Елена Абалихина
Городские хроники
Блеск
Слепящий свет, исходящий от домов нового микрорайона, проник, точнее нагло захватил пространство моей комнаты. Вот уже несколько лет я снимал ее у глухой на одно ухо пенсионерки, разводящей кошек и пыль. Пространство моего жилища занимали стол, кресло, небольшой диван и шкаф. На стене пара книжных полок. Розетки, книги, лампа, легкая музыка, полуглухая соседка — это все, что мне было нужно для комфортного вечера. Иногда компанию разбавляла бутылка красного сухого вина. Этот был именно тот случай: я написал заявление на увольнение и горизонт расширился до невероятных размеров, космических размеров непонимания будущего. Соцсети в очередной раз показали чьи-то счастье и достаток, что-то конкретное и имеющее границы и точки. Я бросил телефон на диван, включил музыку, выключил свет, открыл бутылку и сел напротив окна, закинув ноги на подоконник. Тяжелое вино согревало и делилось степенностью, когда пьешь его из бутылки оно особенно откровенно. «О чем они думают, интересно, люди, которые зажигают свет на последних этажах этих небоскребов?» — подумал я, подмигнув холодному приставучему свету. Монолог прервал телефонный звонок. Это Дима, мой двоюродный брат, младше на пару лет.
— Да, — спокойно и тихо ответил я и сделал глоток вина.
— Привет! Опять закрылся в своей конуре? — весело начал он.
— Прекрасно проводишь время, — наверное, ты хотел сказать? — степенно решил уточнить я.
— Можешь назвать это так. Все равно не понимаю, что прекрасного в том, чтобы сидеть в старой квартире, тем более не своей. Она ушла от тебя несколько лет назад, чего ты ждешь, скажи мне?!
— Это было обоюдное решение, — решил вставить я.
— Конечно. Только что это меняет? Не понимаю, как ты можешь сидеть на своей грошовой, бестолковой работе, править чьи-то ошибки. Ты вообще видишь жизнь? Давно бы уже зарегистрировался на сайте знакомств, если боишься подойти к женщине.
— Считаешь, это выход? — «о, еще в одном включили свет».
— Почему нет? Я постоянно там сижу. Нет, не подумай, так, чтоб форму не терять, — неоднозначно засмеялся брат. — Слуушай, — протянул он, — тут такой бар открыли, в центре, я был пару дней назад, не хочешь сходить?
— Какой бар?
— Названия не помню, но пиво офигенное, кальян на чем только не мутят, я выкладывал истории — не видел? — воодушевился он.
— Не помню. Что у тебя еще нового? — такие, как мой брат, любят рассказывать о том, что считают событием.
— Да вот, со следующего месяца з/п должны поднять. В руководители отдела переводят. Пока ты там на кошках тренируешься, люди квартиры и тачки покупают.
— Ты погасил что ли ипотеку? — равнодушно поинтересовался я.
— На стадии. Вчера в салоне был, думаю машину обновить — не сейчас, чуть позже. Маринка хочет в отпуск съездить. После него, наверное.
— Как она? — на верхних этажах начинал пробиваться свет.
— Да все также: бегает-прыгает со своей йогой. Телефон себе взяла последний. Не видел, она выкладывала что-то?
— Я не захожу почти в соцсети, — на выдохе произнес я.
— Слушай, чего ты вообще хочешь? Я не могу понять тебя: закрылся неизвестно где, занимаешься какой-то фигней. У тебя точно все нормально? В бар тебя не вытянуть. С девчонками не общаешься. Что с тобой не так? Тебе четвертый десяток!
— Ты счастлив? — заметив очередное светящееся окно, спросил я и глотнул теплого напитка.
— Смеешься?! У меня своя новая хата, зарплата, как пять твоих, про отпуск я не хотел говорить — уже купил тур. Жена. Ясное дело, я счастлив, — будто пытался убедить меня Дима.
— Ты же в новом районе живешь? — не сводя со своего окна глаз, не слушая ответа брата, задал я новый вопрос.
— Ну, — плюнул он в трубку.
— В окнах горит свет?
— Что за ерунда? Да, горит свет. Куда ему деться — на улице вечер! Конечно, в окнах горит свет. Ты в своем уме?
— И у тебя горит?
— Горит, — сухо ответил он.
— Ты что, что-то ищешь? Пытаюсь понять, зачем людям свет, — в глазах начало рябить от чужих поисков.
— Тебе бывает одиноко? — внезапно спросил Дима. Прежде, чем ответить, я огляделся.
— Редко, — твердо сказал я и сделал еще глоток вина. — Что произошло? — свет за окном становился ярче.
— Ты не понимаешь. Ты думаешь это легко?
— Но ведь у тебя все хорошо?! — не мог понять я переживаний Димы. — Ты хотел хорошую работу, хотел квартиру, семью… Что не так у тебя? — потягивая вино, оглядев свою одинокую комнату, спросил я друга.
— Почему все думают, что это легко?! Легко работать? Легко соответствовать?! Да я терпеть не могу эту работу! Квартира, ты говоришь? Я хотел другую квартиру, в другом районе, в крутом, хорошем районе! Чтоб мне не приходилось выезжать по полтора часа на шоссе. Жена? Я не вижу ее почти, еду заказываю. Она на психолога денег больше тратит, чем ты зарабатываешь.
— Сколько ее нет? — «сразу несколько окон!»
— Два дня, — что-то оборвалось на другом конце провода.
