, нажала на отбой. Правда, вслед Ковалева написала и отправила одно лишь сообщение. Странные чувства охватывали девушку – мучила совесть, а камень на душе висел тяжким грузом. Что-то не клеилось у них с Лазаревым, это было очевидным для обоих. И все эти поцелуи, объятия, даже секс и слова любви – всё было каким-то наигранным, привычным. Да, именно привычным, само собой разумеющимся. И душа от осознания этого болела неимоверно.

– Кость, – девушка заглянула на кухню. Лазарев сидел за столом и крутил пальцами сигарету, глядя немигающим взглядом на столешницу. Вика вздохнула и подсела к мужчине.

– Что-то не клеится у нас, да? – хрипло поинтересовался Костя, посмотрев на Викторию. И та вздрогнула от устремленного на неё взгляда – столько в нём было боли и ненависти. Ненависти к самому себе, ко всему происходящему, к Вике и её увлечению…

Девушка дёрнула плечом и попыталась улыбнуться. Получилось плохо.

– Когда у тебя тренировка?

– Кость, – Вика взяла Лазарева за руку и вздохнула. – Не будет никакой тренировки, я ухожу из танцев.

– Это почему?

Девушка опустила голову, стараясь спрятать внезапно накатившие на глаза слёзы.

– Потому что я не хочу, чтобы это стало расколом. Я ради тебя готова это сделать. Уже сделала фактически.

Костя вдруг схватил лицо девушки в свои руки и внимательно посмотрел в серые глаза. В голове у него не укладывалось услышанное.

– Мне надоела эта холодная война, Кость. Я просто устала, поэтому и делаю то, что делаю.

– Птиц мой, – мужчина прижал девушку к себе и погладил по спине. – Из-за меня?

– Из-за тебя, – подтвердила Ковалева. – Да я бы и так ушла, наверное – возраст не тот. Да и понимаю, что это уже не так важно для меня.

– А что важно?

– Ты. И работа. Это важно.

– А я теперь буду виноватым?

– Нет. Виновата я, наверное. Не понимала, что не так сильно мне всё это нужно, больше внушала, уговаривала себя. Дура, вот и всё. Не понимала, что действительно важно.

Лазарев поцеловал девушку в висок и просто не нашёлся, что сказать в ответ. Да и слова здесь были не нужны.

========== 13. ==========

Глава 13.

Когда в НИИ имени Склифосовского выдается более или менее спокойный день, большая часть штата устраивает себе маленький праздник и благополучно рассасывается по всяческим закуткам, прячась от высокого начальства и лоботрясничая. Так было и в этот раз – в ординаторской было удивительно пустынно, лишь Пётр Пастухов лежал на кушетке в гордом одиночестве, думая о чём-то своем и отдыхая после плановой операции. Что-то не ладилось у него в личной жизни, семья разваливалась буквально на глазах, но ничего с этим поделать было нельзя – по крайней мере, Петру было удобно думать так. Мужчина искренне думал, что лучше оставить всё на самотёк, и потом просто посмотреть, что из этого получится. Он просто устал бороться и что-то исправлять.

– Петь, Вы меня слышите вообще? – голос Ковалёвой заставил мужчину вздрогнуть.

– Ты чего?

– О чём задумались, спрашиваю, – девушка уселась за стол и придвинула к себе ещё тёплый чайник. – Третий раз спрашиваю.

– Извини, не слышал. Да так, о разном, – Пастухов сделал неопределенный жест рукой.

– Ну-ну… – пробормотала Вика и положила голову на руку. – А я только что от пациента – не хочет согласие на операцию подписывать, и всё. Второй день уговариваю, благо, операция не срочная. Выматывает он меня, зараза – словно энергию высасывает.

– Бывает, постарайся об этом просто не думать, и всё. У меня вот был пару лет назад похожий – как не зайду в палату к нему – прямо чувствую, как силы уходят. Вот хочешь – верь, не хочешь – не верь.

– Неужели Вы вот так вот всех своих пациентов помните?

– Практически. Особенно тяжелых или вот таких необычных. Помнишь, рассказывал тебе давно уже про парня, у которого девушка в аварии погибла? Настолько тяжелый случай оказался, что никогда его не забуду, наверное. Там для меня тогда главным было – вытянуть его во что бы то ни стало. Жаль, что не свезло…

Вика не ответила, отвернувшись от собеседника. Меньше всего она сейчас ожидала этой темы и воспоминаний о Сашке. Они резали, как ножом, несмотря на то, что прошли годы.

– Пойду покурю, – Вика поднялась со стула и, подойдя к шкафчику, выудила из его недр куртку. И уже в дверях Ковалёву окликнул Пётр, до этого молча наблюдавший за психологом.

– Вик, – увидев, что девушка откликнулась на зов, Пастухов закончил. – Бросай травиться.

Вика лишь усмехнулась, покачала головой и вышла из ординаторской. Всё чаще она слышала подобные фразы от окружавших её людей – словно сама была маленьким несмышлёным ребенком и не понимала всего вреда «ядовитых палочек». Просто при работе в больнице они были самым лучшим успокоительным.

…Машина Лазарева сразу привлекла внимание Вики, только вышедшей на крыльцо больницы. Привлекла тем, что была заведена и мирно урчала, хотя была пуста. Ковалёва нахмурилась, убрала уже вынутую из кармана пачку сигарет, подошла к автомобилю и открыла дверцу. Разгадка оказалась проста, как дважды два – на заднем сидении машины уютно расположился сам владелец автомобиля, закутавшийся в собственную куртку, несмотря на то, что в салоне было очень тепло. Вика усмехнулась и села на водительское место. Лазарев очень часто спал именно так – подложив руку под голову и накрывшись одеялом почти с головой. Правда, сейчас роль одеяла играла куртка молодого человека, но от этого картина становилась лишь умильнее. Девушка улыбнулась, подалась вперед и потрепала мужчину по темным волосам, отчего тот закутался в «одеяло» ещё сильнее, так и не проснувшись. Вика отвернулась и выключила магнитолу, из которой еле слышно доносились звуки какой-то песенки. И именно в этот момент у автомобиля, словно из-под земли, материализовался Брагин. Заметив хирурга, Ковалёва опустила стекло и высунулась на улицу, наблюдая за подходящим мужчиной.

– Где этот лентяй твой? – сходу задал вопрос Брагин. Вика молча кивнула вглубь автомобиля, и Олег, проследив за кивком, расплылся в улыбке и приложил палец к губам. Обогнув машину, мужчина почти неслышно открыл заднюю дверцу и… оглушительно гаркнул, схватив Лазарева за плечи. – Константин Германович, бегом в операционную! Не справляемся!

Несчастный Костя вскрикнул, отпрянув от обидчика и моментально проснувшись.

– Олег Михайлович, с ума сошли?! Что случилось?

– Ничего, – абсолютно спокойно ответил Брагин, лучезарно улыбаясь, будучи явно довольным произведённым на Костю эффектом. – Тебя Хромов искал, на плановую. Забыл? – последнее слово было произнесено с явной издёвкой.

– Не забыл, – Лазарев потёр ладонями глаза и взъерошил волосы. – Иду сейчас.

– Ну давай. А я пойду поищу Марину, свет наш, Владимировну, – Брагин осмотрелся по сторонам и поспешно ретировался, заметив вдали знакомую фигуру.

– А ты тоже хороша, – буркнул Лазарев Вике, отряхивая смятый халат, до этого выполнявший роль подушки. – Разбудить сама не могла, да?

– Я же не знала, что именно он удумает! – возмутилась Ковалёва и отвернулась от мужчины.

Костя схватил девушку за рукав куртки и, притянув к себе, поцеловал в макушку.

– Пойду работать?

– Иди.

– Так не хочется.

– Иди давай! – усмехнулась Вика, высвобождаясь из объятий и поправляя шарф. – Не хочется ему.

Костя скорчил мину, зевнул, потянулся и нехотя открыл дверцу. Затем, правда, закрыл её, полез в карман куртки, вытащил из него ключи от автомобиля и протянул их девушке.

– Закроешь?

– Да закрою, иди уже, – засмеялась Вика и подставила щёку под поцелуй. Лазарев вышел из машины, а Ковалева ещё некоторое время сидела в машине, наблюдая за Яном и Таней – стажером и медсестрой, о чём-то жарко спорящими у крыльца больницы. Эти двое казались Вике смешными в своем юном, можно сказать, возрасте, но, в то же время, интересными как личности. Хотя, к Яну психолог относилась несколько настороженно, сама не зная, почему – просто чувствовала в нём какое-то второе дно, и всё. Но объяснить этого своего отношения к парню Вика не могла при всем желании.

Из размышлений девушку вывел звонок мобильного. Давно уже Вика зарекалась не отвечать на незнакомые номера, но в этот раз почему-то нарушила данное самой себе обещание, приняв вызов не просто с незнакомого, а со скрытого номера.

– Алло?

– Не узнала, принцесса?

Вика вмиг похолодела. Этот голос, это липкое «принцесса» - всё это могло принадлежать только одному человеку. Тому, любые воспоминания о котором гнались при одном лишь своём появлении.

– Что тебе надо?

– А ты не догадываешься? Подумай тогда. А я тебе помогу. Моих парней посадили на пять лет. Из-за тебя, мразь. Так что ты теперь от меня не отделаешься,- голос был подчеркнуто спокойным, безэмоциональным.

– Из-за меня? Да нет, это всё из-за тебя! Ты их на меня натравил, – Вика отчаянно пыталась придать голосу максимальное спокойствие, что, впрочем, почти ей не удавалось.

– Угомонись, а? Я тебя предупреждаю – поосторожнее будь теперь. А то даже хирург твой тебе не поможет.

Вика собралась было ответить, но опоздала – в трубке уже слышались лишь короткие гудки.

========== 14. ==========

Глава 14.

– Дура, мне-то почему ничего не сказала?

– А какой смысл? Мне как-то вообще не хотелось, чтобы дело на них заводили и следствие вели.

– Ты точно или дура, или святая. Но в бога ты вроде как не веришь, тогда остается первое.

Собеседник хмыкнул, довольный собственной шуткой, и откинулся на спинку стула, тут же задумавшись. Андрей Краснов был одноклассником Саши – Викиного брата – и одним из немногих его близких друзей. И Вику любил, как сестру, ещё с детства.

– Номера телефона у тебя, конечно же, нет?

Вика отрицательно покачала головой и поморщилась – голова не проходила уже второй час, и не помогали никакие таблетки. Андрей побарабанил пальцами по столешнице, обдумывая сложившуюся вокруг Ковалёвой ситуацию.

– Слушай, а какого чёрта ты вообще встречалась с таким… С таким?

Девушка пожала плечами и помешала ложечкой давно остывший кофе. Она и сама часто задавалась подобным вопросом, и каждый раз ответа не находилось. Все делают ошибки, видимо, Вике просто не повезло, и её ошибка оказалась довольно крупной. И сейчас девушка даже удивлялась тому спокойствию, с которым размышляла над своими дальнейшими действиями.

– Ты вообще уверена в том, что это именно он тебя третирует?

– Ты меня совсем-то за клиническую идиотку не держи, хорошо? Я его десять лет уже знаю, думаешь, голос спутаю? – огрызнулась Ковалёва.

– Ладно, извини. Я бы тебе посоветовал, конечно, вторую симку купить, но с твоей работой смена номера довольно проблематична. Да и засечь бы его надо по старому… – Андрей подался чуть вперед и продолжил. – Значит, так – на незнакомые номера не отвечаешь, сообщения игнорируешь, пересылаешь их мне. Живёшь, как жила. Германовичу своему, ясное дело, ничего не говоришь, а не то он быстро пыль поднимет. Жалко только, что такие крысы, как твой Павлик, исподтишка действуют, сами руки марать не будут. Хотя… Ты знаешь, за друзей он мог бы и сам впрячься…

– Это ты к чему ведёшь сейчас? – Вика прекрасно понимала, к чему, но очень хотела убедиться в правдивости своих догадок.

