Мысли в столбик (СИ) [Юрий Ра] (fb2) читать онлайн

Annotation

Жорж Милославский не решился идти в издательство со своими стишками. Я ему помогу. Просто стихи. Без подбора по стилю, датам и темам.

Мысли в столбик

Живите быстрее, люди

Ночь на Садовой

Два феникса

1 января

Так бывает

Ворон и мальчик

Исповедь Деда Мороза

Завещание

Последний день

Про луну

Гамлет

Зачем?

Ночная смена

Реквием Среднеземью

К 23 февраля

Резиновая Зина

Зебра

Крымский мост

Певцам свободы

К 23 февраля — размышление

Быстрее, выше, сильнее

В поисках рифмы

Ноев экспресс

Нафига эта юность?

Былина

Семейные ценности

Глобалистическая бардовская

Золотая рыбка

Тульский кремль

Семьдесят грамм

В ожидании зимы

Быдло среди нас

Остров Крым

Главная цель

Так не бывает никогда

Я лежу на асфальте

Попутчики

Ироничное

Облака надо мною

Москва

На льду

Креветки

Все потом

Стерва

Осеннее настроение

Баба-Ага

Не падайте в шпроты, поручик Голицын!

Глава 48

Глава 49

Глава 50

Глава 51

Глава 52

Глава 53

Глава 54

Глава 55

После боя

Дорога

Старая знакомая

Если надо…

Нам не дано

Это было зря

Пеший марш

Про грабли и героев

Снег

Готовность к полету

70 грамм

Nota bene

Мысли в столбик

Живите быстрее, люди

Живите быстрее, люди!

Носитесь, как метеоры,

Сжимайте в секунды мили,

Дырявя собой просторы.

Сгорайте в полете, что ли…

Чертите собою небо.

А в землю ложитесь пеплом,

Вливаясь в колосья хлеба.

Ночь на Садовой

Осени морось, ночной Петербург, гимн декадансу, упадок Модерна.

Самое время покрепче уснуть… Только не спится — я болен, наверно.

Молча взойдя на блестящий асфальт (глянец ли, слизь ли, залива дыханье?)

Я сквозь тебя, сквозь гранит прохожу, каменный монстр, Петрово созданье.

Капора атлас, шуршанье тафты, золото, букли, брильянты. Харизма.

А под слоями материи — труп, в кресле сидящий с аристократизмом.

С Пиковой дамы снимают покров, Герман стоит — созерцатель невольный.

Я вслед за ним записаться готов в геронтофилы… А впрочем, довольно!

Хватит острить про помпезный проспект (в сторону шаг — за углом Достоевский).

Я Петербургу способен простить даже лубочного Спаса и Невский.

Два феникса

У нас с тобой всё было. В прошлой жизни.

А в этой ничего. И я не помню,

Встречал ли я тебя порою темной,

И если да, то много ли в том смысла?

Кому кричал «вернись!», проснувшись ночью,

Кого опять искал в пустой квартире?

И есть ли вообще в подлунном мире

Похожая хотя бы, пусть не очень…?

А смерть изменит это безвременье,

Когда не разделил на «до» и «после»

Не жизнь, не много лет, хотя бы осень

Той встречей, что ничто не переменит?

А в следующей жизни мы с тобою

Сумеем попытаться пересечься?

Так много слов вмещает слово «вечность»…

Реинкарнаций, страхов, криков боли.

И есть ли вероятность так родиться,

Чтоб ты опять ходила по планете?

Как жить мешают мне вопросы эти.

Мы Фениксы — несчастные две птицы.

А вдруг, родившись чистым и счастливым,

Я знать не буду о своей потере?

И буду жить, в удачу свою веря,

Пройду, плечо задев твоё… Но мимо.

1 января

Под утро Москва как пустая коробка,

Пакеты, бутылки, остатки хлопушек…

Все те, кто собой наполнял твои пробки,

Устало ползут в направленьи подушек.

Проснулись таджики, неловко и робко

Сметают обрывки ушедшего года.

О чем я? Ах да — про отсутствие пробок!

По трассе лечу одиноко и гордо.

Гаишник неверной рукою мне машет

Без жезла — на жезл не хватило силенок.

Хотел козырнуть, но отчаянно мажет

И в глаз попадает себе же спросонок.

Я трезв, как ни странно, я спал этой ночью.

Мне утром за руль, кто же пьет перед этим?

Ах бравый гаишник поверить не хочет?

Увы, но ему этим утром не светит…

Бредет Дед-Мроз без мешка по проспекту,

Его разбудили, прогнали сурово.

Видать по лицу, что он спал на паркете —

Мне жалко беднягу — ему январёво!

А вот проститутка, и тоже мне машет,

Заметно, что ночь проводила фривольно:

Под елкой собой торговала Наташа,

Оплатой довольна — тариф «Новогодний»…

И всё. Персонажей не видно достойных.

Одни под столом, а иные далече.

Кто спит, по постели раскинувшись вольно,

Кто в пьяном угаре. Их позже подлечат.

Как здорово мчаться по улице утром

Свободно и вольно, как в прерии ветер!

Но я предпочел бы в похмелии мутном

Проснуться и снова напиться под вечер…

Так бывает

Когда желания вразнос,

И запах тела громче крика,

И плоть зовет протяжным рыком,

И тянет лоно как насос…

Зачем тогда трындить про душу,

И говорить о совершенстве?

Всё это — просто лицедейство,

В момент, когда либидо душит.

И мы с тобой марионетки

Своих яичек и влагалищ.

Ты по несчастию товарищ,

Со мной в одной и той же клетке.

Нас бьет о прутья и колотит,

И на двоих одним оргазмом

Насытить случай нас обязан…

И я спускаюсь в тот колодец.

Ворон и мальчик

— Ворон, что ты вьешься надо мною?

— Прислан проводить тебя Вальгаллу.