— Напиши ей, что купил тур, и она вернется, — я знал, что говорю, она всегда возвращалась после такого.
— Спасибо! Ладно, завтра рано вставать. У тебя-то все нормально? — услышав нужные слова, уточнил Дима, скорее для приличия.
— Да, все отлично! Отдыхай!
Я выдохнул. Итак, со мной осталась половина бутылки вина, теплая ночь, широко открытое окно и чужой свет. Микрорайон напротив наполнялся машинами и светящимися окнами. Они будут гореть долго, я знаю, я видел это много раз. Они — люди, обитавшие в своих законных метрах-рамках, пропадая между сетью и барами, возвращаются после сложного дня сурка и включают свет во всех комнатах, чтобы найти смысл, который затерялся в каком-то темном углу.
На отлично
Машу с самого рождения готовили к сознательной взрослой, успешной жизни: кружки, языки, дополнительные занятия занимали большую часть её дня ещё с детского садика. «Умничка, Машенька! Ты отлично справилась!» — оправдывая отсутствие друзей, говорила мама и давала следующее задание со словами: «Это должно получиться ещё лучше!». В школе надзор за успеваемостью Марии взяли на себя учителя, они видели потенциал и всячески старались поддерживать его. Маша была отличницей. Круглой. Настоящей. Все, от А до Я, что было в учебнике, было в её голове. Всё-таки об этом заботилась мама, над этим корпел педагогический состав. Существовала бы партия — вспомнили бы и её. Маша превосходно решала задачи, пересказывала параграфы, расставляла запятые, словом — всё по инструкции. Из года в год — пятёрки, выступления на чтениях чтецов, проработанные, согласованные действия и движения. И мысли. И, главное, всех всё устраивает: умная послушная дочь — отличный гражданин. И Маша довольна собой — очередная пятёрка укрепляет самооценку, претендующую на индивидуальность. Нужно ли большее для гармоничного сожительства с социумом? Школу, что предсказуемо, Маша закончила с золотой медалью. Следующий этап успешного человека — институт. Друзей так и не появилось: все попытки на корню пресекались зоркими очами, указывающими на то, что получить похвалу за отлично сделанное задание куда важнее, чем тратить время на сомнительные компании и развлечения.
Гордо подав вперёд грудь, освещаемую жёлтым кругом, девушка подала документы в четыре ведущие ВУЗа, три из которых выбрала мама. Если материнский выбор был основан на получении престижной, хлебной профессии — бухгалтер, то собственный, откровенно говоря — тайный, на скрытой симпатии к творчеству — искусствоведение. Результаты не заставили себя ждать: бюджетные места её во всех учебных заведениях, кроме одного — того, где комиссия просила своими словами объяснить тему, а точнее интерпретацию. Думаю, вы догадались, о каком ВУЗе шла речь. «Видимо, места куплены!» — заключила отличница и направилась в увлекательное плавание под названием «студенческая жизнь». Всё-таки она была вольна выбирать корабль, поэтому остановилась на том, где всё правильно, четко, без вольностей и лишних рассуждений.
Настоящее мало отличалось от прошлого, только ночей бессонных появилось больше. Не уступая традиции, Маша уверенно шла на красный диплом. Всё, что было в учебниках — было в её голове. Личную жизнь Мария решила отложить до вручения дипломов — шутка ли, всё-таки такое ответственное занятие. Ведь вы помните, что она: умная послушная дочь — успевающий студент — прекрасный будущий специалист — отличный гражданин. «Отлично, Машенька!» — твердили мама, преподаватели, соседи. Только ответного блеска на фразу в Машиных глазах было всё меньше: из социальных сетей она узнавала о прекрасном, неведомом ей, неправильном мире, мире, где её одноклассники путешествуют, заводят семьи, меняют деятельность и вечно пробуют что-то новое. С досадой отбросив в очередной раз телефон, Мария начала готовиться к следующему этапу — работа.
Дальше, всё как по писанному: идеалистка устраивается на согласованную с матерью вакансию младшего бухгалтера. И все у неё на отлично, всё по списку, графику, плану. Как в учебнике, строчки которого с детства перед глазами. Отличная работа, отличные, повторяющиеся из года в год обязательства. Все под отчет, как просит руководство, ведь Маша — послушный сотрудник, и гражданин не плохой. Любые её результаты получают положительный отклик начальства: «Отлично, Машенька! Продолжайте следовать инструкциям, у вас отлично получается!». Только Маша, за несколько константных лет, понимает, что ей будто чего-то не хватает. Будто какая-то неведомая сила заставляет её если не расширить привычную инструкцию, то хотя бы попробовать другую. И тут, внезапно, о чудо, подменяя коллегу, девушка видит, что на одном из бухгалтерских счетов не идут остатки. Зачем? Не надо, это не по правилам. И вот, задержавшись на работе на пару часов, трудоголик выдаёт правильные таблицы.
Дождавшись утра, Маша победоносно несёт начальству новые отчеты.
— Что это такое? — расширенные глаза директора подняли очки до бровей.
— Я всё верно свела, — ожидая привычной похвалы, сообщила младший бухгалтер.
— Машенька, зачем?! — очки касались затылка.
— Но я думала, — не понимая порицательного удивления, начала оправдываться Маша.
— А здесь не надо думать! Машенька, вы отлично справляетесь со своей работой. Отлично! Вот ей и занимайтесь! Тем более у вас есть должностная инструкция!