– Знаешь про старый добрый метод ловли преступников «на живца»? Ну, вот…

– С ума сошёл? Он меня убьет, пока вы поймёте, что к чему.

– Спасибо за доверие, оказанное правоохранительным органам, – обиженно буркнул Андрей. – Я серьезно – это отличный способ его поймать. Да и единственный здесь возможный, к сожалению. По крайней мере, я других не вижу.

Вика открыла было рот, чтобы ответить, но осеклась, поняв, что собеседник прав. Угрозы шли не только в её адрес, они касались ещё и Кости, а это уже было по-настоящему серьёзно. Нельзя пускать всё на самотёк – это девушка понимала. Но страх всё равно захлёстывал, словно волнами.

– Сколько продолжаются угрозы по времени?

– Примерно две недели. В последний раз пришло сообщение с советом почаще оглядываться по сторонам, – Вика нервно хмыкнула и закурила.

– Слушай, ну он просто клинически тупой. Его надо на медэкспертизу – головку проверить. Уверен, результаты будут очень красноречивыми.

– Он сумел с помощью папочки откупиться от решётки, которая ему светила, а ты про какую-то экспертизу говоришь.

– Ничего, теперь уже не откупится – я постараюсь. Будет моё первое раскрытое от и до дело, – Андрей азартно хлопнул в ладоши, вызвав тем самым у Вики злобный взгляд. – Ладно, извини. Ну что – согласна?

Ковалёва молча кивнула, и Андрей схватился за мобильный телефон, быстро набирая номер.

… – Нинушка, я одна не понимаю, почему к нам детей везут? – Вика облокотилась о стойку, с усталостью посмотрев на Дубровскую.

– Мы же экстренная медицина, вот и везут. Хотя, я тоже иногда не понимаю родителей некоторых. А что?

– Да привезли ребенка с переломом, в шоке, бедный, еле успокоила его. Еще мать над ухом причитала, кошмар просто. Сейчас прямо так и усну, – Вика прислонилась головой к стене и прикрыла глаза.

– У тебя смена через час заканчивается, потерпи. Лазарев заедет за тобой?

– У него же выходной.

– И что? Вон, Женька мой и в выходные за мной заезжает. А ты своего разбаловала чересчур, я смотрю.

– Да ну его, пусть дома сидит. Что я, маленькая, сама не доеду?

– Да доедешь, конечно… – Нина сложила карточки больных в аккуратную стопочку, и, уперев руку в бок, повернулась к Ковалёвой. – Слушай, вот как думаешь, что дальше будет? У Нарочинской отец умер, она ушла, Зименская переводиться собралась.

– Не знаю… Но мне бы не хотелось, чтобы Зима уходила – мне при её руководстве отлично работается – тепло, мухи не кусают, – Вика открыла глаза и потянулась. – А то пришлют сейчас неизвестно кого, привыкай потом к новому начальству.

– Вот точно, согласна.

– Ладно, Нинуль, хорошо с тобой, но я пошла, пока меня та мамаша не заметила, – Вика подорвалась с места, заметив в дверях одной из палат ту самую причитающую мамочку. Минута – и девушка переместилась в ординаторскую, никем не замеченная.

– Все бездельничаешь? – спокойный голос Хромова заставил девушку буквально подпрыгнуть на месте.

– Иван Николаевич, ну нельзя так делать, в самом деле! Я работаю, вообще-то, не меньше вашего, – обиженно ответила Вика, переведя дух, и, развалившись на стуле, закинула ногу на ногу. – Как у вас с Марией Валерьевной дела?

– Вика, – Хромов выразительно посмотрел на девушку, и та прицокнула языком.

– Ну, Иван Николаевич, я же искренне интересуюсь! И потом – Костя рад, как ребёнок. Чуть в ладоши не хлопает порой…

– Правда?

– Угу.

– Не думал, что он будет настолько… Лояльно к этому относиться, – Хромов, не любивший распространяться на личные темы, внезапно разговорился. – Всё хорошо у нас. По паркам не бегаем, конечно, но всё именно хорошо. Даже сглазить боюсь немного.

Вика посмотрела на мужчину и ободряюще улыбнулась ему. Хромов очень нравился девушке – своим спокойствием, профессионализмом, доброжелательностью, но при этом необходимой строгостью. Наверное, Костю в нем привлекало то же самое. В самом деле - Иван Николаевич заслуживал неподдельного уважения, будучи человеком не только преданным своему делу, но и очень сильным морально - Лазарев рассказал Вике некоторые нюансы биографии хирурга, тщательно им скрываемые. Правда, потом Костя едва не взял с девушки клятву о молчании - настолько история Гриши - сына Хромова - была тайной и скрываемой. И Вике было искренне непонятно лишь одно - неужели Иван Николаевич стеснялся своего отпрыска? Хотя, тут же задавала вопрос самой себе - а как она бы вела себя, окажись на его месте? Иметь сына-уголовника и наркомана в одном лице - такого, наверное, нельзя пожелать и самому заклятому врагу. Вике безумно хотелось поговорить с Хромовым на эту тему, но она стоически держала язык за зубами, понимая, что личное - это всегда личное. Она и так не должна была знать вообще ничего, просто Костя, возившийИвана Николаевича к Грише в тюрьму, не мог скрывать от девушки причину своих длительных отлучек.

…Смена закончилась вовремя, но на улице было уже темно. Отказавшись от заманчивого предложения Брагина составить девушке компанию по дороге к метро, Вика пожалела о содеянном буквально через пять минут, поняв, что в сквере за больницей разбит уличный фонарь. Поэтому девушке пришлось ускорить шаг, про себя проклиная и ремонтников, и подростков, которые – Вика была в этом уверена – были непосредственными виновниками почти что кромешной тьмы на улице. И, хотя поблизости находился горячо любимый влюбленными парочками парк, Ковалёву несильно обнадеживал этот факт – волнение и детская боязнь темноты, которая не прошла с возрастом, дали о себе знать в самый неподходящий момент. Впрочем, как всегда. И на этот раз не напрасно.

Вика очень сильно погрузилась в свои мысли, не услышав шагов позади. И, когда на горло накинули жесткую петлю, было поздно даже кричать.

========== 15. ==========

Глава 15.

Когда ангел-спаситель представляет из себя простого и измученного работой хирурга, есть повод пожалеть его и не умирать, дабы не усугублять положение дел, не так ли?

…Виктория пришла в себя, и первое, что она увидела – это белый потолок. Так уже было однажды, и воспоминания и ассоциации не заставили себя ждать. Правда, в этот раз внутренние ощущения были совсем иными - тело не болело, руки не были покрыты синяками и бинтами. Беспокоило лишь одно – нещадно жгло горло, а внутри все было словно покрыто наждачной бумагой. И было ещё кое-что, но Вика сама не могла понять, что именно.

– Очнулась? Слава богу, – усталый голос Брагина, прозвучавший откуда-то из-за спины, заставил девушку вздрогнуть и начать вертеться в поисках хирурга. – Лежи спокойно, не дергайся.

Олег подсел на стул рядом с кроватью и мрачно осмотрел бумаги, которые и до этого вертел в руках, перелистывая их уже, казалось, в сотый раз. Вика вопросительно посмотрела на мужчину, и некоторое время у того получалось стоически игнорировать пристальный взгляд, но, в конце концов, молчать вечно было просто нереально. Хотя именно сейчас Брагину хотелось этого больше всего на свете.

– Значит, так, Виктория, – Олег начал свой неприятный монолог. – Тебе крупно повезло, что я шёл сзади, и вовремя оказался рядом. Подонка того забрали, у него, судя по медэкспертизе, полный букет, теперь уже ни за какие деньги не отвертится – поедет в мягкую комнату. Там твой друг – Андрей вроде – подключился, поклялся мне закрыть этого урода любым способом. Не в психушку, так в тюрьму поедет. А там таких, как он, не особо жалуют, так что больше он тебя не побеспокоит, забудь, как страшный сон. Только речь сейчас не об этом… Мы тебя стабилизировали, откачали, все в целом нормально. Но только в целом… – Брагин закусил губу, явно подбирая нужные в данной ситуации слова. – Вик, ты – прежде всего врач, и то, что я тебе сейчас скажу, должна принять как можно спокойнее. В общем… В общем, у тебя серьёзные повреждения голосовых связок – он душил тебя леской, и резко крутанул, произошли надрывы. И говорить ты не сможешь.

Вика ошарашенно посмотрела на Брагина, не веря своим ушам, но одновременно с этим понимая, что именно её беспокоило – она не смогла даже застонать, когда очнулась. И горло хотелось просто разодрать изнутри, настолько сильной была боль и какая-то непривычная пустота внутри.

– Вик, – Олегу с трудом давалось каждое сказанное им слово, но он понимал, что должен быть с девушкой предельно откровенным. – Могло быть гораздо хуже – он мог приложить чуть больше усилий и просто свернуть тебе шею. Раз и навсегда. А это… Это, в принципе, лечится. Мы подключим лучших спецов из Москвы, Куликов свяжется с немцами, у него есть связи, не нервничай, мы поможем. Но будь готова к тому, что петь и кричать ты уже не сможешь никогда – прогнозы у тебя не самые хорошие. Прости…

Девушка отвела шокированный взгляд от собеседника и, повернувшись на бок, свернулась на кровати калачиком. Уже очень давно она не чувствовала себя столь беззащитной и уязвимой. И слёзы полились из глаз помимо воли, не желая останавливаться, выражая всю боль и отчаяние несчастной девушки. Брагин сочувственно посмотрел на Вику и погладил её по голове. В глубине души он корил себя за всё случившееся, не желая слушать здравый смысл, который просто вопил сейчас о том, что его вины, как таковой, здесь нет.

– Вик, давай, я тебе успокоительного вколю?

Ковалёва отчаянно замотала головой в знак протеста, одновременно вытирая слёзы о подушку. Брагин схватился за голову, в отчаянии пытаясь найти нужные слова, и не находя их. Так они сидели некоторое время, пока Вика не пришла более или менее в себя и не успокоилась.

– Тут еще вот что… Костя. Мы его из дома дернули, он в ординаторской сейчас. Мне его звать?

Девушка внимательно посмотрела на Олега и медленно покачала головой.

– Ты уверена? Я не хочу тебя переубеждать, просто ты можешь сделать ошибку. Звать?

И снова Вика покачала головой в знак отрицания. Брагин кивнул и поднялся со стула, и девушка, поняв, что мужчина собирается уходить, схватила его за рукав халата, одновременно указав на папку. Олег понял жест и протянул ее Ковалёвой. Та написала на чистом листе бумаги лишь одно имя: «Салам».

– Хорошо, сейчас позову, – кивнул Олег и вышел из палаты, оставив Вику наедине со своими мыслями и страхами. Правда, в одиночестве она находилась недолго – Салам зашел в палату буквально через несколько минут.

– Вика, как же ты нас всех напугала, а, – затараторил Гафуров, обнимая девушку и позволяя той прижаться к себе. – Брагин тебя на руках принёс вечером, все подорвались, быстрее в противошоковую, там откачивали… Что же ты невезучая такая?

Последняя фраза заставила Вику внезапно усмехнуться и, отстранившись от друга, сесть на кровати. Она уже успела пару раз задаться этим вопросом, но ответа не нашлось. Салам похлопал себя по карманам халата и выудил из одного блокнот и ручку и, улыбнувшись, протянул их подруге.

– На, кстати, это тебе. Сбегал в магазин, купил, чтобы на связи оставалась.

Вика усмехнулась и нацарапала на чистой страничке «Спасибо».