Ты отмечен, мальчик, ты доволен?

Ты достоин вечности.

— Мне мало!

Слышишь, ворон! Я ещё не пожил,

Не встречал рассвет в лугах с любимой,

Не купил меча в богатых ножнах!

Так что пролетай, посланник, мимо.

— Крылья натрудил свои напрасно,

Забери кого-нибудь другого.

Много их лежит вокруг несчастных,

Тех, кто смертным холодом окован.

— Нам в Асгард не нужен кто попало!

Воин, ты в бою был самым храбрым.

Умирай скорей, летим в Вальгаллу!

Одину за стол других не надо.

— Ворон, я тебя уже не вижу.

Улетел куда-то с перепугу?

Без тебя на поле стало тише.

Не болит в груди, не жмёт кольчуга.

— Вот же глупый ворон мне попался!

Я уже здоров, а он за мною…

Воин, умирая, засмеялся

И окончил странствие земное.

Исповедь Деда Мороза

Сяду за стол и открою бутылку.

В бороду спрячу хмельную улыбку.

Шубу снимать не предложат, уроды.

Типа, старайся в честь Нового Года.

Мол, заплатили тебе, так работай.

Рядом детишки — и тоже уроды.

Тоже решили, что я подработкой

Деньги башляю на пиво, на водку.

Как же хреново быть Дедом Морозом

Дети кретины, а папа под дозой.

Я ж настоящий — А хрен им докажешь!

Посох, тулуп, остальное не важно.

Нету ни в ком ощущения чуда.

Эй, Дед-Мороз, водку будешь? А буду!

Так и спиваются Деды Морозы.

Нет в жизни сказки, одна только проза…

Завещание

Когда помру, сожгите нафиг

Мои ненужные останки.

Сметите в кучку, спрячьте в банку

И сбросьте с Крымского моста.

В Москве-реке всего навалом —

Какашки, трупы нимфоманок,

Десятки с чьим-то прахом банок,

Отбросы города короче.

Так я решил с Москвой сродниться,

А там до Волги недалече.

Представь — вплываю я под вечер

В ея великое теченье.

Каспийским морем, слышишь, пахнет?

Спрошу соседку-нимфоманку.

А ветерок качает банку,

И раздаются крики чаек.

Последний день

Последний день однажды наступил,

И время кончилось, как деньги у студента.

Пришли мерзавцы, требуя отдать

Всю жизнь, что занималась под проценты.

А жизни нет! Жизнь прожита уже!

Жизнь умерла, накрывшись пыльным пледом.

На пледе вышит пошленький олень

И свора псов, бегущая по следу.

Последний день… Афиша на ветру

Трясется на некрашеном заборе.

Качнулось чьё-то тело. Это я

Повешен в утешенье кредиторам.

Про луну

То ли в небе диск луны, то ли донышко от гильзы.

Мне совсем не вариант в этот вечер не напиться.

А потом не удержусь, почешу висок «Макаром»,

И покатится луна по дощечкам пола старым.

Отработает затвор, в небо выплюнет кружочек.

Можно будет не давить из души корявых строчек.

За меня пусть опера сочинят причину смерти,

Им, поди, не привыкать, уж такие это черти…

В темном небе диск луны пахнет порохом и хлебом.

Я сегодня до конца насладился этим небом.

Гамлет

Кажется, слишком поздно.

Нет, господа, не кажется.

Так уж сложились звезды,

Но вам они не покажутся.

Звезды сложились в фигу,

Поди-ка узнай пророчество.

Надо бы глянуть в книгу,

Но нифига не хочется.

Я совершил закрытие,

Можно сказать, что главное.

Кто-то спросил, как быть ему,

Стоит ли ехать за море?

Пусть поживут покуда

Клавдий, Лаэрт, Офелия…

Вдруг, да случится чудо.

Но в чудеса не верю я.

Гамлет, читайте книжки!

Ваша судьба предсказана.

Вы эпицентр интрижки,

Даже маман замазана.

Слезы, любовь, коварство…

Всё на потеху зрителю.

Вышел в тираж принц Датский,

Я не могу винить его.

Зачем?

Любовь без смысла, без нужды…

Зачем в тисках словесных штампов,

Как лицедей под светом рампы,

Как кот ученый на цепи?

Зачем естественный отбор

Привел к души таким порывам?

Чтоб размножались непрерывно

И чтоб за ближних на костер?

Зачем Петрарка и Шексир,

Зачем Де Сад с Тулуз-Лотреком?

Как оставаться человеком

И кровью заливать весь мир?

Мы пьем и гадим впопыхах,

Мы заполняем Эрмитажи,

Грунтуем холст и чем-то мажем,

И носим женщин на руках.

Любовь без смысла? Без нужды?

Зачем? И что она такое?

Источник жизни? Поле боя?

Я не могу сказать. А ты?

Ночная смена

Черный бюстгалтер, удобное кресло.

В обществе дамы цинизму не место.

На каблуках твоё тело качается.

Полуулыбка к нему прилагается.

Стринги и туфли — твоя спецодежда.

Просишь наличку и даришь надежду.

Пламя спиртовок, шесты, платье белое…

То леди-вамп, то девица несмелая.

Ты меня любишь. Все чувства оплачены.

Лезу в карман, вожделеньем охваченный.

Как это честно, невинно и здорово!

Я заплатил, ты довольна. До скорого!

Как тебя много, то блонди, то рыжая,

Красная Шапочка, Стерва бестыжая…

Как поспеваешь от Братска до Лондона?

Только приехал, а ты уже вот она!

Реквием Среднеземью

Цели достигнуты,

Точки расставлены!

Враги обезврежены,

Пойманы, связаны!

Эльфы уплыли,

И даже два хоббита.

Золото Смогово

Спущено, пропито.

Магия проклята,

Чары развеяны.

Мох на развалинах,

Славой овеянных.

Гномьи кольчуги

На кольца растащены.