Мир рухнул. Маша вернулась за свой стол, чтобы продолжить действовать по инструкции. Что же это? Возможно, когда-то ВУЗ отверг её не по причине коррумпированности?! Тогда что же? Неужели проблема в ней? Неужели она не настолько умна? А как же тогда пятёрки? За что же тогда медали и дипломы?
«Я просто хотела сделать «хорошо» — смахнув слезу и отложив шаблон очередного договора, тихо произнесла девушка. Она хотела с кем-то поделиться, но звонить было некому: друзей у неё так и не появилось, а мама не понимала «хорошо».
Меня слышно?!
Приближалось тридцатилетие — то самое золотое время, когда ты и тут, и там, и нигде. Бессмыслием пропитаны стены и потолок. И вроде бы надо определиться, а как это сделать никто не знает: таких таблеток ещё не изобрели. Кто-то начинает наверстывать упущенное, либо просто вспоминать бурную молодость, разводясь с выбранным по юношеской глупости избранником; кто-то бросает всё и уезжает на край земли переворачивать пингвинов; кто-то принимает форму дивана. Есть и другие варианты, но озвученные мною используются чаще. Так вот: в силу того, что семьёй я не обзавелся, пингвины симпатии не вызывали, а пиво я попросту не любил, то решил действовать менее радикально, не сильно покидая пределы привычного. Интернет никогда не скупится на предложения: гадалки, ипотеки, сайты знакомств, курсы, таро, биткоины. Гадать и раскладывать я не планировал, поэтому курсы показались самым безобидным злом. Точно! Именно они помогут мне выйти на новый уровень себя и своего материального состояния: если первое — увеличить, то второе сильно сокращалось. Но стоит ли экономить на себе, когда на чаше весов твое будущее?! Ведь до следующей точки отсчета оставалось буквально пара месяцев. Главное, понять, в какой области ты решил стать ассом, какие способности подавлял, в чём ограничивал себя все это время: английский, гитара, живопись? А может быть я прирождённый айтишник, и от меня всё это время родители держали в секрете аналитический склад ума? Открыв кучу ссылок и осилив только их название, понял, что секретов тут точно нет — не мое. Избороздив просторы сетей, я наткнулся на серию сомнительных мастер-классов по духовному развитию, словом — околопсихологические. Обещали даже какую-то корочку дать — всё лучше, чем с опаской поглядывать на диван. Всё-таки, наверное, это оно. Почему нет? Уж с этим-то я точно справлюсь, тем более всегда чувствовал родство с Фрейдом. Пара кликов, договор заключен, попытка стремления к новым знаниям оплачена. Занятия начинались через неделю, безусловно онлайн: все же мы живём в современном мире и его главная задача — минимизация личного, живого общения. Не сказать, что я успел хоть как-то к назначенному дню подготовиться, но со знанием дела и осознанием важности ситуации всё же заказал через доставку толстенную тетрадь и ручки. Всё, теперь я во всеоружии! Здравствуй, новая жизнь и новый я, с кучей интересов и целями. Поехали!
На первое занятие я, конечно же, опоздал. Никогда не думал, что будет некомфортно входить в онлайн-пространство последним: преподаватель объявила всем присутствующим о моем появлении. Будто мы сидим по кругу: здравствуйте, меня зовут Алексей и я алкоголик — здравствуйте, Алексей. Хотя, быть может это аналогичное. Лекция, состоящая из тысяч незнакомых мне слов, закончилась спустя час. Заинтересованный оракул ждал вопросов. Неужели они бывают на первой лекции?
— Всем привет! Меня слышно?! — экран заняла девушка с невероятно живыми глазами и очень белой кожей. И понеслось.
Улыбаясь, девушка, а представилась она Юлией, начала щедро сыпать вопросы, причем, показывая всем видом, что все эти трудновыговариваемые темы для неё так, семечки, чисто подтвердить свои предположения (знания, так уж и быть). Этот же альтруист решил создать отдельный чат, где мы все будем делиться своим очень важным мнением. Да, всё будет не так просто, да и мне, как профану в онлайн-занятиях, поддержка лишней не будет. В группе нас было около двадцати человек.
Чат, действительно, не помешал, тем более, что я с трудом расшифровывал большую часть определений: его участники делились полезными ссылками, держали друг друга в курсе в случае опозданий, отсутствия и тп. Словом, обычная такая школьная компашка, только виртуальная. Занятия проходили только по субботам, но шести дней после него вполне хватало на то, чтобы лишить себя хоть какого-то свободного времени. Не так-то просто открывать в себе что-то новое, когда не покончил со старым: здесь я говорю об осознании своей пустоты, умственной, естественно. Бесконечные строчки, фамилии, определения. Для чего это вообще всё мне нужно? Но сдаваться нельзя, и я в очередной раз засыпал с кофе в обнимку. Общение в чате начало отдавать жизнью: спустя недолгое время мы уже обсуждали преподавателей, прямо во время эфира. Почему-то шутили чаще всего с Юлией. Она уже не вызывала у меня отторжения, и мы даже иногда переписывались. Как-то, после очередной лекции, мы договорились созвониться по видео-звонку. И тут-то она мне открылась: невероятно умная, разносторонняя, с огромным количеством историй. Её можно слушать часами, что я и делал, откровенно говоря. Начинали мы, конечно, с обсуждения насущных тем курса, но затем плавно переходили к темам личным. Единственное, что меня удивляло: откуда у неё столько времени на изучение всего этого добра? Кино, книги, языки — последних она знала 4. Когда?! — крутилось в моей голове, ведь у нас всего пару лет разницы. Но очередной звонок закрывал потребность в ответах и сне. И, главное, я понял, что не хочу уступать ей в эрудированности. Бросив вызов самому себе, я шел по её стопам. На работе начинались проблемы, потому что выбор падал не на неё, когда всплывало уведомление о выходе нового документального фильма. Курс лекций уже потерял для меня значимость: зачем он нужен, если гораздо больше я узнаю после 10 вечера — то самое время, когда мы созваниваемся с Юлией. Обстановка её комнаты оставалась неизменной: точнее, не менялся белый фон, в вечернее время она всегда разговаривала полушёпотом.