– Почему Костю не позвала? Он с ума там сходит, мечется туда-сюда по ординаторской, как зверь раненый.

– «Не хочу, чтобы он меня видел».

– Глупая ты, а! Кому вот лучше будет, если не поговоришь с ним? Я тебе просто не рассказываю, что там с ним творилось, когда он приехал сюда. Куликов с Пастуховым на пару его еле скрутили и успокоительное вкололи…

Вика упрямо покачала головой, не желая слушать рассказ друга, и тот послушно замолчал, присев на стул и протяжно вздохнув.

– «Как работа?»

– Да, как… Все ходим варёные из-за тебя, Нина так и вовсе расплакалась, обещала к тебе подойти, как только её сменят. Куликов с Иваном Николаевичем бурную деятельность развели – врачей ищут для тебя, связи поднимают. Вика, ты только не расстраивайся раньше времени – все хорошо будет, мы всем поможем, чем сможем.

– «Спасибо».

– Потом поблагодаришь, – улыбнулся Салам и прижал девушку к себе вновь. – Всё хорошо будет, я тебе обещаю.

…Лазарев всё же прошел в палату Вики, незамеченный никем из коллег, ближе к вечеру. И застал девушку сидящей на кровати и листающей блокнот.

Увидев вошедшего, Вика инстинктивно дернулась назад, словно испугавшись его. Хотя, она именно испугалась, никак не ожидая Костиного появления. Лазарев спрятал руки в карманы джинсов и исподлобья посмотрел на девушку. И та заметила, насколько плохо он выглядел – осунувшийся, бледный, с синяками под красными, заплаканными глазами. От одного его вида предательски защипало в носу.

– Не ждала? – вопрос прозвучал примерно через минуту после молчания. Получив в ответ отрицательное покачивание головой, Лазарев как-то жалобно хмыкнул и отвернулся, посмотрев на стену. – Хочешь, чтобы ушел?

Вика глубоко вздохнула и опустила голову. На кивок просто не хватало сил – ни физических, не моральных. Лазарев подошел к девушке и посмотрел на неё сверху вниз, словно пытаясь понять, что творится у неё сейчас на уме.

– Почему? – Костя присел перед кроватью на корточки и теперь уже смотрел на девушку снизу вверх. – Вик, почему?

Этот вопрос охватывал, казалось, всё, что только мог. По крайней мере, он относился не только к нежеланию девушки видеть Лазарева. Вика раскрыла блокнот и щелкнула ручкой.

– «Я тебе не нужна. Такая…».

В ту же секунду блокнот усилиями Лазарева полетел в сторону.

– Ты что несёшь?- Костя в отчаянии тряхнул девушку за плечи.

Вика отвела взгляд, не в силах что-либо ответить, но мужчина тут же резко повернул лицо девушки обратно к себе. И неизвестно, что произошло в тот момент – то ли Лазарев увидел во взгляде девушки что-то, что было понятно только ему, то ли наоборот – не увидел ничего – только в следующий миг он уронил голову на руку и прерывисто вздохнул.

– Я же люблю тебя, неужели не понимаешь?..

Виктория осторожно взяла Костю за руку и потянула на себя. Тот поднял голову, и у девушки внутри всё похолодело – отчаянная улыбка смешалась со слезами на лице мужчины, и от этого становилось по-настоящему страшно. Девушка медленно провела пальцами по Костиной щеке, смахивая слезу, и тот вдруг резко дернул головой, стряхивая руку, затем поднялся с пола и сел на кровать, рассматривая собственные руки. Вика же поджала губы и уткнулась носом в родное плечо. Если вдруг он сейчас передумает и уйдёт – она этого просто не переживёт – Ковалёва поняла это сейчас очень и очень чётко.

– Я никуда не денусь, ясно тебе? – Костя словно прочел её мысли и задал вопрос очень хрипло и тихо. Вика удивлённо посмотрела на мужчину. Именно сейчас ей хотелось безостановочно говорить, как сильно она его любит, как хочет, чтобы он остался с ней, чтобы не оставлял её одну никогда… Но всё, что она смогла сейчас сделать – это лишь кивнуть и опять положить голову мужчине на плечо. Костя же обнял девушку и поцеловал её в макушку, так и замерев – зарывшись носом в мягкие волосы. И делая вид, что не замечает слёз, катившихся по таким милым сердцу щекам.

========== 16. ==========

Глава 16.

Бурная деятельность по отношению к Вике и её лечению была разведена всей хирургией Склифосовского. Хромов и Куликов, в самом деле, нашли необходимых специалистов, которые готовы были взяться за лечение девушки. Мария Валерьевна взяла две недели отпуска, чтобы помогать Ковалёвой справиться со стрессом, связанным с травмой и увольнением, которое за ней последовало – девушка написала заявление по собственному желанию в тот же день, когда пришла в себя. Прощание с отделением, успевшим стать родным, ознаменовалось слезами женской половины работников и подбадриванием со стороны мужской. А вот через неделю девушка начала буквально чахнуть на глазах – глаза постоянно были на мокром месте, улыбка почти не появлялась на некогда симпатичном лице. И, естественно, Костя не мог этого не замечать. Но что мог сделать он – молодой, подающий огромные надежды хирург, работы у которого прибавлялось если не с каждым часом, то с каждым днем уж точно? Собственно, ничего особенного – треснувшую чашку невозможно сделать целой. Цветы и милые подарки принимались с печальной полуулыбкой на осунувшемся лице, походы в театр сопровождались каменным лицом…

Нельзя сказать, что Вика сломалась. Но она явно была близка к этому. В глубине души девушка была безмерно благодарна Косте за то, что тот не оставил её, за то, что отчаянно пытался помочь той, которую любил.

– Ну что же с тобой такое? – спросил Лазарев, обняв сидящую на кровати и закутавшуюся в пододеяльник девушку. В последнее время изменилось всё, вплоть до секса, который перестал приносить былое удовлетворение.

Вика беззвучно хмыкнула и положила голову на обнажённое плечо мужчины. Она и сама нередко задавалась подобным вопросом, только точного ответа не находила, несмотря на все прилагаемые усилия. Жизнь напоминала клетку, в которую она заперла саму себя. Лечение давало результаты, но они были столь малы и незначительны, что порой девушке казалось, что жизнь её закончилась примерно на моменте накидывания на хрупкую шею тугой петли. А ещё чаще казалось, что прекращение отношений с Лазаревым – единственно верное решение для них обоих. Вика вбила себе в голову, что таким образом сумеет освободить мужчину от груза, которым считала себя вот уже на протяжении месяца с небольшим.

***

– Вика, я прошу тебя, не делай этого, – Мария Валерьевна отчаянно прижала руки к груди и умоляюще посмотрела на девушку. Вика, естественно, ничего не ответила, теребя страничку блокнота, в котором пару мгновений назад написала свое желание. – Пережди. Ведь он сломается без тебя, как ты не понимаешь этого?

– Мария Валерьевна все правильно говорит, Вик, – подал голос Хромов, сидящий рядом. Собственно, Вика специально собрала это «чаепитие» посредством СМС – ей надо было посоветоваться, пусть даже и с заинтересованными людьми. – У Кости сейчас такой период, когда он буквально нарасхват, бросишь его – все равно, что сломаешь.

– Ведь он так страдал из-за Ксюши… – сокрушилась Мария Валерьевна, заставив Вику поморщиться. От одного имени бывшей Костиной девушки бросало в дрожь.

– «А со мной ему якобы лучше, да?», – появилась запись в блокноте.

– Лучше! – с надрывом воскликнула женщина, – Я прекрасно это знаю и вижу!

Ковалёва хмыкнула и, схватив ручку, резко и яростно перечеркнула написанную фразу, затем откинла блокнот в сторону и вцепилась руками в волосы. Очень тяжелый это шаг – решать будущее отношений с человеком, который безмерно дорог.

– И Салама мы весь день найти не можем, – совсем неожиданно вздохнул Иван Николаевич, заставив Вику поднять на себя вопросительный взгляд. – С раннего утра дозвониться ему не можем.

Ковалёва посмотрела на часы – те показывали двадцать минут двенадцатого. Не так уж и поздно. Может, загулял со своей Юлей? Хотя, на Салама это не очень сильно похоже.

***

Тревожный сигнал мобильного телефона отвлек Вику от чтения Моэма и заставил начать поиски телефона под одеялом. И чем дольше Вика копошилась, тем сильнее волновалась, сама не понимая, отчего – просто что-то подсказывало о случившейся беде. Схватив наконец отчаянно мигающий аппарат, Ковалева уставилась на экран. «Салама избили. Везут к нам. Приезжай». Вот и всё сухое сообщение от Лазарева. Всего три коротеньких предложения, от которых все внутри похолодело, а сердце словно ухнуло куда-то вниз. Наверное, именно поэтому его не могли нигде найти и дозвониться.

…Ковалева буквально влетела в приемное Склифа, размахивая на ходу полами черного плаща. Нина непроизвольно отшатнулась назад, явно не ожидавшая столь внезапного появления бывшей коллеги.

– Костя сказал? – всё, что смогла спросить Дубровская. Вика кивнула в ответ и потянулась за ручкой и бумагой, чтобы что-то написать, но женщина поняла всё и без этого.

– Плохо все. Его довезли, но там такое зрелище, – Нина махнула рукой, пряча слёзы, выступившие на глазах. – Места живого нет, кто-то очень сильно постарался.

Вика запрокинула голову и глубоко вздохнула, пытаясь унять мелкую дрожь, распространившуюся по всему телу.

– Ты иди в ординаторскую, его всё равно сейчас оперируют и ничего не скажут.

Девушка кивнула и отошла от стойки, направившись в пустующую ординаторскую. Присев на мягкую и такую некогда родную кушетку, Ковалёва провела ладонью по мягкому пледу – собственности Брагина – и невесело улыбнулась, придаваясь внезапно нахлынувшим воспоминаниям. Правда, все мысли так или иначе сводились к несчастному Гафурову, лежащему сейчас на операционном столе. Безусловно, молодой человек был в надёжных руках, причём не одних, но, если Нина сказала, что всё настолько серьезно… Кто поручится за то, что всё образуется? Правильно, никто.

…Костя влетел в ординаторскую как раз тогда, когда Вика запивала водой таблетку успокоительного. Девушка тут же поставила стакан на стол, расплескав его содержимое по столешнице, и вопросительно посмотрела на мужчину. Тот вмиг осунулся и лишь покачал головой.

– Меня выгнали – там и так слишком много народа. Но всё плохо.

Лазарев протяжно вздохнул и опёрся руками о стол, на котором стоял одинокий стакан, опустив голову. Сейчас он был непривычно уязвимым и до страшного беспомощным. Именно это заставило Вику подойти к мужчине сзади и обнять его за плечи, уткнувшись носом в его плечо. Униформа, так знакомо пахнувшая больницей и одеколоном, казалась родной даже наощупь. Вика почувствовала, как Костя запрокинул голову, соприкоснувшись затылком с её макушкой, и коснулась губами его шеи, затем положила подбородок на плечо и погладила мужчину по волосам.

– Это брат его Юли. Я в этом уверен, – казалось, каждое слово дается Лазареву с огромным усилием. – Надо в полицию позвонить.

Вика кивнула и глубоко вздохнула. Савелий – брат Юлии – был самым настоящим националистом, ненавидящим представителей других национальностей и рас. Он неоднократно бывал в отделениях органов, но всегда уходил от заслуженного наказания. А в Склифе его знали по массовой драке с иностранными студентами одного из ВУЗов

– тогда в НИИ привезли обе стороны участников.

– Скажи, – Лазарев неожиданно резко развернулся и схватил Вику за плечи. – Скажи, что я правильно сделаю.

Девушка посмотрела на Костю огромными глазами, и тот вновь опёрся о стол, уставившись куда-то в пустоту.