На рынках стоят

Сарумановы пащенки.

Живут уцелевшие

Долго и счастливо,

На бывших героев

Смотрят участливо.

Наследники Гондора

Косят под хоббитов.

Хвастаться нечем нам-

Всё нафиг пропито!

К 23 февраля

Если ты сегодня служишь,

Если только отслужил,

Если был там, но когда-то,

Если ты не закосил,

Если Родине присягу

Дал, покуда был студент,

Если ты живешь за морем,

Потому что наш агент,

Если ты пацан реальный,

И планируешь служить —

Это значит, ты мужчина!

Значит повод есть налить.

Квасу, водки, лимонада,

Пива, виски, молока —

Хоть чего-то выпить надо!

Это присказка пока.

Основное поздравленье

Я своё не затяну:

Поздравляю всех, кто должен

Защищать свою страну!

Подставляй плечо, мужчина

Под матерчатый погон.

Кто-то должен быть опорой

Матерей, детей и жён.

© knight

Кто-то должен жить в подлодке

Без постельных, блин, утех.

До свидания, пелотки,

Я матрос, а ты морпех.

Кто-то должен ночью тёмной

Бодро всматриваться в даль.

И принюхиваться стрёмно

Чтоб в страну не слали шмаль.

Кто-то должен диверсантам

Взвесить смачных трулялей…

Эй, громила с аксельбантом,

Что стоишь? Садись, налей!

Если ездил ты на танке,

И из АКМ стрелял —

Это повод для пол-банки:

Ты мужчина-идеал!

Если ты худой и бледный,

Или крепок ты плечом

Или добрый и не вредный —

Не был? Значит ниачом…

За один присядем столик —

Кто служил и не косил,

Кто сейчас, кто станет позже,

Кто экзамен завалил…

И присядем, и накатим —

Праздник, что с него возьмешь!..

Заболтался. Вот и полночь —

Не купить, едрена вошь!

Резиновая Зина

Резиновой женщины

Нежная грудь

Меня не волнует,

Ну разве чуть-чуть…

Не пахнет подруга,

Не стонет — пищит,

Глядит дура-дурой

Заснуть норовит…

А что бы китайцам

Мозгой потрясти,

Найти микросхемку

И драйв привнести —

Скачал в интернете

Приличный контент,

И мне Холли Берри

Озвучит минет.

А как надоест,

Анджолина Джоли

Застонет тихонько,

Как ветер вдали.

Китайцам нетрудно,

А мне хорошо.

К Резиновой Зине

Привязан душой.

Зебра

Взгляд хищника, точно сканер,

Считает штрих-код с ее бока.

Ах зебра, на что ты только

Надеялась утром ранним?

На празднике нашей жизни

Любой покупатель молод,

Нас дразнит азарт и голод —

Попробуй-ка не зависни…

Как трудно прервать блаженство

И всюду искать опасность.

Кошачие? Эка важность!

Вкушай же и благоденствуй

И зебра, что шла покушать,

Попала на завтрак к львице,

И можно опять резвиться,

Мир снова добрей и лучше.

Сплошной позитив и юмор.

Кайфующее семейство,

Смотри на него и смейся,

А зебру забудь, не думай.

Крымский мост

Свежевымытый город сияет ночными огнями,

Пролетают машины как капли сверкающей ртути.

Резонирует мост, Крымский мост под моими ногами,

А под ним чернота, чернота до пугающей жути.

Я хочу полететь в это черное страшное небо!

Я могу улететь, стоит только раскинуть руки.

И внезапно пойму, жить досадно, смешно и нелепо.

Небо примет меня, поглотив посторонние звуки.

Свежевымытый город под утро почти затихает,

На стоянках машины сверкают как капельки ртути.

Я конечно не прав, я когда-то любил этот город.

Я его ненавижу. Меня никогда здесь не будет.

Певцам свободы

Наступили на горло песне,

И сломали с хрустом гортань.

Захрипела. И стала честной.

А была до этого дрянь.

Песни крик захлебнулся кровью.

Песни стон разбудил людей.

Получается так, что снова

Рифмоплету помог злодей.

Ударяют по гонгу палкой,

Извлекая чистейший звон.

Барабанщику честь и слава.

Железяке — один урон.

Смолкли гении лихолетья

Зажрались ли, не в этом суть.

Не поют соловьи на воле…

Вот такая, выходит, жуть.

К 23 февраля — размышление

Мне двадцать третье февраля

Напоминает клоунаду,

Когда одним до фонаря,

Другие скачут до упаду.

Купить подарки для мужчин

За то, что есть у них пиписьки,

Спешат подруги в магазин —

Коллег, знакомых целый список.

И я готов отматерить

Прекрасных, милых, добрых женщин

Они сумели подзабыть —

Мущинки есть, а есть покрепче.

Есть те, кто Родину готов

Закрыть от супостата грудью.

А значит пьем за мужиков —

За тех, кто там, кто был, кто будет.

За тех, кто в силах не косить,

Тех, кто в строю и кто в запасе,

Кто Родине готов служить,

Тех, кто своей присягой связан.

Не поздравляйте всех подряд,

Не всем мужчинам нынче праздник.

А кто не в теме, без обид —

Сегодня вы идете нафиг.

Быстрее, выше, сильнее

Мне приснился Пьер де Кубертен:

С кольцами в носу, с горящим взором

Крыл меня на русском языке,

Покрывал весь род людской позором.

Говорил, опошлили вконец

Лозунг Олимпийского движенья:

«Больше я вам, дети, не отец!»

И забрал своё благословенье.

Жалко стало мне его до слез,

Маркетолог из него неважный.

А зачем тогда он нам завез

Этот праздник смелых и отважных?

Разве не затем, чтоб отмывать

Полунелегальные финансы,

Чтоб продукт ловчее продвигать

В кем-то оболваненные массы?