Юля рассказывала о бесконечных романах и невероятных историях, с этим связанных. О дружбе с музыкантами, актерами, режиссерами. Спустя месяц бессонных ночей, я предложил ей очную встречу. К моему удивлению, девушка, у которой была столь яркая жизнь, не дала однозначного ответа. Странно, подумалось мне, она не замужем, что могло бы смутить её в дневной прогулке по парку?… Её невероятные истории были связаны с каким-то непонятным мне отрезком времени: невозможно было определить, в какой конкретно период происходили эти события — общение с медийными личностями, поездки по разным городам, концерты и многое другое. Иногда, она разбавляла свои богемные события рассказами о мирских радостях, таких как: выезд с палатками, песни под гитару до утра. Эти истории всё больше походили на что-то фантастическое. К слову, не реже, чем раз в две-три недели экран моего телефона демонстрировал её новый цвет волос. Казалось, за тот период времени, что мы общались, а это практически три месяца, я увидел по ту сторону все цвета радуги. Всё чаще она начинала делиться своими планами покорения мира, только белый фон стен при этом никогда не менялся. Вскоре стал замечать, что и истории повторялись.
Курсы я бросил. Все эти пустые лекции мне ничего не дали — не было никаких решений, тем более помощи. Обозначилось лишь одно — жажда жизни. Как-то проводив на работе взглядом летний солнечный день, я вновь решил рискнуть и предложить своей виртуальной подруге пройтись под тенью деревьев в её районе.
— Нет! — резко ответила она.
— Но почему? — мне всё-таки хотелось понять, не зря же я выслушивал эту монотонную речь преподавателей целый сезон.
— Извини, у меня очень много дел. Не думаю, что в ближайшее время получится увидеться, — здесь её голос немного задрожал, я понял, что она волнуется.
И тут, впервые за несколько месяцев, я услышал доказательство жизни в её квартире: «Юля, ты не выпила лекарства! — раздался голос женщины. — Опять не уснешь и придётся звонить доктору!». На этой фразе связь резко прервалась.
Она больше не отвечала ни в одной социальной сети, о звонках и смс я вообще молчу. Новый, открывшийся мне мир, не тот, что дали курсы, а неизвестные ранее исполнители, старые киноленты, книги, действительно помогли по-новому посмотреть вокруг. Казалось только, что я уже где-то слышал о тех событиях, которые разворачивались на экране или страницах. Я жаждал, будто пробудившись после бессмысленной спячки, искать новые возможности для получения знаний об окружавшем меня. И чем ближе знакомился, тем отчётливее было понимание обмана: Юля не разбиралась в тех темах, о которых говорила.
Спустя два года нового, открытого себя, кто-то из знакомых посоветовал мне послушать эфир очередного гуру. Насколько же наивными мне казались темы и их подача, да и согласился я только для того, чтобы обсудить это потом с друзьями. Ожидания оправдались: сорок минут можно было вычеркнуть из жизни. Впереди вопросы от слушателей. И тут внезапно я увидел череду пустых стен, в которых одно за одним раздавалось: «Всем привет! Меня слышно?!». Все, вышедшие на связь, были бледными, с яркими волосами. Их всех не было. И я мог пополнить ряды, не уйди вовремя.
Маша
Лето. На удивление первый солнечный, теплый день за последние несколько недель. Центр города постепенно нагревается. Пыль, как и все живое, тянется к солнцу. Солнце тянется к людям. Смешиваясь между собой, люди, солнце и пыль перемещаются плечом к плечу по каменному городу. Обещавшая показаться к обеду духота, оповещала о своем прибытии начиная с 8 утра. Первый день на новой работе, наверное, он и должен быть таким — неоднозначным, когда вроде бы и нужно радоваться, а чему не знаешь: то ли испепеляющему солнцу, то ли предстоящему прохладному дождю. Люди в центре города именно те, с которыми я двигаюсь в схожем направлении — на работу, — значительно отличаются от отдающих свое время офисам, располагавшимся в окраинах города. Несколько лет я как раз-таки примыкала к числу последних. Будем откровенны: всегда. Любая официальная работа, на которой я задерживалась больше месяца, по каким-то фантастическим причинам была окружена промзонами: некая окантовка камня, относится который к драгоценным или нет, ты узнаешь значительно позже. Не могу сказать, чем меня притягивала эта гаражно-заборная романтика, быть может тишиной и наличием домашних животных — верные сторожевые были ни в чем не ограниченны и свободно обходили владения в любое время суток.