– Я просто боюсь ошибиться…

Заметив то, как дрогнул, почти сорвавшись, голос мужчины, Вика крепко обняла и погладила его по голове, прижавшись губами к его виску.

– Правильно, – это слово, одно-единственное слово, произнесённое едва слышимым шёпотом, принесло Вике неописуемую боль – казалось, словно горло полосуют острейшим ножом. Врачи говорили, что девушка уже может произносить некоторые слова, но делать она должна была это после специального упражнения и с огромной осторожностью, чем сейчас пренебрегла. Вообще, Ковалёва хотела сделать Косте сюрприз и подождать, пока связки окрепнут ещё немного, но сейчас она понимала, что ждать дальше бессмысленно. И Костя, прижавший Вику к себе так, что, казалось, хрустнули ребра, и беззвучно заплакавший, лишь подтверждали правильность этого физически нелегкого выбора, сделанного девушкой.

Вика готова была испытывать эти боли всю оставшуюся жизнь, если только это поможет тому, кого девушка полюбила тогда, больше полугода назад.

========== 17. ==========

Глава 17.

Салам быстро пришел в себя. Ему повезло – отделался «малой кровью», если можно так сказать – удалённой селезёнкой, сломанными рёбрами и многочисленными ссадинами. Гафуров – добрая душа – не стал свидетельствовать против Савелия, который благодаря Косте шёл основным свидетелем по делу, и в итоге того отпустили за недостатком доказательств.

– Ты просто дурак, Салам… – вздыхала Вика, почти беззвучно шевеля губами. Очень многие из её окружения понимали девушку, читая по её губам. В их число входил и Гафуров. – Ну, с одной не получилось, найдешь другую, жизнь ведь не заканчивается на этом, – на последней фразе девушка уже перешла на тихий шепот, который хоть и давался ей с трудом, но был просто необходим. – Уж мне-то поверь, я точно знаю.

– Не хочу ничего, – молодой человек отвернулся от собеседницы и уставился в стену. – Я домой уеду, в Махачкалу. Буду там работать. Не получается у меня с Москвой…

Вика не удивилась услышанному – в глубине души она ждала этих или подобных этим слов.

– А Косте говорил?

– Лучше бы не говорил,- и Салам посмотрел на сцепленные в замок пальцы.

Девушка беззвучно и невесело улыбнулась, представив картину объяснений между друзьями.

– И как же мы? Как мы без тебя будем?

– Кроме меня ещё врачи есть, справитесь.

– Да я не об этом совсем…

Разговор не продлился долго – Салам, что называется, упёрся, и не хотел слушать никаких Викиных доводов, поэтому девушка, поняв, что толку от разговора не будет, а другу надо отдыхать, вышла из его палаты буквально минут через десять. И, чтобы немного развеяться, заглянула в ординаторскую, забрала свое пальто, и на ходу надевая его, вышла на улицу. Правда, замерла, сделав пару шагов вниз по ступенькам – девушка увидела на земле два сцепленных клубком мужских тела, в одном из которых тут же узнала Лазарева. Причем отнюдь не по запачканному землей халату. Клубок распутался и поднялся на ноги лишь тогда, когда тишину разрезал властный голос Ирины Павловой – нового зама по хирургии. Вика знала её лишь поверхностно, по рассказам, и впечатление о ней у девушки создалось довольно двоякое.

Вторым из клубка оказался Савелий – тот самый, которого подозревали в нападении на Салама. Отряхнувшись и усмехнувшись сказанному Павловой, парень оскалился на Костю и вальяжно пошел по дорожке. Так, словно ничего не произошло, так, словно он победитель. Хотя, скорее всего, именно так и было – ведь он избежал-таки законного наказания.

– А, Виктория Алексеевна? Наслышана о Вас, – голос Павловой, подошедшей к онемевшей от шока девушке – вежливый и в то же время холодный – раздался над самым Викиным ухом. Затем, выдержав паузу, продолжил, ещё более холодно. – Константин будет уволен за свою выходку, будьте в этом уверены. Я знаю, вы заинтересованы в его судьбе.

Сказав это, Павлова поспешила уйти. А Вика даже не пошевелилась – неотрывно, словно во сне, девушка наблюдала за тем, как отряхивается от грязи Лазарев, как он ставит на место поваленную лавочку, как отворачивается от Вики, которую заметил считанные секунды назад. Как садится на холодную землю и отрешенным взглядом рассматривает свои ладони. В какой-то момент Вике даже стало неприятно, стыдно за Лазарева – молодой, подающий надежды хирург, бьющий на территории больницы человека. Кем бы этот человек ни был при этом, надо быть выше этого.

Вика спустилась по ступенькам, подошла к сидящему на земле мужчине и присела на край поднятой им лавочки. Костя поднял голову и поймал на себе взгляд, полный такого укора, какого не видел, пожалуй, никогда. Укор, смешанный с… Жалостью? Да, пожалуй, больше всего это походило на жалость, которая отчего-то резала сильнее ножа и затмевала собой даже новость о грозящем увольнении.

Вика, словно почувствовав клокочущую внутри Лазарева злобу, отвела взгляд, устало уперевшись лбом в ладони. Смотреть на мужчину отчего-то было неудобно, видя его злость на самого себя, девушка просто не знала, как ей правильно поступить. Лазарев сделал всё сам – просто уткнулся лицом в колени девушки и прикрыл глаза, пытаясь успокоиться.

Мимо промчалась «Скорая», резко затормозив у самых дверей приёмного отделения. Вика, запустившая руку в каштановые волосы мужчины, машинально повернула голову в сторону машины и увидела, как санитары в спешке помогают фельдшеру и врачу выкатить носилки, на которых лежала женщина – каштановые волосы свисали с края каталки.

– Иди, работай, – вздохнула Вика, еле выдавив из себя эти слова и встав с лавки. Лазарев молча поднялся с земли и, чуть пошатываясь, двинулся в сторону больницы. Девушка же, чуть помедлив, развернулась и пошла следом – сама не зная, почему.

– Вот ещё вам гостя, – объявил фельдшер «Скорой», неся на плече мальчика лет шести. – Сын её, в квартире был, сам нас вызвал.

В подтверждение мальчуган кивнул.

– А что у неё? – спросила Вика, пока Лазарев переодевался в ординаторской.

– Да допилась до чертей, – склонившись к самому уху девушки – так, чтобы не услышал ребёнок – ответил врач, только что передавший бумаги Нине. – Панкреатит, но это предварительно.

– Не надо, Кость, я возьму, – подошедший к стойке одновременно с Лазаревым Иван Николаевич махнул рукой и принял у Нины папку. – Вы вон лучше ребенком займитесь, как раз вам по возрасту обоим.

Лазарев с Викой переглянулись, и девушка взяла за руку поставленного на ноги ребенка.

– Пойдем, пока маму лечат, чай попьём?

– Пойдемте, – ответил мальчуган, с интересом рассматривая всё вокруг.

– Иван Николаевич, а я, может, с Вами? – явно растерялся Лазарев, и двинулся было за мужчиной, но тот остановил его вытянутой вперед рукой.

– Иди, Костя, – почти по слогам произнёс он. И тому ничего больше не осталось, кроме как пойти в ординаторскую, в которой уже скрылись Вика и мальчик.

– Ну, рассказывай, как тебя зовут? – усадив ребёнка на кушетку и поставив чайник, спросила девушка.

– Федя, – ответил мальчуган, болтая в воздухе ногами. Машинально Ковалёва отметила про себя то, что, несмотря на мать-алкоголичку, ребенок был вполне ухоженным. – Дайте, я вам помогу, – и мальчик спрыгнул с кушетки с явным намерением осуществить сказанное.

– Не надо, я сама, – сказала девушка. – Кость, познакомься – это Федя.

Вошедший в ординаторскую Лазарев схватил ребенка и завалился вместе с ним обратно на кушетку, чем удивил девушку – ей еще не доводилось наблюдать за тем, как именно мужчина ведет себя с детьми.

– Ты правда сам «Скорую» вызвал? – спросил Костя.

– Да. А что там сложного? Я уже умею, – на последних словах мальчик погрустнел и опустил голову.

– Часто мама так болеет-то?

– Часто. Раньше редко, а сейчас часто.

– А из родственников у тебя есть ещё кто-нибудь?

– Не-а. Только мама…

– Ну, не переживай, – и Лазарев потрепал ребёнка по волосам. – Вылечим твою маму, не переживай.

В ответ Федя только как-то неопределённо пожал плечами, что несколько удивило Вику.

… – Никогда не встречал таких сообразительных дошкольников, – прошептал Костя, посмотрев на заснувшего ребёнка.

– Ну, а что ты хочешь при такой матери? – прохрипела в ответ девушка. Мужчина скептически поджал губы в ответ, а затем взял Вику за локоть и вывел из ординаторской. Зайдя за угол, Костя прижал девушку к стене.

– Слушай, у меня плановая сейчас. Я понимаю, ты домой собиралась…

– Всё нормально. Я останусь. Как думаешь, что с ней будет?

Лазарев спрятал руки в карманы халата и пожал плечами.

– Не знаю. Посмотрим, я надеюсь на Ивана Николаевича. Как ты себя чувствуешь?

– Всё нормально, – повторила Вика и коротко поцеловала мужчину в губы. – Иди работай. Без последствий чтобы.

– Да последствий уже не избежишь, – Костя прикрыл глаза и уткнулся носом в волосы девушки.

– Всё будет хорошо, – и Вика провела кончиком носа по его лицу.

========== 18. ==========

Глава 18.

– Ну, что ты такая сникшая?

– Да ничего. Не хочу, чтобы ты от нас уезжал, – Вика спрятала глаза и погладила Салама по руке.

– Как у вас с Костей дела?

– Нормально, – девушка пожала плечами – про драку Кости с Саввой она предпочла промолчать, дабы не расстраивать друга лишний раз. Впрочем, её план разрушился буквально через минуту, когда в палату вошел сам Лазарев. Вика отщипнула небольшой кусочек от свежайшего лаваша, который Салам скармливал ей вот уже минут пятнадцать – мама молодого человека, Вера Халиловна – приехала, чтобы забрать сына обратно в Махачкалу, и привезла с собой несколько сумок домашних вкусностей. Лазарев, увидев заставленный поднос, сразу всё понял.

– А где мама?

– Чай пошла налить.

Костя, последовав примеру Вики, взял кусочек лаваша.

– Уезжаешь?

– Да, буду там восстанавливаться.

– Но ты же вернешься?

Салам отвел взгляд, словно не желая загадывать наперед, но совершенно случайно краем глаза заметил ссадину на Костином лице и моментально нахмурился.

– Что у тебя с лицом? Ты что, дрался?

– Нет, – Лазарев ответил чересчур быстро, поэтому его ложь оказалась очевидной. И, чтобы как-то сгладить свой ответ, добавил. – Поскользнулся во время секса.

И тут уже шутка не прошла – Вика исподлобья глянула на мужчину, а Салам, казалось, даже не понял смысла сказанного – для него и так всё было ясно – Савелий, пришедший в больницу с разговором «по душам», и Костик, заявившийся под вечер с ссадинами на лице. Последнему пришлось разрядить обстановку и буквально выдавить из себя усталую улыбку.

– Совсем не смешно, Кость, – с легким укором прокомментировала Вика и сцепила руки в замок. В ответ мужчина усмехнулся и прижал сидящую на кровати девушку к себе. И Салам, на лице которого появилась мягкая и лёгкая улыбка, взял друга за запястье – он очень любил этих двоих, и был искренне счастлив видеть их вместе.

… – Что там с этой женщиной?

– Прооперировали, а там не знаю, как пойдет. Печени у неё всё равно, что нет.

Вика удручённо посмотрела на циферблат наручных часов и вздохнула.