Это ж сколько денег не вложить,

Скольким миллионам не отмыться,

Если оборвется эта нить,

Что связала нас и олимпийцев!

Встанет олимпийский комитет

С шляпами дырявыми на паперть,

Это ж миллионы человек

Не получат вовремя зарплаты.

Эдак не продастся ничего,

Даже олимпийские гондоны!

На закат престижа своего

Со слезою взглянут чемпионы.

В поисках рифмы

Я без опаски наклонюсь

Поднять полпригоршни алмазов,

Таких нелепо-несуразных,

Что сам, наверно, рассмеюсь.

Они кусочками стекла

Лежат под нашими ногами…

(Полезен может быть и камень,

Когда поднять его смогла

Рука шкодливого мальца

Чтоб кинуть в чью-нибудь витрину

Или в соседки толстой спину,

На горе бедного отца…)

А что алмазы? Никому

Они не кажутся богатством.

Украсть не будет святотатством,

За это не сведут в тюрьму.

И впрямь, попробуй отнеси

Алмаз пройдохе-ювелиру —

Он опозорит и по миру

Отправит, господи-спаси.

Что остается? Пнуть ногой

Такое не-приобретенье?

Пускай играют светотени

Как прежде вровень с мостовой?

Нет, я попробую постичь

Секрет огранки бриллиантов,

Вдруг да среди моих талантов

Найдется и такая дичь!

Я без опаски подниму

Слова, безликие как камень,

Я попытаюсь их поправить,

И хоть себя не обману.

Ноев экспресс

Мы пассажиры Ноева Экспресса,

Мне очень повезло попасть в вагон!

По паре каждой твари, пиво, пресса…

И рвется под колеса перегон.

Как много здесь достойнейших и честных.

Элита, генофонд родной страны

Спасен от бед жемчужиной прогресса —

Мы так стране моей сейчас нужны.

Вот только я не жмурюсь от восторга,

Какой-то червь забыться не дает.

И гложет мою радость понемногу,

И пиво не течет в иссохший рот.

Так почему в преддверии потопа

Нет счастия в душе моей больной?

Уйдет на дно несчастная Европа,

Мы будем на плаву как древний Ной.

Наш поезд, рассекая гордо волны…

А вот и тот тревожащий момент!

Не приспособлен поезд для потопа,

И неуместен, кажется, банкет.

Нафига эта юность?

Ты вертелась юлой, ты стекала в ладони,

Мы с тобой улетая, хрипели как кони.

Нас Высоцкий просил не спешить к нашей цели,

Только медленно жить мы еще не умели.

Ты кончалась быстрей, чем наличность в кармане,

Я вонзался в тебя в окровавленной ванне.

Я ловил твой оргазм алюминевой ложкой.

Жаль, что выскреб до дна, подобрал всё до крошки…

Я любил и влюблялся, я писал им сонеты,

Наслаждался, как дети наслаждаются летом.

Ужасался узлам появлявшихся трещин —

Я любил их, но позже я жалел этих женщин…

Былина

В городе во Муроме тихо было вроде бы,

Ворог не захаживал, не топтал полей.

Но дорога стольная вдруг да заколодела —

Там засел разбойничек с кличкой Соловей.

То не страшно, в Муроме жил с женою доброю

Богатырь взаправдашний Муромец-Илья.

Взял он как-то поутру лук, стрелу каленую

И пошел охотиться в лес на Соловья.

Добыл этот Муромец Соловья-разбойника,

Выбил зубы острые, приволок домой.

Но случилось — в подполе не врага, покойника

Обнаружил поутру наш Илья-герой.

Вспомнилось тут молодцу, как его супружница

В полночь зубом маялась, шла воды попить,

А чуть позже до ветру… так всю ночь пробегала.

Извела Соловушку, к бабкам не ходить!

Ну а как красавице не замучить бедного,

Мужика-то ейного всякий прочь бежит.

Не срослось бы в сторону глянуть бабе Муромца,

Не случись оказия, так её итить…

Семейные ценности

Я буду жестоким и серым

Морально устойчивым волком

Шнырять по фиордам и шхерам,

Зубищами яростно щелкать…

Загривок подняв, точно гребень,

Весло упираючи в воду…

Умру семьянином примерным,

Сжигая какой-нибудь город.

Легко прокормиться сохою,

Когда не женат и бездетен.

Когда ж обзавелся семьею,

Волчатам не скажешь, что беден.

Не скажешь — кормись лебедою.

Уж лучше вспороть чьё-то горло!

Я в стае с волками. Я вою.

Пусть морда в крови… Я не гордый.

Глобалистическая бардовская

У меня на сердце дума роковая залегла.

Я в бараке жил на БАМе, рельсы клал и все дела,

От заката до рассвета летом вкалывал как негр,

А ночами бард бригадный надрывал струною нерв.

Про Фантомы над Вьетнамом, про кубинских братанов,

И про то, что негры в Штатах ходят просто без штанов.

Про ковбоя из Монтаны, что в Россию захотел,

И про то, как на Гаити вышел полный беспредел!

Год за годом пролетели, сгнил родной социализм,

Настроение при этом скачет долларом вверх-вниз.

Биржевые сводки нынче как синоптиков прогноз:

То ли шубу покупаешь, то ли в руку прячешь нос.

Ну так вот, мне интересно — интернационализм,

Он объявлен повсеместно аль уже анахронизм?

Эфиопы голодают в этом веке за кого?

Кубе снова помогаем? Если да, то для чего?

Про Монголию забыли, вдруг там новый Чингисхан,

Под себя хурал подмявши, заряжает свой наган.

Вдруг Вьетнам гроб Хо Ши Мина загружает в интернет,

А китайцы-реваншисты воевать идут Мукенд.

Только глянул, а столицы под копирку тут и там.

Мир давно объединенный, наш девиз «купи-продам»!

Всюду доллар зеленеет, евро меленько цветет,

Ходит с баксами в карманах по Земле честной народ.