К сожалению, а может и счастью, время в пути от ближайшего метро не превышало пятнадцати минут, здания, видевшие за время своего существования гораздо больше моего, сопровождали по всему маршруту. Это вам не гаражи в промзоне, которые мало того, что стоят через одного, так и дружелюбием никаким от них не пахнет — пахнет бензином, пылью, маслами, железом, немного отдает отчаянием. Словом, никакого тепла. Разницу между офисом окраин и центра, думаю, можно не описывать. Главное — окно, оно было напротив моего нового рабочего места, что являло собой дополнительный подарок, полученный от работодателя. Даже если за возможность свободного доступа к созерцанию улицы за окном из моей зарплаты ежемесячно будут вычитать какой-то процент, я пойму, ей-Богу. Даже сама думала предложить начальству, но что-то сдержало в последний момент. Думаю, из этого понятно, что места моих прошлых работ отнимали не только время: они полностью вырывали из жизни, не давая последней хоть как-то напомнить о себе в рабочие часы. Но все это в прошлом: сейчас меня ждет приятное место в кабинете особняка, расположившегося в самом центре города. Маленькая компания, здесь, наверняка, живут одной большой, дружной семьей. Да еще и с окнами.
Маша. Маша — первая, кого я услышала, подходя к кабинету, и, по больше части, единственная, кого слышала, уже сидя в кабинете. Хотя, откровенно, и за его пределами. Звук ее голоса, пронзительный, жадно захватывал пространство. Стол Маши стоял при входе, таким образом она видела каждого, кто находился в офисе. Видела и комментировала. Шутки ее, чаще всего, носили безобидных характер и мели одну цель — обратить внимание. Шутила Маша со всеми, даже с теми, к кому открыто испытывала неприязнь. Не пропуская каждого, она задавала каверзные вопросы, делала комплименты, проявляя интерес даже к тем, кто совершенно на него не рассчитывал, старательно прячась в излучениях пустого монитора. Неискушенному наблюдателю всерьез могло показаться, что девушка просто внимательна к коллегам. Чрезмерно. Маша очень харизматичная, в ней было что-то располагающее, заставлявшее смотреть не моргая, подчеркивая двумя чертами каждое ее слово. Она производила впечатление легкого, ничем не обремененного человека, свободного от комплексов и стереотипов, что неоднократно старалась выделить интонацией и темой разговоров, подтверждалось безупречными гардеробом и маникюром. Разговорам же ее не было конца. Не знаю, что конкретно в ней магнетизировало, наверное, это смех — долгий, громкостью заглушавший неискренность. В чем она заключалась в первые часы мне было сложно сказать, хотя эта загадка стала для меня куда важнее всего, что происходило вокруг. А вокруг, я напомню: новый офис, новый кабинет, новые обязанности, новые люди, и, главное — новая я. Что делать с последним и как подстраиваться, узнавать, меня интересовало меньше всего, что, как оказалось, являлось предвестником бессонных ночей. Но это лирика, поэтому вернемся в шумный, веселый офис, в жизни которого предстоит многое понять/в котором, в попытке спрятать себя, на первый план выходят противоречивые маски.
Маша с первого дня не оставляла меня без внимания: звала на обеды, посвящала в тайны компании, затем, постепенно, рабочие темы плавно переходили в личные. Яркая, энергичная, стильно одетая — она приковывала взгляды проходивших мимо людей, когда мы покидали стены бывшего особняка. С чего бы ей вообще тащить меня куда-либо? Быть может, у нее какие-то свои цели, о которых я узнаю в последствии? Все это только настораживает и заставляет быть бдительнее. Навстречу очередная пара глаз, прочно закрепившихся на идущей от меня по левую руку коллеге.
С того дня, как моя прогулка по центру стала официально называться «дорога на работу», прошло чуть больше месяца. К этому времени я пережила несколько внутренних кризисов, связанных с принятием нового места, людей, обязанностей, себя — да-да, именно об этом я уже упоминала. Наличие сомнений, страха, неуверенности застали врасплох, причем не столько наличием, сколько глубиной. Не такой дружной оказалась маленькая семья, не таким чистым смотрящее на меня окно. Постоянно смеющаяся и разговаривающая Маша на каком-то подсознательном уровне успокаивала. Я не делилась с ней переживаниями, скорее, наоборот, она в потоке мыслей, затрагивала абсолютно все темы, в том числе те, которые я бы хотела обсудить, и беседа, по большей части, была выражена монологом. Она озвучивала мои, предположительные, сомнения, указывала на достоинства, расставляла все по полочкам. Словом, наводила порядок в моей голове, словно это был шкафчик с модной, новой одеждой. Я привыкала к ней — одновременно отталкивающий и притягательной.
Как-то утром, подходя к уже хорошо знакомому историческому зданию, я почувствовала холод и сырость: в принципе привычные ощущения для дома, которой видел тысячу судеб и иногда хочет побыть в своих мыслях. Но здесь чувствовалось что-то другое, что-то очень личное, что-то скрытое. В то утро веселость и внимание Маши, направленные на всех участников рабочего процесса, чем-то отличались от привычных: девушка была грубовата, от нее веяло холодом, хоть она и пыталась, словно, из пулевизатора, распылить вокруг себя хорошее настроение и счастье. «Так вот откуда тянуло!» — подумала я.
— У тебя сегодня классная майка! — внезапно сказала Маша коллеге-мужчине. — Мне очень нравится. Я бы даже забрала ее у тебя, если бы была запасная, — первые комментарии, несущие в себе что-то положительное.
— Какая запасная? — удивился молодой человек.
— Ну, если бы у тебя с собой была другая футболка, я бы забрала эту. Или можем поменяться, — смеясь, ответила бойкая девушка.
— Да мне твоя велика будет! — искренне ответил коллега.
— Какой у тебя размер? — видимо, Маша была серьезно настроена.
