ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Я их увидел, когда мы приближались к короткому отрезку шоссе между железнодорожными путями и «Золотым днем». Узнал я их не сразу. Пошатываясь, компания брела по проезжей части и преграждала дорогу от белой линии до пожухлых сорняков, растущих на границе раскаленных солнцем бетонных плит. Я беззвучно их клял на чем свет стоит. Они мешали проезду, а мистер Нортон задыхался. Можно было подумать, что впереди сверкающего изгиба радиатора плетутся закованные в кандалы арестанты, отправленные на дорожные работы. Но арестанты ходят только гуськом и под надзором верхового конвоира. Подъехав ближе, я разглядел свободные серые рубашки и брюки, какие носят ветераны. Черт! Они тянулись к «Золотому дню».

— Глоток виски, — послышался стон у меня за спиной.

— Буквально через пару минут, сэр.

Впереди я увидел ветерана, который, очевидно, воображал себя тамбурмажором и вместе с тем отдавал приказы, длинно и по-строевому шагая от бедра и размахивая поднятой тростью, как будто в такт музыке.

Я притормозил и увидел, что он обернулся к остальным и, опустив трость на уровень груди, укоротил шаг. Ветераны брели вперед и не обращали на него никакого внимания, некоторые сбивались для разговора в группки, а иные, жестикулируя, беседовали сами с собой.

Вдруг тамбурмажор увидел машину и помахал мне тростью-жезлом. Я нажал на клаксон, ветераны начали смещаться в сторону, и наш автомобиль медленно двинулся дальше. Но самозваный тамбурмажор застыл на месте, расставив ноги и уперев руки в бока; чтобы его не сбить, мне пришлось вдарить по тормозам.

Сквозь группу ветеранов барабанщик ринулся к машине, и я услышал удар трости по капоту.

— Что ты, черт возьми, творишь? Солдат решил передавить? Назовись. Кто командует вашим отрядом? Разъездились, паразиты, возомнили о себе черт-те что. Назовитесь оба!

— Это автомобиль генерала Першинга, сэр, — сказал я, вспомнив, что слышал, как он реагирует на имя своего бывшего главнокомандующего. Дикие искры в глазах барабанщика тут же угасли, он отступил и чрезвычайно старательно отдал честь, а затем, подозрительно заглянув на зад­нее сиденье, рявкнул:

— А где генерал?

— Вот же он, — ответил я и, обернувшись, увидел, как обессилевший и бледный мистер Нортон привстает с сиденья.

— Что такое? Почему мы остановились?

— Нас остановил сержант, сэр…

— Сержант? Какой еще сержант? — Мой пассажир сел прямо.

— Это вы, генерал? — спросил ветеран и взял под козырек. — Мне не доложили, что вы сегодня прибыли с инспекцией на линию фронта. Виноват, сэр.

— Какого?.. — начал мистер Нортон.

— Генерал спешит, — выпалил я.

— Да, оно и понятно, — согласился ветеран. — Ему есть на что обратить внимание. Дисциплина хромает на обе ноги. Артиллерия полностью выведена из строя.

Затем он окликнул шедших впереди ветеранов:

— А ну, посторонись! Дорогу генералу Першингу. Всем расступиться перед генералом Першингом!

Барабанщик шагнул в сторону, я направил автомобиль вдоль разделительной линии, чтобы не задеть ветеранов, а потом так и держался встречной полосы на пути к «Золотому дню».

— Кто это был? — прохрипел с заднего сиденья мистер Нортон.

— Бывший солдат, сэр. Ветеран. Ветераны — они все немного не в себе.

— Но при них должен быть сопровождающий — где он?

— Не знаю, я никого с ними не видел, сэр. Они в общем-то безобидные.

— Все равно, их должен сопровождать медработник.

Мне нужно было довезти его до «Золотого дня» и забрать до прибытия ветеранов. В этот день они всегда ходили к девочкам, и в заведении ожидался кутеж. Мне стало интересно, где теперь остальные ветераны. Еще недавно их было, наверное, человек пятьдесят. Так, ладно, забегу, куплю виски — и мигом обратно. Что вообще нашло на мистера Нортона, почему он так сильно разволновался из-за Труб­лада? Мне было стыдно, временами смешно, а на мистера Нортона накатила дурнота. Может, ему и вправду требовалась медицинская помощь. Но черт подери, он даже не заикался насчет врача. Чтоб ему провалиться, этому подонку Труб­ладу.

Просто заскочу, возьму ему пинту, и поедем дальше, думал я. Он и не увидит этот «Золотой день». Сам я заглядывал туда нечасто — разве что в компании друзей, когда проходил слух, что из Нового Орлеана приехали свежие девочки. Конечно, администрация колледжа пыталась превратить «Золотой день» в респектабельный центр досуга, но у местных белых завсегдатаев тоже был свой интерес, и все попытки оказывались тщетными. Самое большее, что удавалось сделать, — это устроить нагоняй застуканным в борделе