– Ты после смены, езжай домой, а я тут останусь.

– В смысле?

Девушка развернулась к Лазареву лицом.

– А ты предлагаешь ребенка здесь бросить одного?

– Именно, что нет, – и с этими словами Костик двинулся в ординаторскую, оставив Вике лишь одно – заинтригованной, пойти следом.

– Эй, Фёдор! – распахнув дверь, мужчина порывисто ворвался в помещение, где мальчик, сидящий за компьютерным столом, что-то увлеченно рисовал на листе бумаги. – Поедем смотреть толстого рыжего кота? – и мальчик, подхваченный на руки, впервые улыбнулся.

– Поедем! А что с мамой?

– Ну, с мамой всё нормально будет. А пока что мы едем к коту, – и Костя, перекинув ребенка через плечо, двинулся к выходу, подмигнув изумлённой Вике, которая неподвижно стояла у шкафчика. Уже в дверях Лазарев развернулся, радостно улыбаясь.- Ты едешь?

Кот Феде понравился. Как и Федя коту – по крайней мере, на его пушистой морде не было выражения недовольства даже тогда, когда его отнесли на диван и заставили играть с бантиком на ленточке. Более того – играл он с явным удовольствием.

– Давай, без разговоров, – перед Викой, сидящей за столом, появилась чашка с горячим лекарством – связки восстанавливались, и лечение не прерывалось.

Вика поморщилась и отвернулась от чашки. На вкус, цвет и запах это пойло было поистине ужасным, хотя на упаковке было написано о том, что в состав входит натуральный ароматизатор.

– Не хочу. Тошнит уже от этого.

Лазарев сел рядом с девушкой.

– А что делать?

– Пожалеть меня и вылить эту гадость в раковину.

– Чтобы потом на операцию лечь?

Вика закусила губу – у неё в самом деле было два выбора – либо консервативное лечение, чем она и занималась уже довольно длительное время, либо операция на связках, которая была довольно рискованной и влекла за собой восстановление ещё более длительное и мучительное.

– Умеешь пожалеть, нечего сказать, – и обречённо вздохнув, девушка сделала несколько глотков, стараясь при этом не дышать.

– Шестилетний ребёнок не капризничает, в отличие от тебя, – и Лазарев кивнул на стену, за которой слышалась возня. Вика исподлобья глянула на мужчину, и тот, улыбнувшись, поцеловал её в макушку. Девушка развернулась и поймала родные губы, прижавшись к Лазареву всем телом. Впрочем, ласка не продлилась долго. – Дети ещё не спят.

– Вот дурак, – усмехнувшись в ответ, Вика закатила глаза. Правда, в следующее мгновение посерьезнела, понизив голос. – Если честно, то я не ожидала, что ты возьмешь ребёнка.

– А как я должен был поступить?- Костик пожал плечами.

– Я не знаю. Просто… Просто я… Удивлена, что ли, – у Вики даже не нашлось толкового ответа – она и в самом деле была очень сильно удивлена.

– Я нему привязался как-то, не знаю. Хороший парень, только с матерью не повезло.

– Страшно мне за него, – Вика положила голову на плечо севшему рядом с ней Лазареву.

– Да, Иван Николаевич говорил, что с ней плохо всё. А даже если и выкарабкается – не завидую я парнишке.

– Дядь Кость, – в кухню вбежал Федя.

– Что, дядя Фёдор?

– Можно, я Пирата на ночь у себя оставлю?

– Конечно, можно. Если он сам согласится, – и Лазарев подмигнул вмиг расплывшемуся в счастливой улыбке ребёнку.

– Ты чай будешь? – спросила Вика, обречённо глядя в чашку с успевшим поостыть лекарством.

– Не-а, – и мальчуган убежал обратно в комнату.

– Пойду, диван ему расстелю, – девушка поднялась и направилась было в коридор.

– Ничего не забыла?

Обернувшись, девушка увидела, как мужчина демонстрирует ей чашку с недопитым её содержимым.

– Не отстанешь ведь, – совершенно беззлобно прокомментировала Ковалёва, взяла протянутую чашку и залпом опорожнила её, отчаянно поморщившись от гадкого вкуса тёплой жидкости.

– Федь, спать пора, – девушка зашла в комнату и сразу же залезла в шкаф в поисках постельного белья.

– Не хочется, – печально вздохнул ребёнок и погладил довольного произведённым впечатлением на гостя кота по голове.

– А что делать, – Вика осторожно сглотнула, чтобы унять противное жжение в горле. – Завтра наиграешься ещё.

– А я завтра опять у вас?

– Ну, маму твою вряд ли кто-то выпишет так скоро, – Вика отложила подушку и взяла в руки пододеяльник. – Помогай.

Федя с готовностью спрыгнул со стула, побежал к девушке и схватился за одеяло.

– Ну-ка, подожди, – Ковалёва откинула бельё и присела на корточки перед ребёнком. Только сейчас она заметила на плечах парнишки крупные синяки лилового цвета – весь день ребёнок был в кофте и футболке, а сейчас, без первой, рукава майки задрались, обнажая то, что раньше скрывали. – Это тебя мама так?!

Мальчик смущённо опустил голову и почесал нос.

– Нет. Это дядя Боря – он к маме приходит часто. Если не спрячусь – точно попадёт.

Вика во все глаза смотрела на ребёнка, не веря ни своим глазам, ни ушам. Бить шестилетнего ребенка, неужели это вообще возможно?

– Костя, – девушка отошла от ребёнка и выглянула в коридор. – Кость!

– Чего ты надрываешься? – Лазарев высунулся из кухни с пультом в руке.

– Иди, посмотри.

– Что такое? – заинтригованный, Костик заглянул в комнату, и Вика осторожно закатала рукава Фединой футболки. Мужчина присел перед мальчиком и посмотрел на Вику, на что та лишь покачала головой, гладя ребёнка по голове.

========== 19. ==========

Глава 19.

– Ну, ты прямо словно и не увольнялась, – Нина хлопнула себя руками по бёдрам, увидев вошедшую в больницу Викторию, на что та лишь улыбнулась, держа Федю за руку. – Тебе идёт, кстати, задумайтесь с Лазаревым между делом так, – и женщина кивнула на ребёнка.

– Можно тебя попросить за ним последить? – Вика проигнорировала «предложение» и кивнула на Федю, который с любопытством рассматривал плакаты.

– Можно, – Нина кивнула. – А ты куда собралась?

– Нарочинская звонила, просила подъехать. Я поэтому и здесь, собственно.

– А-а, – протянула женщина. – Ну, что, Фёдор? Пойдём, рыбок посмотрим?

– Пойдёмте, – и ребёнок схватил протянутую ему руку. Посмотрев вслед ушедшим, Вика размотала шейный платок и двинулась в кабинет главврача, терзаемая смутными догадками касательно того, зачем именно она понадобилась Марине.

– Марина Владимировна, можно? – постучав, Вика вошла в кабинет, вынудив Нарочинскую отложить документы.

– Да, конечно, присаживайся, – женщина сложила руки на столешнице и перешла к делу сразу же, как только Ковалёва устроилась на стуле. – У меня к тебе предложение. Я хотела бы попросить тебя выйти на работу. Сейчас очень много поступает больных, которым нужна именно психологическая помощь, да и вообще, после того, как ты уволилась, лично я поняла, что штату стало намного тяжелее – врачам снова приходится пытаться найти какие-то подходы к больному, а это отнимает очень много времени. Вчера вообще дядечку уговаривали подписать согласие на операцию – пока Брагин не пришел и не наорал на него, вообще никаких подвижек не было. Но, конечно же, его методы использовать постоянно нельзя ни в коем случае – отделение нуждается в квалифицированном сотруднике, и у тебя хорошо получалось справляться со своими обязанностями. В общем, я прошу тебя вернуться. Дело, безусловно твоё, но я бы была тебе очень признательна.

Вика нахмурилась, услышав эту речь, и покрутила в руке карандаш, взятый со стола. Предложение, безусловно, звучало очень заманчиво, да и девушка была очень привязана к Склифу и его обитателям. Но, как бы она не догадывалась, а предложение всё равно прозвучало неожиданно.

– Марина Владимировна, – Вика отложила карандаш и начала рассматривать свои ладони. – Можно, я подумаю?

– Конечно, можешь подумать и посоветоваться. Но я повторю – ты очень нужна отделению. Без тебя вновь стало как-то не так.

– Я понимаю, – Ковалёва улыбнулась. – Но вот если честно – как я буду работать вот такая? – и девушка выразительно поднесла ладонь к горлу. – Что пациенты подумают?

– Тебя на работу принимаю именно я, а это значит, что я тебе доверяю, – отрезала Нарочинская. – И потом – твою травму нельзя считать пороком или чем-то ещё, тем более, очевидно то, что ты идёшь на поправку.

Девушка улыбнулась и кивнула услышанному – почему-то эти слова вызвали у нее чувство необычайной душевной теплоты, даже хотелось не ломаться и согласиться на столь заманчивое предложение сразу же. Но Вика прекрасно понимала, что не поговорить на эту тему с Лазаревым просто нельзя.

– Спасибо, Марина Владимировна, я правда подумаю, – девушка поднялась со стула и направилась к выходу.

– Марин, я тут, это… – прямо перед носом Ковалёвой дверь распахнулась, чуть не ударив её по носу, и на пороге нарисовался Брагин. – О, Вика, привет! – мужчина расплылся в довольной улыбке и заключил девушку в объятия. – Как делищи?

– Хорошо всё, – Вика беззвучно рассмеялась. – Я вас оставлю лучше, всего хорошего, – и, усмехнувшись, выпуталась из объятий и прикрыла за собой дверь. Почему-то она была рада тому, что Брагин так безапелляционно вваливается в кабинет своей «суровой начальницы» - значит, она позволяет ему это делать, что вызывало у Виктории простую и необъяснимую радость – она правда была искренне рада за этих двоих.

– О, Вика, здравствуй, – в коридоре девушку окликнул выходящий из операционной Хромов.

– Здрасьте, Иван Николаевич, – Ковалёва обернулась и насторожилась – мужчина был словно какой-то весь серый. – С вами всё нормально?

– Да, хорошо всё, – Хромов махнул рукой. – Оперировали экстренно с самого утра – срочная на мозге, Костю попросил ассистировать, отпустил час назад – говорит, спать пошёл. Заканчивали уже с Шейманом вдвоем. Я и сам, признаться честно, жутко устал.

– Что-то настолько серьёзное?

– Опухоль очень неудачно расположена – Шейман говорит, всего раз такое видел.

– Обошлось?

– Посмотрим, – Иван Николаевич потёр глаза. – Ладно, пойду я кофе выпью. А это вот тебе, – и, достав из кармана халата карамельку, врач протянул её девушке.

– Спасибо, – Вика улыбнулась и, оставив Хромова заполнять журнал операций, двинулась в ординаторскую.

Войдя в помещение, Вика тут же наткнулась взглядом на играющего с машинкой Федю, который, обернувшись, важно прижал палец к губам – на кушетке, зарывшись головой в подушки, спал Костя.

– А это у тебя откуда? – и Вика, оперевшись поясницей о столешницу, кивнула на игрушку.

– Дядя Олег дал, сказал, подарок, – и Федя протянул машинку девушке.

– Ты ему «спасибо» сказал?

– А как же? – казалось, мальчуган даже обиделся такому бестактному вопросу, и Вика, заметив это, поцеловала его в макушку, возвращая игрушку владельцу. – Как там мама?

– Ой, не знаю, Федь, – Вика вздохнула и погладила ребёнка по голове. – Если ничего не говорят – значит, без изменений.

Федя кивнул и ничего не ответил.

– А можно, я к тёте Нине пойду?

– Ну, иди, только не мешайся ей там, хорошо?

– Хорошо, – и ребёнок убежал, прихватив с собой машинку.