— О работе не хотите поговорить? — проходивший мимо директор был явно не в духе, быть может ему тоже приглянулась футболка подчиненного, но он понимал, что шансов на нее практически нет.
Кабинет моментально наполнился звуком звонивших телефонов, гудков, глухими ударами клавишей клавиатуры, скрипом кресел и чьим-то недовольством. Последнее было громче всего, хоть и переносилось молча.
— И что мы не можем поговорить о чем-либо кроме работы? — произнесла Маша, когда директор вышел, но к кому был обращен вопрос — неизвестно: то ли себе, то ли клиенту компании, которому она писала письмо. В любом случае, ответа не последовало.
Тема футболок и размеров больше не поднималась среди коллег, хотя, в задумчивом взгляде каждого отражались вычисления и соотношение мужских и женских размеров одежды, у мужчин, думаю, к этому добавились мысли об обновлении гардероба.
Спустя несколько часов, когда атмосфера в кабинете вновь приобрела привычную окраску, а к Маше вернулись бразды правления, пространство вокруг наполнилось жужжанием обо всем и ни о чем. Стук клавиш на этот раз сопровождался обсуждением животрепещущих тем, изредка прерываемых все тем же громким и неоднозначным смехом. В копилке у Маши было много историй, каждая из которых могла с легкостью лечь в основу романа, в случае ограниченного времени автора, они вполне умещались в законченные рассказы.
На обеде, по традиции, мы вышли прогуляться. Признаться, выходила я по большей части с целью ближе познакомиться с памятниками архитектуры, которые внезапно открылись мне. Удивительно, почему я не делала этого раньше, перемещаясь между своими трущобами. Маша порхала рядом и весело щебетала очередную невероятную историю из своей жизни. Пронзительный смех, безусловно, она прихватила с собой. Что не говори, а ему тоже не мешало освежиться и прикоснуться к историческим местам. Я слушала, но не слышала, поскольку за годы тренировок офисным пространством, научилась немного отходить от разговора, не проживая его.
— У меня же, знаешь, нет подруг. Как-то мне не везло с этим. Если ты куда-нибудь соберешься, и не будет компании — я буду рада, правда, — внезапно прервала веселый рассказ Маша.
— Да, конечно! — я не ожидала такого резкого перехода.
И девушка, будто не было этой внезапной информационной вставки, продолжила повествование, смех ее поддерживал.
После завершения рабочего дня, Маша предложила немного продлить упоение окрестностями и увеличить маршрут до метро. Дружелюбно настроенная лавочка во дворах домов располагала к тому, чтобы ближе познакомиться с городом. Пели птицы. Маша вновь принялась рассказывать веселую историю из жизни. Вдруг, когда пение птиц утихло, лучи вечернего солнца, имитируя тепло, постепенно начинали убегать и на смену им пришла отрезвляющая прохлада, говорящая о том, насколько долго и искренне ты можешь оставаться наедине с человеком. Маша прижалась губами к сигарете, часто моргая, и на выдохе произнесла:
— У моего брата была точно такая же футболка. Его не стало несколько лет назад.
Птицы замолчали. Маша молча достала следующую сигарету, прикурила и начала рассказывать очередную веселую историю из жизни, смехом жадно захватывая пространство вокруг.
Человек
Случай, который произошел с Ириной, поверг ее в шок. Только представьте себе: ей, кассиру высшей категории, сегодня заявили, что она не умеет радоваться. Она! Это же надо было так низко пасть, так оскорбить человека! Да она смеется громче всех в магазине. И ладно бы кто сказал, а-то стажер-продавец, сидит неделю всего!
Случай это произошел в обед, когда в магазине практически не было покупателей и Ирина могла обменяться парой фраз с коллегами. Откровенно говоря, она позволяла себе эту слабость и при большем количестве посетителей. Сегодня на повестке дня стоял вопрос о новом ухажере менеджера Ксюши. Ксюше было около сорока, у нее периодически случались романы, но до чего-то большего, чем пропущенные звонки, не доходило. А тут уже целых два месяца, как ни одного пропущенного от нее звонка, и даже цветы бывают, и даже встречают ее иногда. Мужичонка-то не особо завидный жених, конечно: живет где-то в области, автомобиля своего нет, да и должность у него, наверняка, самая обыкновенная. Кредиты свои еще скрывает скорее всего. Естественно, Ирина это сказала лишь из-за переживаний за коллегу. Ну, случится такое, ну, попадет она, как многие, а потом что? Опять эти слезы, разводы. «Уж куда лучше и не лезть в такое!» — звонко, со смехом прокомментировала кассир. Опыта в амурных делах у Ирины было не много: один развод и пара романов. Сама же девушка считала, что дело исключительно в сокращении русского духа, как в самом мужике, так и вне его.
Так вот, ответом на ее участие в жизни очередной жертвы патриархата стало тихое: «Вы просто не умеете радоваться!». Вот так поворот! Бойкую грозу кассы настолько ввел в ступор этот бесполезный комментарий, что она даже не предложила покупателю пакет — а уж такого с ней никогда не случалось. Сдав смену раньше обычного, Ирина, сбитая с пути, неуверенно направилась в сторону дома. В квартире она не стала включать свет, разуваться, снимать верхнюю одежду, гладить кота — последнего у нее не было, а сразу же плюхнулась в кресло.