Зря меня учили в школе, мол идеею одной

Шарик наш объединивши, мы построим рай земной.

Оказалось, что финансы всех религий посильней,

В биржевые сводки верят русский, немец и еврей.

Золотая рыбка

Подстерег золотую рыбку

В речке маленькой, что за лесом.

Но не в том тридевятом царстве,

А в России, что интересно.

Неужели вот это чудо

Все исполнит мои желанья?

Ну не верю я в эту сказку-

Не укладывается в сознаньи.

Здравствуй, рыжая! Как водичка?

Ты по-нашему понимаешь?

Хвост взлетел, заблестев на солнце!

Просто плещешься или манишь?

Я поймал тебя, хватит дуться!

Подстерег на лесной речушке.

Мне с тобой поболтать охота,

Прошептать что-то прямо в ушко!

Золотая хвостом взмахнула,

Окатив меня жемчугами:

— А давайте купаться вместе,

Только чур ни полслова маме!

Сколько можно моих желаний

Загадать золотому чуду?

Конопатая, не пугайся!

Я тебя торопить не буду.

Не начну умолять слезливо,

Просижу с тобой хоть до ночи.

Говори со мной, золотая!

Не стесняйся. Чего ты хочешь?

Тульский кремль

А мне вот ближе Тульский кремль, что защищал Москву когда-то.

Не вензелями, не фасадом, а прочностью квадрата стен.

Щит строевой на редкость прост без выкрутас, предельно прочен.

Шипами башен оторочен, ответ на тысячи угроз.

Воздвигнут был не напоказ, держа границу с гуляй-полем.

Кирпичный пласт державной воли спасал от бед страну не раз…

На юг чуть больше сотни верст до Тулы от Москвы-столицы.

И были так тесны границы, и столько в небе было звезд…

И отраженьем звезд в ночи костры кочевников степные.

Что обложили всю Россию, как стаи черной саранчи.

Полтысячи минуло лет, а кремль с иголочки, как прежде,

Как витязь в каменных одеждах. И ржавчины на латах нет…

Семьдесят грамм

Девочка милая, что ты наделала!

Ты ж проглотила кусок хлеба белого!

В нем же калории, ты же поправишься,

Будут подруги с презреньем таращиться!

Джинсы твои не сойдутся на талии,

Те, что мужчинка привез из Италии.

Лопнет стекло на весах — ты чудовище!

Семьдесят грамм, прибавление то еще…

Ты же была типа штучка столичная,

Стройная, ладная, анорексичная!

Надо ли было так булкой калечиться?

Семьдесят грамм — это точно не лечится!

В ожидании зимы

Жарко. Зима, ты где?

Хочется, чтоб в лицо

Прыснула снега горсть,

Чтоб замело крыльцо.

Чтоб под ногами скрип,

Тропка в одну стопу…

Лето! Тебя видал

Сорок шесть раз в гробу!

Пусть опадет листва,

Травы засыплет снег,

Солнце вздохнет едва,

И усмирит свой бег.

Тряпкой по небесам

Тучи пройдут опять —

Вычистят эту пыль…

Холод и благодать.

Новая чистота,

Снега хрустальный свет.

Будет еще зима…

Жду её много лет.

Быдло среди нас

Как в нашем мире непросто стало,

Сплошное быдло, уже достало!

Как бабуины, сплошь бескультурье.

Еще раз встречу — убью, в натуре!

Бывает быдло под маскировкой —

Такому в челюсть дашь монтировкой,

И шпарит матом — видна натура!

Кричишь как быдло, а где культура?

Узнайте быдло в любой личине,

Не важно — бабка, дитя, мужчина…

Не уступило в трамвае место?

Хреначим битой — и быдло в тесто!

Увидишь быдло — ударь в хлебало!

Пошел на принцип — быдлА не стало.

А можно быдлу насрать под двери,

Чтоб знал, что быдло — а то не верит!

Остров Крым

Кажется, я проснулся.

Кажется, я не один.

Кажется, я на пляже —

Множество голых спин!

Кажется, я в порядке,

Кажется, я как все,

С розовой потной рожей,

Голый, во всей красе.

Справа лежит вниз рылом

Жирной свиньи кусок,

Слева роскошная дама,

Чей-то несвежий носок.

Грязный песок скрывает

Стекла, окурки, кал…

Может я перегрелся,

Просто от пляжа устал?

Ну тесновато немного

Грязно… и хрен бы с ним.

Зато здесь синеет море.

Да здравствует остров Крым!

Главная цель

Настоящая жизнь, цель — жить!

Успевай на бегу есть-пить.

Ускользай от врага, режь-бей!

Убежал, молодец! Ешь-пей.

Чуть замедлил свой бег, жжёт плеть!

Захотел отдохнуть? Сон — смерть.

Так не бывает никогда

Был воздух в доме на любви замешан густо,

Мешало кресло и диван, мешала люстра.

Нам было тесно на полу и на постели,

Огромный мир был заключен в прекрасном теле.

За дверью проходили дни, текли недели,

Мы забывались кратким сном и что-то ели.

Под стол уполз магнитофон и каждый слышал

Как музыку рождает дождь, стуча по крышам.

Мы жгли себя как на костре в горячих ласках.

Не успевая быть нежней, любили наспех.

Страсть разливалась по телам звенящим гулом.

Так не бывает никогда. Я всё придумал.

Я лежу на асфальте

Я лежу на асфальте каблуками растоптан.

У тебя в руке скальпель, но боюсь, ты не доктор…

У тебя даже ноги как орудие пытки.

Не сумел увернуться — недостаточно прыткий…

Я лежу на асфальте, на ветру дотлевая.

Не погашен тобою, просто брошен — бывает.

У тебя даже губы как ножи гильотины…

Ты сбиваешь как поезд и проносишься мимо.