– Кость, – Вика присела на кушетку и погладила мужчину по плечу. – Сейчас Нарочинская придёт, получишь.

– Я устал.

Девушка наклонилась к Лазареву и поцеловала его в шею. Это подействовало – сон и усталость словно сняло рукой.

– Прекрати, с ума сошел? – выворачиваясь из моментально проявившихся настойчивых объятий, усмехнулась Виктория.

– До вечера я теперь не выдержу, – ответил Костя, пытаясь одновременно задёрнуть шторку и расстегнуть блузку девушки.

– Обалдел совсем, – отвечая на поцелуй, девушка всё же сумела отстраниться и кинуть в Лазарева его же халат. – Иди работай лучше.

– Зачем тебя Нарочинская вызывала? – накидывая халат и поправляя форму, спросил Костя.

Вика осторожно покосилась на мужчину и поджала ноги под себя, скинув сапожки.

class="book">– Вернуться предлагала.

Лазарев обернулся, и по его взгляду девушка сумела предположить, что он если и не знал, то догадывался об этом.

– И что?

– Я не знаю, хотела с тобой посоветоваться.

– Но ты сама-то хочешь?

– Хочу, – Вика дёрнула плечом. – А ты, я смотрю, не очень.

– Угадала, – Костя встал и плеснул себе в лицо воды из-под крана.

– И почему же?

– Да я почему-то сам не знаю, – мужчина пожал плечами, невесело улыбнулся и, подойдя к Вике, обнял её и погладил по голове. – Привык к тому, что ты дома.

– А если я соглашусь?

Лазарев вздохнул и, присев на корточки, поцеловал девушку в губы.

– Я же не запрещаю.

Дверь в ординаторскую с грохотом распахнулась, и на пороге материализовался Брагин, который, казалось, даже не заметил интимности момента – на лице мужчины угадывалось напряжение и готовность рвать и метать.

– Кость, давай бегом в третью операционную – там у этой, мамаши мальчишки вашего, приступ – похоже, спирт где-то нашла.

– Вот черт! – выругался Лазарев, на ходу натягивая халат. Правда, в дверях он затормозил и обернулся на шокированную Ковалёву. – Будь здесь.

Виктория кивнула в ответ, но кивка этого уже никто не увидел – Костя вылетел из ординаторской, словно вихрь, хлопнув дверью так, что, казалось, ещё немного, и вылетят стёкла.

– Что он, совсем обалдел? – возмущению в голосе Нины, заглянувшей в ординаторскую на шум, не было предела.

– Матери Феди плохо стало, – тихо ответила девушка. – Где он, кстати?

– Да вон сидит, – женщина рукой указала в стеклянную стену, через которую было видно мальчика, сидящего на стойке и беспечно болтающего ногами.

– Давай сюда его, – попросила Вика, тяжело вздохнув.

Нина кивнула и буквально через полминуты привела ребёнка в ординаторскую. Вика натянуто улыбнулась и похлопала по кушетке, и Федя, поняв жест, послушно присел на мягкую поверхность.

– Давай тёте Нине мешать не будем, хорошо?

– Домой поедем? – ребенок заметно сник – в больнице ему явно было интересно.

– Пока нет, – девушка вздохнула и посмотрела на всё ещё стоявшую в дверях Нину. – Подождём здесь.

…Ждать пришлось долго – даже Федя – спокойный и послушный ребёнок, через два часа закапризничал на тему того, что ему скучно, и не помогали даже мультики, чудом найденные на каком-то канале. Правда, капризничал мальчик недолго, видимо, ему это просто не нравилось, и он очень быстро успокаивался, понимая, что выбора у него другого, по сути, нет. Поэтому в конце концов мальчуган задремал, завернувшись в мягкий салатовый плед Брагина, словно в тёплый кокон, безмятежно посапывая и вызывая у Вики самые нежные чувства. Девушка смотрела на ребёнка и словно боялась признаться самой себе в том, что она очень сильно к нему привязалась, смотрела и не могла поверить в то, что испытывает такие чувства к чужому ребёнку, которого знает совсем недолго. Но почему-то отчаянно хотелось защищать его и заботиться о нём. И на ум помимо воли приходила вновь и вновь шутливая фраза Нины, сказанная ей ещё с утра о том, что им с Костей пора задуматься о детях. Никогда раньше Ковалёва даже не думала на эту тему, а сейчас понимала, что, вполне возможно, Нина и права.

Вика и сама успела задремать, неудобно положив голову себе на согнутую в локте руку, и когда в ординаторскую вошел Костя, девушка, проснувшись, невольно поморщилась от того, как неприятно закололо предплечье.

– Ну, что там? – сон и впрямь словно рукой сняло, когда девушка заметила, какой бледный стоял сейчас перед ней Костик, спрятав руки глубоко в карманы халата, и как сильно от него пахло табаком – перед тем, как прийти сюда, он, должно быть, выкурил не меньше половины пачки. Лазарев отчаянно посмотрел по сторонам перед тем, как перевести взгляд на девушку, словно ища в холодных стенах спасения или какого-то совета, и не находя ни того, ни другого. И молча покачав головой, мужчина словно поставил точку над всей историей, приключившейся с ними за эти двое с небольшим суток.

– Как? – Вика привстала и посмотрела на Костю с таким отчаянием, что у того пропали все оставшиеся силы - и физические, и моральные.

– Брагин прав был – она ночью пробралась в кладовку, где лекарства хранятся, – взгляд молодого хирурга, полный боли и отчаяния, был направлен на Федю, но смотрел мужчина словно куда-то сквозь него.

И Вика, едва сдерживая истерику, посмотрела на ребёнка – Федя безмятежно спал, обняв рукой край подушки.

========== 20. ==========

Глава 20.

Всё пошло своим чередом лишь спустя месяц. Месяц прошел после того, как Федю пришлось отдать в детский дом, отдать, в глубине души ненавидя самих себя и до боли стискивая зубы. Мальчик всё понял, и даже не плакал – он словно знал, что так должно быть, и что слезами горю не поможешь. Но его глаза… Они выражали такую надежду вперемешку с обречённостью, что, вспоминая этот взгляд, Вика ещё не раз тихо плакала по ночам в подушку, стараясь не разбудить, казалось бы, спящего Костика. Который на самом деле, конечно же, не спал, но не знал, как можно утешить и помочь в данной ситуации – мужчине и самому было паршиво от своей привязанности к ребёнку, от всей сложившейся ситуации в целом.

– Ну, работать пойдёшь, свет очей моих? – в ординаторскую ввалился Брагин, причём с таким шумом, что никак не ожидавшая его появления Виктория едва удержалась от испуганного вскрика.

– Пойду. А что случилось? – девушка поднялась со стула и двинулась за мужчиной, на ходу принимая из его рук полузаполненный бланк.

– Девчонка, семнадцать лет, сильные побои, и разговаривать отказывается напрочь. Говорит, что с лестницы упала, за дурачков нас держит.

– Боится, наверное, – пожала плечами Ковалёва, рассматривая бланк. – Что у неё конкретно?

– Сотрясение, переломы рёбер и, скорее всего, руки. Ну и по мелочи – гематомы, ссадины, царапины… Там же написано всё.

– Ну да, простите.

– Нормально чувствуешь себя?

Виктория улыбнулась и повернулась к Брагину.

– Всё отлично, Олег Михайлович. Просто за картами засиделась.

– Смотри мне, – мужчина сделал строгое лицо и погрозил девушке пальцем, на что та лишь рассмеялась, а затем открыла дверь в палату. На кушетке лежала миленькая худенькая девушка, которая, лишь только увидев вошедших, демонстративно отвернулась к окну, чем вызвала у Виктории вздох.

– Привет, – показав Брагину, что тому нужно покинуть палату, Ковалёва осторожно присела на край стула. – Тебя же Катя зовут? Меня Вика.

– Лечить меня пришли? – рыкнула девушка. – Я врачу уже всё сказала.

– Да незачем мне тебя лечить, на это другие люди есть. Я просто поговорить с тобой хотела, ведь сама нечто похожее испытывала в свое время.

– Правда? – девчонка скосила подбитые глаза в сторону Вики и с подозрением глянула на неё.

– Такими словами обычно просто так не разбрасываются, – психолог тяжко вздохнула, на пару мгновений забыв о том, для чего она пришла в противошоковую палату, затем продолжила. – Меня изнасиловали и избили без малого год назад. И похвали судьбу за то, что ты обошлась без первого – синяки заживут. Знаешь, меня в своё время просто вынудили связаться с полицией, хотя я этого совсем не хотела, точно так же, как и ты сейчас. Но меня даже не спрашивали, и, если честно, то сейчас я им очень благодарна, потому что могу по улицам спокойно ходить, – на пару секунд Вика взяла паузу, чтобы сглотнуть и смягчить вмиг пересохшее горло, затем продолжила вновь. – Я тебя и не собиралась заставлять, просто мне тебя очень жаль, я правда понимаю, что тебе пришлось почувствовать. Помочь тебе хоть как-то хочется.

– Да не поможете вы мне, – девушка осторожно сложила руки на груди и вздохнула настолько глубоко, насколько позволяли сломанные рёбра. – Им ещё восемнадцати нет, ничего им не сделают, только на учёт поставят.

– Поверь мне, что это тоже очень подрывает и авторитет, и саму спесь. За что они тебя вообще?

– Парня не поделили. Вернее, одной из наших в компании понравился парень, а он ко мне интерес проявлял. Ну, вот я крайней и вышла…

– Ясно все с тобой. Но я бы всё равно на них заявила. Решать тебе, – Вика закашлялась и продолжила. – Но я свою позицию высказала. По моей специализации у тебя явных проблем нет, в остальном решать хирургам. Подумай, я серьёзно говорю.

Вика встала, и Екатерина окликнула её, уже когда девушка подошла к двери.

– Они же меня всё равно поймают снова. Только хуже сделаю, если заявлю, – в голосе девчушки слышался искренний страх, хотя по глазам её было видно, что она почти готова согласиться.

– Не думаю, – Вика остановилась и обернулась к пострадавшей. – Они трусы, и не действуют поодиночке, а своим заявлением ты сможешь припереть их к стенке всех разом. Могу дать совет в одиночку пореже по улицам ходить. И сменить круг общения – думаю, ты уже поняла, что эти тебе далеко не друзья.

Катя кивнула и уставилась пустым взглядом в свои ладони.

– А мне самой надо звонить, да?

– Я сейчас позову твоего лечащего врача, – и Вика, ободряюще улыбнувшись, вышла из палаты, у дверного косяка которой стоял, явно слушая, Брагин. – Можно, вроде бы получилось.

– Ты прекрасна, свет моих очей, – пропел вмиг повеселевший хирург и моментально скрылся в палате. Правда, через мгновение выглянул в коридор вновь. – Карту заполнишь от себя?

– Заполню, чёрт с вами, – рассмеялась Ковалёва и вновь судорожно сглотнула – голос начинал постепенно прорезаться, но от этого горло постоянно драло, словно когтями.

– А, вот она! – раздался голос Нины. – Вика, подойди, пожалуйста.

Заинтригованная, девушка прижала папку к груди и подошла к стойке регистрации, возле которой стояла женщина лет сорока в костюме и пальто.

– Тебя спрашивают, – закончила Нина, указав рукой на посетительницу.

– Здравствуйте. Я могу чем-то помочь?

– Да, да, можете, – в голосе женщины проскользнули жалобные нотки. – Мы можем где-нибудь поговорить?

– Ну, пойдёмте, присядем здесь, – Вика заметно растерялась, но всё же провела женщину к металлическим стульям. – Правда я не совсем понимаю…

– Меня зовут Анна Владимировна, я была соседкой Александры Смирновой, – осторожно начала гостья, но, поняв, что Вика не понимает, о ком идёт речь, пошла иным путём. – Мальчик, Федечка, шести лет, её сын.