— Я не умею радоваться! Смотрите-ка! — она провела по аккуратно уложенным волосам. — Все я умею радоваться, — смотря в темноту, вслух произнесла женщина. — И маникюр у меня всегда яркий, и одежда. А сколько я смеюсь! Неужели, только поэтому нельзя сказать, что я жизнерадостный человек?! Эта выскочка просто завидует мне: одевается, как серая мышь. Без году неделя в магазине.
Сквозь жидкую пелену штор в комнату проник свет фонаря. Он стыдливо указывал на убранство помещения. Хотя, откровенно сказать, ее квартира больше напоминала склад какого-то интернет-магазина: повсюду стояли коробки, пакеты, лежали вещи. Горшки, с давно исчезнувшими из них цветами, дополняли композицию.
Ирина встретилась взглядом с разоблачителем и вспомнила о том, что недавно была в гостях у подруги.
— Конечно, у нее будет порядок: сидит дома, на удаленке. Чем еще заниматься, кроме как не уборкой?! Не надо часами собираться, ехать куда-то, — объяснив причину беспорядка гостю, Ирина встала и направилась на кухню. Впустив электрический свет, женщина проигнорировала обращение молящей о помиловании посуды, лежавшей в раковине. Проверив содержимое холодильника — вот уж странная привычка у людей искать в этом расслабление, — Ирина хлопнула дверцей — ничего не привлекло ее взора и не побудило желания. Считая себя лишним, магнитик с грохотом плюхнулся на пол. Магнит из Турции. Брат привез неделю назад. «Конечно, когда есть деньги, почему бы не съездить на моря?!». А когда она последний раз куда-то ездила?! Ну-ну, покатался бы он так, если бы снимал квартиру, как она. Ничего, рано или поздно встретится со взрослой жизнью.
Второй странной привычкой, точнее, странным способом испытать расслабление, у многих — пролистывание ленты соцсетей. Ирина была не исключением. Отыскав чистую кружку, она заварила ромашку — та всегда помогала ей успокоиться, и вернулась в свое кресло.
— Ммм, эта опять где-то ездит. Эта хвастается своими кулинарными способностями — наверняка заказала где-то. Этот дорогу снимает из поезда. Как будто кому-то интересно, куда он едет. Эта какие-то руки выкладывает. Тьфу. Для чего об этом трубить?! — отбросив телефон в сторону, хозяйка степенно сделала пару глотков ромашки.
— Это же надо было такое сказать, а?! — вернулась она к вопиющей ситуации. — Я не умею радоваться? — ответом на ее риторический вопрос стало громкое, с улицы, обращенное на несколько этажей выше нее: «Людааа, я люблю тебя!»
— Да дадите вы отдохнуть?! — вспылила кассир со стажем и, резко подскочив, словно кошка, грациозно бросилась к окну и захлопнула форточку. — Ммм, как ловко я, и не скажешь, что за сорок уже, — улыбнулась она своему акробатическому трюку и довольная вернулась на место.
Определенно, Ирина была очень веселым человеком и умела по-настоящему, искренне радоваться. Только не за других.
Успех
Посчастливилось Григорию Павловичу, корреспонденту местного СМИ, опубликовать статью, причем в газете-то не в своей — в столичной, ни больше ни меньше. Понимаю, что этим сейчас удивить сложно — Гутенберг давным-давно изобрел печатный станок, теперь-то дело за малым. Но куда интересны нюансы, поэтому давайте рассмотрим эту историю подробнее.
Считаем необходимым дать справку: Григорий Павлович, по образованию электрик, по призванию — автор; какого-то года рождения, на настоящий момент достигший возраста 43 лет, из которых 20 лет как принят в ряды редакционного отдела газеты маленького провинциального города — в связи с нехваткой кадров; жены и детей, как, собственно, и заурядных способностей, не имел. В обязанности Григория Павловича входило освещать на страницах брехунка — как ласково именовали жители сей способ связи: увеличение рогатого скота на подворьях — о понижении предпочитали умалчивать; о достижениях в развитии местного сельского хозяйства — об обратном также не упоминалось; ну, и традиционно — родился/умер. С малых лет Григорий Павлович ощущал в себе невероятный потенциал. Понятное дело, что местная газета — старт перед его великим будущим, будущим, где почет, уважение и бутерброды со шпротами в не выделенный красным день.
Но, как водится, при необъяснимых причинах порой оттягивается эта встреча с незабвенным. Главное — не опускать руки и ждать. И тут, внезапно, увидел Григорий Павлович, что объявляется конкурс на лучшее произведение-эссе на тему экономики. Мы к экономике имеем отношение косвенное, а вот наш журналист ждал своего звездного часа: во-первых, он смотрит телевизор; во-вторых, можно ли быть в стороне или не разбираться в теме, если ты напрямую работаешь со статистикой. Правда, в эссе просились значения федеральные. Но меняется ли суть между локальным и глобальным, когда методы одни? Вот и Григорий Павлович также решил, перекрестившись несколько раз. Отодвинув свои рабочие статистические данные, исследователь достал из ящика письменного стола папку. И не было предела счастью Григория Павловича, ибо на тот момент уже половина произведения была им завершена — вопрос-то все же острый и его проработкой автор давно задался. Он бережно собрал обе половины, упаковал их, несколько раз обернув бечевкой, и самолично отнес на почту. С сомнением приняла почтальон подозрительный сверток, тем более ни куда-нибудь, а на столицу. Вот так самомнение! Григорий Павлович был тверд в своих намерениях и пару рублей сдачи оставил почтальону для уверенности.