Попутчики

Длинноногая девчонка как мечты моей подарок,

Чай в стаканах, ложки скачут, за окном луны огарок.

Мы сидим в купе с тобою и не знаем, что сегодня

Нас венчает этот поезд как отчаянная сводня.

Ночь пройдет, наступит утро, лето сменится зимою,

Мы расстанемся с тобою. Всё потом, пока нас двое…

Ироничное

Когда остаешься один и бьёшься башкой о стены,

Когда запираешь дверь и молча вскрываешь вены,

Когда напиваешься так, что черти тебе не рады,

Когда лежишь на полу и ничего не надо,

Когда впереди пустота, а под ногами пепел,

Когда остается одно — сунуть голову в петлю,

Когда ты уже подох, когда накрыт крышкой гроба,

Вспомни, что сам себя предал. И рассмеяться попробуй…

Облака надо мною

Облака надо мною безупречно чисты,

Отражение в небе чьей-то детской мечты.

Как мне нравится время зацветающих лип,

Солнца свет и качелей оглушительный скрип.

Кружит голову запах, запах лета и роз,

Самый пряный настой самых радужных грез.

Самый яркий рассвет, самый теплый туман,

Самый нежный упрек, самый честный обман…

Москва

Река с названием коротким, однофамилица столицы,

Приходит ночь, и ты невинно смыкаешь влажные ресницы.

В глазах-волнах ни капли слез, мосты как веки их накрыли.

Темно и тихо, не увидеть ни катеров, ни прочей пыли.

Я помню, мы пришли к реке, ища от жизни удовольствий,

Белели трусики подруг ввиду английского посольства.

Вода чернела, растворяя гранитные ступени спуска,

Венецианские мотивы внося в декор столицы русской.

Шел девятнадцатый тогда от рождества меня, родного.

Я был наивен и невинен, всё мне тогда казалось ново.

Горячий хлеб, Арбат, и хиппи шагал босой за нами следом,

За три копейки лимонад, на всю толпу ни сигареты.

От парка Горького к Таганке через мосты и переулки,

Как ночь тогда была прекрасна, как хороши в ночи прогулки.

Милиция в рубашках серых ночной пейзаж не нарушала.

У нас всё в прошлом. У кого-то всё начинается сначала.

На льду

На скользком льду моих обид разбиты в кровь колени, лица.

И невозможно не упасть, и в одиночку не пробиться.

И слов таких не подобрать, чтоб не обидеть тех, кто дорог.

И дальше носа не видать, и беспросветен ночи полог.

И лишь дыхание твоё меня согреет в эту стужу.

И только ты идешь со мной, и мне никто уже не нужен!

Креветки

Креветку черную возьми, ту, что еще не осквернили,

Ту, что втихую без тебя чужие люди не варили.

Налей воды и вскипяти, скорей бросай в неё приправы!

Лаврушку, перцев вида три горошком. Порошок — отрава.

Укроп? Пожалуй, и укроп, лимона шкурочку с цедрою.

Теперь креветок запусти в кастрюлю твердою рукою.

Почувствуй пряный аромат и жди, жди долго, три минуты.

Теперь сливай, Сливай скорей! Что значит «рано», долбанутый!

И что в итоге? То амбре, что запахом назвать мне сложно.

Под это подадим вино. Ну ладно, пиво тоже можно.

В два пальца голову зажав, другой рукой за хвост хватайся,

Тяни и белое нутро клади в свой рот и наслаждайся!

креветки сладкое мясцо, лимонным соком политое,

Мне полюбилось. Ну а вам по нраву блюдо вот такое?

Все потом

Безумие любви, сжигающая страсть,

Плен пересохших губ неужто не про нас?

Смеяться и смотреть с мольбой в твои глаза,

И даже умирать ужели мне нельзя?

Порвать постылый круг каких-то там «должны»

И быть всегда с тобой… но как же пацаны?

Плевать на все долги, лежать у милых ног.

Но для чего тебе купированный дог?

Мотаться по лесам, тащить добычу в дом!

Волчата подрастут, безумие потом.

Стерва

Ты стерва от ногтя до каблука,

А я тобой не вылюблен пока.

Так артистично угнетаешь волю,

Что даже в кайф. Мне нравится, не скрою.

Прищурив глаз, прицелишься мне в душу,

Но я не испугаюсь, я не струшу.

И даже секс у нас как поле боя.

ты в курсе, что погибших будет двое?

Осеннее настроение

Туман нарвался на кусты

И клочьями на них повис.

Осенний день совсем раскис,

И в воздухе полно воды.

Шагаю, хлюпая в грязи

Тем, что туфлями называл,

И ветра налетевший шквал

Листок на кепку водрузил.

Баба-Ага

Баба-Ага, салям алейкуь! Как ты попал в такую глушь?

Зачем к урусам ты приперся, засел в лесу, достойный муж?

Обычай предков не отринул ислама верный ученик?

В их церкви ты еще не ходишь, к свинине мерзкой не привык?

Надев халат полуистлевший, и сам иссохнув как скелет

Сидит один в лесной избушке Баба-Ага десятки лет.

Он изучает обстановку, он шлет невидимых гонцов,

Пустынной Родине далекой служить до смерти дня готов.

Кто в нем признает диверсанта? Скорей старуха, а не муж.

Беззубо шамкает грибочки, с подагрой вечно неуклюж.

Лишь редкий путник, яд принявший, во сне убитый богатырь

Теперь рассказывают чаще, как их зарыл в лесу упырь.

Сиди-пожди своих нукеров в глуши забытый резидент!

Тобой разведанытропинки, в чащобе твой остался след.

Когда придет орда Батыя, кривые сабли засвистят,

Твой подвиг сродники оценят, глядишь, удавкой наградят.

Не падайте в шпроты, поручик Голицын!

Четвертые сутки пылают гирлянды,

Потеют бутылки, звенят стопаря.