– О, господи. Да, я поняла, – Вика на пару мгновений прижала пальцы к глазам, затем вновь подняла взгляд на женщину. – Что-то случилось?

– Нет-нет, не беспокойтесь только, пожалуйста. Я просто хотела… – Анна Владимировна запнулась, подбирая нужные слова. И продолжила примерно через минуту молчания. – В общем, дело в том, что мы с мужем оформили над мальчиком опеку, и я… Не знаю, собственно, правильно ли я поступаю, но я пришла потому, что думаю, что вы должны об этом знать. Судя по Феде, по тому, как часто он вас вспоминает, по его рассказам, он очень сильно к вам привязался. Вот я и хочу вам сказать, что мы вас будем ждать в любое время, если вы, конечно, захотите его навестить.

– Ну, конечно же, – проговорила Вика куда-то в пустоту, не веря услышанному. – Мы приезжали к нему недели две назад, но это было очень тяжело морально. Мне стыдно в этом признаваться, но это правда.

– Ничего, я вас понимаю. Сама неуютно себя чувствовала, когда приезжала. Но теперь-то легче должно быть.

Виктория кивнула и часто заморгала, скрывая предательское жжение в глазах.

– Я очень рада, правда, – девушка улыбнулась через силу и поднялась со стула. – Просто это настолько неожиданная новость, что я не верю толком.

– Но ведь вы не против? – женщина посмотрела на Вику каким-то жалобным взглядом. – Понимаете, Саша всегда такая была, сколько вот мы с мужем в этом доме жили. И Федечка у нас очень часто бывал, даже ночевал. Мы с мужем очень его любим, а у меня бесплодие, мы даже не раздумывали долго, когда обо всём узнали…

– Я всё понимаю. Передайте Феде, что мы скоро к нему приедем. Если Вы адрес оставите, конечно, – и на последних словах девушка улыбнулась.

– Ах, да, конечно, – женщина спохватилась и полезла в сумочку. – Я же ещё заранее записала его, – и протянула девушке бумажку.

– Спасибо Вам. Я думаю, что это – лучший вариант, – задумчиво рассматривая написанное в записке, ответила Вика. – Простите, мне надо работать. Мы обязательно приедем, – и девушка молча ушла, спрятав ставшую заветной бумажку в карман халата.

– Вика, Вика! Постой! – уже в ординаторской долгожданный гость нагнал девушку и заключил её в такие крепкие объятия, что у неё не только перехватило дыхание, но даже пропала возможность нормально двигаться. Но, всё же вывернувшись, Вика развернулась и ахнула.

– Салам? Как ты здесь?!

– Да я уже час по отделению хожу, – рассмеялся молодой человек, вновь заключая Ковалёву в объятия. – Ходил всё, вас с Костей искал, его нашёл, а ты всё работаешь и работаешь…

– А где он сейчас? – девушка отстранилась от друга и посмотрела тому в глаза.

– С Хромовым операцию обсуждают. А ты чего грустная какая-то? – и Гафуров заглянул подруге в глаза.

– Да так, – Вика махнула рукой и отвела взгляд. – Очень долго рассказывать, Саламушка.

– Ну, потом тогда как-нибудь, – и мужчина, скинув сумку, указал на пакеты, стоящие у стола. – Мама тут столько разных вкусностей передала – варенье, печенье… А я со свадьбы собственной сбежал, представляешь? Друг друга не любили, а родители решили, что надо свадьбу всё равно играть. А она такая, что я еле ноги успел унести…

Вика поджала губы и присела на край кушетки, невидящим взглядом наблюдая за суетой друга. И словно даже не слыша его слов.

========== 21. ==========

Глава 21.

– Ты правда думаешь, что мне стоит именно сейчас по театрам ездить?

– Уверен. Именно сейчас. Вам необходимо развеяться. Да и мама часто о Вас спрашивает, а Вы пропали.

– Я попрошу у Марии Валерьевны прощения. Но всё равно не уверен.

– Иван Николаевич, поверьте мне, я знаю, что делаю.

– Правда, Иван Николаевич, – подала голос Вика, сидящая на заднем сидении. – Нет ничего лучше, чем смена рода деятельности. Мы на этом спектакле уже были, он замечательный, вы точно не пожалеете.

– А что хоть за спектакль? А то я еду, и не знаю, на что.

– «Много шума из ничего», по Шекспиру, – ответил Костик, включая поворотник и перестраиваясь.

– Шекспир – это хорошо, – Хромов одобрительно кивнул и показал Вике букет. – Как тебе?

– У Вас точно есть вкус, Иван Николаевич, – прицокнула языком девушка, рассматривая чайные розочки ярко-малинового цвета.

– Но я всё же сомневаюсь, – мужчина снова посмотрел на дорогу. – Всё-таки, мне надо быть с Гришей.

– Гриша под присмотром целой бригады специалистов, перестаньте, – отрезал Костя. – Вы такими темпами просто привяжите себя к его постели, и ничем не сумеете помочь. Вы ему нужны здоровым и отдохнувшим, на что мы вас и склоняем.

– Ну, хорошо, хорошо, – и Хромов шутливо поднял руки вверх, словно сдаваясь.

…Марии Валерьевны на улице ещё не было, когда машина Кости плавно затормозила у подъезда.

– Нет, ну вот она всегда так, – принялся бубнить Костик, вылезая из салона и открывая дверцу Вике.

– Прекрати.

– А, ну да, конечно – женская солидарность, как я забыл.

– Ты ужасен, – и Вика скорчила противную рожицу, на что Лазарев ответил почти такой же.

– Ну ладно, что вы как дети, в самом деле? – подходя к молодым людям и заботливо поправляя лепестки роз, проговорил Хромов.

– Мам! Ну в самом деле, сколько можно?! – обернувшись на писк домофона, воскликнул Костик, затем подошел к женщине и быстро чмокнул её в щёку.

– Здравствуйте, Мария Валерьевна! – Вика расплылась в искренней радостной улыбке и обняла женщину.

– Здравствуй, родная, – поцеловав девушку, ответила Костина мама. – Я тебя прошу – сделай что-нибудь с этим ворчуном, это же просто невозможно уже! Здравствуйте, Иван Николаевич, – прекратив шутливо упрекать сына, женщина повернулась к Хромову, и щеки её залил легкий румянец, что не могло остаться незамеченным для Вики.

– А, точно, билеты же! – спохватившись, Лазарев вытащил из кармана куртки ключи и отошёл к машине.

– Мария Валерьевна, – Вика, стоящая к паре спиной, стала невольной слушательницей. – Вы простите меня, пожалуйста, за то, что я так взял и пропал, просто… Сами понимаете…

– Иван Николаевич, всё хорошо, правда. Я на Вас нисколько не в обиде, какие могут быть вообще обиды в данной ситуации? Может, Вам нужна какая-то помощь?

– Нет-нет, даже не думайте об этом, – Хромов даже, казалось, заговорил несколько более сухо. – Я уже и так Косте благодарен по гроб жизни. Знаете, я никогда не устану говорить о том, как Вам повезло с сыном. Я Вам очень завидую.

Вика не смогла сдержать улыбки, слыша эти слова и наблюдая при этом за возящимся в бардачке автомобиля Лазаревым.

– Я, если честно, сама себе завидую. Он когда с Ксюшей расстался, то словно с цепи сорвался, я его просто не узнавала. А потом вот Вику встретил, и мне так спокойно на душе стало, Вы просто не поверите.

Вика залилась краской и повернулась к женщине, которая ласково улыбалась.

– Ну, Мария Валерьевна, в самом деле…

– Не спорь. Я своего сына знаю. Ты – это лучшее, что вообще случалось с ним.

Девушка поджала губы, но ничего не ответила, и правильно сделала – как раз в этот момент довольный собой Лазарев подошел к их маленькой компании, держа в руке заветные билеты.

– Я тут подумал – может, вас всё-таки до театра довезти?

– Нет уж, – Мария Валерьевна выхватила у сына билеты и передала их Хромову. – Домой поезжайте, гонять вас ещё в единственный выходной. Время у нас есть, мы лучше прогуляемся, без вас.

Костя и Вика рассмеялись, а женщина взяла подставленную Хромовым руку, и они двинулись вниз по улице.

– Странные они такие, – проговорил Костик, наблюдая за удаляющимися фигурами.

– Это почему ещё?

Лазарев пожал плечами.

– Просто я до сих пор никак не привыкну к тому, как они вместе смотрятся.

– Зато у них сейчас будет интересная вечерняя программа, – громко сказала Вика, направляясь к автомобилю.

– Ну, так и у меня есть, что предложить, – Костя нагнал девушку и обнял её сзади за талию.

– Да? И что же?

– Горячий кофе, горячий душ и горячий секс. В различных своих вариациях, – Лазарев зарылся носом в Викины волосы. Девушка рассмеялась. – Тебя что-то не устраивает?

– У нас как раз закончился кофе, – всё ещё смеясь, ответила она, затем повернула голову и поцеловала Костю в губы.

– Тогда сначала едем в магазин.

– Ты настолько сильно хочешь кофе?

– Я настолько сильно хочу осуществить свой план. Садись, – и мужчина открыл дверцу со стороны пассажира.

***

– Ну ты не слышишь, что ли, что телефон звонит?

Вика лениво потянулась, села на кровати, завернувшись в простынь, и легонько толкнула якобы спящего Лазарева в бок. Тот сразу же лег на спину и невозмутимо посмотрел на девушку.

– Тебя это беспокоит – ты трубку и бери.

Вика цокнула языком и полезла через мужчину в поисках телефона, который лежал где-то на полу – сиротливый и отчаянно звонящий. Но Костя был начеку – дождавшись, пока девушка ляжет поперёк него, он ловко засунул руки под простынь.

– Так, перестань, – засмеялась Вика, пытаясь одновременно ухватить телефон, удержать на себе легкую простынь и избавиться от руки, которая настойчиво пробивала себе путь. – Мало тебе было?

– У меня в планах было провести так весь выходной.

– Жаль, что меня ты забыл предупредить, – Вика поцеловала мужчину и схватила, наконец, телефон. – Алло, да? Нет, это я. Да, сейчас, – протянув трубку Косте, девушка пояснила. – Брагин, какой-то не такой.

– Да, Олег Михайлович, – Лазарев положил свободную руку на бедро сидящей на нем девушки и покосился на неё. Правда, мгновение спустя буквально подорвался на кровати так, что чуть не скинул Ковалёву с себя, вовремя её удержав. – Что?! Когда? Черт возьми… Да, сейчас собираемся.

– Что случилось? – Вика напряглась, глядя на то, как мучительно Костя закрыл глаза ладонями, откинув телефон на подушку.

– Гриша умер, у Ивана Николаевича приступ, – коротко ответил мужчина, отнимая руки от лица и сажая Вику на кровать. – Собирайся.

– А как… Когда? – ничего не понимающая девушка во все глаза смотрела на Лазарева, который уже вылез из-под одеяла и натягивал джинсы.

– Сбежал рано утром из больницы, ещё до обхода. Больше ничего не знаю, давай шустрее.

========== 22. ==========

Глава 22.

– Он что, ещё и пить начал? – Вика устало потёрла глаза и закинула в рот таблетку.

– Угу. Мало того, что его откачивать пришлось, так ему ещё и плевать на всё и всех, – Лазарев говорил зло и сухо, лёжа при этом на кушетке и закинув руки за голову. Вика встала со стула, подошла к мужчине и взяла его за руку.

– Не говори так.

– Он со мной в Истру ещё ехать должен был. Теперь Брагин вместо него.

– То есть, тебя только это волнует?

Лазарев сел и прижался лбом к затылку девушки.

– Конечно, нет. Что за глупости?