Путь рукописи был не легким — машины, матерящиеся грузчики, ворчливые почтальонши. Но первая несла высокую идею, поэтому с достоинством перетерпела все трудности переезда и перевода. С нелитературного. За это время в маленьком городе произошло несколько событий, благодаря которым Григорий Павлович еще больше поверил в успех своих намерений: отелилась телка в соседнем колхозе, значит молока будет больше, значит и запасов надо делать больше. Плюс на минус — выходим в 0. Чем не гений экономики. А ведь об этом он и писал в эссе: если еще и разбавлять зерно, увеличить количество потребляемой жидкости, чем весомо сократить расход, так еще и сэкономить получится. Оставалось ждать триумфа.
В момент, когда редактор получил рукопись, ему настойчиво звонил арендодатель, по этой причине, одновременно извиняясь перед хозяином своей комнаты и проверяя текст, Дмитрий Васильевич утвердил статью и отдал ее для корректуры. Откровенно говоря, он просто перепутал тексты. Хм, — удивился корректор, но оценив гениальность редактора, посчитал статью провокационной и актуальной, и с головой ушел в работу. После формирования макета, так вышло, статья оказалась на первой полосе. Главный редактор, Феликс Александрович, на этапе утверждения макета и самих статей, отбивался от ревнивой жены, которая с шумом открыла дверь в его кабинет. Откровенно, за секунду до, он практиковался в написании двух заявлений: увольнение и развод. И так вышло, что статья Григория Павловича оказалась сначала между этих двух рукописей, а затем и на первой полосе. Итого, со дня, когда Григорий Павлович убеждал почтальоншу рублем, и до выхода в свет его творчества, прошла пара месяцев. Плотно позавтракав бутербродом с маслом и сладким чаем, журналист не спеша шел в редакцию. На работу он никогда не спешил, да и дело ли это — только масло взбивать. По этой причине дождался пока в почтовом киоске разложат свежие номера столичных газет.
— Видала?! — не удержался деятель культуры, указывая продавщице на статью.
О статье сразу же заговорили: о методах, предлагаемых; об эрудированности автора; о его литературных талантах. Заговорили везде — от столицы до маленького провинциального города. Вот он, триумф. Заслуженный.
Спустя пару недель после публикации, Григория Павловича назначили главредом в районной газете, причем, долго извиняясь за то, что затянули. И вот уже не он пишет, а о нем. Со всех округов к нему посыпались заявки, начали спрашивать его мнения. Шпроты были на завтрак. С майонезом и соленым огурцом, обязательно. Коллеги областных изданий брали у него интервью, как у эксперта. И любая статья его имела успех. Причем, совершенно не важна была тема, которая поднималась им — он априори был прав и профессионален. Ведь просто так в столичных газетах не печатают. Григорий Павлович начал собирать коробочки: для переезда, он так видел в фильме, обязательно должны быть коробочки. Поэтому хозяева всех местных ларьков, зная о его планах, о том, что он понесет идею дальше, как Данте, прославит их край, несли ему упаковку от пива и растительного масла, с обязательным указанием адреса магазина и строгого, но такого обещающего, ИП. Все же, чтоб помнил корни, да и корням, мало ли, повезет стать замеченными другими профессионалами своего дела. Всё-таки большой город. Город возможностей. В городе возможностей в это время яро отстаивали публикацию, стараясь скрыть свой непрофессионализм. Об опровержении не могло быть и речи. Словом, коробочки собирались в нескольких поселениях.
Григорий Павлович, тем временем, готовил к публикации книгу, потому что популярна сейчас тема экономики, а вы помните, что наш главред имеет к ней непосредственное отношение: всё-таки работает со статистикой — родился/умер. Стоит ли в таком случае ограничиваться одной статьей в столичной газете? Тем более, что половина коробочек уже упакована. Нужна хорошая платформа, подтверждающая его талант и компетентность. И вот, после ночного корпения, у Григория Павловича рождается следующая статья. Теперь на почте он куда убедительнее, и никакие дополнительные рубли тут не нужны: почтальон знал, что делает. Верит в то, что делает.
Проходит несколько месяцев. На удивление областное издательство не утверждает его аналитический труд, ответив лаконично: «Возможно, вернемся к Вам позже». Столичная газета также хранит молчание. Набравшись смелости, Григорий Павлович звонит в упомянутое СМИ, — ошибки допускают все — и он с нисхождением общается с секретарем. Та в свою очередь отказывается соединять его с редактором.
— Как это так?! Вы что, забыли, кто автор этой статьи? — не выдержал наш герой.
— Какой? — недоумевает девушка, сидящая в теплом кабинете города возможностей. Наверняка тоже ест шпроты на завтрак.
— Той, что была в прошлом номере, на первой полосе. «Вопросы современной экономики»!
— Так сейчас это неактуально, — спокойно отвечает сведущий помощник. — Сейчас экология важна.
На следующий день в маленьком провинциальном городе появился новый выпуск уже известной Вам газеты. На первой полосе красовалась статья «Способы решения экологических вопросов», автором которой была крепко зажавшая в
кулаке пару рублей почтальонша. В редакции газеты города возможностей лежали документы «на увольнение», «на развод», «на расторжение договора аренды». Григорий Павлович, разобрав коробочки, намазав хлеб маслом, вновь начал писать статьи родился/умер.
Оглавление
Блеск
На отлично
Меня слышно?!
Маша
Человек
Успех
Последние комментарии
13 часов 45 минут назад
15 часов 18 минут назад
19 часов 11 минут назад
19 часов 16 минут назад
1 день 36 минут назад
2 дней 12 часов назад