Не падайте в шпроты, поручик Голицын!

Корнет Оболенский, не жри как свинья.

Мелькают в квартире знакомые лица,

Приходит соседка взять в долг табурет,

Бегите за водкой, поручик Голицын!

Корнет Оболенский, добудь сигарет.

Ах русской счастье, великое счастье!

Проснуться в кровати и вспомнить, с кем смог.

Поручик Голицын щекою в салате,

Корнет Оболенский под ёлкой прилег.

Глава 48

Осень

Осень приходит в парк, золота ей не жаль,

Медленно остывает неба седая сталь.

Тучи грозят свинцом, медью дрожит закат,

Олово стылых луж, но серебром твой взгляд.

Глава 49

Сон у реки

Что за дивное созданье к нам плывёт издалека?

Или это клубы пара тащит древняя река…

Скрип уключин, всплески вёсел, командора сочный бас,

Звуки скачут над волнами, продолжая свой рассказ.

Наклонившись, глянул в воду — закружилась голова.

И тотчас застыли в горле все привычные слова.

Миг, и я сижу в той лодке, что пробилась сквозь туман,

И в стремнину выгребаю от реки простора пьян.

Кто сидит со мною рядом, упираючи весло?

Тот, кого волной когда-то в бесконечность унесло,

Тот, на ком блестит кольчуга, тот, чьё время утекло.

Тот, кого на миг явило отражение моё.

Глава 50

Московская осень

Кто-то заметил, как воздух прозрачен? Стоя над городом в звонкой тиши

Я прозреваю с окраин до центра. Только заранее ныть не спеши.

Типа в Москве ужасающий воздух, смог душит город, хреновы дела…

Видел ли ты смог ли над городом Ёбург? А в Красноярске? Совсем не Москва.

От Домодедовской шпиль телебашни виден в окно, виден и МГУ.

Воздух промыла хозяюшка-осень, я в этом воздухе чистом тону!

Пыли не стало, а грязь ненадолго — снегом укроет и станет светло.

Или я просто люблю эту пору? Вякнет кто против — получит в табло!

Глава 51

Эпитафия по эмигрантам 90-х

Чуть постарше, чуть моложе, чуть не я, но не такие,

От Ванкувера до Вены залегли в года лихие.

Свет включают осторожно и тайком идут на кухню,

Пишут, думают о чем-то, аж мозги уже опухли.

Души сжаты как тисками, чтоб не к месту не взлетели.

И живут как неживые, сердце бьётся еле-еле.

А грудные клетки давят, от греха спасая души.

И текут стихи ручьями, затопляя кухонь сушу.

Не поднять голов несчастных, не простреленных когда-то.

И лежат в своих окопах неродные несолдаты.

Глава 52

Излечимая болезнь

Мы где-то заразились жизнью,

Болезнь проходит понемногу.

«Прощай, палата!» — на пороге

Вслух прокричим и светом брызнем…

И тот, кто болен, в этот час

Увидит свет из коридора.

В палате снова разговоры,

Мол там вся жизнь, а не у нас.

Глава 53

О любви

Я не дам за твою улыбку ни гинеи, ни су, ни ливра,

Не пойду в кабаке портовом на ножи или под кастеты.

Ты покажешься в полуяви не пропетым когда-то мифом.

Ухвачу тебя за запястье, как бы дико не было это.

Отведи меня сквозь туманы в ту страну, где живут такие,

Где все люди как ты прекрасны, где идут, не толкая ближних.

Я пойду туда без оглядки, край суровой земли покинув.

Но боюсь, что тебя увидеть — это очень тревожный признак.

Глава 54

На смерть поэта

Я художник, я так вижу —

Жизнь казалась распрекрасной!

Закурил в прямом контакте

С жидкостью огнеопасной.

Из моих знакомых, вроде

Так никто не поступает.

Для чего им эти риски,

Курят здесь, а там бухают.

Загорелось, полыхнуло,

Улетел чердак со свистом!

На литературном фронте

Не считайте коммунистом.

Рисковал не ради цели,

Не своих друзей спасая.

Просто я такой по жизни,

Жил и помер раздолбаем.

На моих поминках люди,

Выпив водки, закурили.

И пошел огонь по венам:

Там у всех по два промилле!

В ноль-один звонить нет смысла —

Нету больше ресторана!

Не пиши стихи под мухой,

Не кури в постели пьяным.

Глава 55

Долина Павших

Ты слышишь шёпот за спиной? Он точно шорох звёзд угасших,

Что осыпаясь, вниз ползут сквозь небеса в Долину Павших.

В тех землях звёзды как песок гоняет ветер вдоль дороги,

Им даже на короткий срок не засиять, ложась под ноги.

Те, кто без почестей ушел, не завершив победой битву,

Идут в строю к плечу плечо, шепча проклятья как молитву.

Их не зовут на пир богов, к ним не придёт десяток гурий,

Под каблуками как песок скрипят осколки, звёзды, пули.

Им не узнать, кто победил, была ли жертва не напрасна,

Вознесся в высь ли триколор, жёвто-блакитный, белый, красный…

В полночном небе шорох звёзд, что упадут в Долину Павших.

Где до сих пор идет расчет солдат на наших и ненаших.

После боя

Рубят головушки саблями вострыми,

Лущат шеломы мечами булатными.

Страшной забавою сердце потешится,

Руки украсятся шрамами ратными.

Тяжко кольчуги звенящее кружево,

Потом пропитано платье исподнее,

Щит иссеченный с трудом поднимается,

Сил не сыскать для удара последнего.

Рухнул на землю противник поверженный.

Воздух наполнился криками зрителей.

Бой остановлен, жюри совещается,

Кто из соперников стал победителем.

Пальцами сбитыми пряжки расстёгнуты,

Сброшены наземь доспели помятые.

Только друг с другом рубились без жалости,

Тут же стоят, обнялись как приятели.