– Съездишь с Брагиным, тоже неплохо.

– Ну да, Брагин-то неплохо, а вот Павлова вместе с ним…

Вика рассмеялась и потрепала задумавшегося Лазарева по волосам.

– Скажи ей «спасибо» за то, что она не уволила тебя тогда, и прекращай ворчать. Когда у вас эта конференция?

– Завтра с утра и часов до шести. Весь день насмарку.

– Так, прекрати уже, – девушка сделала большие глаза. – Поедешь, и никуда не денешься – не зли Павлову ещё больше.

– Так, ладно, – Лазарев поднялся с кушетки. – Пойду работать.

Виктория молча проводила мужчину взглядом и взяла со стола одну из историй болезни. Без Хромова Костя сник буквально на глазах – в больнице ему было словно некомфортно без того, кто считался старшим наставником.

– Так, где этот… Иждивенец этот? – в ординаторскую, стоило Вике чуть отвлечься, влетел Брагин.

– Работать пошёл, – девушке не составило труда догадаться, кого именно искал мужчина.

– Работать он пошел… Билет я ему когда передам?

– Ну, мне отдайте, – Ковалёва отчаянно подавила зевок.

– Не-ет, тебе я не доверяю, – Олег широко улыбнулся. – Знаю же прекрасно, что ты против этой поездки, потеряешь ещё, или порвёшь.

– Я настолько ужасна? – девушка улыбнулась, приняв словесную «игру».

– Да ты что, я тебя вообще обожаю больше всех в этом муравейнике, – ахнул хирург и чмокнул девушку в макушку. – Ладно, так уж и быть, передай ему. Завтра в девять на станции.

– Ладно, – Вика усмехнулась и спрятала протянутый ей билет в карман халата.

– Как настроение-то? – Брагин полез в шкафчик и выудил из него свою чашку.

– Нормально вроде. А у вас?

– Замечательно. Развожусь завтра, можешь меня поздравить.

– Да как-то не хочется, – психолог перевернула страницу с заключением хирурга и уткнулась в диагноз. – Развод – это всегда плохо.

– Согласен, – мужчина с шумом отхлебнул горячий кофе. – Но иначе никак.

Девушка пожала плечами, понимая, что спорить и что-то советовать не имеет права, да и бесполезно это, по большому счету – этот Брагин так и останется для нее загадкой, навсегда.

***

– Так, ты слышишь меня? Я ушёл.

– Билет взял? – не открывая глаз, поинтересовалась Вика. Раздалась возня и шуршание.

– Взял. Может, всё же проснёшься?

– Я не сплю.

– Ты помнишь, что мы едем завтра?

– Помню, – девушка приоткрыла глаз и проследила за мужчиной. Лазарев поцеловал девушку в висок и сделал «козу» презрительно смотрящему на него с подоконника Пирату.

– Я ушёл.

– Удачи, – и Вика, услышав звук захлопнувшейся двери, замоталась в одеяло поплотнее, но уже через пару минут поняла, что сон словно рукой сняло. Пришлось вставать и идти сначала в душ, а затем на кухню. Завтра молодые люди собирались в гости к Анне и Феде – они регулярно приезжали в эту тёплую и светлую квартиру, чтобы повидаться с мальчиком, который наконец-то обрел семейное счастье. И казалось, что он даже не вспоминал всего, что случалось с ним на протяжении шести лет его жизни. И молодые люди были этому искренне рады.

– Да, мам, всё нормально. У Сашки? Недели две назад была, а что? Ну, съездите, конечно, я же всё понимаю, – Вика потёрла шею и уныло помешала ложечкой содержимое чашки. – Нормально всё, ты не слышишь разве? Теперь говорю так, словно у меня всего лишь двухнедельное лёгочное воспаление. Ну, почему сразу «циничные шутки»? А то ты не знала, что все медики такие. Как Андрей Игоревич, нормально? Привет ему передавай. Не знаю, Костя на конференции в Истре, а завтра у нас планы кое-какие… Может, в следующие выходные, если вы нас позовёте, конечно. Ладно-ладно, не сердись, я же шучу. Ладно, давай пока, я позвоню ещё, – девушка нажала на «отбой», положила трубку на стол и, вздохнув, сделала пару глотков. Пойло было поистине отвратительным, но помогало очень и очень хорошо – связки восстанавливались удачно, что подтверждали регулярно проводимые анализы.

Телефон зазвонил вновь, и девушка, несказанно этому обрадовавшаяся, схватила трубку, избавив себя от мучений с заглатыванием «чудотворного» напитка.

– Алло, да?

– Вик, хорошо, что ты дома, – голос Нины заставил девушку помимо воли скорчить недовольную гримасу. Пират, сидящий на стуле, как-то нервно дёрнул пушистым хвостом и наклонил голову, зашевелив ушами.

– Что на работу надо? Нин, у меня выходной же, – не дожидаясь пояснений к звонку, спросила Вика, протянув руку к коту, на что тот отстранился, фыркнув.

– Я не об этом, дослушай, – одёрнула Викторию женщина, и, вздохнув, осторожно продолжила. – Тут такое дело, в общем… В общем, автобус, в котором ехали Брагин, Павлова и Костик, его захватил вооруженный человек…

– Что?! – рявкнула в трубку Вика.

– Подожди, дослушай, – на мгновение Нина запнулась, затем продолжила. – Там толком ничего неизвестно, ты не нервничай так раньше времени… Если вдруг что-то станет известно, я тебе сразу же наберу.

Вика не стала дослушивать – нажав на «отбой» трясущимися руками, девушка, не помня себя, ринулась в спальню, на ходу скидывая халат.

– Как это случилось? – буквально влетев в приёмное отделение, девушка подбежала к стойке регистрации и уперлась в неё руками.

– Господи, ты чего приехала сюда вообще? – возмутилась было Нина, но, увидев то, в каком состоянии находится Ковалёва, предпочла не продолжать порицание. – Говорят, бывший сотрудник полиции, вооружённый. Требует прямого эфира на федеральном канале.

– Откуда вы узнали? Откуда?!

– Из полиции позвонили, оповестили – один из заложников, когда им позвонил, проговорился о том, что вместе с ним наши ребята сидят.

Вика помотала головой.

– Ничего не понимаю. Почему кто-то из заложников сумел позвонить?

– Говорят, что захватчик сам этого потребовал, – растерянная Нина прижала руки к груди. – Милая моя, успокойся, я очень тебя прошу, всё будет хорошо.

Ничего не ответив, Виктория отошла от стойки и присела на металлический стул, прижав руки к лицу. Слёз не было, просто хотелось словно спрятаться от окружающих или проснуться и осознать, что всё это – всего-навсего плохой сон.

– Ну что, ничего? – отняв ладони от лица, девушка увидела, как к стойке подошла Нарочинская – бледная, испуганная и с покрасневшими глазами. Нина покачала головой и развела руками.

…В ожидании прошел час, за ним другой. Нина, продолжавшая направлять жизнь отделения по прежнему руслу, то и дело с досадой поглядывая на Вику – девушка так и продолжала сидеть неподвижно, и, казалось, даже не дышала, глядя куда-то в пустоту.

– Девочка моя, ну, что же ты так убиваешься? – женщина вышла из-за стойки, воспользовавшись временным отсутствием в отделении новых поступивших, и подсела к Ковалёвой. – Ещё же ничего не известно. Хочешь, я тебе успокоительного вколю? Или, вон, иди в ординаторскую, поспи немного, хочешь? А может, Хромова тебе позвать – он на работу вышел, тоже переживает очень.

В ответ девушка лишь покачала головой, даже не повернувшись в сторону Нины. Ей не хотелось совершенно ничего, она даже, казалось, и не слышала всего, что говорила ей сейчас Дубровская. Женщина вздохнула и, погладив девушку по плечу, отошла обратно к стойке.

– Нин, – Вика повернулась к женщине и жалобно посмотрела на неё. – А если он умрёт?

– Господи, совсем с ума сошла? – ахнула Нина. И Вика, услышав эти слова и осознав весь их ужасающий смысл, уронила голову на руки, но так и не заплакала – просто не получалось, а почему, девушка и сама не понимала.

Он влетел в отделение уже ближе к вечеру – растрёпанный, нервный и совершенно не такой, каким уходил с утра из дома. И Вика, словно почувствовав его появление спиной, развернулась так резко, что закружилась голова.

– Костя!

– Так, всё-всё, успокойся, – заключая девушку в крепкие объятия, пресёк все причитания на корню Лазарев. – Всё хорошо, прекрати. Всё хорошо.

Вика уткнулась носом в кашемировый свитер мужчины и зарыдала в голос, отчаянно вцепившись в его куртку.

– Костик, слава богу! – воскликнула выбегающая из-за стойки Нина. – А остальные где?

– Брагин разводиться поехал, а Павлова с мужем, подъедут сейчас. Я первый оттуда смылся. Так, – Лазарев силой отстранил Вику от себя и взял её лицо в руки. – Успокойся сейчас же, я жив и здоров. Нин, не могли ей успокоительного дать?

– Так она сама отказывалась…

– Нашли, кого слушать, тоже мне. Так, ладно, мы домой, завтра я выходной.

– Ладно, – Нина махнула рукой, глядя вслед молодым людям. – Господи, слава богу, всё обошлось.

– Что там? Что случилось? – из ординаторской буквально выбежала Нарочинская.

– Нормально всё, Марин. Твой разводиться поехал, выдохни, – и Нина, расслабившись, внезапно рассмеялась. И Марина вздохнула с таким облегчением, что просто не сумела сдержать слёз, скатившихся по щекам. Всё обошлось. Всё хорошо.

…Вика сидела на краю кровати, раскачиваясь взад-вперед и глядя в стену, и не обращая никакого внимания на снующего по её коленям туда-сюда Пирата. Дома Лазареву пришлось-таки сделать девушке укол, потому как словами и действиями истерику остановить так и не получилось.

– Хорошо, что мама ни о чём толком не знала, – Костик вошел в комнату и кинул на прикроватную тумбочку телефонную трубку. – Ну что? Лучше?

– Не знаю, – прохрипела Вика и пожала плечами.

– Так, давай, прекращай хандру. Всё обошлось, сколько раз тебе ещё повторить, а?

Вика посмотрела на свои ладони.

– Знаешь, я просто сидела там, в приёмном, и думала… Что будет, если с тобой, – девушка запнулась, оказавшись не в силах даже произнести этих слов. – Если с тобой что-то случится.

Лазарев обернулся на Вику и медленно присел перед ней на корточки, чуть нахмурившись и посмотрев на неё снизу вверх.

– И как я жить-то тогда буду? – продолжила девушка, глядя на свои колени. Две слезы скатились по её щекам и упали на плюшевую ткань домашних брюк. – Никак. Понимаешь?

Мужчина не ответил, позволив девушке выговориться. И тут её понесло – слова лились сами собой, помимо воли обнажая всё, что так мучило девушку.

– Я просто вспоминала то, как и при каких обстоятельствах мы встретились, вспоминала и не понимала, как вообще получилось так, что мы… Начали все это. В то время, когда я ненавидела саму себя, когда терпеть не могла свое отражение в зеркале, когда презирала свое тело, ты, наоборот, словно заставлял меня поверить в себя, вновь полюбить. Я понимаю, что мы с тобой никогда не говорили об этом, но я просто не могу молчать сейчас, я просто не представляю, что бы со мной было, если бы не ты тогда, если бы меня не привезли именно в Склиф, понимаешь? Я бы, наверное, и не жила сейчас.

– Не говори ерунды, – всё, что сумел ответить изумлённый Лазарев.

Поднявшись, он взял девушку за руку и потянул на себя, а когда поднялась и она, обнял её так, как никогда раньше. И эти объятия были для обоих самым интимным, что когда-либо происходило с ними в их жизни.