Дорога

Делать то, что хочется можно не всегда.

С неба одиночество льётся как вода.

Ты идешь над пропастью к страшному концу,

Хлещет жизнь-обманщица правдой по лицу.

Мост над бездной наскоро брошен без перил.

Потерять сознание не хватает сил.

Жизнь грозит бессмертием страшным и тупым,

Время испаряется, превращаясь в дым.

Может, всё обрушится? Может не дойдёшь?

В ледяное крошево превратился дождь.

Только зря надеешься, что прервётся нить,

Ариадной брошенный продолжаешь жить…

Старая знакомая

Каждый в своей жизни однажды встретит Её. А кто-то не единожды.

И не важно, с косой она будет или без…

Эй ты, Курносая, постой! Не убегай, ужо дождёшься!

Я догоню, я ж молодой! Ты от меня не увернешься!

Эй ты, с косой, пойдем со мной. Я про тебя забыл немного.

Ты снова ищешь здесь кого? Укоротила чью дорогу?

Да слышу, слышу. Не стучи! Встаю, сейчас тебе открою.

Опять пути пересеклись, опять встречаемся с тобою.

Ты вся продрогла на ветру, замерзла этакой зимою!

Попей чайку, я не спешу. Согреешься, займешься мною.

Если надо…

Если люди иногда умирают, значит это кому-то надо?

Если люди кого-то любят, значит даже смерть не преграда?

Если даже любовь проходит, значит нет ничего святого?

Если взлет угрожает паденьем, так зачем же взлетать по новой?

Если смерть — продолжение жизни, надо жить, не боясь итога.

Если люди нуждаются в боге, пусть себе придумают бога.

Если не во что больше верить, надо жить в отсутствии веры.

Если жить надоело, расслабься. Суицид — это крайняя мера.

Нам не дано

Нам не дано предугадать,

Нам не дано остановиться.

Соломкой не обзавестись,

Чтобы упасть и не разбиться.

Неясен смысл благих потерь,

Не слышен шаг наёмной твари…

И к счастью, знать не суждено

Кем стать могли бы… но не стали.

Это было зря

Лестница, упёршаяся в небо,

Пачкает его своею тенью.

Жар светила падает на Землю,

Больше не способную к вращенью.

Дохлых речек мокренькие трупы

Свалены на берега морей,

Вниз упавший воздух облепили

Клейкие листочки тополей.

Мамонты шагают средь развалин

Гимны погребальные трубя,

Дикие трамваи жаждут крови…

Мне плевать, я разлюбил тебя.

Звёзды, с неба снятые на землю,

Сразу гаснут против всяких правил.

Так вчера мои глаза погасли…

Зря я к небу лестницу приставил.

Пеший марш

С Е-два на Е-восемь

В промозглую осень

Начни свой смертельный поход.

В февральскую стужу

Кому ты там нужен?

Никто на Е-восемь не ждет!

Наш враг в черных латах,

Сверкающих лаком,

Готов встретить первый мой ход.

Иди и не мешкай,

Такая же пешка

С пути твоего не свернет!

Друзья, я под боем!

Там вражеский воин

С копьём на коне прискакал.

Под грохот доспехов

Наш рыцарь подъехал

И рядом незыблемо встал.

Мы пешки, пехота,

Нас рубят без счёта,

Когда командир идиот.

Но опытный мастер

Нас ценит, и здрасьте!

Пехота корону берет.

Про грабли и героев

С неизбежностью рассвета

Раз за разом наступаем

На одни и те же грабли

От Москвы и до окраин.

Бойтесь, грабли, нашей тяги

К вечному преодоленью!

Нам великий путь без цели

Завещал товарищ Ленин.

У кого-то путь тернистый,

У кого-то на Голгофу.

Нас растили коммунисты,

Не Мария, не Иосиф.

Лес граблей, трава стальная

Нас пытаются програбить…

И бессильно опадают,

С чистых душ сдирая накипь.

Мы в сверкающих доспехах

Вдаль идем по шпалам БАМа.

Ох, не зря ты записалась

В коммунисты, моя мама.

Снег

Скрип саней, хрип коней,

Снег летит из-под копыт,

Через чащу наудачу

Малою дружиной скачем.

Ёлок строй, ветра вой,

Звон мечей вокруг саней:

Мчались трое суток кряду,

На нарвались на засаду.

Снежный склон, чей-то стон,

Волчий вой, кончен бой.

Снег, тихонько заметая,

На лице моём не тает…

Готовность к полету

Дядька какой-то в канаву упал.

грязные брюки, под глазом фингал…

Встал кое-как, оглянулся с тоской,

Плюнул на всё, отмахнулся рукой.

Ногу поднял, как бы делая шаг.

Замер, задумался: дальше-то как?

Ногу вторую из лужи поднял,

Начал руками махать как комар.

Много ли нужно телу худому,

Чтоб улететь от работы, от дома.

Несколько взмахов, и он в облаках.

В грязных штанах и нелепых очках.

70 грамм

Девочка милая, что ты наделала!

Ты ж проглотила кусок хлеба белого!

В нем же калории, ты же поправишься,

Будут подруги с презреньем таращиться!

Джинсы твои не сойдутся на талии,

Те, что мужчинка привез из Италии.

Лопнет стекло на весах — ты чудовище!

Семьдесят грамм, прибавление то еще…

Ты же была типа штучка столичная,

Стройная, ладная, анорексичная!

Надо ли было так булкой калечиться?

Семьдесят грамм — это точно не лечится!

Nota bene

Книга предоставлена Цокольным этажом, где можно скачать и другие книги.

Сайт заблокирован в России, поэтому доступ к сайту через VPN. Можете воспользоваться Censor Tracker или Антизапретом.

У нас есть Telegram-бот, о котором подробнее можно узнать на сайте в Ответах.

* * *

Если вам понравилась книга, наградите автора лайком и донатом:

Мысли в столбик